Тайные страсти. Книга 2

Глава четырнадцатая

– Однако, вы зачастили, лейтенант, – весело сказала Бенита, открывая входную дверь и впуская полицейского в дом. – Можно подумать, что мы у вас главные подозреваемые.

– Совсем нет, – несколько смущённый бесцеремонной весёлостью служанки, пробормотал Маркес. – Просто мне надо уточнить кое-какие детали, касающиеся покойного сенатора Эстевеса.

Лейтенант Маркес лукавил. На самом-то деле ему, действительно, хотелось повидаться с Дельфиной, хотя он так и не смог придумать убедительного предлога для своего появления в доме Эстевесов.

– Проходите и не смущайтесь, – подбодрила его Бенита. – Донья Дельфина находится у себя и с удовольствием вас примет.

Дельфина и в самом деле обрадовалась приходу лейтенанта. После последней ссоры с Себастьяном она почти не выходила из дома, занимаясь исключительно дочерью, и уже начала тяготиться своим положением добровольной затворницы.

– А, добрый день, сеньор Игнасио, – приветствовала она молодого полицейского. – Я очень рада, что вы меня ещё не забыли!

– Кто хоть раз увидит вас, сеньора, тот уже не забудет, – напыщенно изрёк Маркес и чуть не покраснел за этот избитый комплимент. Впрочем, ведь он полицейский, а не поэт, а потому какие могут быть претензии, тем более, что он находится на службе.

– А я вам, действительно, нравлюсь? – томно поинтересовалась Дельфина, принимая самую соблазнительную позу и протягивая ему руку.

Лейтенант приблизился к кушетке, на которой возлежала эта симпатичная женщина, одетая в лёгкий, полупрозрачный пеньюар, слегка пожал ей руку, отступил назад и опустился в кресло.

– Так вы не ответили, лейтенант?

– Да, сеньора, – и полицейский испустил глубокий вздох.

– А почему же вы тогда так вздыхаете? – Дельфина наслаждалась этой увлекательной игрой, тем более, что первое их знакомство состоялось при весьма печальный обстоятельствах – она решила признаться в убийстве Луиса Альфонсо, была страшно подавлена и растеряна. Зато теперь она чувствовала себя хозяйкой положения и могла сколько угодно кокетничать и смущать этого симпатичного юношу.

– Я пришёл уточнить кое-какие детали из жизни покойного сенатора Эствеса, – Маркес решил прервать этот, становящийся всё более опасным разговор.

– И что именно вас интересует?

– У него, оказывается, был сводный брат, который живёт, точнее, жил в Париже…

– Честно признать, я почти ничего об этом не знаю, – с лёгкой досадой ответила Дельфина. – Я никогда его не видела, хотя и знала о его существовании. Дело в том, что родители Caмуэля часто бывали во Франции, да и родился он именно там. Что вас ещё интересует?

– Вам знакома некая Альсира Гонсалес, содержательница подпольного публичного дома под названием «Красный поплавок»?

– За кого вы меня принимаете, лейтенант? – искренне возмутилась Дельфина. – Вам не кажется, что я принадлежу к несколько иному кругу общества и задавать мне такие вопросы, по меньшей мере, бестактно?

– Да, да, разумеется, – смущённый этим яростным выпадом, поспешил согласиться Маркес. – Но дело в том, что у вашего мужа долгое время работала лучшая подруга этой самой Альсиры…

– Вы имеете в виду эту жалкую шлюху Перлу? – мгновенно догадалась Дельфина.

– Совершенно верно, сеньора.

– Я всегда настаивала на том, чтобы Самуэль её уволил, но, поскольку между ними существовали особого рода отношения… Впрочем, это неважно, – спохватилась Дельфина.

– Вы имеете в виду, что она была любовницей вашего мужа? – уточнил Маркес.

– Я имею в виду, что она была готова стать любовницей любого, кто бы за это заплатил, – огрызнулась Дельфина, однако, тут же сменила тон. А что это мы всё разговариваем о покойниках, лейтенант? Не поговорить ли нам лучше о живых? – и она бросила на него достаточно откровенный взгляд. – Кстати, у вас-то самого есть любовница или невеста?

«Чёрт подери! – подумал про себя Маркес. – Да она меня нарочно провоцирует. Жаль, что мне никогда не приходилось иметь дело с такого рода дамами, а потому и не знаешь, как себя с ними вести».

«Что может быть интереснее зрелища смущённого полицейского? – наблюдая за выражением лица Маркеса, думала в этот же момент Дельфина. – Впрочем, он совсем ещё мальчик и явно приехал откуда-то из провинции, судя по простодушному выражению его лица. Придётся мне, как и в случае с Себастьяном, взять инициативу на себя, иначе он так никогда ни на что и не решится».

– Так что, лейтенант, – медленно поднимаясь с кушетки и подходя к нему, томно повторила Дельфина. – У вас есть возлюбленная?

– Нет, сеньора, – ответил тот, вставая ей навстречу.

