Тайные страсти. Книга 2

Глава одиннадцатая

– Это ты? – удивлённо воскликнула Мария Алехандра, когда решительный и бледный Фернандо появился на пороге её квартиры. – Зачем ты пришёл?

– Нам необходимо срочно поговорить, – отчётливо произнёс Фернандо.

– Нам? – возмутилась Мария Алехандра. – Мне не о чем с тобой разговаривать! Оставь в покое меня и мою дочь, и немедленно убирайся!

– Я никуда не уйду, пока не скажу того, ради чего и пришёл, – хмуро заявил Фернандо. – А если вы не захотите сейчас меня выслушать, то сами потом пожалеете.

– Я уже жалею, что впустила тебя в дом. Повторяю, нам не о чем разговаривать.

– Ну, тогда я пойду и сам заявлю в полицию о тех подозрениях, о которых вы не хотите со мной говорить.

Эта нелепая фраза произвела на Марию Алехандру странное действие. Она вдруг воровато оглянулась назад и тихо сказала:

– Замолчи! Я поговорю с тобой… но потом.

– Нет, сейчас и только сейчас! – настойчиво повторил Фернандо.

– Ну, хорошо… только держи пока язык за зубами.

Она проводила его в гостиную, где Фернандо с немалым изумлением увидел лейтенанта полиции.

– Извините, сеньор Маркес, – произнесла Мария Алехандра, представляя их друг другу, – но мне надо срочно поговорить с племянником моего мужа, а потому, если вы не возражаете, мы могли бы перенести нашу беседу на другой день.

– Ну что ж, сеньора, – произнёс лейтенант и поднялся со своего места, – я ухожу и надеюсь, что в следующий раз вы будете со мной более откровенны.

Мария Алехандра вышла проводить полицейского, а Фернандо остался один и растерянно опустился в кресло.

«Какой, интересно, откровенности, добивается от неё этот лейтенант? И что он вообще здесь делал? Кажется, я пришёл чертовски не во время… Ну да ладно, отступать уже поздно, жаль только, что я так и не сумел дозвониться Рикардо».

– Ну и что ты хотел мне сказать? – спросила Мария Алехандра, снова появляясь в гостиной. – Только сразу хочу тебя предупредить, что если ты опять пришёл выяснять, где находится Алехандра…

– О нет! Она мне уже звонила и теперь я знаю, где она находится! – Фернандо и сам не знал, для чего ему была нужна эта ложь, но, увидев искажённое ужасом лицо Марии Алехандры, понял, что переборщил.

– Она тебе звонила? Не может этого быть… – молодая женщина потрясённо опустилась на диван, не сводя с него испуганных глаз.

– Почему вы меня так боитесь? – не выдержал Фернандо. – Я пришёл сказать, что, кажется, понял, откуда у вас взялись всякие нелепые подозрения на мой счёт…

Однако Мария Алехандра его уже почти не слушала. «Боже мой! – думала она про себя, – мне нужно срочно спасать мою дочь, а я не могу никуда уехать, пока у меня находятся все эти проклятые наркотики, которые привезла Эулалия. Мне надо было сразу заявить о них в полицию, но я боялась подвести Камило. И вот теперь его нет и что мне делать? И, самое главное – как спрятать Алехандру от этого упитанного прохвоста, который, видимо, пришёл меня шантажировать…» – И она с ненавистью посмотрела на Фернандо, который что-то говорил, отчаянно пытаясь понять, о чём она думает.

– Причём тут Рикардо? – рассеянно переспросила она, уловив, только конец его фразы.

– Да, притом, что это именно он занялся какими-то тёмными делами ради того, чтобы водить Пачу по дорогим ресторанам и дарить ей шикарные платья. Не верите мне – спросите у Бениты или у своей сестры, в конце концов, они живут в одном доме!

– А причём здесь Бенита или Дельфина? – Мария Алехандра уже слишком устала ото всей этой непрерывной череды событий – а ведь впереди ещё были похороны бедной Эулалии – и поэтому соображала с большим трудом. – И о чём ты вообще говоришь?

Фернандо с удивлением уставился на неё.

– Вы меня не слушаете?

– Слушаю, – устало ответила она, – но не верю, ни единому твоему слову.

– Но почему, почему?

– Потому у всех мужчин из семейства Медина двуличие и подлость просто в крови. Один из них изнасиловал меня, когда я была совсем девочкой, второй пытался изнасиловать мою сестру, но был убит. И ты, который являешься, сыном одного из них и племянником другого, пытаешься доказать мне, что не мог изнасиловать мою дочь?

Фернандо замолчал, потрясённый такой логикой. А ведь, действительно, как можно убедить в том, что ты не похож на своих родственников? Но он всё-таки попытался это сделать.

– Послушайте, Мария Алехандра, но на всё это можно взглянуть и с другой стороны. Ведь вы были счастливы с моим дядей, любили и – я уверен – до сих пор его любите. А от этого изнасилования родилась ваша любимая дочь!

