Тело в Немой реке

XIV Фракас в воскресенье вечером

Хлоя подошла к сестре и тронула ее за руки.

— Больше ничего не говори, дорогая. Ты плохо себя чувствуешь.

Потом она повернулась к суперинтенданту. Добродушие покинуло лицо женщины, а глаза полыхали гневом.

— Разве вы не видите, что она больна? Она переутомлена похоронами и всем, через что ей пришлось пройти. Стыдно задавать вопросы и беспокоить ее в такое время и в ее нынешнем состоянии.

Но Эльвира хотела говорить. Она сказала это голосом, приглушенным грудью Хлои, к которой было сильно прижато ее лицо. Миссис Тисдейл нашла облегчение в одном обвинительном слове. Теперь она хотела все рассказать.

Литтлджон спокойно сидел, положив руки на подлокотники старого деревянного кресла. Это была борьба со временем. Если поезд придет вовремя, вскоре богатые родственники уедут, а дочери вернутся домой, что очень осложнит ситуацию.

— Позвольте ей продолжить, если она желает, миссис Корнфорд. Все это рано или поздно выйдет наружу. Мы узнаем правду. Сейчас мы ищем Райдера. Он все расскажет и, возможно, постарается свалить вину на вашего отца. Позвольте вашей сестре сделать мне заявление, и я приложу все свои силы, чтобы вам было легче.

Хлоя молча стояла возле сестры, потом немного расслабилась.

— Ты этого хочешь, Эльвира?

— Да. Думаю, мистер Литтлджон — самый сочувственный из всех вас. Он отвез нас в Эли, помог забрать тело Джеймса домой, и он человек не того сорта, чтобы прибегать к бесчестным трюкам. Я думаю, он и так знает, что произошло, но я хочу рассказать об этом сама. Позволь мне это сделать, Хлоя. Я уверена, он с пониманием отнесется к отцу. Он старый человек, и мистер Литтлджон отнесется к нему милосердно. Если узнает кто-то еще, отцу придется тяжело.

Сейчас Литтлджон видел другую миссис Тисдейл. Ту, чьи надежды и счастье были разрушены семейной гордыней. Теперь гордыни не осталось, и начала пробиваться человечность.

— Когда Джеймса положили в могилу, я поняла, насколько трудно ему пришлось, и как мало я помогала ему. Я даже переложила на него домашнюю работу, потому что он не мог позволить себе служанку. А когда девочки были маленькими, я превратила его в няню. Он пошел позорным путем, чтобы добыть деньги для меня и семьи, а если сошелся с другой женщиной, то, может быть, потому, что никогда не получал от меня ничего, кроме жалоб и злобы. Сейчас он мертв, и все кончено. Я должна рассказать мистеру Литтлджону, как это произошло. Я в долгу перед Джеймсом. Это единственное, что я могу сделать, если хочу спать спокойно.

Все это было сказано монотонным, почти умоляющим голосом, словно она искала кого-то, чтобы исповедаться и получить прощение. Хлоя стояла ошеломленная.

— Я не узнаю тебя, Эльвира. Что тебя так изменило? Я…

— Когда отец не пришел на похороны, хотя обещал, я поняла — он это сделал, и испугалась. Затем я возненавидела его. Думаю, он всегда ненавидел Джеймса. Он разрушил нашу семейную жизнь. Всегда настраивал девочек против их отца и заставил их презирать его. Я ненавижу его сейчас за все, что он сделал со мной.

Хлоя ничего не сказала, а просто стояла рядом, пораженная потоком слов сестры, но не пытавшаяся его остановить. Вероятно, она чувствовала тоже самое к Скотт-Харрису. Литтлджон подумал об оставленном в клубе Уолтере Корнфорде, тоже знавшем о презрении старика к нему.

— Налей мне еще бренди, Хлоя, и я расскажу суперинтенданту все.

Хлоя пристально посмотрела на нее. Затем подошла к буфету, порылась в нем, достала бутылку и налила полную столовую ложку. Эльвира сглотнула.

— Не убирай бутылку. Может, мне потребуется еще.