– Правда? – притворно удивилась она, кладя руки ему на грудь и начиная медленно расстёгивать форменную рубашку. – А почему? Вы молоды, хороши собой… – говоря это, она уже проникла руками внутрь и теперь поглаживала горячую, волосатую грудь Маркеса.

– Н-н-не знаю, – начиная дрожать, пробормотал тот.

– А кто будет знать? – и Дельфина взялась за пояс его брюк.

– Что вы делаете, сеньора?

– Ты же обещал называть меня просто Дельфиной! Или уже забыл об этом?

– Нет, я всё помню… Дельфина… Ах!

Последнее восклицание было вызвано тем, что она уже обнажила его до такой степени, что теперь могла взяться рукой за предмет его мужской гордости, размерами которого восторгались все имевшие с ним дело шлюхи. Понравился он и Дельфине, которая успела освободиться от своего пеньюара, оставшись в одном модном французском белье.

– Ого, – проворковала она, – да тебе надо не в полиции работать, а сниматься в эротических фильмах, чтобы не скрывать такое сокровище.

Ещё через пару минут лейтенант остался в одном галстуке и носках, и теперь и сам начал проявлять инициативу, жадно целуя Дельфину, которая постепенно подводила его всё ближе и ближе к постели. И, как назло, именно в этот волнующий момент в дверь комнаты постучали, и послышался ехидный голос Бениты.

– Донья Дельфина, к вам пришли!

– Скажи, что я занята, дура! – мгновенно откликнулась Дельфина.

– Я уже говорила, но сеньора Мече…

– Дельфина, открой, мне надо с тобой срочно поговорить, – раздался из-за двери грубоватый голос самой Мече.

– Чёрт бы её подрал, – сквозь зубы пробормотала Дельфина, – уже она-то точно не отвяжется. Спрячься пока в шкафу, а я постараюсь побыстрее её выпроводить!

Маркес уже совсем потерял голову, а потому безропотно позволил запихнуть себя в шкаф, где хранились наряды Дельфины. Туда же полетела его одежда. Дельфина стремительно накинула пеньюар, и открыла дверь.

– Здравствуй, подружка, – входя в комнату, произнесла Мече.

– Здравствуй… – пробормотала Дельфина, делая негодующий знак Бените – нечто вроде «уволю, мерзавка!» Та в ответ только пожала плечами, как бы говоря – «а что я могла сделать?»

– Ну и что ты хотела мне сказать? – поинтересовалась Дельфина, закрывая дверь и поворачиваясь к Мече, которая уже успела обойти всю комнату, словно что-то высматривая.

– Собственно говоря, я хотела поговорить не с тобой, а с твоим гостем, – ответила толстуха.

– Что за чушь ты несёшь, Мече! – наигранно возмутилась Дельфина. – У меня нет никаких гостей, я одна и, признаться, неважно себя чувствую…

– А эти штаны из твоего маскарадного гардероба? – невозмутимо поинтересовалась Мече, поднимая с пола форменные брюки лейтенанта Маркеса.

Дельфина растерялась настолько, что вырвала их из рук Мече, и зачем-то бросила на кровать.

– Не волнуйся, красавица, – продолжала толстуха, – я пришла сюда именно в поисках полиции.

– Проще было зайти в любой полицейский участок!

– Ну, нет, мне хотелось сделать приятное именно нашему очаровательному лейтенанту, тем более, что это может помочь ему стать капитаном. Давай, показывай, где ты его прячешь?

– Мече!

Однако та, как ни в чём не бывало, подошла к шкафу и отворила дверцу. Дельфина бросилась было к ней, но не успела ей помешать.

– Добрый день, лейтенант, – произнесла Мече, обращаясь к обнажённым мужским ягодицам, которые выглядывали из-под вороха одежды. – Я хочу сделать официальное заявление по поводу похищения сенатора Касаса.

Из всех участников этой сцены одна только Мече и сохраняла хладнокровие, пока багровый от стыда Маркес, прикрываясь вешалкой с платьем, вылезал из шкафа и одевался, а Дельфина кусала губы и не знала – то ли ей разозлиться, то ли засмеяться.

– Слушаю вас, сеньора, – наконец, произнёс злополучный полицейский и для большей официальности даже надел фуражку.

– Я слышала, как по телевидению объявили о награде тому, кто укажет точное местонахождение сенатора Касаса, – торжественно начала Мече. – И я хочу знать, подтверждаете ли вы это сообщение?

– Да, разумеется, – делая серьёзное лицо, сказал лейтенант. – Вы, действительно, знаете, где находится сенатор?

Мече сделала многозначительную паузу, после чего выпалила:

– Его прячет Мария Алехандра!

Камило уже начал всерьёз тяготиться своим заточением. Головные боли то возникали, то исчезали, заставляя его всё время находиться в напряжённом ожидании нового приступа. Лану больше не появлялся, и потому он мог общаться только с теми двумя девицами, которые исполнили перед ним свой сладострастный танец в первый же день его появления здесь. Именно они приносили ему еду и болеутоляющие средства, постоянно предлагая и иные услуги. Однажды он всё-таки не выдержал и провёл с ними целую ночь, чувствуя себя римским патрицием в окружении собственных рабынь. Однако то, что ночью может показаться прекрасным, подавляет поутру своей пошлостью и ничтожеством. Ведь он до безумия любил Марию Алехандру, а потому всякая измена ей ощущалась как самый низменный и грязный разврат. Как бы он хотел сейчас услышать её голос или увидеть её удивительные глаза! За одну улыбку этой странной женщины, за одно, только ласковое слово не жаль было потерять плотских утех.