– Которую постигла та же участь! – Мария Алехандра покачала головой. – Нет, то, что начинается злом, добром не кончается, и тебе никогда не убедить меня в обратном.

– Да я же говорю не об этом! – отчаянно воскликнул Фернандо. – Ну как мне убедить вас в том, что лично я ни в чём не виновен? Я не могу жить без Алехандры, а вы прячете её от меня так, словно я…

– Всё, довольно, уходи, – устало махнула рукой Мария Алехандра, – мы с тобой никогда ни о чём не договоримся. Тем более, что вчера была убита Эулалия и похищен сенатор Касас…

– Что, вы меня и в этом подозреваете?

– Убирайся!

Сразу после ухода Фернандо, Мария Алехандра заметалась по комнате, пытаясь додумать свою главную мысль до конца. Если он не лжёт и Алехандра действительно рассказала ему, где она находится, тогда надо немедленно ехать за ней! Но сама она уехать не может, значит надо за ней кого-то послать, но кого, кого? Может быть, отца Фортунато? Но он занят в своём приходе, да от священника в таком деле мало толка. Лейтенанта Маркеса? Но тогда придётся рассказать ему всё от начала и до конца. А что если Мартина? Но ведь он друг Себастьяна и тогда тот обо всём узнает. Что же делать, что же делать?

В дверь снова позвонили н Мария Алехандра, досадуя на отсутствие служанки, отправившейся за покупками, пошла, открывать сама.

И первым, что она увидела перед собой, был огромный букет тёмно-красных роз.

– Бон жур, мадам Фонсека! – весело произнёс Серж Лану, вручая ей букет. – Судя по вашему изумлённому виду, вы никак не ожидали меня увидеть, что, впрочем, совсем не удивительно…

– Скажите, месье Лану, – вдруг отрывисто произнесла Мария Алехандра, – вы могли бы привезти мне мою дочь?

Себастьян, вернувшись домой от Мартина, вновь начал пить. Гертрудис только качала головой, видя, как быстро пустеет очередная бутылка. Ансельмо поехал забирать Даниэля из детского сада, так что в доме, кроме них, никого не было.

– Что с вами происходит, сеньор Себастьян? – наконец, не выдержала служанка. – У вас какие-то неприятности?

Он кивнул, и устало потёр пальцами виски.

– Да, Гертрудис, но мне бы не хотелось об этом распространяться.

– А вам и не надо ничего говорить, потому что я и так всё знаю, – вдруг решительно заявила она. – И если вы обещаете мне больше не пить, то я и сама могу вам кое-что рассказать.

– Да? – недоверчиво произнёс Себастьян. – Ну, и что же ты знаешь?

– Многое, сеньор, и даже больше, чем вы думаете.

– Ну, говори, говори.

– Но вы не будете больше пить?

– Не буду, – усмехнулся Себастьян, переворачивая бутылку вверх дном, – тем более, что уже и нечего. Рассказывай.

Гертрудис осторожно присела на край дивана.

– Я знаю, кто сообщил вашей жене о том, что вы снова встретились с сеньорой Дельфиной.

– Что? – Себастьян начал волноваться. – Ну и кто же это сделал?

– Сеньора Мече.

– А-а, – Себастьян даже не стал спрашивать, откуда это известно самой Гертрудис, потому что сразу ей поверил. Ведь он только сегодня столкнулся с Мече у Дельфины, так что, вполне вероятно, та не преминула похвастаться своей новой подруге возобновлением их прежних отношений.

– Но я знаю и кое-что ещё, намного более важное, – добавила Гертрудис, внимательно следя за выражением лица Себастьяна.

– Ты меня просто пугаешь, Гертрудис. Когда жена, узнав об измене мужа, уходит от него, то, что для него в этот момент может быть важнее?

– Знать, что она ушла к другому.

– Что?!

– Да, сеньор Себастьян, как мне не больно вам это говорить, но ваша жена тоже вам изменила.

– С кем, чёрт подери, с кем?

– С сенатором Касасом.

– Проклятье!

Себастьян с такой силой схватил за руку Гертрудис, что она невольно охнула.

– Откуда ты это знаешь?

– Отпустите меня, сеньор, и тогда я вам всё расскажу.

Себастьян выпустил её руку и тревожно уставился в бесцветные глаза Гертрудис, выражавшие сочувствие – подлинное или мнимое – он сейчас не мог разобрать.

– В тот день вы были на дежурстве в клинике и вернулись домой только за полночь. А незадолго до вашего приезда звонила сестра Эулалия, которая хотела выяснить, не здесь ли находится ваша жена. Я сама с ней разговаривала, и она сказала мне, что сидит в квартире Марии Алехандры и беспокоится о том, что той до сих пор нет дома.

– Ну и что?

– А то, что на следующий день, рано утром, когда я повезла Даниэля в детский сад, то сама видела, как Мария Алехандра выходила из дома сенатора Касаса – вы ведь знаете, что он живёт неподалёку от того места, где находится детский сад Даниэля.

