НА КАЖДОМ ШАГУ — ОПАСНОСТЬ

Все усилия специальных служб по охране глав государств направлены на предотвращение возможных покушений.

Агенты службы безопасности политического лидера — люди опытные, думающие, имеющие хорошую базовую подготовку.

Их профессиональные качества строго индивидуальны, механизм бессознательного инстинкта сохранения собственной жизни притуплен длительными тренировками. «Бояться смерти, — утверждал Платон, — это не что иное, как приписывать себе мудрость, которой не обладаешь, то есть возомнить, будто знаешь то, чего не знаешь. Ведь никто не знает ни того, что такое смерть, ни даже того, не есть ли она для человека величайшее из благ, между тем ее боятся, словно знают наверное, что она — величайшее из зол. Но не самое ли позорное невежество — воображать, будто знаешь то, чего не знаешь?»

И все же основная цель службы безопасности — предотвратить смерть.

В распоряжении службы безопасности хорошо разработанная, эффективная практика охраны и защиты, основанная на сборе и анализе сведений о всех покушениях на высокопоставленных чиновников и политических лидеров.

Главная цель охранников — предотвратить покушение.

Покушение — умышленное действие, направленное на лишение человека жизни.

Охранники взглядом рассекают и фильтруют толпу. По манере держаться способны определить, насколько опасен подозреваемый, умеют правильно подойти к нему, грамотно проверить. И при необходимости, мгновенно обезвредить его.

Не всегда убийство — основная цель покушения.

В специальных инструкциях для членов «Красных бригад» в Италии дается рекомендация, которая имеет прямое отношение к покушениям: «При нападении стреляй по ногам, чтобы человек хромал, как власть».

Неугодных убирают при помощи пуль, бомб, яда и самых неожиданных приспособлений. Заглянем в словари. По-латыни «terror» означает «ужас». Именно в Древнем Риме появился и расцвел террор. Сколько страха наводила на окружающих ухмылка диктатора Суллы, «кровожадного аристократа», как характеризовал его римский историк Тацит! При Сулле погибло почти пять тысяч римских граждан, он истребил целые племена и народы.

В Вечном городе убийство было профессией, наградой было имущество жертв. Император Нерон, расправившийся со своей матерью, братом и двумя женами, развязал в Риме кровавую бойню.

В XIX веке идеи тираноубийства буквально носились в воздухе. Никто не удивился, когда на довольно многолюдном собрании известный французский публицист Ф. Пиа поднял «тост за пулю», которой будет убит Наполеон III. Ему же принадлежит и знаменитый риторический вопрос: «Можно ли убить убийцу, если убийца император?». Сама постановка вопроса предполагала положительный ответ.

А в наше время Владимир Вольфович Жириновский оптимистически заявлял, что у него «больше проблем со сторонниками. Много очень сторонников. На встречах телохранители в основном заняты тем, что обеспечивают проход к машине. В Чебоксарах бросали тухлые яйца. Над головой пролетали. Но это же безобидно — не камнями все-таки.

Самая экстремальная ситуация — на Тверской в 92-м году. Демократы какое-то мероприятие проводили около памятника Долгорукому. Я приехал, хотел с ними в дискуссию вступить. А они на нас напали. У меня грузовичок небольшой. «УАЗ». Пытались меня стащить. В общем, нападение устроили на машину и на меня. Мы хотели дискуссии, разговора, а встретили агрессию. Или где-то в начале 93-го года выходил я из Кремля. Слева коммунисты, справа демократы. От демократов кто-то в меня яблоко бросил. Два — три случая помню, когда пытались в меня чем-то бросить, но напрямую физического воздействия не было».

Бывший шеф его службы безопасности утверждал, что серьезных угроз для жизни Жириновского хватало, только их успевали предотвратить, даже пресекли заказное убийство: заказчики обещали киллеру 240 тыс. долларов.

Покушение — убийство, не доведенное до конца по независящим от исполнителя причинам.