Видимо из-за этого у него и началась депрессия, когда он целыми днями лежал на постели, уставившись потухшим взором в потолок и чувствуя тяжёлую, свинцовую усталость и безразличие, подавлявшие любые желания и надежды. Даже собственная жизнь представлялась ему теперь каким-то ненужным, хотя и невыносимым бременем, которое он должен волочь, не сознавая в этом ни смысла, ни цели. А ведь пока он находится здесь, Мария Алехандра вполне могла снова сойтись с Себастьяном, и что тогда останется на его долю – смертельно надоевшая роль лучшего друга, счастливого счастьем любимой женщины? Какое безумие – разве можно быть счастливым, сознавая счастье другого? Разве можно ощутить сытость самому, наблюдая, как обедает кто-то другой?

А ведь он ещё гордился званием сенатора и даже наслаждался упоительным сознанием собственной значимости. Ну как же! – «неутомимый борец с мафией и коррупцией, известный своей кристальной честностью сенатор Камило Касас!» Именно так писали о нём газеты, и первое время это ужасно тешило его самолюбие. Только после той, давней уже встречи с Марией Алехандрой в больничном коридоре, когда враз ожили в его сердце и пленительные юношеские воспоминания, и не позабытая за пятнадцать лет юношеская влюблённость, он понял истинную цену своему политическому успеху и удовлетворённому тщеславию. «Всё это лишь паллиативы, всё это только средства, создающие иллюзию счастья, – твердил он себе после этого, – а настоящее счастье невозможно без любимой женщины. Любой успех является успехом только наполовину, если его нельзя положить к ногам той, без которой жить не можешь».

Почувствовав, что у него опять начинает болеть голова, Камило поискал среди пустых упаковок и, не найдя ни одной таблетки, принялся стучать в дверь. Сначала по другую сторону было тихо, затем раздались чьи-то шаги, и послышался тонкий, девичий голосок.

– Что вам угодно, сеньор?

– Мне угодно получить свои таблетки от головной боли, – утомившись долгим ожиданием, рявкнул Касас.

И снова наступило молчание, которое он никак не мог объяснить, и которое потому привело его в ярость. Он снова принялся барабанить в дверь, слыша, как гулко отдаются его удары. Неожиданно дверь распахнулась и он, лицом к лицу, столкнулся с одной из девушек, которая, насколько он помнил, носила роскошное имя Эсмеральда. Вид у неё был весьма испуганный, что привело его в некоторое замешательство.

– Ну, в чём дело? – раздражённо спросил он. – Почему ты так долго не открывала?

– Я боялась, – потупив глаза, тихо призналась девушка.

– Кого – меня? – удивился Камило.

Она кивнула, и тут вдруг он понял, точнее даже почувствовал, причину её неуверенности.

– А что, кроме тебя здесь никого нет? – придав своему голосу как можно более небрежный тон, спросил он.

– Только охранники, но они находятся снаружи, у ворот…

– А где же твоя подруга? Где Лану? Кто, вообще, хозяин этой виллы?

На все эти вопросы последовал самый неопределённый ответ в виде немого пожатия плеч. Касасу мгновенно пришла мысль о побеге и, встретившись глазами с Эсмеральдой, он понял, что и она подумало о том же самом.

– Послушай, девочка, – вкрадчиво, и одновременно с этим, уверенно, заговорил он, оттесняя её в холл, – я обещаю вырвать тебя из рук твоих хозяев, если ты объяснишь, как я смогу незамеченным покинуть этот дом.

– О, не делайте этого, сеньор, иначе меня просто убьют! – испуганно воскликнула она.

– Тогда бежим со мной!

– Нет, не могу…

Касас заколебался, понимая, что нельзя терять времени.

– Послушай, Эсмеральда, – снова заговорил он, чувствуя, что имеет над ней какую-то непонятную власть, основанную то ли на жалости, то ли на симпатии, – мне просто необходимо вырваться отсюда, иначе может произойти нечто непоправимое. Для меня это вопрос жизни и смерти! – неожиданно для самого себя, воскликнул он. – И я просто умоляю тебя помочь. Ну, быстрее, говори, как я смогу выбраться отсюда.

Эсмеральда подняла на него красивые, испуганные глаза и он вдруг сделал то, что прочитал в этом взгляде – то есть наклонился и нежно поцеловал эту милую девушку, которая была тем очаровательней, чем смущённее она казалась. Оказывается, и у смущения есть свои преимущества перед самым откровенным развратом – отметил про себя Касас.

Эсмеральда вздохнула и чуть затрепетала.

– Я так боюсь за вас, сеньор. Если охранники заметят ваш побег, они могут вас просто убить.

