Тайник теней

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ

Лидию и Розильду сейчас нельзя оставить одних. Они нуждаются в Каролине, и потому она остается с ними в доме на улице Сведенборга.

Волнение и напряжение так и висят в воздухе. Лидия всю ночь ходит по квартире и о чем-то думает. После всех прошедших лет она, конечно, крайне встревожена возможной встречей со своим мужем, хорошо понимая, что не только она была уверена в смерти супруга – Максимилиам думал о ней то же самое. Увидя ее живой и невредимой, он может пережить не меньшее потрясение.

Лидия-то скрывалась совершенно добровольно. В течение нескольких лет. Она позволила, чтобы двое ее маленьких детей оплакивали ее как умершую. Она покинула их как раз тогда, когда они больше всего нуждались в матери. Это непростительно.

Максимилиам никогда не поступил бы так. В отличие от нее, он не виноват в собственном исчезновении. Сможет ли он ее простить? Не станет ли презирать и ненавидеть?

Если уж Лидии так нелегко встретиться с ним, то ему должно быть куда тяжелее. Он вскоре вернется домой, быть может, вконец обессиленный, и обнаружит свою жену-беглянку, которую считал мертвой уж почти двадцать лет. Это может потрясти кого угодно, особенно того, кто пережил лишения.

Раз уж Лидия скрывалась так долго, лучше бы не появлялась вовсе. Так он наверняка подумает, и Лидия его понимает.

– Может, в таком случае мне лучше не показываться ему? Ради его же блага, – говорит она и умоляюще смотрит на Розильду.

Но Розильда и слышать этого не желает.

– Ни за что, мама! Это лишь отговорки. Ты прекрасно помнишь, что обещала! Наберись мужества.

Лидия надеется, что мужества у нее достаточно. Для нее будет большим облегчением наконец-то поговорить с Максимилиамом. Но только не сразу. Ему нужно успокоиться и отдохнуть. Такие неожиданные сюрпризы не к месту. Это просто жестоко по отношению к нему. Ведь неизвестно, насколько он крепок духом и телом.

– Несколько дней надо все же подождать, – говорит Лидия. – А там посмотрим, что будет. Может, все разрешится само собой.

Это не что иное, как жалкая попытка сложить с себя ответственность, еще один довод, чтобы увильнуть, считает Розильда.

– Сначала подождать денек… а потом еще несколько дней… потянуть кота за хвост… Все равно что ничего не говорить. И вместо этого папа узнает обо всем от других. От чужих людей. Ты так хочешь, мама?

Нет. Лидия нерешительно качает головой. Конечно, так она не хочет.

– Но не лучше ли, чтобы кто-нибудь другой поговорил с Максимилиамом прежде меня, – говорит она, – или, по крайней мере, подготовил его к тому, что я не умерла, чтобы он успел привыкнуть к этой мысли до того, как мы с ним встретимся?

Каролина готова была признать, что это не лишено смысла, но Розильда по-прежнему не хочет ничего слышать и лишь повторяет:

– Нет! Никаких отговорок! Папа должен узнать правду сразу, как только вернется домой. И только от самой мамы. Он имеет на это право! Его и так слишком долго водили за нос.

Тон ее неумолим, и она не может удержаться, чтобы не бросить в сторону матери укоризненный взгляд. У Лидии несчастный вид, но она не оправдывается.

– Розильда, я понимаю, что мама имеет в виду, – начала было Каролина, но Розильда перебивает ее:

– Тогда мы берем дело в свои руки, я и Арильд! Он такого же мнения. Если мамы не будет дома и она не выйдет навстречу папе, когда он вернется, мы скажем все, как есть! Что мама жива, но боится показаться ему на глаза!

– Деточка, но ведь я именно так и предлагала. Тогда у папы будет время все обдумать и известие не застанет его врасплох.

Розильда отворачивается и с минуту молчит. Затем подходит к Лидии и обнимает ее.

– Наконец-то я понимаю, что ты имеешь в виду. Это правильно. Папа должен иметь возможность принять решение. Прости меня. К сожалению, мы пока не до конца уверены в том, что папа действительно жив.

Розильда печально качает головой и продолжает:

– Я никогда не могла поверить, что папа умер… а теперь, когда мне говорят, что он жив, я вдруг начинаю сомневаться. Ведь от него самого никаких вестей. Каждый раз они приходят от других, от чужих людей… Я не знаю, чему верить. Все это кажется невероятным.