Как ни парадоксально, но более, чем психов-одиночек, правители должны опасаться святая святых — собственной охраны. Конечно, охранника трудно подкупить (нужно невероятное количество денег — ведь в любом случае покушающийся сам не спасется), еще труднее запугать, но зато можно воздействовать на его чувства.

Из воспоминаний генерал-полковника М. С. Докучаева, бывшего начальника 9-го Главного управления КГБ СССР:

«Террорист несколько дней осуществлял наблюдение на Красной площади за работой сотрудников служб безопасности при проезде из Кремля и по улице Куйбышева автомашин с руководителями партии и правительства. Он примелькался службе охраны, и его стали принимать за своего сотрудника. 6 ноября его привезли на Красную площадь на автомашине с оружием, и он представился сотрудником безопасности как назначенный на этот участок для усиления охраны в предпраздничные дни.

Когда из Кремля вышла машина с А. И. Микояном, этот террорист вскочил вовнутрь Лобного места и открыл огонь по автомашине. Он стрелял метко и расчетливо, но пули его оружия отскакивали от брони автомобиля. Водитель, почувствовав удары по стеклам, быстро свернул к Васильевскому спуску и ушел от обстрела.

В борьбу с террористом вступили майор госбезопасности Степин, капитан Цыба и сержант Вагин. В перестрелке был тяжело ранен в ногу майор Степин (впоследствии генерал-майор, скончался 11 сентября 1989 года). Однако капитан Цыба успел метнуть гранату вовнутрь Лобного места и тяжело ранил бандита. Цыба и Вагин бросились туда и схватили его. Впоследствии он скончался, так и не сказав, кто он такой и по заданию кого совершил этот террористический акт.

Шестого ноября 1942 года в 16 часов начальнику отдела СМЕРШ московского корпуса ПВО полковнику Масленникову позвонили из Управления НКВД г. Москвы: «На Красной площади задержан на месте преступления боец стрелкового полка ПВО Дмитриев. Он сделал попытку террористического акта — стрелял по правительственным машинам из засады у памятника Минину и Пожарскому.

Одна пуля разбила фару в машине Микояна. Люди, к счастью, не пострадали. Дмитриева тут же схватили дежурившие на Красной площади работники НКВД.

Незадолго до этих событий Дмитриев был переведен из зоны охраны Рублевского водохранилища в свой полк в Москву. В день покушения дежурил в гараже полка, расположенном недалеко от Красной площади.

Дмитриев родился в Москве в 1910 году в рабочей семье. Родители его проживали в Москве, до этих пор никакими компрометировавшими его материалами органы не располагали.

Вскоре вместе с Масленниковым мы были в здании НКВД. Привели Дмитриева. Среднего роста, среднего телосложения, круглолиций и темноволосый. Передо мной стоял мой ровесник. Растерянности или страха на его лице на было.

Первый вопрос задал начальник Управления НКВД Евсеичев:

— Что вас заставило совершить это преступление?

Дмитриев отвечал твердым голосом, полный уверенности в правоте своих действий. Я хорошо запомнил его слова.

— До войны, в газетах, по радио, в выступлениях руководителей всегда говорилось, что, если начнется война, мы будем воевать на территории противника. Немец все дальше лезет, смотрите, уже до Москвы дошел. Поэтому я решил совершить свой суд за обман народа.

— Вы руководствовались своим мнением или выполняли чье-то задание? — спросил Евсеичев.

— Это было мое собственное решение».

Полковник КГБ в отставке Михаил Яремич: «Профессиональных покушений на товарища Сталина не было. В первую очередь это наша, чекистов, заслуга: мы его берегли, как отца родного! Красноармейца Дмитриева, пальнувшего в Иосифа Виссарионовича осенью 42-го, я вообще в расчет не беру. Четыре выстрела из трехлинейки, пронесенной в центр города из-за недосмотра неопытной милиции. Да еще не прицельно, а так, от фонаря, в белый свет, как в копеечку. Нет, это не серьезное нападение, а детсадовская шутка. Правда, время тогда, в начале войны, было суровое: приняли выходку этого плоскостопого вояки за теракт, провели следствие. Установили, что целью стрельбы действительно было покушение на товарища Сталина. Тем более что сам Дмитриев во всем сознался. Залепили ему расстрел по приговору Военной коллегии Верховного суда».