– Не бойся, я буду предельно осторожен, – торопливо заметил Касас. – Лучше скажи, куда мне идти.

– Я выпущу вас через заднюю дверь, потом вы дойдёте до ограды, перелезете через неё и выйдете на шоссе. До Боготы здесь не так далеко, так что, если не удастся остановить машину, вы сможете добраться пешком… Прощайте, сеньор! – последние слова она уже произнесла стоя на пороге дома, и смотря вслед Касасу.

Всё это было столь трогательно и романтично, что он, заколебавшись, остановился и посмотрел на неё.

– А что ты скажешь по поводу моего исчезновения? Для тебя это, действительно, может плохо кончиться. Пойдём со мной, Эсмеральда!

Но она вновь покачала головой.

– Я не могу оставить сестру. Если я убегу, то…

– Понимаю, – торопливо кивнул Касас, – ну тогда, счастливо тебе и прощай!

Стараясь не оглядываться назад, он осторожно двинулся в направлении изгороди, перебегая от одного дерева к другому и низко пригибаясь там, где росли кустарники. Ему удалось благополучно добраться до самой изгороди, но вот перелезая через неё, он исцарапал в кровь руки и разорвал пиджак. Зато теперь, наконец, он был на свободе! Пройдя ещё пятьсот метров, Камило вышел на шоссе и пошёл вдоль него, оглядываясь по сторонам. Машин не было, зато, через несколько шагов, он наткнулся на придорожный указатель «Оскарио. До Боготы 10 км». Более того, через сто метров он увидел одиноко стоявший телефон-автомат. Добежав до него, Камило поспешно сорвал трубку и набрал первый, пришедший ему в голову номер – номер домашнего телефона Марии Алехандры.

Она сняла трубку почти сразу и явно обрадовалась, услышав его голос. Нет, всё-таки, он явно недооценивал её чувства! Нельзя, ну просто невозможно так сымитировать заботу и нежность.

– Как я рада, что ты позвонил, Камило, – сразу сказала она. – Где ты находишься? Тебя уже освободили?

– Точнее говоря, мне удалось бежать, – торопливо произнёс он. – Сейчас я нахожусь рядом с шоссе возле какого-то местечка под названием Оскарио, что находится в десяти километрах от Боготы. Если ты не возражаешь, я постараюсь поймать какую-нибудь машину и поеду к тебе.

– Конечно, я не возражаю, – так же торопливо, хотя и не столь уверенно, ответила она. – Только прошу тебя – будь осторожнее! Может быть, мне стоит позвонить в полицию?

– Мы позвоним туда вместе, как только я приеду, – сказал Касас и повесил трубку.

Выйдя из будки, он перешёл на другую сторону шоссе и стал напряжённо всматриваться вдаль. Как назло, вся дорога до самого горизонта была пустынна. Зато, с другой стороне, показался какой-то «форд». Касас вновь перебежал шоссе и требовательно поднял руку. Но ещё, прежде чем машина затормозила, он понял, что в очередной раз допустил оплошность.

– Решили совершить небольшую прогулку, сенатор? – насмешливо поинтересовался Лану, выходя из «форда». – А вы уверены, что она не причинит вреда вашему здоровью?

Камило дёрнулся было бежать, но из другой дверцы вылез какой-то мрачный тип в джинсовом костюме и красной рубашке. Не говоря ни слова, он расставил ноги и, взяв пистолет обеими руками, прицелился прямо в сенатора.

– Прекрасная погода, не правда ли? – издевательски продолжал Лану. – Вот только солнце сильно печёт, а потому совершать пробежки не рекомендуется.

– Что вам от меня надо? – чувствуя, что попал в идиотское положение, хмуро спросил Касас. – Вы держите меня, как кролика в садке, ничего не требуя, но и не отпуская. В конце концов, можете вы мне сказать, зачем я вам нужен, да ещё в качестве пленника?

– Конечно, могу, – любезно улыбнулся Лану, – но только после того, как вы сядете в машину.

Касас пожал плечами и, миновав охранника, сам открыл дверцу и опустился на заднее сидение. Тот сел рядом с ним, Лану включил мотор, и машина тронулась с места.

– Всё очень просто, дружище, – не поворачивая головы, сказал он, отвечая на вопрос Касаса. – Обстоятельства изменились до такой степени, что теперь вы являетесь моим заложником. Как только я благополучно выберусь из вашей чудной страны, вы немедленно получите свободу.

Лейтенант Маркес объяснил Себастьяну своё, счастливое для того, появление у Альсиры, тем, что тоже заподозрил эту малопочтенную даму в то ли дружеских, то ли деловых связях с Лану.