Розильда много раз говорила так. Она все еще колеблется между надеждой и отчаянием – и так все время с тех пор, как пропал Максимилиам. И теперь она не смеет радоваться прежде, чем собственными глазами не увидит отца живым – после неизвестности, после долгого ожидания…

На днях как раз исполняется два года с тех пор, как Максимилиам Фальк аф Стеншерна оказался в числе пропавших без вести. Шведские газеты с самого начала сообщили о том, что он погиб, и даже напечатали его некролог. Во всех телеграммах и уведомлениях из армии Максимилиам считался погибшим. Речь шла только о том, чтобы найти его останки и затем переправить их домой, в Швецию. Ожидание тянулось от уведомления к уведомлению, которые, наконец, и вовсе перестали приходить. Никто уже не надеялся, что Максимилиам найдется живой или мертвый.

Никто, кроме Розильды – она не теряла надежды.

И вот Арильд получает это письмо.

Его написал не сам отец, оно было составлено от его имени неким человеком, назвавшимся другом Максимилиама. Письмо не было отправлено обычной почтой, его привез в Швецию служащий Кабинета дипломатической переписки в Стокгольме. Когда письмо составлялось, Максимилиам еще не приехал в Лондон, но должен был прибыть вот-вот, очевидно, через Францию, куда попал окольными путями.

Письмо было очень кратким. Однако оно не оставляло сомнений в том, что написавший его уверен: Максимилиам жив. Хотя и серьезно ранен, но никаких подробностей не было.

Чтобы разузнать что-либо еще, Каролина и Розильда отправляются на площадь Густава Адольфа, где во Дворце Наследного принца находится Кабинет дипломатической переписки. Им даже удается поговорить с чиновником, тайно привезшим письмо, но, как оказалось, он ни о чем не имеет понятия. Даже о его содержании, хотя, когда Арильд получил его, конверт был вскрыт. Как это случилось, кто распечатал письмо, чиновник тоже не знает. Он получил задание провезти с собой в Швецию пачку писем и проследить, чтобы они были доставлены по указанным адресам. На этом его обязанности заканчиваются. Больше ему сказать нечего.

Остается лишь набраться терпения и ждать.

Вероятнее всего, Максимилиам поедет из Лондона пароходом до Гётеборга. До сего времени пароходам удавалось переплывать Северное море. Во избежание нападений на корпусе судна с обоих боков изображался большой шведский флаг. Но море заминировано, и пассажиры все равно рискуют.

Действительно странно, что Максимилиам за все это время ни разу не дал о себе знать. Неужели он настолько серьезно ранен? Или его письма просто не доходят? Сейчас, когда разразилась война, затерявшееся письмо – не редкость. Но до этого?.. Возможно, Максимилиаму в течение всего этого времени было сложно отправить письмо. Ведь никто не знает, где он находился. Мог ли он вообще дать понять, что жив?

Как говорится – время покажет. Каким бы невыносимым ни было ожидание.

Лидия и Розильда остаются в Стокгольме еще на несколько дней, надеясь получить какие-либо еще новости из Лондона, однако время идет, но ничего не происходит, и они начинают подумывать о том, чтобы возвратиться в Замок Роз.

Розильда не имеет ничего против того, чтобы еще пожить в Стокгольме. Но Лидия теряет терпение. Она хочет немедленно ехать домой.

На этот раз она не просит Каролину поехать с ними. Только Лидия и Розильда. Невооруженным глазом видно, что Розильда чувствует себя неловко и пытается сгладить острые углы, но Каролина отмахивается фразой:

– Я это уже пережила.

И это не пустые слова. Почему-то теперь уже не так больно. По крайней мере, сейчас не больно. Она уже справилась со всем. Нужно только разумно и трезво смотреть на вещи.

Как только Каролина узнала, что Максимилиам возвращается домой, она поняла, что произойдет. Она окончательно потеряет свою мать. Чтобы вновь воссоединить семью из Замка Роз, Лидия должна избавиться от Иды.

Ида должна исчезнуть раз и навсегда. Она больше никогда не вернется к Каролине. Отныне и навсегда Каролина не должна больше рассчитывать на свою маму. Вот и все.

Как ни странно, но где-то это даже к лучшему. Окончательно и бесповоротно. И ничего нельзя поделать. Каролина так долго носила в себе тоску по маме. Терзалась мыслями, что виновата во всем она, Каролина. Потому что мама явно предпочитает Арильда и Розильду и хочет быть их матерью, Лидией Стеншерна из Замка Роз, а не Идой, мамой Каролины, живущей на улице Сведенборга. Раньше Каролине казалось, что стоит ей измениться, как мама непременно вернется к ней. Но все не так-то просто. Теперь Каролина понимает, что мама уже сделала свой выбор.