Чаще всего люди, совершающие покушение, — смертники. Они осознают это. Умирать после осуществления покушения не собираются только профессиональные киллеры.

Профессиональные киллеры имеют хорошую подготовку, за плечами у них либо спецподразделения армии и флота, либо участие в боевых операциях, либо они были подготовлены спецслужбами ныне распавшегося СССР и оттачивали свое мастерство и умение в специальных акциях.

Профессиональный киллер — это, как правило, человек, подготовленный государством.

Политики в процессе свой деятельности устраивают не всех — против них плетутся заговоры ближнего окружения, их подстерегают начиненные взрывчаткой автомобили и маньяки-одиночки. Приходится приспосабливаться к условиям жизни, увеличивая и сортируя охрану. Однако до высших должностных лиц государства добираться не так уж сложно, так как публичные политики просто обязаны постоянно появляться «на людях» — там их подстерегает множество разнообразных видов террористов. Во время теплых общений с народом президента России Бориса Ельцина охраняет около пятнадцати человек вблизи и двадцати — на подступах подальше. Это не считая сотен милиционеров, сотрудников ГБ и спецназа. Выставляются посты на ближайших зданиях, проверяются квартиры, а жильцов предупреждают, чтобы не открывали окна.

Считается, что Коржаков довел охрану президента до совершенства.

На вопрос журналиста: «Как произошло, что вы оказались в КГБ?» — генерал Коржаков ответил: «Я тогда очень активно занимался спортом. За «Динамо» играл. Если бы не попал служить в Кремль, сделал бы волейбольную карьеру. Так сложилось, что нужны были спортсмены для кремлевской команды. Набирали лыжников, борцов, стрелков, меня взяли как волейболиста. И действительно, когда сделали несколько таких наборов, положение на спартакиадах улучшилось. Я служил, получил несколько знаков отличия. Предложили остаться в девятом управлении. Выбрал подразделение, которое, с моей точки зрения, больше напоминало чекистское, — негласной охраны. Это когда человек, не выделяясь из толпы, выполняет свои функции. Почти восемь лет там отработал. Потом перешел в подразделение личной охраны».

Все пространство, окружающее телохранителя, условно можно разделить на пять зон. Первая — зона непосредственной близости — от 0 до 3–5 метров. Это пространство, в котором противник может совершить мгновенное нападение. Все объекты здесь пользуются повышенным вниманием. Вторая — ближняя зона от 5 до 20 метров. Внутри этой зоны возможно эффектное нападение с помощью легкого стрелкового оружия и применения метательных взрывных устройств. Третья — от 20 до 300 метров. Внутри нее возможно эффектное нападение с помощью профессионального оружия. Четвертая — зона ближайшей видимости — в основном предназначена для ведения наблюдения и изучения, то есть сбора информации. Пятая зона — дальней видимости до 500 метров. Это предельное расстояние, на котором можно обнаружить опасность, оценить обстановку и принять решение.

Попытаться устранить политического лидера может тот, кто считает себя профессионалом, — хладнокровный, прекрасно подготовленный и оснащенный, хитрый, не оставляющий без внимания ни одной мелочи киллер.

Около 40 процентов покушающихся — психопаты и фанатики, для которых пробиться к кажущемуся неприступной цитаделью политику не составит особого труда.

Так, в Японии в январе 1968 года произошел инцидент с председателем Госплана СССР Николаем Байбаковым, который тогда находился в Японии с официальным визитом.

Николай Байбаков, его супруга и работник советского посольства с представителями администрации города Нагои прибыли на железнодорожный вокзал. Там они должны были сесть на скоростной поезд до Осаки. Гостей охраняли лишь трое телохранителей. Когда они ступили на перрон, охранники отставали от них лишь на несколько шагов.