– О Боже! – только и простонал Себастьян, хватаясь за голову. – Рано или поздно это должно было случиться, и я сам довёл её до этого!

– Вам не в чем себя винить, дон Себастьян, потому что когда женщина хочет изменить…

– Замолчи, Гертрудис!

Внезапно, Себастьян поднялся с места и принялся натягивать пиджак.

– Куда вы? – испуганно спросила Гертрудис.

– Пойду и набью морду этому соблазнителю чужих жен! Не думаешь же, ты, что я это оставлю без последствий? Чёрт подери, жена наставила мне рога…

– Но вы слишком много выпили! И, кроме того, такая неприятность произошла с вами не в первый раз…

– А, ты имеешь в виду Кати?

– Постойте, дон Себастьян, – теперь уже Гертрудис схватила его за руку, – но вам сегодня уже не стоит выходить из дома.

– Что за глупости?

– И, кроме того, с сенатором Касасом произошло несчастье, так что дома вы его всё равно не застанете.

– Что, он уже пострадал от какого-нибудь обманутого мужа?

– Нет, совсем нет. Сенатор Касас был похищен вчера какими-то неизвестными террористами, и полиция теперь ведёт расследование.

– В самом деле? – Себастьян перестал вырываться из рук Гертрудис и удивлённо присел, точнее даже, упал в кресло. – Вот это номер! А Марии Алехандры с ним не было?

– Нет, к счастью, нет.

– Ну, тогда я пойду в полицию и предложу им свои услуги в деле освобождения столь ценного заложника, а потом всё равно набью ему морду!

– В любом случае это лучше будет сделать завтра, потому что сейчас вы уже явно устали.

Себастьяна действительно стало клонить в сон от такого количества выпитого, а потому он больше не упрямился и позволил Гертрудис проводить себя в спальню.

Однако на следующий день он всё же решил осуществить своё вчерашнее намерение и в самом деле, отправился в полицию. К большому удивлению Себастьяна, лейтенант Маркес, которому было поручено это дело, нисколько не удивился его приходу. Более того, он и сам хотел поговорить с ним, поскольку обоих, как это вскоре выяснилось, интересовал один и тот же вопрос – не связано ли похищение сенатора Касаса с Марией Алехандрой Медина и через неё с убийством сестры Эулалии?

Лейтенант Маркес к этому времени уже проанализировал все имеющиеся в его распоряжении факты и пришёл к твёрдому убеждению, что такая взаимосвязь есть. Более того, он знал и о том, что не так давно в провинции Кевьяроль, проводилась крупномасштабная, с привлечением армии, операция по разгрому главной перевалочной базы колумбийской наркомафии. В результате этой операции, над сельвой был сбит один вертолёт, в котором, однако, никаких наркотиков не обнаружили. Учитывая, что сразу после этого сестра Эулалия срочно вернулась в Боготу (а срок её пребывания в той провинции истекал только в следующем году), и здесь была убита, можно было придти к самым неожиданным выводам. Более того, сами собой напрашивались весьма удивительные вопросы. Например, такой – почему она сразу не обратилась в полицию, а поехала в Боготу к Марии Алехандре? Трудно себе представить, чтобы эта почтенная, немолодая служительница Бога вдруг решила сама реализовать попавшие к ней в руки наркотики.

Кроме того, поскольку о давнем знакомстве Марии Алехандры и сенатора Касаса всем было прекрасно известно, так же как и о том, что сенатор прослыл самым бескомпромиссным борцом с мафией, постольку можно было предположить, что монахиня хотела передать попавший к ней в руки чемоданчик именно ему. И для этого она обратилась к своей подопечной. Эта логическая схема была весьма убедительна, но лейтенант Маркес на этом не остановился и принялся копать дальше. Два дня назад, за городом, в известняковом карьере, было найдено тело приезжего француза, который, благодаря снятым с его трупа отпечаткам пальцев, был идентифицирован в картотеке Интерпола как Гюстав Мельфор, прекрасно известный французской полиции как опытный мошенник и рецидивист. Маркес постарался выяснить, где именно в Боготе он останавливался, и, к своему немалому удивлению, обнаружил, что в гостинице «Ацтек» проживает господин именно под таким именем. Подопечные Маркеса скрытно фотографировали его каждый раз, когда он выходил из своего номера, так что теперь у лейтенанта скопилось столько фотографий этого мнимого Мельфора, что их хватило бы на целый семейный альбом.

Впрочем, никаких данных о связи первого дела со вторым пока не существовало, кроме одного – сенатор Касас был послом в Бельгии, а Мария Алехандра только недавно вернулась из Парижа, где на неё и её мужа было совершено несколько покушений. Поскольку поиски террористов – и тех, которые убили монахиню, и тех, которые похитили сенатора – пока не увенчались успехом, да и трудно бы было на это надеяться, учитывая общую криминогенную обстановку, постольку лейтенант Маркес считал бы огромной удачей, если бы ему удалось как-то связать оба этих преступления с «французским следом» – точнее, с обоими «Meльфорами» – одним мёртвым, а другим живым. А о том, что такая связь существует, он не столько догадывался, сколько надеялся на это.