Хлоя, чтобы больше не спорить, поставила бутылку на стол, но пристально за ней смотрела: та была уже на четверть пуста. Литтлджон догадался, почему Эльвира такая слезливая и разговорчивая: она явно выпила больше одной ложки бренди. Хлоя, мягкосердечный член семьи, давала Эльвире столовые ложки мужества и утешения! Ну, это было лучше, чем наркотики.

— Когда Джим приехал на прошлый уик-энд, он выглядел по-другому. Он был более независимым и мужественным и намного более счастливым. Я подумала, что бизнес у него идет гораздо лучше.

Вероятно, она больше всего желала именно этого: мужественного мужа, который противостоял бы отцу-террористу, вместо робкого маленького человека, которого она не могла уважать. Что же до всего остального… Миссис Тисдейл не знала об ожидаемом ребенке Марты Гомм. Теперь и не узнает.

Я думала, что Джеймс что-то задумал, но он не сказал ни слова до тех пор, пока мы не приехали в воскресенье вечером к отцу.

Изложение было немного несвязным, и Эльвира в поисках одобрения то и дело переводила взгляд с одного слушателя на другого.

— По дороге туда мы заехали заправиться. Я все время ссорилась с Джимом. Он говорил, что будет приезжать домой раз в две недели или даже раз в месяц, а не еженедельно. Тогда я впервые начала подозревать его. Он ездил много лет, но всегда возвращался на уик-энд. Я сказала об этом отцу в присутствии Джеймса.

Литтлджон вполне себе это представлял. Рассказ Эльвиры и едкую реакцию старика. Он терпеть не мог Тисдейла и всегда использовал любой повод, чтобы оскорбить его.

— Что ваш отец сказал на это?

Эльвира сглотнула и жадно посмотрела на бутылку с бренди, но Хлоя не поняла намека.

— Он сказал, что ожидал чего-то подобного. А затем сказал, что Джеймс — никакой ни коммивояжер, а владелец игрового павильона на ярмарке и живет еще с одной женщиной.

Миссис Тисдейл снова начала плакать, и Хлоя прижала к себе сестру.

— Достаточно на сегодня, дорогая. Если ты должна об этом говорить, давай подождем, когда тебе станет лучше.

Эльвира прекратила сразу всхлипывать, словно кто-то повернул кран со слезами, и сердито оттолкнула сестру.

— Я не остановлюсь и не хочу ждать другого времени. Я начала и собираюсь закончить. Я не буду спать, если этого не сделаю. С понедельника я так и не сомкнула глаз.

Литтлджон помнил, что аппетит она точно не теряла и весьма сомневался в утверждении о качестве сна, но спорить не стал.

— Отец сказал, что сначала сам в это не поверил. Ему рассказал Райдер, а тот иногда весьма свободно обходится с правдой. Но Райдер предоставил человека, который точно видел Джеймса с его хуп-ла павильоном и другой женщиной на ярмарке в Линкольне.

— Ловестофте.

— Как я сказала, вы все знаете, суперинтендант. Что я сказала, Хлоя? Он знает. Я знаю, что это был кафедральный город где-то на востоке. Отец сказал, что попросил того человека прийти, чтобы я все услышала от него. «Я это сделал, — сказал он, — чтобы были доказательства, иначе ты сочтешь меня лжецом. Я хочу оставить вас с ним в интересах семьи, и чтобы ты поняла, за какого мерзавца вышла замуж.»

Литтлджон представил себе злорадствующего Скотт-Харриса.

— Джеймс страшно разозлился. Он этого совсем не ожидал. Обычно он просто высаживал меня у двери и уезжал. Но в этот раз отец настоял, чтобы он зашел в дом. У вас есть сигарета?

Глаза Хлои полезли на потолок.

— Эльвира, ты же не куришь!

— Курю. Когда никого нет, курю сигареты Айрин. Там, в ящике. Передай мне пачку. Сейчас меня совершенно не заботит, кто знает о том, что я курю.

Литтлджон протянул ей портсигар и зажег сигарету.