Среди пассажиров затаился террорист с мечом из мореного дерева, который неожиданно выскочил из толпы и стремительно подскочил к делегации. Байбакову сильный удар пришелся в плечо, его супругу успел загородить губернатор Нагои, ему нападавший раздробил палец руки. Только тут подоспевшие охранники скрутили террориста, которым оказался 25-летний японец, три года отсидевший в тюрьме за уголовное преступление. Таким способом он «заострял вопрос» о возврате Японии четырех Курильских островов. Суд определил ему наказание в три года тюрьмы. Советская печать тогда об этом инциденте умолчала.

Страдавший шизофренией младший лейтенант Виктор Ильин в январе 1969 года покушался на Брежнева. Он переоделся в форму постового милиционера, беспрепятственно прошел через все кордоны охраны на ту же Красную площадь и во время проезда стайки правительственных «Чаек» открыл огонь по лобовому стеклу одной из них, сделав 16 выстрелов прежде, чем отреагировала охрана.

За день до визита Брежнева в 1977 году в Париж пришла информация о том, что при возложении венка к Вечному огню у Триумфальной арки на Елисейских Полях с одной из крыш домов, окружающих площадь, по генсеку готовится открыть огонь снайпер. Основная проблема была в том, что площадь окружают двенадцать улиц, так что снайперских гнезд можно устроить много. Все улицы были блокированы, на каждую из них, выходящих к Триумфальной арке, было выставлено до 1000 полицейских. Крыши контролировались командой в 500 пожарных.

Красная площадь — традиционное место для покушений, арена действий для террористов.

7 ноября 1990 года на Красной площади Александр Анатольевич Шмонов, бывший рабочий «Ижорского завода», покушался на жизнь первого и последнего советского президента.

ИЗ ДОСЬЕ: Шмонов Александр Анатольевич, русский, родился 21 февраля 1912 года в Ленинграде. Образование — среднее, беспартийный, женат. Его отец — ныне пенсионер, а до 1983 года работал начальником Колпинского РУВД. Мать тоже на пенсии.

Александр Шмонов вступил в 1989 году в ленинградский Народный фронт. А с сентября 1990 года стал членом Свободной демократической партии России. Основными формами деятельности среди неформальных политизированных группирований являлись: участие в митингах, шествиях, пикетированиях, распространение печатных изданий и листовок, изготавливаемых указанными группированиями. В 90-м году он получил разрешение органов МВД на приобретение охотничьего огнестрельного оружия, тогда же приобрел в магазине № 75 Ленкомиссмонторга двухствольное охотничье ружье 16-го калибра иностранного производства.

В 90-м году Александр Шмонов уволился с «Ижорского завода» и приступил на даче в поселке Антропшино Ленинградской области к практической подготовке к теракту. Из охотничьего ружья изготовил обрез, сконструировал приспособление для его крепления под пальто, снарядил патроны пулями «Полева», а также изготовил самодельный бронежилет из листовой стали.

После пятилетнего пребывания в психиатрической больнице специального режима Александр Шмонов рассказал о себе А. Константинову: «Я был членом Свободной демократической партии России до 7 ноября 90-го года. За это время меня трижды арестовывали за распространение независимой печати. У меня среднетехническое образование, даже имею авторское свидетельство на изобретение за номером 1652676. Мысль застрелить именно Горбачева и Лукьянова у меня появилась месяцев за восемь до тех выстрелов на Красной площади.

Почему я решил это сделать? Во-первых, я считал Горбачева виновным в убийствах мирных людей 9 апреля 89-го года в Тбилиси и 20 января 90-го года в Баку. Во-вторых, я решил, что Лукьянов тоже виноват, потому что все важнейшие решения в стране принимались коллективно. В-третьих, по моему мнению, Горбачев и Лукьянов совершили злодеяние перед нашим народом уже самим фактом захвата власти. В-четвертых, я полагал, что безнаказанность порождает новые злодеяния. Ну и, наконец, в июне 90-го года я направил письмо в Политбюро, в котором предупреждал, что попытаюсь их убить, если до 1 сентября 90-го года они не организуют всенародный референдум. На него должны были быть вынесены вопросы о свободных всенародных выборах руководства, о введении многопартийной системы, о рыночной экономике, всего 13 пунктов. Если бы мои условия выполнили, я бы не стал мстить. Письмо я подписал псевдонимом. Оно до них дошло, потому что потом, уже на следствии, мне его показывали. Но до выстрелов на Красной площади меня по нему не вычислили.