– Однако, вы меня опередили, доктор, – откровенно признался он. – И, тем самым, пусть даже невольно, но помешали задержать этого опасного преступника. Я прекрасно понимаю ваши чувства, но лучше всё же доверять подобные дела полиции, тем более, что… – видимо, из тактичности, он не стал договаривать, но Себастьян прекрасно понял его мысль. «Тем более, что ты не супермен, – бормотал он уже дома, рассматривая в зеркало свою разбитую и опухшую физиономию. – Да, этот чёртов француз отделал меня так, что теперь, как минимум две недели, мне нельзя будет появляться в клинике. Однако, я был на правильном пути и, если бы догадался захватить с собой хотя бы газовый пистолет… Впрочем, и Лану наверняка был вооружён. Однако, я не могу оставаться в бездействии столько времени! Если Касаса освободит именно полиция, то он станет национальным героем и тогда Мария Алехандра будет воспринимать его совсем не так, как того заслуживает этот жалкий неврастеник. Где же найти этого лже-героя?»

Из короткого рассказа Маркеса Себастьян уже знал, что одновременно с Лану ухитрилась исчезнуть и Альсира, так что теперь у полиции не было никаких данных о том, где могли прятать похищенного сенатора, если только исходить из предположения, что он до сих пор ещё жив. Сколь много мерзости таится в потаённых уголках человеческой натуры, а, особенно, в таком её чувстве, как ревность! Себастьяну было бы стыдно признаться в этом самому себе, но случись с его главным соперником что-то непоправимое – и он бы вздохнул с облегчением! Да, тот стал бы героем, павшим в борьбе с мафией, но мёртвый герой гораздо безопаснее живого любовника!

Его размышления по поводу дальнейших действий были прерваны появлением Гертрудис, которая пришла доложить о неожиданной посетительнице.

– А вы её знаете, Гертрудис? – заметив недобрый блеск в глазах служанки, поинтересовался Себастьян.

– Увы, да, – вздохнула она. – И она напомнила мне о весьма мрачном периоде моей жизни, когда мне пришлось оставить ваш дом.

– Ну и кто же это?

– Некая Тереса, одно время работавшая официанткой в баре доньи Альсиры, а потом сошедшаяся с вашим племянником, доктор.

– Тогда чего же ты ждёшь? – встрепенулся Себастьян, сразу вспомнив красивую, взволнованную блондинку, выступавшую на суде с показаниями о событиях той давней и роковой ночи. – Немедленно проводи её ко мне!

– Слушаюсь, – и Гертрудис, состроив недовольную гримасу, ушла. Через минуту появилась Тереса – и Себастьян её еле узнал. Во-первых, она была одета в скромное, тёмных тонов платье, которое её совсем не украшало, а во-вторых, на её бледном, осунувшемся лице не было и следа косметики.

– Здравствуйте, Тереса, – приветливо произнёс Себастьян, идя ей навстречу.

– Добрый день… – она вскинула на него глаза и испуганно отшатнулась. – Что это с вами?

– A-а, постарайтесь не обращать внимание. Подрался с одним приятелем, и он оказался сильнее, – небрежно ответил Себастьян и предложил ей присесть. – Я очень рад вас видеть, поскольку давно хотел извиниться перед вами за поведение своего племянника, – снова заговорил он, когда Тереса отказалась и от кофе и от вина.

– Не надо об этом, сеньор, – болезненно отреагировала она, – тем более, что я пришла к вам совсем по другому поводу.

– Слушаю вас, сеньорита.

– Я узнала о том, что сенатор Касас был похищен, и теперь полиция никак не может его найти.

– Да, это так, – подтвердил Себастьян, удивляясь тому, насколько, кстати, пришёлся её визит. – А вы знаете, где он находится?

– Думаю, что да, – кивнула Тереса. – Скорее всего, его прячут на вилле доньи Альсиры, которая находится в местечке Оскарио, в десяти километрах от Боготы.

– Замечательно! – не удержавшись, воскликнул Себастьян, и Тереса удивлённо посмотрела на него.

– Что же тут замечательного?

– Нет, разумеется, замечательно не то, что его прячут, а то, что вы знаете где, – поправился Себастьян. – Но позвольте мне задать вам ещё два вопроса.

– Пожалуйста, доктор.

– Откуда вы знаете о существовании этой виллы?

– Я же работала официанткой в баре доньи Альсиры, который, как вы наверное, знаете, был и… – Тереса замялась, и Себастьян поспешил прийти ей на помощь.

– Да, знаю, и подпольным борделем.

– Ну, так вот, а девушек для такой работы готовили на этой вилле, покупая их у родителей в глухих индейских деревнях или заманив разными обещаниями. Одна из них была моей подругой и под большим секретом обо всём мне рассказала. Ох, доктор, как же ужасно с ними там обращаются! Она говорила мне о том, что охранники насилуют их по нескольку раз в день, что их заставляют заниматься лесбиянством, что за малейшее неповиновение сажают в карцер…

– Понятно, понятно, – Себастьян заметил, что Тереса так разволновалась, что даже порозовела, и испугался женских слёз. – Ну а теперь ответьте мне на второй вопрос – почему вы пришли ко мне, а не в полицию?

– Мне посоветовал это сделать отец Фортунато, – просто ответила девушка.

Себастьян был изрядно удивлён таким ответом. Неужели священник догадался о его благородных намерениях и решил ему в этом помочь? Он слишком мало знал отца Фортунато, и поэтому никак не мог заподозрить в нём подобной проницательности.

В комнату снова вошла Гертрудис.