— Тот человек пришел раньше, чем Джеймс успел что-то сказать. Ужасный человек. Я знала его в лицо. Джаспер Вуд.

— Гарри.

— Неважно. Какая разница, Джаспер или Гарри. Он, все равно, был ужасен. Я слышала, как он поет «Мессию» в местной методистской часовне. Голос соответствует внешнему виду. Он только сказал, что видел Джеймса в Линкольне с его шатром и женщиной, а потом повернулся к нему и спросил, помнит ли он об этом. Он выглядел очень довольным собой и сказал, что Джеймс пренебрежительно отнесся к нему в Линкольне. Джеймс вышел из себя и ударил Джаспера Вуда по лицу. Райдер и отец остановили драку. Я никогда не видела Джеймса настолько разъяренным. Райдер проводил Вуда к двери и посоветовал ему уйти, что тот и сделал.

Сейчас она говорила так, словно рассказывала о событиях чьей-то другой жизни. Она забыла о своей роли в драме и говорила почти непринужденно и объективно. Литтлджон начал задаваться вопросом, не нарушили ли последние события душевное равновесие миссис Тисдейл.

— После этого Джеймс повернулся к отцу и сказал ему такое, чего я никогда в жизни не слышала. Думаю, ему никогда такого и не говорили. Он назвал его хулиганом, самоуверенным ничтожеством, самозванцем и лицемером. Он даже нецензурно выражался. Я никогда раньше не слышала, чтобы Джеймс ругался. Наверное, научился на ярмарке и от той женщины.

Затем она драматично понизила голос.

— Потом он сказал, что хочет развестись со мной, потому что не может больше вести такую жизнь. Отец не спросил, почему, а только сказал, что лично проследит, чтобы я никогда не развелась, и я согласилась с отцом. Думать, что он ушел к ярмарочной шлюхе… и я, и отец почувствовали себя оскорбленными, он даже закричал «Я убью тебя за это, Тисдейл. Так что берегись». Потом он схватил со стены меч и начал им размахивать. Райдер отобрал у него меч, отец открыл дверь и велел Джеймсу убираться к его шлюхе и хуп-ла, иначе он его сам вышвырнет.

Хлоя беззвучно села на ближайший стул. Она не могла поверить. Драка в семье Скотт-Харриса!

— И Джеймс ушел, Эльвира?

— Нет. Он проигнорировал отца и даже посмеялся над мечом и угрозами. Джеймс повернулся к Райдеру, который постоянно торчал рядом, но ничего не говорил, и сказал «Что ж, ты выполнил свою угрозу и рассказал майору.». Похоже, Райдер пытался получить у Джеймса денег за молчание и даже отправил ему письмо. Джеймс отказался платить, и Райдер исполнил свою угрозу. Джеймс сказал, что отправится прямиком в полицию, у которой достаточно методов борьбы с шантажистами, а доказательств у него хватает. Райдер рассмеялся, сказал, что не делал ничего подобного, и Джеймс просто вымещает на нем свое раздражение.

— После этого ваш муж ушел?

— Он как раз пошел к двери, но отец позвал его назад. Он сказал, что хочет переговорить с ним наедине, потому что ему кажется, что Джеймс хочет затеять семейный скандал, а он этого не потерпит. Отец сказал, что хочет уладить все здесь и сейчас. Мне он сказал подождать в малой гостиной, потому что я уже достаточно расстроена. Я сказала, что лучше останусь. Отец снова разозлился и зарычал, чтобы я делала, как он говорит. Я поняла, что если я этого не сделаю, будет еще одна драка, поэтому ушла. Я была слишком расстроена, чтобы спорить.

Она снова начала всхлипывать, но продолжала рассказ.

— Я просидела в малой гостиной, наверное, минут пятнадцать, не больше, и слышала, как они ругаются в столовой. В один момент мне показалось, что они бегают вокруг стола друг за другом, но прежде, чем я пошла посмотреть, все затихло. Минут через пять я пошла назад. Джеймс ушел, а отец был один.

— В котором часу это было?

— Около девяти.

— А вы приехали туда около семи. Это все длилось два часа?