Готовиться к самому покушению я начал давно: интуитивно чувствовал, что может возникнуть необходимость отомстить. Поэтому в 1987 году я вступил в общество охотников и рыболовов, а позднее приобрел ружье. Стрелял я неплохо. В армии со ста метров попадал в «девятку», диаметр которой всего 15 сантиметров. А на Красной площади я стрелял с 47 метров и целил в голову. Так что шансы у меня были… Я тренировался в лесу, а потом 5 ноября я поехал в Москву. Ружье зарядил двумя пулями: правый ствол пулей «Полева», а левый — пулей «Спутник». 6 ноября приехал в столицу, снял комнату у частника. Конечно, немного волновался: понимал, что могу погибнуть. Но колебаний — стрелять или не стрелять — не было.

7 ноября я вместе с демонстрантами пошел по Красной площади и, поравнявшись с Мавзолеем, достал из-под пальто ружье и стал целиться в Горбачева. Но видимо, целился я слишком долго — секунды две, наверное. Ко мне успел подбежать сержант, он ударил по ружью, и стволы задрались вверх. Первая пуля прошла над Мавзолеем. К сержанту подбежали другие охранники, вывернули ружье в противоположную от Мавзолея сторону, так что вторая пуля попала в стену ГУМа. Я ведь как хотел: если после первого выстрела Горбачев падает, — я стреляю в Лукьянова.

Целиться, конечно, надо было побыстрее. Демонстранты-то мне не мешали, а вот сержант опередил.

Потом меня отвезли в Лефортово. Я там провел месяц. Очень переживал, что не попал. Потом была психиатрическая экспертиза, в которой участвовали 7 профессоров. Из них двое признали меня вменяемым и психически здоровым, а пятеро — невменяемым. Лично для меня, конечно, оно и лучше, что признали невменяемым, иначе могли бы расстрелять. Но объективно было бы полезнее, если бы они признали меня здоровым. Одно дело, когда Горбачева и Лукьянова пытался застрелить невменяемый — народ расценит это как выходку душевнобольного, и все. Если же стрелял вменяемый, то всем ясно, что это месть за совершенные ими злодеяния. Другие властители уже боялись бы подличать: если нашелся один, кто покарал, то ведь может найтись и другой.

А после суда меня направили на принудительное психиатрическое лечение. Условия там тяжелые. Хуже, чем в тюрьме, как говорили люди, которые сидели и там, и там.

Во-первых, неволя, а во-вторых, все время на уколах и таблетках. Многие уколы очень болезненные и даже мучительные.

В зоне ты хоть преступник, но все равно человек. А на принудительном лечении ты как животное, которое постоянно унижают. Бежать я не пытался. Товарищи по Демократическому союзу меня не забывали, носили мне передачи и два раза организовывали пикеты у больницы. Окружающие же относились ко мне по-разному: процентов пять осуждало, процентов десять одобряло, а остальные никак своего мнения не высказывали. Через четыре года и семь месяцев врачи решили, что я вылечился, и меня выпустили».

Душевнобольного майора Кислова, покушавшегося на Ельцина, арестовали, когда тот еще не успел ничего предпринять. Его задержал сотрудник ГУС вблизи тогдашней резиденции правительства на Старой площади, где Кислов темной январской ночью 1993 года поджидал президента с ножиком. Сам объект покушения при этом находился в Индии.