Она желает быть Лидией. А не Идой.

Но почему бы тогда не оставить ее в покое? И надеяться, что рано или поздно она найдет свое настоящее «я»? В Замке Роз для этого, безусловно, больше возможностей. Там ее корни. Там живет Амалия, ее няня. Там ее настоящий дом.

А вместе с Каролиной в этой квартире она ощущает себя всего-навсего беглянкой.

Каролина говорит об этом Розильде, и та соглашается.

– Да, ты права. Сейчас маме нужно быть Лидией, – задумчиво произносит она. – Но я не думаю, что ради этого она забудет об Иде. Она всегда будет тосковать по ней. Так же, как и по тебе. Не суди ее слишком строго, Каролина.

– А я и не сужу вовсе…

Каролина вздыхает и улыбается вымученной улыбкой, а потом добавляет:

– Она ведь недаром… дочь Клары де Лето.

Голос у нее жесткий и бесстрастный. Но Розильда нежно обнимает Каролину за шею.

– А я внучка Клары де Лето… – шепчет она.

– Я тоже… Пойдем, я покажу тебе кое-что! Каролина бросает на сестру короткий взгляд и увлекает ее за собой в прихожую; открывает сундук и вынимает оттуда фотографию – портрет Клары де Лето. Затем подводит Розильду к зеркалу и поднимает фотографию к их лицам. Они рассматривают себя, друг друга и портрет, их взгляды скользят по трем лицам, отразившимся в зеркале. Затем они пристально смотрят друг на друга, и Каролина спрашивает:

– Ты не боишься тоже стать на нее похожей?

Розильда качает головой:

– Нет. Но я знаю, что мама боится.

– Ты хочешь сказать, что Лидия…

– Да, Амалия рассказывала мне. Маме с самого раннего детства все время внушали, что у нее и у бабушки родственные души. Бабушка постоянно твердила ей об этом для того, чтобы привязать к себе, конечно. И когда бабушка умерла, мама каждую ночь видела ее во сне. Как будто бабушка не хотела отпустить маму и преследовала ее даже в снах. В конце концов мама не выдержала. Именно тогда она и попыталась свести счеты с жизнью. Ей казалось, что только так она сможет избавиться от своей матери.

– Во всяком случае, так думает Амалия.

– Но ведь сейчас она должна была уже избавиться от влияния своей матери. Я имею в виду от влияния Клары?

– Не знаю… А как ты думаешь? Можно ли раз и навсегда избавиться от своей матери?

Каролина и Розильда снова изучают портрет. Каролина приближает его к своему лицу. «Интересно, видит ли Розильда, как я похожа на бабушку», – думает Каролина, но ничего не спрашивает. А Розильда тоже молчит. Она берет портрет из рук Каролины и кладет его назад в сундук.

– Я попрошу маму забрать эти старые фотографии, когда мы уедем отсюда, – только и произносит она.

И на минуту уходит из прихожей. Повинуясь внезапному порыву, Каролина открывает замок сундука, выхватывает портрет Клары и быстро прячет его под блузку. В эту секунду в дверях появляется Розильда, держа маленькую шкатулку, подарок Амалии. Обычно Розильда всегда держит ее на своем ночном столике. Каролина сразу узнает ее. Это та самая старая деревянная шкатулка, обтянутая черной кожей с нарисованными позолоченными завитушками и красивыми цветами. Шкатулка пахнет ладаном.

Розильда открывает ее, и она оказывается доверху заполненной маленькими кусочками черной бумаги, на которых золотыми чернилами выведены различные цитаты из Библии. Каролина давно знает, что Розильда, просыпаясь каждое утро, перво-наперво тянет из шкатулки такую бумажку. Прочтя цитату, она тут же снова кладет ее в шкатулку. Розильда не придает этому никакого значения. Она говорит, что сразу забывает то, что прочла, а вовсе не ходит весь день в размышлениях. Но каким-то образом это все-таки на нее действует.

Пока Розильда оставалась немой, этот маленький ритуал часто помогал ей. Каким образом, она и сама не может объяснить. Но она ни за что не отказалась бы от него, словно чувствуя за этими изречениями какую-то таинственную силу – какими бы ничего не значащими они на первый взгляд ни казались.

– Знай, они пропитаны добрыми мыслями Амалии, – говорит Розильда и предлагает Каролине вытянуть бумажку.

Но Каролина отмахивается.

Нет. Она вовсе не хочет тянуть бумажку!

– Разве ты не можешь сделать это ради меня? – спрашивает Розильда.

– А зачем тебе это? Не понимаю.

