Тело в Немой реке

III Жена и семья

Простейший способ добраться до Шеффилда — речной трамвай, который, как подсказали Литтлджону, останавливается в Эли около десяти утра. Поэтому фермер отвез суперинтенданта в Эли. Литтлджон проснулся только наполовину, поскольку спал в гостинице всего два часа. Сейчас он сидел в трясущемся транспорте слишком озадаченный, чтобы заметить разрушения от наводнения. Он сдвинул шляпу на затылок, сидел и курил трубку.

Дорога частично была залита водой. Иногда поездка напоминала форсирование реки, когда вода доходила до оси колеса. Кое-где поток воды разбил асфальт, и ручейки пересекали дорогу, вливаясь в переполненные канавы. С каждой стороны дороги на месте бывших полей плескались озера. Кое-где по колено в воде ждал спасения скот, а куры сидели на деревьях, словно размышляя, что же делать дальше.

Литтлджон поговорил с Кромвелем, который надеялся прибыть в Тайлекот около полудня, и оставил ему инструкции. Речной трамвай опоздал почти на полчаса, и Литтлджон почти сразу уснул и проснулся на полдороге к Шеффилду. Ярко светило солнца, от дождя не было и следа. Он пообедал в ресторане. В Шеффилде суперинтендант был как раз вовремя, чтобы сесть на местный поезд. Бэзильден был небольшим промышленным городом на йоркширской стороне Пеннинских гор.

В Бэзильдене он был единственным, сошедшим с поезда. Было четыре часа, и солнце ярко светило. Было тепло и сухо, несмотря на конец октября. У билетного контролера в лацкане пиджака была роза. Именно его Литтлджон и спросил дорогу.

— Тисдейл? Имеете в виду художественный магазин? Идите по дороге до кольцевой развязки в центре. Там поверните направо. Это будет Хай-стрит — основная торговая улица. Магазин сразу за церковью слева. Вы его не пропу́стите. Название написано на окне.

Надвигались сумерки, солнце было цвета темной меди. Это добавляло нотку меланхолии захудалой улице с магазинами, ведущей к центру города. Вдалеке виднелась гряда невысоких пеннинских холмов.

Литтлджон шел пешком. Бакалеи, мясные магазины, ювелирные, торгующие бижутерией вместо настоящих украшений, кондитерские и табачные лавки. Все выглядели так, словно находятся на грани выживания. Вероятно, Джеймс Тисдейл до своей ярмарочной карьеры вел примерно похожую жизнь. Суперинтендант последовал совету билетного контролера и повернул на перекрестке направо. Он был на месте. Большая витрина и дверь в магазин справа от нее. Все нуждалось в свежей краске. Витрина была неряшливо украшена старыми картинами, репродукциями и гравюрами. Нижняя часть витрины была забита коробками красок, пачками кнопок, кистями из верблюжьей шерсти всех форм и размеров, упаковками пластилина, переплетной кожей. Все выглядело так, словно его не трогали годами. Над окном располагалась большая вывеска: выцветшие позолоченные буквы на темном фоне извещали: «Джеймс Тисдейл. Декоративно-прикладное искусство, фотограф». За стеклянной дверью магазина к темному фону были прикреплены кнопками многочисленные фотографии. Это были студийные портреты мужчин, женщин и детей, сделанные, судя по стилю одежды, много лет назад. Некоторые из них были неправильно обработаны и почти выцвели. Марта Гомм говорила, что Джеймс Лейн не достиг больших успехов в фотографии. Литтлджон вошел. Где-то в глубине дома зазвенел колокольчик. Звон прекратился только когда суперинтендант закрыл дверь. Некоторое время он просто стоял в магазине. Казалось, что находившиеся в задних комнатах оправились от удивления, что пришел покупатель, и теперь набирались смелости выйти к нему. Сам магазин был завален репродукциями в рамках, на прилавке были разложены альбомы с образцами рождественских открыток. Выставленные в витрине образцы закрывали большую часть света, и интерьер магазина было достаточно трудно рассмотреть. Внезапно дверь в заднюю комнату открылась, и оттуда появилась пухлая девушка лет двадцати пяти. Она, должно быть, мыла волосы, поскольку голова была украшена тюрбаном из полотенца. Литтлджон с трудом мог разглядеть только силуэт, но потом девушка включила лампочку, и сразу стала видна вся запущенность магазина.

Девушка была светловолосой с голубыми глазами, среднего телосложения и довольно плотной. Выглядела она слегка не в своей тарелке.

— Прошу прощения. Я мыла голову.