Ситуация в августе 1991 года складывалась намного серьезней — опасность была реальной. В те дни многое зависело от охраны. Было совершенно ясно: именно вокруг Ельцина группируются основные силы, противодействующие ГКЧП. Именно с ним будет основное противоборство. Хотя еще 18 августа Ельцин находился в Алма-Ате. Это был важный официальный визит — подписывалось соглашение между Россией и Казахстаном. Еще во время визита Бориса Ельцина не отпускало чувство необъяснимой тревоги. Казалось: что-то должно случиться. Так оно и было. Ведь именно против Бориса Ельцина в августовские дни 1991 года была направлена основная агрессия путчистов. Об августовских днях и готовящемся покушении рассказано в книге Бориса Ельцина «Записки президента»: «Один из путчистов, находясь в «Матросской тишине», составил инструкцию своим «подельникам». В ней, в частности, говорится: «Необходимо воспроизвести в ходе следственного и судебного разбирательства… что в беседе с Горбачевым предусматривается даже вариант, накануне принятия окончательного решения о введении ЧП, уничтожить 18 августа ночью самолет в воздухе, на котором следовала в Москву делегация Российского правительства во главе с Ельциным из Казахстана…».

Когда я прочел этот документ, отчетливо вспомнил то ощущение тревоги, непонятного холода в груди. Был ли в действительности такой план, или это только фальшивка с целью обмануть следствие — узнать нам вряд ли удастся. Но сейчас, восстанавливая в памяти те дни, я еще раз убеждаюсь — мы шли по краю пропасти…

…19 августа 1991 года. В четыре утра небольшое подразделение группы «Альфа» во главе с ее командиром Карпухиным прибыло в Архангельское. Еще не зная цели операции, люди в пятнистой форме проложили от шоссе просеку через лес, а затем выслушивали по рации бредовую формулировку: по особому сигналу доставить Ельцина «с целью обеспечения безопасности переговоров с советским руководством». Никто ничего не понял. Но пояснений не последовало: приказ о нападении на дачу был к тому времени (в пять утра) отменен лично Крючковым. Он решил не торопить события. Сначала поставить Ельцина вне закона. А потом уже решать, что с ним делать…

…Обстановка в Архангельском в то утро была необычная. Очень много машин, постов наблюдения, часть людей они маскировали, часть, наоборот, нарочито демонстрировали, много было сотрудников КГБ и других спецподразделений в гражданском. Коржаков заметил, что у него такое чувство, будто все эти посланные сюда люди отличают «своих» от «чужих».

Нелепости в их поведении стали бросаться в глаза довольно быстро. Группа захвата из подразделения «Альфа», присланная сюда еще ночью, так и осталась сидеть в лесу без конкретной задачи. Были арестованы депутаты Гдлян и Уражцев, а главные российские лидеры проснулись у себя на дачах, успели сообразить, что случилось и начали организовывать сопротивление.

Пока я обратил внимание только на телефоны. Они работают, значит, жить можно. Марионеточный, тупой характер заговора начал только еще проявляться, но я успел почувствовать: что-то тут не так. Настоящая военная хунта так себя не станет вести. Тут расчет на что-то другое. На всеобщий испуг, что ли? На то, что все само собой образуется?..

…Позже я не раз вспоминал то утро, хотел понять: что же нас спасло? Перебирал в уме и то, и это. Я спортсмен и прекрасно знаю, как это бывает: вдруг какой-то толчок, и ты чувствуешь, что игра идет, что можно брать инициативу в свои руки.

Примерно такой же толчок я ощутил в то утро в Архангельском: на часах почти девять утра, телефон работает, вокруг дачи никаких заметных перемещений. Пора. И я поехал в Белый дом.

Нас могли при выезде расстрелять из засады, могли взять на шоссе, могли забросать гранатами или раздавить бронетранспортером на пути нашего следования. Но просто сидеть на даче было безумием. И если исходить из абстрактной логики безопасности, наше решение тоже было нелепым.

Конечно, нас «вела» машина прикрытия, но к настоящей безопасности это никакого отношения не имело.