– Извините, доктор, но к вам снова пришли.

– Кто?

– Ваш племянник Фернандо.

Услышав это, Тереса тихо вскрикнула и умоляюще посмотрела на Себастьяна.

– Я не хочу с ним встречаться, доктор! Я не могу его видеть!

– Хорошо, хорошо, – успокоил её Себастьян. – Гертрудис проводит вас через другую дверь, так что вам не придётся этого делать. И спасибо вам за ваш визит. Желаю вам счастья, Тереса!

– До свидания, доктор, – и она, опустив голову, вышла из комнаты вслед за служанкой.

Вскоре в комнате появился мрачный Фернандо. Он был настолько подавлен, что даже не сразу заметил разбитое лицо Себастьяна.

– Что-то произошло? – поинтересовался тот, заранее готовясь к очередным неприятностям.

– Всё это просто ужасно! – племянник взволнованно прошёлся по комнате, ероша свою пышную шевелюру. – Кто бы мог подумать, что такое возможно!

– Да что случилось?

– Я только что был в тюрьме у Рикардо, но меня к нему не пустили, поскольку он находится в тюремной больнице. Вчера он пытался повеситься!

После звонка Камило Мария Алехандра буквально не находила себе места, дожидаясь его приезда. Она сразу же позвонила лейтенанту Маркесу и обо всём ему рассказала. Он тоже посоветовал ей подождать и перезвонить ему сразу же после появления Касаса. Однако прошло уже несколько часов, а тот всё не появлялся, и Мария Алехандра оказалась во власти смутного, гнетущего чувства тревоги. Была ли это любовь или просто беспокойство за судьбу старого друга? – она и сама не знала этого. Тем более, что после той первой и единственной их ночи она больше не видела Камило, что, впрочем, было даже к лучшему. Она не представляла себе их новой встречи, и уж, тем более, не хотела новой близости – и всё же Камило был ей совсем не безразличен. Более того, случись какая-нибудь фантастическая ситуация, которая бы потребовала от неё жертвы ради его спасения – например, ей пришлось бы отдаться самому омерзительному негодяю – и она сделала бы это, практически не задумываясь. Но снова уступить самому Камило было бы выше её сил!

Так и не дождавшись Касаса, она легла в постель и постаралась уснуть. Но тревожное возбуждение дня не покидало её, и она только ворочалась, принимала снотворное и посматривала на часы. Лишь где-то в районе трёх часов ночи ей удалось забыться, и она погрузилась в какой-то странный полусон-полудрёму. Сначала ей приснилась счастливо улыбающаяся Алехандра, которая показывала матери новорождённого младенца, держа его на руках. Это был мальчик, чему Мария Алехандра совсем не удивилась, поскольку уже знала о результатах гинекологического обследования. Однако затем это видение исчезло, и его сменили другие, намного более странные видения. Перед ней стояли Себастьян и Камило, причём, если муж был серьёзен и молчалив, что Касас ей что-то говорил, говорил взволнованно и торопливо. Она не знала, что ему ответить, а потому чувствовала неловкость и смущение, отводя глаза от его пламенного взора. Постепенно образ Камило стал таять и расплываться, словно какое-то привидение, и до неё донеслись его последние тоскливые слова – «Прощай, Мария Алехандра, прощай навек!» Вскоре остался один Себастьян, который всё так же молча взял её за руку, притянул к себе и поцеловал. Она не противилась его объятиям и сама раскрыла губы, целуя его жадно и торопливо. И вдруг – на какое-то мгновение у неё возникло смутное подозрение, и она открыла глаза. Это был не Себастьян, а Лану! И это он страстно целовал её шею, разрывая на ней платье и опрокидывая на спину. Она отчаянно закричала и начала сопротивляться, но он был намного сильнее, и Мария Алехандра уже чувствовала, что слабеет и теряет сознание. В своей правой руке она вдруг ощутила что-то твёрдое и из последних сил ударила Лану. И всё – видение пропало, но зато перед глазами поплыли какие-то странные красные пятна, напоминавшие растекающуюся кровь.

Мария Алехандра проснулась в холодном поту, чувствуя, как бешено, колотится сердце. Какой странный и кошмарный сон! Неужели он окажется вещим и произойдёт что-то ужасное? Именно с этого невесёлого предчувствия и начался её новый день.

Вскоре явился Мартин, и она ему очень обрадовалась, поскольку хотела хоть с кем-нибудь поделиться своими сомнениями и тревогами. Однако он выглядел настолько печальным, что ей пришлось скрывать свою радость.

– Здравствуй, – со сдержанной приветливостью произнесла она, пожимая его руку. – Ты что-то неважно выглядишь…

– Я только что похоронил Мачу, – глухо сказал он, пряча глаза.

Марии Алехандре стало стыдно за то, что, поглощённая теми событиями, которые касались непосредственно её, она совсем забыла о трагедии Мартина. А ведь с Мачей был связан самый тяжёлый период её жизни! Они вместе сидели в тюрьме и были врагами. Однажды Мача чуть было не зарезала её во время очередного приступа ярости, и если бы не вмешательство Эулалии… Зато потом она полностью переменилась, и между ними возникли вполне дружеские отношения.