Девушка была не накрашена, но с хорошим цветом лица. Вид у нее был ленивый, словно большинство вещей в жизни доставляло ей слишком много хлопот. Она заняла место за прилавком и спросила:

— Чем я могу вам помочь?

— Могу я видеть миссис Тисдейл?

Из задней комнаты послышался голос:

— Кто там Барбара?

Миссис Тисдейл появилась в дверях с красными от слез глазами. Она кусала губы, чтобы предотвратить новый срыв, а в руке держала скомканный носовой платок.

— Моя фамилия Литтлджон, мадам. Суперинтендант Литтлджон. Могу я поговорить с вами наедине?

— Это по поводу моего мужа?

Ее голос дрожал. Литтлджон кивнул. Она мотнула головой, предлагая пройти в жилые помещения. Барбара пробежала вперед и убрала с коврика возле камина большое ведро. Литтлджон так и не узнал, что в нем было. Естественно, не в нем же она мыла голову.

Миссис Тисдейл было лет пятьдесят пять или около того. Седеющие светлые волосы, вытянутое лицо, самодовольные рот и подбородок, пухлое телосложение. Одета она была в черное шелковое платье, явно пребывая в трауре, но в тапочках, которыми шаркала, словно ей лень было поднимать ноги. Волосы были небрежно собраны в пучок на затылке.

Барбара исчезла. Было слышно, как она гремит в другой комнате бутылками и открывает дверцы шкафа, вероятно, заканчивая туалет.

На столе лежало различное шитье. Все черное, как будто новости заставили хозяйку достать из шкафов всю черную тесьму и начать готовиться к похоронам. Мебель была старомодной и изношенной. На стене над камином висел тусклый натюрморт с инициалами «Д.Т.» в правом нижнем углу. Джеймс Тисдейл выигрывал какие-то призы, и Литтлджон размышлял, видит ли перед собой один из его шедевров. Цвета выцвели, плюс картина была покрыта патиной от дыма из камина. На противоположной стене над дешевым буфетом висела большая свадебная фотография. Похоже, на ней была вся семья. Сорок или даже больше человек в воскресной одежде с парой молодоженов посередине. Литтлджон узнал молодую версию человека, который сейчас находился на столе в морге. Невесту было трудно отождествить с женщиной, которая теперь сидела в кресле-качалке перед ним и медленно раскачивалась взад-вперед, успокаиваясь от движения. На фотографии Джеймс Тисдейл выглядел самым смиренным из всех. Похоже, это был вынужденный брак. На дешевом пианино, с привинченными к нему медными подсвечниками, стоял портрет семьи Тисдейлов. Миссис Тисдейл держала на руках младенца, дочь стояла рядом. Судя по всему, фотографировал сам Джеймс Тисдейл, поскольку на снимке его не было, а фигуры на фотографии были расплывчатые из-за неправильной проявки.

— Полагаю, местная полиция сообщила вам печальные новости, миссис Тисдейл. Мне очень жаль.

— Они сказали, что он попал в аварию и погиб, что там наводнение, добраться туда сложно, и вы приедете рассказать мне, что произошло.

Речь выдавала в миссис Тисдейл образованную женщину, платок она вертела в руках, готовая им воспользоваться, если потребуется. Казалось, она больше страдала от шока и чувства унижения, а не от горя.

— Я расскажу вам все, что вы захотите узнать, мадам, но прошу вас быть смелой. Вчера в Тайлекоте ваш муж был убит.

Она напряглась и подняла на Литтлджона испуганные глаза.

— Убит? Полицейские сказали, это был несчастный случай. Они должны были мне сказать… Кто это сделал? Его уже арестовали?

— Пока нет, миссис Тисдейл. Мы как раз занимаемся этим делом.

— А где этот Тайлекот?

— В Феншире.

Она расслабилась.

— Вероятно, произошла ошибка. Это не может быть мой муж. У него нет никаких дел в Феншире. Этим утром мы получили от него сообщение из Нонитона. Он там по делам фирмы.

— Сожалею, миссис Тисдейл, но ошибка исключена. Я видел тело и опознал его вот на этой свадебной фотографии. С собой у него были права, где указаны фамилия и адрес. Я очень бы хотел, чтобы это была ошибка.

— Но что произошло? Что он делал в этом… как его?

— Тайлекоте.

— Тайлекоте. Вы можете объяснить?

— Я пока ничего не знаю, миссис Тисдейл. Я был там по другому делу и, поскольку местная полиция занята наводнением, согласился им помочь и повидать вас. — Миссис Тисдейл вскочила на ноги, горе сменилось настойчивым любопытством.