Охрана предлагала другой, более красивый вариант: провезти меня на лодке по реке до пересечения с шоссе — сработать под рыбака. А там уже подхватить машиной.

Наконец, можно было придумать более изощренный путь к Москве, а может, и от Москвы — чтобы затеряться, уйти от преследования.

Позднее я узнал, что группа захвата наблюдала за нашими перемещениями из леса. Начальник группы принял двести граммов для храбрости — он ждал приказа на уничтожение или арест в любую минуту. В течение четырех часов эти парни следили за каждым нашим шагом. Когда они поняли, что мы направляемся в Москву, к центру, — успокоились. Ведь мы же не скрывались, а, наоборот, бросились в самое пекло.

Первой проехала машина Силаева. Он позвонил мне уже из Белого дома — доехал нормально.

Никогда не забуду эти томительные минуты. Эти бесконечные колонны военной техники. Автомат на коленях Коржакова. Яркий солнечный свет в глаза…

…Моя машина уехала в Белый дом. Семья еще оставалась в Архангельском. К воротам дома отдыха подъехала группа, человек восемь, в десантных костюмах. Старший предъявил удостоверение десантных войск на имя подполковника Зайцева. Охраннику они объяснили, что приехали по заданию генерала Грачева охранять президента Ельцина. И надо же было такому случиться, что старшим по охране семьи в этот день оказался Саша Кулеш, человек, который отлично знал, что подполковник Зайцев никакой не десантник, а офицер КГБ.

Саша незадолго до этих событий учился на курсах КГБ, и этот Зайцев приезжал туда читать лекции. Парень, естественно, его запомнил, а вот лектор студента запомнить не смог.

Кроме того, удостоверение Зайцева было абсолютно новеньким, сразу же видно, что выписано буквально вчера.

Группу впустили и накормили до отвала. Сытый солдат — это уже не тот солдат. Накормили раз, потом другой. Они расслабились.

Их план был таков: воспользовавшись моим звонком Грачеву, проникнуть в Архангельское, взять меня как бы под охрану, а потом внезапно арестовать. Но и этот план был благополучно провален — еще в тот момент, когда выписывалось удостоверение на имя Зайцева. И к тому же они опоздали. Машина президента выехала из Архангельского.

Нелепое и запоздалое появление «десантников» в Архангельском еще раз показывало, что события повернули в выгодное для нас русло. Русло самотека.

Еще один скромный сотрудник охраны, о котором я хочу сказать несколько добрых слов, Виктор Григорьевич Кузнецов. Именно на его квартире первую ночь скрывалась Наина с детьми. Эта двухкомнатная квартира в Кунцеве, по нашим сведениям, не была “засвечена” КГБ. Семью посадили в “рафик” со шторками. Сзади поехала машина прикрытия. В “раф” при выезде заглянули — увидели женщину и детей, ничего не сказали».

20 августа 1991 года Российское информационное агентство передало Обращение к гражданам России, подписанное Б. Н. Ельциным, И. С. Силаевым и Р. И. Хасбулатовым. Покинув Белый дом и стоя на танке 110 Таманской дивизии перед телекамерами, президент РСФСР зачитал его, призвав россиян к сопротивлению ГКЧП. В то же время первые колонны демонстрантов вступили на Манежную площадь. Они несли лозунги: «Фашизм не пройдет!», «Свободу!», «Язова, Пуго, Крючкова — под суд!». А около 14 часов РИА передало указ Ельцина, квалифицирующий действия организаторов ГКЧП как государственный переворот.

Число людей вокруг здания российского парламента постоянно возрастало, активность их повышалась. А рядом боевая техника, оружие, люди, управляющие боевыми машинами.

20 августа в 22.30 Б. Н. Ельцин подписал указ, объявляющий ГКЧП вне закона. Сотрудникам правоохранительных органов и военнослужащим, не поддерживающим ГКЧП и не выполняющим его приказы, гарантировались «правовая защита и моральная поддержка».

Охрана должна не только предотвращать покушения, но и быть готовой ко всякого рода чрезвычайным происшествиям.