Велика же была его радость, когда Себастьян мгновенно опознал человека, изображённого на предъявленных ему фотографиях.

– Да ведь это же Серж Лану! – удивлённо сказал он.

– Вы встречались с ним в Париже? – поинтересовался Маркес.

– Да, хотя я-то его видел только один раз. Моя жена уверяла, что они с дочерью познакомились с ним во время посещения Версаля.

– И он представился именно под таким именем?

– А что, у него есть и другое? – хмуро полюбопытствовал Себастьян.

– Думаю, что да, – задумчиво сказал лейтенант. – И скоро мы это узнаем. Я запросил Интерпол, переслав им эти фотографии, так что если он числится в их международной картотеке…

– Не забудьте поставить меня в известность, – потребовал Себастьян.

– Да, разумеется. До встречи, сеньор Медина.

– Всего доброго, лейтенант.

После очередной ссоры с Марией Алехандрой Фернандо окончательно затосковал. У него началась жуткая депрессия, и он буквально изнемогал от сосущей сердце тоски. Тереса вздумала приставать к нему с ревнивыми вопросами и тогда он, воспользовавшись этим как предлогом, грубо и бесцеремонно выставил её из своей квартиры, заявив:

– Ты мне надоела!

Впрочем, вид её беспомощных, заплаканных глаз, только усугубил его отвратительное настроение. Ведь эта несчастная красавица была виновата только в одном – в своей покорной и преданной любви к нему – и уже по одному этому не заслуживала такого жестокого обращения. Впрочем, в глубине души Фернандо был уверен в том, что стоит ему прийти и, попросив у неё прощения, вновь признаться в любви, как она мгновенно всё простит, вернётся к нему и опять будет счастлива.

– Так и сделаю, – бормотал он под нос, открывая очередную бутылку дешёвого вина, – когда-нибудь я так и сделаю. В конце концов, может мне хотеться побыть одному? А вот она этого не понимает… Впрочем, когда один человек любит другого, а тот его – нет, тогда, видимо, так и должно быть. Один не хочет ни на минуту расставаться, другой же и расстаётся и встречается с одинаковым равнодушием… Ох, Боже мой, как же мне плохо…

Он лежал на диване, стаканами пил вино и думал о том, как бессмысленна и невыносима эта проклятая жизнь. Когда нет любви или когда любовь является несчастной, тогда уже ничто не помогает. Тогда хочется только одного – ни о чём не помнить и ничего не чувствовать. Одна только мысль, сонной мухой билась в его затуманенном сознании – «а, пропади оно всё пропадом!» Ему даже понравилось пить одному и, уподобившись какому-нибудь медитирующему индусу, часами прислушиваться к собственному состоянию безнадёжности и пустоты. Всё было тускло и гнусно.

Как жаль, что в его душе нет ни грамма веры, чтобы можно было обратиться к Богу! Впрочем, Тереса весьма набожная женщина, но он что-то ни разу не видел, чтобы это ей помогало. При чём тут какая-то бесплотная вера, да и как она может заменить ту яростную, пульсирующую в крови чувственность, которая заставляет, бешено стискивать зубы при одной только мысли о том, как обнажённая Алехандра лежит в чьих-то объятиях – пусть даже находясь при этом без сознания.

О, чёрт! Фернандо приподнялся и сел на диване. Бутылка была пуста, а спать не хотелось. «Да, так что это я подумал о Боге? А, вот, что мне давно надо было бы сделать – сходить к отцу Фортунато. Помнится, Алехандра была с ним весьма дружна, так почему бы ему с ней не перезваниваться или не переписываться?»

Эта мысль так его поразила, что он немедленно стал собираться. Кое-как одевшись и расчесав свои всклокоченные волосы, Фернандо, слегка пошатываясь, вышел на улицу, поймал такси и поехал в монастырь. Однако, церковь была пуста и отца Фортунато там не оказалось.

– Так, где же он? – нетерпеливо поинтересовался Фернандо у проходившей мимо монахини.

– На похоронах своей сестры, бедняжки Эулалии, – тихо вздохнула эта некрасивая женщина, какого-то, совершенно неопределённого возраста.

– Понятно… – Фернандо присел на церковную скамью и задумался. Значит, Эулалию хоронят именно сегодня и Мария Алехандра, разумеется, там. А что если?… Пусть это покажется невероятным, ну а вдруг она взяла с собой и Алехандру? Если, конечно, она прячет её, где в Боготе, или, по крайней мере, неподалёку…

Фернандо решительно встал и вновь отправился ловить такси. Приехав на кладбище, он вошёл через центральный вход и, пройдя немного влево, почти сразу же увидел вдалеке похоронную процессию, состоявшую, как ему показалось на первый взгляд, почти из одних только монахинь. Прячась за деревьями, чтобы не попадаться на глаза Марии Алехандре, он постарался подобраться как можно ближе, чтобы рассмотреть присутствующих.