— Да, я не рассказала вам всех деталей, но ссора была длинной. Мужчины заканчивали одну и тут же начинали вторую. Должно быть, они перебрали всю семейную историю с тех пор, как Джеймс женился на мне, еще и некоторые предыдущие события. Время от времени они стояли и просто смотрели друг на друга, потом Джеймс шел к двери, отец звал его назад, и все начиналось снова. Это был кошмар. Я там стояла и слушала все это. Джеймс обычно уходил около семи, но в этот раз решил задержаться и выяснить все и навсегда.

— Вы остались после того, как ваш муж ушел?

— Да. Я ушла домой где-то в пол-одиннадцатого.

— Почему вы думаете, что ваш отец убил вашего мужа?

— Он сказал, что сделает это, и если бы Райдер не отобрал у него меч, он ранил бы Джеймса.

— Вы думаете, он убил его, когда вы находились в малой гостиной?

— Когда же еще? Когда я вернулась, отец был красный и расстроенный. Он едва мог говорить, а когда говорил, то путался в словах. Я подумала, у него будет удар, поэтому налила ему бренди и немного с ним посидела. Потом отец сказал, что он в порядке и мне лучше уйти. Я его спросила, что произошло, когда меня не было в комнате. Он сказал, что попытался воззвать к разуму Джеймса, Джеймс ушел подумать и вернется на уик-энд.

— Когда это все происходило, где был Райдер?

— Или в своей комнате, или ушел. Обычно по воскресеньям я оставалась на ужин, но в этот раз стол не был накрыт. Я спросила отца, не приготовить ли что-нибудь, но он сказал, что не голоден, и после того, как я уйду, выпьет и пойдет спать. Позже я узнала, что случилось с Джеймсом. Я уверена, что после того, как я ушла в другую комнату, отец и Джеймс поругались еще раз, отец схватил меч и убил мужа. Вы помните, у Джеймса была колотая рана в спине. Шум, который я слышала… наверное, это отец гонялся за Джеймсом. Вероятно, он его поймал и убил. Вот поэтому отец был так расстроен, когда я вышла.

Все это звучало фантастично. Словно старинная мелодрама, состряпанная каким-то бесхитростным чудаком. Разъяренный отец, преследующий предателя дочери и рубящий его на куски за честь семьи.

— Как вы думаете, что произошло с телом? Почему его нашли возле Эли?

— Думаю, отец или Райдер спрятали его, пока я не ушла, а потом перевезли. Чтобы представить, будто это сделала женщина. Хотела бы я, чтобы это было так. Как-то неправильно обвинять отца, что он это сделал. Но убит мой муж, и я не буду спокойно спать, пока не узнаю правду. Я не могу представить себе, как еще тело могло попасть в Линкольн.

— В Эли.

Миссис Тисдейцл немного помолчала.

— Что вы собираетесь делать?

— Думаю, лучше всего мне будет повидаться с майором Скотт-Харрисом. Узнать, что он может сказать по поводу всего этого.

— Вы ему не расскажете о том, что я вам рассказала? Может, это сделал не отец, а кто-то другой.

— Кто, например?

— Кто-нибудь. Грабитель. Или его ограбили после отъезда из Бэзильдена.

— Но как этот человек мог догадаться, что тело нужно перевести к Эли? Мне нужно навести справки.

Прозвенел звонок и Хлоя поспешила впустить посетителей. Литтлджон поспешно попрощался с миссис Тисдейл и вышел вслед за Хлоей.

Девушки вернулись со станции, где проводили богатых родственников. С двумя из них были бойфренды, что могло объяснить некоторую задержку с возвращением. Перед уходом Литтлджона поспешно представили доктору и букмекеру, но они не произвели на него особого впечатления. Он был слишком ошеломлен драматическим рассказом Эльвиры. Суперинтендант подумал, что букмекер весьма похож на врача, а врач — на букмекера, и не перепутались ли они в процессе этого быстрого представления. Последнее, что он слышал, было объяснение девушек, что поезд опоздал, и голос миссис Тисдейл, спрашивавший Хлою, не пора ли принять еще лекарства.