Судя по внутренним сводкам КГБ СССР 1970–1980 годов, становится ясно, что критические ситуации возникали не так уж и редко. В автомобильных авариях побывали К. Ф. Катушев, Н. В. Подгорный, В. В. Гришин. Во второй половине семидесятых годов навстречу «ЗИЛу» Брежнева, шедшему из Завидово в Москву, неожиданно вылетела грузовая машина. Водитель «ЗИЛа» от прямого столкновения ушел, но машину ударило о трейлер.

Брежнева в машине не было, в ней находилась его личная охрана, возвращавшаяся с дежурства из Завидово. Когда в салоне охраняемое лицо, то охранники обычно не сидят расслабившись, они с автоматами, на краешках сидений, в полуприседе, в любой момент готовые выскочить. В тот день они ехали с работы, и сидели в машине обычно. Пятеро из шестерых успели скоординироваться и уцелели, отделавшись переломами ребер, ушибами, ссадинами. А один не успел — он спал, и ему снесло череп.

На Дальнем Востоке вертолет с Воротниковым на борту попал в полосу сильного тумана. При посадке машина ударилась, лопасти винта зацепили землю, но продолжали крутиться, вовлекая в крутое движение всю кабину. Сотрудник безопасности, пытаясь удержать охраняемого в кресле, при ударе вертолета о землю был отброшен к стене и получил серьезные повреждения шейных позвонков.

Во время официального визита А. Н. Косыгина в Канаду была предпринята попытка покушения. На Алексея Николаевича бросился человек, входивший в число допущенных на это мероприятие местных корреспондентов. Им оказался член венгерской эмигрантской организации, специально внедренный в группу корреспондентов. Сотрудники безопасности полковник Е. С. Карасев и подполковник Н. И. Горенков передали его канадской полиции.

Во время прогулки на байдарке по Москве-реке А. Н. Косыгина потерял сознание, перевернулся и стал тонуть. Офицеры безопасности на себе, вплавь, дотащили премьера до берега.

Опыт работы и знание реальной политики позволяют охране предположительно знать, откуда может исходить возможная опасность для политического деятеля, как проводить комплекс мероприятий по контролю за деятельностью тех, кто предположительно готовит террористический акт, и изучать вопрос возможного покушения и воздействия на ситуацию в нужный момент.

Терроризм прибегает к различным видам насильственных актов. Взрывы могут быть направлены против государственных, промышленных, транспортных и военных объектов, партийных комитетов, редакций газет и журналов и т. п., определенных групп или отдельных лиц, но могут быть и безадресными, рассчитанными на психологический эффект, создание атмосферы страха (взрывы в публичных местах — поездах, вокзалах, ресторанах, банках, во время празднеств и т. п.). В последние годы очень распространены стали взрывы автомашин, начиненных взрывчаткой, а также покушения посредством бомб с дистанционным управлением. Цель похищений — запугивание, политический шантаж, стремление добиться выполнения определенных политических условий, часто освобождения из тюрьмы сообщников, либо крупный выкуп, являющийся одной из форм «самофинансирования». Иногда целью может быть просто сенсация, стремление привлечь к себе внимание. Убийства — «ключевой» метод и основной элемент деятельности террористов. Именно таким образом в первую очередь они рассчитывают достичь своих основных целей — создать обстановку страха, смятения, «покорности». Террористы нередко стреляют в ноги своим жертвам или избивают их, наносят разного рода увечья. Иногда жертву подвергают унижениям и запугивают: например, возят на автомобиле с приставленным к виску пистолетом или связывают, раздевают, вешают на шею пропагандистские плакаты.

Проведение операций по борьбе с терроризмом (спецакций) невозможно без секретных подразделений. Эти подразделения во всех странах считаются элитными, и попасть в них далеко не просто. Современные секретные подразделения способны действовать не только на воде, суше и воздухе, но и под землей. В то же время все секретные подразделения действуют только по приказу. Планированием акций занимаются аналитики из спецслужб.

Загрузка...