Отец Фортунато, заливаясь слезами, говорил прощальную речь, а рядом с ним находились только четверо людей в обычной одежде. Все остальные были монахинями того же ордена, к которому принадлежала н покойная сестра Эулалия. Среди этих четвертых Фернандо первым делом отметил Марию Алехандру, одетую во всё чёрное. Рядом с ней, сняв фуражку и обнажив голову, стоял тот самый, молодой полицейский лейтенант, которого он видел в её доме два дня назад. Второй парой были Мартин – лучший друг Себастьяна – и Мача, которую Фернандо знал ещё по бару Альсиры. Алехандры нигде не было.

Фернандо вдруг почувствовал такое разочарование и усталость, что опустился на землю, прямо под деревом и утомлённо прикрыл глаза. Значит, Алехандра находится где-то очень далеко, иначе бы она непременно присутствовала. Внезапно, ему в голову пришла сумасшедшая мысль – а вдруг девушка всё же находится здесь, скрываясь под одеянием монахини? Фернандо стал мысленно представлять себе, как, дождавшись конца похорон, будет обходить всех монахинь и заглядывать под их клобуки; и не заметил, как задремал.

Проснулся он от того, что чей-то женский голос назвал его по имени. Фернандо с трудом открыл глаза и увидел стоявших перед ним Мартина и Мачу.

– Привет, Фернандо, – сказала она, – что ты здесь делаешь?

– Я? – и он поднялся с земли. – Да вот… случайно зашёл… А где Мария Алехандра?

– Ей нужно было поговорить с полицейским, и она уже ушла, – ответил Мартин. – Пойдём с нами, я отвезу тебя домой.

Фернандо кивнул, и они направились к выходу с кладбища.

– Кстати, а как поживает твой друг Рикардо? – неожиданно поинтересовалась Мача, когда они уже сели в машину Мартина.

– Рикардо? Не знаю, давно его не видел… а что?

– Дело в том, что я его видела… и совсем недавно. Это было в баре Альсиры и он был в компании одного типа, которого я знаю как законченного подонка. Тебе ничего не говорит его имя – Хуан Родригес?

– Нет, я такового не знаю, – несколько настороженно ответил Фернандо, подумав при этом: «Неужели и они меня тоже в чём-то подозревают?»

– А сама ты, что делала в этом баре? – спросил Мартин, выруливая со стоянки перед центральным входом.

– Да так, зашла навестить одну старую подругу, – слегка смутившись, сказала Мача. Она не хотела раньше времени говорить о том, что, всерьёз обеспокоившись судьбой Рикардо, начала следить за всеми его передвижениями.

– Между прочим, – в данном случае Мартин обращался к Фернандо, – твой друг на днях заходил ко мне в клинику и выглядел весьма встревоженным.

– И что же он говорил?

– Да, в общем-то, ничего определённого, Я понял лишь, что он чего-то боится и что-то скрывает.

– А зачем же он тогда приходил? – спросила Мача.

– Ну, ты же сама потребовала, чтобы я его пригласил, ещё тогда, когда мы встретились с ним и Пачей в ресторане «Эксцельсиор», – напомнил ей Мартин.

– Жаль, что меня в тот день не было в клинике, и я не смогла с ним поговорить, – вздохнула Мача.

«Какого чёрта они вздумали опекать Рикардо? – удивился про себя Фернандо, краем уха прислушиваясь к их разговору. – И что вообще происходит с этим разгильдяем? Такое ощущение, что я – его лучший друг – меньше всех о нём знаю! И ещё – причём тут какой-то Хуан Родригес?»

В этот момент машина Мартина начала обгонять рейсовый автобус, возвращавшийся откуда-то из провинции и направлявшийся на центральную автостанцию Боготы. Фернандо машинально скользнул взглядом по лицам пассажиров, видневшимся в окнах, и вдруг вскрикнул от неожиданности.

– Что случилось? – воскликнула Мача, а Мартин даже сбавил скорость, пропустив автобус вперёд.

– Алехандра, там едет Алехандра! – возбуждённо заговорил Фернандо. – Скорее, Мартин, нам ни в коем случае нельзя упустить этот автобус, скорее же, скорее!…

– Знаешь, Мече, я никогда не думала, что в нашей полиции могут работать такие очаровательные люди, – томно говорила Дельфина, полулёжа на диване в своей комнате.

– Люди или мужчины? – бестактно уточнила толстуха.

– Ох, Мече, ну мужчины, конечно же, мужчины! Я имею в виду того молодого лейтенанта, который заходил ко мне два дня назад. Ты и представить себе не можешь, какими глазами он на меня смотрел!

– Ну, почему же, – усмехнулась Мече, – вот это я как раз очень хорошо себе представляю. Молодая, очаровательная, богатая вдова… Я удивляюсь, что он на тебя только смотрел. Но о чём вы с ним разговаривали и для чего он приходил?