Каролина удивленно глядит на сестру: Розильда улыбается неуверенной улыбкой, а затем недоуменно качает головой.

– Да я и сама не знаю, зачем. Просто мне было бы так спокойнее, ведь мы скоро расстанемся и неизвестно когда увидимся вновь.

Но Каролина настаивает на своем. Что-то внутри нее в высшей степени сопротивляется безо всякой причины.

– Прости, Розильда, но я не могу. Даже ради тебя. Даже если бы я хотела из всех сил…

Розильда тут же убирает шкатулку.

– Я понимаю. Это просто так взбрело мне в голову.

Это было накануне отъезда. Ближе к вечеру.

В тот же вечер происходит нечто ужасное.

В дверь звонит зареванная Герда. Папаше снова удалось ее выследить. Он обнаружил, что она скрывается у Ингеборг. Конечно, он не осмелился ворваться и перевернуть весь дом вверх тормашками, как в прошлый раз, но он угрожал им и пришел в ярость, до смерти напугав детей.

Куда же им теперь податься?

Каролина охотно предлагает ей свою квартиру. Она может остаться на улице Сведенборга. Теперь, когда она вот-вот потеряет маму, жить в маминой квартире для нее уже не так неприятно, как раньше.

Но дело в том, поможет ли это Герде? Ведь папаша, похоже, так просто не сдастся. Когда он снова найдет их – это лишь вопрос времени. И никто не знает, чем все может закончиться. Если Герда и дети будут жить одни.

А им придется жить одним, потому что Каролине необходимо одиночество. Последнее время она так забросила работу над ролью, что едва не позабыла о ней вовсе.

Все это действительно сложно.

– Я уеду из города, – причитает Герда. – Другого выхода нет.

Но куда ей ехать? У нее нигде нет ни родственников, ни знакомых. Только Ингеборг и Каролина. Больше никого. Она целиком зависит от них.

Так что Каролине придется вновь предоставить ей свою квартиру. Ничего не поделаешь, хотя бы временно! Пока другого выхода нет.

Как раз когда Герда собирается уходить, мама возвращается домой с прогулки. Они с Гердой бегло здороваются в прихожей. У Герды красные глаза, она смущенно проскальзывает к выходу.

– Что с ней случилось? – спрашивает мама. – Она плакала?

Каролина рассказывает все маме, и в той тут же просыпается сострадание. Глаза ее чернеют, в них загорается огонек гнева:

– Как отец может так поступать со своими родными детьми?

Тут она вспоминает, как поступала сама, и осеклась. Но все же сильная сторона ее личности берет верх. В последний раз она снова становится Идой.

– Так ты говоришь, Герда хочет уехать из города?

– Да, она родилась в деревне и всегда тосковала по ней. Только ей некуда ехать.

– Тогда пусть она поедет с нами! Я все устрою! Беги, постарайся догнать ее, чтобы мы могли договориться.

Каролина бросается вслед за Гердой и нагоняет ее возле Шлюза. Герда идет, едва передвигая ноги. Но едва она услышала, что предлагает мама, как сразу же воспряла духом.

Мама откладывает отъезд на несколько дней и делает это с радостью. Наконец-то у нее появляется какое-то дело, кроме как заниматься собой и сидеть, погрузившись в раздумья. У нее есть важное поручение, которое она должна исполнить наилучшим образом. Она приложит все свои силы.

В ее угодьях пустует много домов, только выбирай! И работа для Герды найдется. Например, Вере Торсон нужен кто-то на смену. И детям будет там хорошо. В Замке Роз многие любят детей, возможно, им еще придется посоревноваться за право присматривать за Оке и Тирой. Опасаться можно лишь того, что их слишком избалуют. И товарищи по играм найдутся – дети ни в чем не будут нуждаться. В округе поселилось немало семей с детьми. Раньше с молодыми было неважно, но теперь это в прошлом. Мама рассуждает и строит планы. Да-да, все непременно устроится. Герда вне себя от радости. Она срочно собирает вещи и с головой окунается в хлопоты по предстоящему переезду.

Свой собственный дом, подумать только!

Оке тоже в восторге. Он принимает как должное, что все поедут вместе с ними, и под словом «все» подразумевает Каролину и Ингеборг. И лишь когда они, упаковав вещи, приходят прощаться, он вдруг понимает, что все не совсем так, как он думал, что Каролина и Ингеборг остаются в городе. Тогда он огорчается, но находит утешение в том, что Каролина обещает приехать его навестить.

– Пусть Ингеборг тоже приезжает! – серьезно говорит Оке.

– Конечно, она приедет. Обещаю взять ее с собой, – заверяет мальчика Каролина.