– Мне очень жаль, – как можно более мягко произнесла она, – поверь, что я искренне сочувствую твоему горю…

– Спасибо, Мария Алехандра.

– Но почему ты не сообщил, что похороны состоятся именно сегодня? Я бы обязательно пришла…

– В этом не было необходимости, у тебя и так слишком много своих проблем.

– О чём ты говоришь, Мартин? Какие могут быть проблемы по сравнению с этим? Но ты хоть был не один? – она имела в виду Себастьяна, а потому несколько удивилась, услышав его ответ.

– Да, со мной была Пача.

– Пача?

– Она очень милая девушка.

– Да, да, конечно… а где она сейчас?

– Она поехала домой, а я решил зайти к тебе.

– И правильно сделал. Хочешь чего-нибудь выпить?

– Нет, спасибо, – Мартин заметно колебался, не решаясь ей что-то сказать. Она чувствовала это и молчала, не желая торопить события. Слишком часто за последнее время ей приходилось выслушивать множество печальных сообщений. Наконец, Мартин решился и поднял голову.

– Я не знаю, стоит ли тебе об этом говорить, – неуверенно начал он, – тем более, что Себастьян был бы этим весьма недоволен. Но мне всё же кажется, что будет лучше, если ты узнаешь обо всём с самого начала.

– О чём ты говоришь, Мартин?

– Сегодня, может быть, даже уже прямо сейчас, полиция проводит операцию по освобождению Камило Касаса. Вилла, на которой он содержится, будет оцеплена и… что произойдёт дальше, прогнозировать трудно.

Мария Алехандра начала волноваться. Ей вспомнилось сегодняшний сон, который не предвещал ничего доброго, и она порывисто поднялась с места.

– Это всё, или ты хотел сообщить мне что-то ещё?

– Насколько мне известно, Себастьян и Фернандо решили принять участие в этой операции. Вчера вечером они вместе ездили к лейтенанту Маркесу, чтобы договориться именно об этом.

– Но зачем, зачем? Ведь это дело полиции!

– Видимо, им обоим было необходимо как-то оправдаться перед тобой, – предположил Мартин.

– Оправдаться? – изумлённо воскликнула Мария Алехандра. – Это не им, а мне надо перед ними оправдываться! Это именно я от начала и до конца во всём виновата! О Боже, Мартин, если с ними что-то произойдёт, я этого никогда себе не прощу! Ну, зачем, зачем Себастьян полез в это дело, да ещё взял с собой Фернандо! Ведь гораздо проще было приехать и поговорить со мной…

– Он хотел доказать тебе силу своей любви, – просто и без всякого выражения произнёс Мартин. – Мне кажется, что на его месте любой мужчина поступил бы таким же образом. Ну, а Фернандо…

– Не надо, я всё поняла, – перебила его Мария Алехандра, вспомнив о всех своих подозрениях в отношении этого юноши. Она порывисто огляделась по сторонам и начала собираться.

– Ты поедешь со мной? – спросила она, кладя в сумочку свой пистолет.

– А ты хочешь…

– Да, разумеется, я должна, я просто обязана быть там!

– Но вилла будет оцеплена полицией, и за это оцепление никого не пропустят.

– Неважно, всё равно. Зато мы узнаем обо всём сразу, а не из выпусков новостей. Мы поедем на твоей машине или лучше взять мою?

Мартин ещё не давал своего согласия, однако, ошеломлённый таким напором, кивнул головой.

– Лучше на моей.

– Хорошо, тогда пошли, – и Мария Алехандра решительно направилась к двери.

Всё произошло именно так, как и предсказывал Мартин. Ещё возле дорожного указателя их остановил полицейский офицер, стоявший рядом с машиной, и потребовал повернуть обратно. Он сказал, что в этом районе сейчас проводится крупная операция, и все подступы к вилле, видневшейся неподалёку, перекрыты. Несмотря на все требования Марии Алехандры, стремившийся выяснить, где находятся Фернандо и Себастьян, он отказался даже позвать лейтенанта Маркеса, заявив, что операцией руководит более крупный полицейский чин, и что он подчиняется именно ему.

– Ну, хорошо, – миролюбиво заметил Мартин, когда Мария Алехандра, исчерпав весь запас своих аргументов, умолкла. – Тогда скажите нам хотя бы одно – сколько человек находятся на вилле и вооружены ли преступники?

– На первый вопрос ответить не могу, – сказал полицейский, – а что касается второго… Да, разумеется, вооружены и поэтому сейчас, чтобы избежать кровопролития, с ними ведутся переговоры о добровольной сдаче. А теперь, я требую, чтобы вы немедленно покинули этот район.

– Ну и что теперь будем делать? – спросил Мартин Марию Алехандру, когда они сели в машину, и он начал разворачиваться на шоссе.

– Попробуем свернуть на ту просёлочную дорогу, которую мы видели немного раньше, – решительно заявила она.