– А, – беззаботно махнула рукой Дельфина, – разве это так важно. Ну, мы говорили с ним о моей сестре и её дочери. Он интересовался тем, что они делали в Париже, как будто об этом было трудно догадаться! Что-то ещё расспрашивал о Себастьяне и Фернандо, но я, ей-богу, уже не помню. Нет, ты бы видела, как у него блестели глаза, когда он наклонился ко мне и спросил: «Могу я называть вас доньей Дельфиной?»

– Ну а ты?

– А что я? Я, разумеется, согласилась, и даже спросила о его имени. Представляешь, его, оказывается, зовут Игнасио! Лейтенант Игнасио Маркес – не правда ли, звучит?

– Да, дорогая, я не уверена, кто из вас больше влюбился – ты или он. – Мече была, как всегда, простодушна и откровенна. – Но как же Себастьян?

По лицу Дельфины пробежало лёгкое облачко, и она с видимым напряжением, состроила непередаваемую гримасу.

– А что Себастьян? Сколько можно держаться за одного и того же мужчину? Знаешь, Мече, всякое однообразие утомляет, так вот, Себастьян меня утомил.

– Но всего несколько дней назад…

– Мало ли что было несколько дней назад, – раздражённо перебила Дельфина. – Женские увлечения мимолётны, а потому, когда появляется более интересный объект…

– Кажется, звонят в дверь.

– В самом деле? – Дельфина слегка растерялась. А вдруг это опять лейтенант Маркес или Себастьян? – Ну, ничего, Пача откроет.

– А почему Пача, а не Бенита?

– Последнее время Бенита изрядно распустилась, и я даже подумываю о том, чтобы найти ей замену, – ответила Дельфина, напряжённо ловя каждый звук, доносившийся со стороны главного входа. – Вот где она сейчас пропадает? – ушла с самого утра, и до сих пор её нет. Понимаешь, Мече, когда слуги работают в доме слишком долго, они начинают считать себя чуть ли не членами семьи и, порой, даже позволяют себе проявлять характер. Всё это ужасно утомляет… Нет, но кто же, это, всё-таки пришёл?

А пришёл Мартин, которого пригласила сама Дельфина, чтобы он лишний раз осмотрел её крошку Долорес. Ему пришлось долго жать кнопку звонка, пока дверь, наконец, не раскрылась. На пороге стояла хмурая Пача, явно недовольная тем, что ей пришлось открывать.

– Привет, красавица, – добродушно сказал Мартин. – Я пришёл навестить вашу малышку. А что это у тебя такой странный вид?

– Здравствуй, Мартин, – ещё со времён знакомства с Себастьяном, Пача научилась говорить взрослым мужчинам «ты». – Проходи в дом, сейчас я позову тётю Дельфину. А малышка сейчас спит.

– А, ну тогда можно не торопиться, – и Мартин присел на диван в гостиной. – Как твои дела, мы с тобой давно не виделись…

Пача неопределённо передёрнула плечами, но тоже села.

– А как твои отношения с Рикардо? – продолжал расспрашивать Мартин.

– А почему это тебя интересует? – подозрительно покосилась Пача. – Какое и кому до этого дело?

– Да, нет, в общем-то, это твои личные проблемы, – миролюбиво улыбнулся Мартин. – Хотя, судя по выражению твоего очаровательного лица, бедняге Рикардо приходится несладко.

– А что это ты сегодня так щедр на комплименты? Неужели поссорился со своей медсестрой, – ехидно поинтересовалась Пача.

– О, нет! Мы с ней не только не поссорились, но в самом скором времени собираемся пожениться. Так что, я заранее приглашаю тебя на свадьбу.

– Спасибо. Мне очень жаль, что я не могу ответить тебе тем же.

– Что, у Рикардо совсем никаких шансов? – удивился Мартин. – А мне казалось, что вы даже можете дать фору Фернандо и Алехандре…

– Хочешь, я буду с тобой откровенна? – неожиданно и в упор спросила Пача.

– Сделай одолжение.

– Рикардо любит меня и готов пойти на любые безумства. Да он, кстати, и так уже много чего натворил… впрочем, это неважно. Гораздо важнее то, что я никак не могу заставить себя полюбить его.

– Но почему? – в голосе Мартина послышалось искреннее удивление. – Мне всегда казалось, что вы как нельзя лучше подходите друг другу.

– Ох, Мартин, ну как об этом можно судить со стороны! Всё это так глупо и отдаёт каким-то старомодным сватовством. «Ах, какая пара! – кого-то передразнила она. – Какие оба юные и красивые. Как замечательно они подходят друг другу, и какими ангелочками будут их дети!» Какая чушь!

– Да почему же чушь? – усмехнулся Мартин, пытаясь понять настроение девушки и досадуя на себя за то, что ему никак это не удаётся. – Что ты имеешь против Рикардо? В своё время вы помнится…

– «В своё время, в своё время», – грубо передразнила его Пача. – Ты забываешь о том, что в моём возрасте каждый месяц равен году какой-нибудь сорокалетней старухи. Я постоянно меняюсь и взрослею, и почему-то никто не хочет этого понять!