— Барбара! Барбара!

Девушка показалась в проеме кухонной двери и спешащей не выглядела. На ней теперь был халат, а на волосах — голубая сетка.

— Собери мне чемодан Барбара. Твой отец убит в Тайлекоте, и никто не позаботится о теле.

— Не быть дурой, мама. Ты знаешь…

— Это правда, мисс Тисдейл. Ваш отец был убит. Но вы должны убедить свою маму подождать, пока привезут тело. В Тайлекоте сильное наводнение, и я не могу обещать, что она туда доберется.

— Убит!

Барбара выглядела готовой впасть в истерику, но тут ее взгляд упал на мать, теперь занятую рысканьем в ящиках и выбрасыванием оттуда вещей, что должно было означать сбор в дорогу.

— Мама, ты слышала, что сказал суперинтендант? Ты не сможешь туда добраться. Кроме того, что мы будем делать в такое время, если ты будешь на другой стороне Англии?

Она собрала все разбросанные матерью вещи и затолкала их обратно в шкаф. Произошла короткая потасовка, когда две женщины дергались и фыркали, одна доставая вещи из ящика, а другая снова засовывая их внутрь. Наконец миссис Тисдейл разразилась тяжелыми рыданиями и плюхнулась в кресло-качалку.

— И это все внимание, которое я получаю в своей беде.

— Не обращай внимания, мама. Нужно вернуть домой Айрин и Кристину.

Литтлджон забыл о двух других девушках, которые, вероятно, были на работе.

— Где ваши сестры, мисс Тисдейл?

— Айрин — учительница, а Кристина работает в приемной у зубного врача. Я схожу к соседям позвонить. Простите.

Она надела пальто и молча покинула комнату.

Миссис Тисдейл качалась в кресле, уставившись прямо перед собой. Ее руки продолжали теребить носовой платок.

— Вы можете ответить на пару вопросов?

— Да. Будет расследование?

— Да. Завтра в Эли, мадам.

— Я должна туда поехать, чтобы подтвердить его личность. Видите, мне надо поехать, а потом я смогу забрать тело.

Она всхлипнула и вытерла глаза.

— Хорошо. Вы или одна из ваших дочерей могут это сделать, но давайте пока отложим этот вопрос. Не терзайте себя. Мы поедем ночью, и я договорюсь с местной полицией о транспорте.

— Лучше бы Барбара поехала со мной. Одна я не справлюсь.

— Ваш муж часто отсутствовал?

— Да. Он ездил по южным графствам как коммивояжер от манчестерского Оппенгеймера. Очень ответственная должность. Он отсутствовал обычно всю неделю и возвращался или в пятницу вечером, или в субботу утром. В воскресенье он снова уезжал. Не могу поверить…

— Здесь он тоже вел бизнес?

— Барбара им занимается. Люди в наше время утратили интерес к искусству, картинам. Мой муж тоже не удержался в профессии и нашел себе другую должность.

Это была другая версия истории, которую он слышал от Марты Гомм. Он думал, что не посмеет даже упомянуть Марту. Это будет все равно, что плеснуть канистру бензина в огонь, а Литтлджон не хотел вмешиваться в семейные сцены. В любом случае правду будут горячо отрицать, как сначала отрицали убийство и личность покойного.

— Зачем кому-то убивать моего мужа?

У нее из глаз покатились слезы, и она снова вытерла их платком.

— У него не было врагов?

— Совершенно точно нет. Он был мирным человеком и ни с кем никогда не ругался. Хороший муж, любящий свою семью и уважаемый всеми, кто его знал. Впрочем, у него было мало друзей. Кроме членов моей семьи и брата. Мы мало общались с людьми. Мы знали лучшие времена, чем нынешние, полные своекорыстия и пошлости.

Она выпрямилась в кресле и посмотрела на него с гордым достоинством, будто знавала и лучшие дни, и лучшие места.

— Вашей семьи?

— Мой отец жив. Ему уже за семьдесят, но здоровье у него крепкое. Он майор в отставке. У меня две сестры, а брат погиб на Первой мировой войне. Большая утрата…

Очевидно, миссис Тисдейл окунулась в любимую тему: родословная и семейные достижения. Вероятно, этим она занималась и когда муж был дома и вел разваливавшийся бизнес, лишая ее того образа жизни, к которому она привыкла до брака.

— А его брат?

— Секретарь местного водного комитета.

Она сказала это так, словно вода была чем-то недостойным, а потом замолчала, словно желая сменить тему.