Мартин пожал плечами, но не стал спорить. Проехав полкилометра в направлении Боготы, он снова развернулся на шоссе и съехал на просёлочную дорогу, еле заметную в густой траве. Вокруг был лес, состоявший из редких деревьев и многочисленных высоких кустарников. Теперь они уже явно приближались к владениям Альсиры и, поскольку Мартину то и дело приходилось объезжать глубокие ямы и колдобины, постольку оба хранили напряжённое молчание. Наконец, мотор взревел последний раз, и Мартин остановил машину, едва не уткнувшись радиатором в какую-то изгородь. Ни справа, ни слева дороги уже не было, а потому оставалось только развернуться и ехать обратно.

Он вопросительно посмотрел на Марию Алехандру.

– Или нам придётся идти дальше пешком, но для этого надо будет перелезть через этот забор, что в твоей юбке будет, не совсем удобно… – и он невольно скользнул взглядом по её красивым коленям, – …или давай лучше снова вернёмся на шоссе?

– Подожди, – вдруг сказала она, – слышишь?

Вдалеке раздалось несколько одиночных выстрелов, а затем послышались две длинные автоматные очереди – сначала одна, потом другая.

– Полиция начала штурм… – подумал вслух Мартин. – Ну, так что мы будем де… – он осёкся, взглянув на окаменевшее лицо Марии Алехандры.

– Это он! – вдруг выдохнула она, смотря прямо перед собой, – Это он, Мартин!

– Кто он? – спросил Мартин, проследив за направлением её взгляда и увидев бегущего человека в белом костюме и с чёрным чемоданчиком в руке.

– Лану! Он убегает, нам надо его задержать! – и она порывисто открыла дверцу.

Лану уже добежал до изгороди, перекинул через неё чемоданчик, а затем и ловко перебрался сам. Он уже явно заметил и машину и Марию Алехандру, поскольку спокойно подобрал чемоданчик и направился к ней. Мартин поспешно вылез наружу, но, сделав несколько неуверенных шагов, остановился. Мария Алехандра держала в руке миниатюрный пистолет и целилась в Лану, который, весело улыбаясь, продолжал идти прямо на неё.

– Прекрасная погода для прогулок, не так ли, мадам Медина?

– Остановитесь, месье, или я стреляю.

– А зачем? – почти искренне изумился он. – Неужели вам хочется испортить мой замечательный белый костюм?

– И это говорите вы, который испортил жизнь моей дочери? Мне сейчас совсем не до шуток, месье Лану.

– Но я не умею говорить серьёзно с красивыми женщинами, особенно когда они целятся в меня из каких-то детских игрушек, – и он вдруг отвернулся от Марии Алехандры и сделал несколько шагов к Мартину. – Послушайте, месье, вы не хотели бы продать мне свою машину?

В этой весёлой и отважной бесцеремонности было что-то настолько обескураживающее, что Мартин и Мария Алехандра несколько растерялись.

– Стойте, Лану! – отчаянно крикнула она и, подняв пистолет, выстрелила в воздух. – Второй выстрел я сделаю в вас, имейте это в виду!

В следующий момент произошло самое неожиданное. Лану не переставал улыбаться, никак не реагируя на угрозы Марии Алехандры; зато Мартин, увидев, как нервно подрагивает в её руке пистолет, вдруг испугался следующего выстрела и бросился вперёд, надеясь его предотвратить. Лану, видимо, не понял его намерений, поскольку тут же нанёс Мартину короткий и сильный удар в лицо, отбросивший того на капот собственной машины. Ударившись головой, Мартин на мгновение потерял сознание, а потому и не услышал нового выстрела. Лану как-то странно наклонился, выронил чемоданчик и медленно, пробормотав какое-то ругательство, опустился на одно колено, прижимая обе руки к правому боку. Мария Алехандра ошеломлённо сделала несколько шагов вперёд и вдруг увидела его, затуманенный болью, взор.

– Ещё один выстрел, мадам, – страдальческим тоном произнёс он, смотря на неё снизу вверх, – ещё один выстрел, умоляю!

Но она была так потрясена, что замотала головой, закричала, выронила пистолет и вцепилась себе в волосы. Лану медленно опустился на землю и лёг на левый бок, поджимая под себя ноги. Тогда Мартин тяжело поднялся, опираясь на бампер, и сделал несколько шагов к нему. Мария Алехандра кинулась к Мартину и, заливаясь слезами, пробормотала:

– Ты же врач, ты же врач, осмотри его! Может быть, можно ещё что-то сделать… осмотри его Мартин!

Однако, когда он приблизился к Лану и опустился перед ним на колени, тот уже явно издавал предсмертные стоны. Глаза его закатились и приобрели бессмысленное выражение, на губах появилась розовая пена, а всё тело сотрясала агония. Мария Алехандра чувствовала себя на грани безумия, наблюдая за тем, как мучительно умирает человек, которого она убила своей собственной рукой. Хуже того, в какой-то миг он вдруг обратил на неё мутный взор и, сделав последнюю попытку улыбнуться, хрипло пробормотал:

– А вы скоро станете бабушкой моего сына…

Она вскрикнула и потеряла сознание.