– Ну, это-то понять не проблема, – возразил Мартин. – Но мне, кажется, ты и сама не очень понимаешь, что с тобой происходит. Твоё настроение меняется подобно ходу маятника – то в одну, то в другую сторону. Не пора ли остановится где-нибудь посередине?

– То есть, в самой нижней точке? – усмехнулась Пача. – Но ты забываешь о том, что если маятник остановится, то и время замрёт. А, в общем-то, всё намного проще. Меня притягивают зрелые, опытные, взрослые мужчины, такие как ты или Себастьян. И я ничего не могу с собой поделать!

– Но ведь и Рикардо скоро будет таким.

– Он ещё только будет, а вы уже есть.

Мартин покачал головой. Ну и проблема! Чёрт бы побрал эти милые, девичьи глупости! Из-за них, наверное, происходит больше трагедий, чем из-за автомобильных катастроф.

– Ну и что ты мне на это скажешь? – не очень уверенным тоном поинтересовалась Пача.

– Мне трудно что-нибудь сказать, – медленно проговорил он. – Я хирург, а не психоаналитик, и потому лечу не души, а тела… Но ты знаешь, мне иногда, и даже весьма часто, хотелось бы стать намного моложе, и я буквально завидовал молодости Фернандо и Рикардо… – всё это прозвучало не слишком, убедительно. Мартин сам это понял и замолчал. Пача с досадой отвернулась от него и посмотрела в окно. Наступила долгая пауза.

– Кстати, – нашёлся, наконец, Мартин, – а ведь я хотел сказать тебе о том, что Алехандра вернулась в Боготу!

Лейтенант Маркес проявил удивительную тактичность. После похорон Эулалии он увидел, что Мария Алехандра находится в чрезвычайно подавленном состоянии, и поэтому не стал досаждать ей новыми расспросами. Он просто отвёз её домой на полицейской машине и, договорившись о том, что они встретятся завтра, ещё раз выразил свои соболезнования и оставил одну.

В глубине души Мария Алехандра и хотела этого, и боялась. Одиночество страшило её бесконечной чередой дорогих воспоминаний, каждое из которых заставляло увлажняться глаза и болезненно щемить сердце. Но и присутствие какого-либо, пусть даже самого близкого и тактичного человека, тяготило бы её неприятной обязанностью вступать в какие-нибудь ненужные и необязательные разговоры. Как хорошо, если бы рядом была только Алехандра, с которой бы они могли молча, поплакать вместе, вспоминая их дорогую Эулалию. Но Алехандра, за которой отправился Лану, могла появиться в Боготе не раньше вечера следующего дня.

Чувствуя себя полностью опустошённой, Мария Алехандра безвольно сидела в кресле и рассеянно смотрела на телеэкран. В этот момент там шёл её любимый сериал под названием «Любовь в полнолуние». Но сейчас её уже не волновали эффектные переживания героев, поскольку собственные страдания не шли, ни в какое сравнение с тем, что происходило на экране. Неожиданно ей пришла в голову странная мысль – Себастьян постоянно находил утешение в вине, так почему бы и ей самой не попробовать сейчас это испытанное средство?

Позвонив горничной, она попросила её принести ей бутылку шампанского, что та и сделала, с немалым изумлением глядя на свою госпожу.

– Вам больше ничего не нужно, сеньора? – тактично спросила девушка, после того, как открыла бутылку.

– Нет, Хуанита, спасибо. Можешь идти, – вяло ответила Мария Алехандра и поднесла к губам полный бокал почти одновременно с героиней сериала, которая в этот момент делала то же самое.

Не успела она сделать нескольких глотков, как зазвонил телефон. Мария Алехандра тяжело вздохнула и сняла трубку.

– Алло.

– Здравствуй.

Она узнала голос Себастьяна и, немного помедлив, поздоровалась.

– Я хотел выразить тебе свои соболезнования. Зная, как ты была привязана к Эулалии, могу себе представить, что ты сейчас переживаешь…

– Спасибо.

Они немного помолчали, а затем Себастьян неуверенно спросил.

– Может быть… если ты, конечно, захочешь… мне стоит приехать?

– Нет, – твёрдо сказала она. – Спасибо тебе за заботу, но… не стоит.

– Жаль, – дрогнувшим голосом произнёс он, и она почувствовала лёгкий укол жалости, – а я так надеялся, что ты захочешь меня увидеть…

– Я не давала тебе для этого повода.

– Это конечно, но мне казалось, что уже прошло достаточно времени. Кстати, я всё знаю и не осуждаю тебя.

Эта фраза прозвучала так неожиданно, что Мария Алехандра не могла удержаться от недоумённого вопроса.

– За что это ты меня не осуждаешь?

– За твои отношения с Касасом. Во всём произошедшем я виню только себя и хочу, чтобы ты это знала. Всё началось с Дельфины, а Мече позаботилась о том, чтобы тебе это стало известно. Кстати, я порвал с твоей сестрой и на этот раз окончательно.