В этот момент к дому подъезжает автомобиль. Он останавливается на улице у парадного входа, и Оке бросается к окну. Он никогда еще не ездил на автомобиле, сейчас поедет в первый раз. Мама и Розильда тоже поедут впервые. Обычно они берут извозчичью пролетку на станции возле площади Адольфа Фредерика. Это ближе всего от дома, и, как правило, найти там пролетку не составляет труда, но на этот раз свободного экипажа там не оказалось. И тогда мама решила, что поездка на автомобиле может стать еще одним маленьким сюрпризом, и ей как раз удалось нанять один из них, который был свободен. Ведь в городе не так много автомобилей.

Оке страшно возбужден, он тянет Каролину за рукав, ему не терпится поскорее оказаться на улице, так что только поспевай за ним. Все начинают спешить, кроме Розильды, которой еще нужно упаковать кое-какие вещи.

Когда они выходят па улицу, Оке уже дрожит от нетерпения, а Герда глядит вокруг с гордым видом.

– Ой, ехать на автомобиле – такое дорогое удовольствие!

Мама раскрывает объятия для Каролины. У нее глаза и улыбка Иды.

– Как замечательно! – говорит она. – Увидимся в замке. Ведь ты понимаешь, что раз обещала Оке, то должна непременно приехать.

И они долго смотрят друг на друга, Ида и Каролина, в кои-то веки не отводя глаз.

Какая мама красивая, когда радуется! Именно такой Каролина хочет ее запомнить. Запомнить ее ясный и открытый взгляд. Маме нравятся Герда и ее дети. Она говорит об этом, и это само собой очевидно. Вместе им будет хорошо, а это означает, что, быть может, маленькая частичка Иды останется в маминой душе.

Каролина наскоро прощается с мамой и быстро поднимается наверх к Розильде. В горле стоит ком, Каролине хочется сглотнуть. И еще раз сглотнуть.

Что это еще за глупости? Вроде бы все так хорошо устраивается. Волноваться не о чем. Но Каролина будет скучать по Оке. Дай бог ему самого хорошего! В памяти снова всплывает образ малыша Эдвина, и ком в горле начинает душить ее сильнее. Правильно ли она поступает? Не поехать ли вместе с ними? Ведь Оке провожал ее таким долгим взглядом…

Но это же означает бросить театр! И возможно, навсегда!

Минуту спустя, когда Каролина собирается прощаться с Розильдой, ей вдруг приходит идея.

Розильда только что уложила в сумку свою маленькую шкатулку. Каролина просит вынуть ее.

– Я решила попробовать вытянуть бумажку…

Лицо Розильды озаряется радостью:

– И правильно!

– Не то чтобы я в них верю, но это неважно, я все равно попробую!

Но Розильда буравит Каролину настойчивым взглядом:

– Нет, это важно, и еще как! Это имеет очень большое значение!

– Для кого? Во всяком случае, не для меня.

Никогда ничего нельзя знать наперед.

Розильда вынимает из сумки шкатулку, открывает замочек, и Каролина, перемешав указательным пальцем бумажки – а их там, должно быть, несколько сотен, – быстро выхватывает одну и читает про себя:

И Я даю им жизнь вечную, И не погибнут вовек, И никто не похитит их из руки моей.

(Иоанн. 10:28)

Розильда нетерпеливо ждет. Каролина минуту колеблется. Она стоит с бумажкой в руке, призадумавшись.

– Можно посмотреть? – спрашивает Розильда. Каролина протягивает ей бумажку, и сестра восхищенно восклицает:

– Вот видишь! Неплохо, правда?

Конечно. Хотя Каролине не очень хочется признаться самой себе, но она испытывает некоторое облегчение. Эти слова – словно ответ на ее недавние опасения. Может, не стоит так уж волноваться за Герду и детей. У Оке такая заботливая мама. Не то, что у Эдвина.

Розильда снова укладывает шкатулку в сумку.

– Я должна торопиться. Они ждут меня. Каролина провожает ее вниз по лестнице.

– А ты не поедешь на вокзал, не помашешь нам на прощание?

Розильде трудно расстаться с Каролиной, это заметно. Но нет. Каролина ехать не хочет. Прощание у отходящего поезда – одна из самых трудных вещей на свете.

– Передай привет Арильду и скажи, что я думаю о нем.

– Конечно, передам. Обещаю.

Розильда садится в автомобиль, Каролина остается на улице одна и смотрит, как он заворачивает за угол. Затем бодрым шагом поднимается по лестнице в мамину квартиру – чтобы запереть ее до лучших времен.