Мария Алехандра чувствовала себя настолько усталой, что почти без всякого выражения слушала довольно бессвязную речь мужа.

– Значит, ты всё знаешь, – задумчиво произнесла она. – А кто об этом позаботился – тоже Мече?

– Нет, но это неважно. Кстати, я разговаривал с лейтенантом Маркесом…

Себастьян продолжал что-то говорить, а Мария Алехандра на секунду отвлеклась, подумав о том, что это уже третье «кстати» подряд, и, каждый раз после этого вводного слова, Себастьян говорил нечто важное. Впрочем, так ли это всё важно по сравнению со смертью Эулалии?

– Причём тут Лану? – переспросила она, уловив знакомую фамилию.

– Притом, что на самом деле это Жорж Дешан, родной сын твоего парижского знакомого…

– Что? – она вскрикнула так громко, что Себастьян испуганно замолчал.

– Повтори, что ты сейчас сказал! – потребовала Мария Алехандра.

– Я сказал, что настоящее имя Сержа Лану – Жорж Дешан и он известен полиции, как отъявленный мошенник…

– Боже мой! Боже мой! Какой кошмар! Нет, это просто невозможно!

– А в чём дело?

– Я отправила его за Алехандрой!

– Чёрт! – настал черёд ужаснуться и Себастьяну. – Зачем же ты это сделала! О, проклятье, вот до чего тебя довела твоя глупость и наивность! Не доверяя Фернандо, ты сама отдала свою дочь в руки опасного негодяя… Кстати, его отец являлся, сводным братом Самуэля Эстевеса.

– Я немедленно еду за Алехандрой!

– Я поеду с тобой…

– Нет, это будет слишком долго. Прощай.

Мария Алехандра стремительно положила телефонную трубку и, не обращая внимания на возобновившиеся звонки, начала собираться. Внезапно ей пришла в голову такая ужасная мысль, что она даже на мгновение застыла на месте, бессильно опустив руки. Если Лану является, сыном Дешана, то именно ему было проще всего проникнуть в коттедж своего отца, чтобы изнасиловать и попытаться убить Алехандру! И сейчас он может повторить свою попытку. Она сама послала к своей дочери убийцу!

Её прошиб холодный пот, и она почувствовала такую слабость, что вынуждена была присесть. А не позвонить ли лейтенанту Маркесу? Эта идея показалась ей весьма удачной, и она немедленно набрала номер его полицейского участка. К несчастью, лейтенанта на месте не оказалось, и Мария Алехандра, бросив трубку, поспешно вышла из дома и села в свою машину. Теперь её уже буквально трясло от возбуждения, и она даже не с первого раза смогла завести мотор. Скорее, скорее!

Её светло-голубой «шевроле» стремительно понёсся по улицам Боготы. Для того чтобы выехать за город и попасть именно на то шоссе, которое вело в провинцию Кевьяроль – а Мария Алехандра сгоряча решила ехать туда самостоятельно – надо было миновать центральную автостанцию города. Мария Алехандра проезжала мимо неё на большой скорости, а потому прежде чем, заметив Фернандо и Алехандру, сумела резко затормозить, уже успела отъехать от них на довольно большое расстояние.

– Солнышко моё, радость моя, счастье моё, – нежно говорил в этот момент Фернандо, прижимая к себе взволнованную девушку и поглаживая её волосы, – как же я тебя люблю, и как же я скучал без тебя! Я едва не возненавидел Марию Алехандру за то, что она так отчаянно пыталась нас разлучить. Но теперь всё, ведь мы уже больше не расстанемся, правда?

Алехандра кивнула и подняла голову.

– Не сердись на маму, она слишком импульсивный человек. Я тоже люблю тебя, Фернандо, и приехала в Боготу именно ради тебя. Как всё-таки жаль бедняжку Эулалию!

Резкий визг тормозов заставил их обоих вздрогнуть и поднять головы.

– Мама!

– Мария Алехандра! – Фернандо увидел затормозивший автомобиль и, мгновенно что-то решив, вскинул руку, чтобы остановить такси.

– Что ты делаешь?

– Нам надо удирать, иначе она опять тебя спрячет. Поверь мне, Алехандра, пока я полностью не оправдаюсь в её глазах, это будет лучше всего…

Потрясённая, Мария Алехандра не могла поверить собственным глазам – её дочь, которую она ехала спасать, убегает! И во всём опять виноват этот Фернандо, который, явно уговаривая, сажает её в такси. Мария Алехандра очнулась лишь тогда, когда такси отъехало от бровки тротуара и стало разворачиваться. Она попыталась завести машину, но слишком резко выжала сцепление и мотор заглох. Тогда она попробовала ещё раз, но теперь уже машина вообще не заводилась. Снова и снова она отчаянно вращала ключ зажигания, следя за удалявшимся такси, которое увозило её дочь; а затем, убедившись в тщётности своих усилий, уронила голову на руль и горько-горько расплакалась.