— Как… Как мой муж… Как он умер?

— Его ударили ножом, а потом бросили в реку. Тело нашли работники фермы.

— Работники фермы?

Еще одно бесчестие!

— Может, это они ограбили его и убили?

— Он не был ограблен, мадам. Все его вещи были с ним, и мы пока не знаем, кто совершил это преступление.

Вернулась Барбара.

— Я позвонила обеим. Через полчаса они будут здесь. Айрин сейчас идет к директору. Крисси говорит, у них там мужчина под наркозом, и она не может уйти, пока он не придет в себя.

— Под наркозом?

Похоже, миссис Тисдейл не поняла.

— Еще я позвонила дедушке. Он очень расстроен и сказал, что хочет немедленно встретиться с суперинтендантом. Вы можете это сделать, мистер Литтлджон? Дедушка… он глава семьи, а теперь еще отец умер.

Она тоже расплакалась. Мать и дочь обнялись и зарыдали друг у друга на плече. Затем миссис Тисдейл выпрямилась.

— Нам нужно ехать в Линкольн?

— В Эли, мадам.

— Это одно и то же. Нужно подтвердить личность твоего отца, Барбара. Он там среди чужих, нужно вернуть его домой. Суперинтендант и местная полиция заберут нас сегодня вечером. Не знаю, как я это вынесу. Ты должна поехать со мной.

— Надо дать знать Алексу. Это мой жених, суперинтендант. Он врач. Я должна ему позвонить. Он должен быть в коттедже больницы. Все это его очень расстроит.

Она снова ушла звонить в соседний паб.

— Хороший мальчик. Они там привязаны друг к другу. Он мне как сын.

— Ваши две сестры замужем?

— Да, одна — за торговцем зерном, вторая — за местным регистратором браков, смертей и рождений. Нам нужно информировать Вальтера?

— Вальтера?

— Моего зятя. Вальтер Конфорд. Регистратор.

— Я думаю, лучше это сделать позже. После расследования.

Снова вернулась Барбара. В халате и пальто поверх него она немного смахивала на оборванца.

— Алекс оперировал пациента с грыжей.

— Барбара!

— Ну это его работа. Он очень расстроен и сказал, что не хочет, чтобы мы ехали. Это мужское дело.

Миссис Тисдейл приняла драматическую позу.

— Нет. Это мой муж. Я должна это сделать. Лучше позвони семье, Барбара. Дяде Вальтеру, дяде Сэму. Они все на работе. И скажи дяде Вальтеру, что после возвращения мы официально сообщим о смерти. Они сообщат Фебе и Хлое.

— А дядя Бертрам?

Человек из водного комитета.

— Да, и ему тоже скажи, но попроси не звонить сегодня вечером. Пожалуйста. Я сейчас не вынесу Бертранда и Этель. А лучше, попроси всех не звонить. Скажи, что я еду в Линкольн.

— Эли.

— Это то же самое. Скажи, что я еду в Эли, чтобы привезти тело твоего отца домой. Скажи им…

Литтлджон был сбит с толку семейным древом, но понял, что готовится встреча двух семейных кланов, и что он вполне может быть вовлечен в какие-то неудобные вопросы.

— Я полагаю, миссис Тисдейл, мне лучше позвонить в местную полицию и договориться о транспорте в Эли на вечер. Могу я для вас еще что-то сделать?

Ответом был приход владельца соседнего паба — маленького толстого мужчины с большими усами и фамилией Тинкер. Он зашел в магазин и стоял там, а колокольчик звонил до тех пор, пока Барбара не пошла встретить его.

— Включи свет в магазине. Темнеет.

— Мама, нам нужно закрыть магазин и повесить табличку «Закрыто в связи со смертью».

— Не «смертью», Барбара, а «тяжелой утратой». Так вежливее.

Джеймс Тисдейл, он же Джим Лейн, сбежал от всего этого в ярмарочное шоу и жизнь с женщиной, похожей на цыганку. Литтлджон гадал, что произойдет, когда это все выяснится.

Барбара и владелец паба шептались в магазине.

— Мистер Тинкер говорит, что звонил дедушка. Он хочет знать, почему суперинтендант еще не связался с ним, и хочет его немедленно видеть.

— Он далеко живет?

— Пять минут на автобусе. В пригороде.

— Я возьму полицейскую машину. Какой адрес?

— Дом называется «Рангун». На Бирбек-роад.

— Полицейские это знают?

— Все знают дедушку. Майор Скотт-Харрис.

— Отлично. Тогда поеду туда немедленно.

Литтлджон подумал, что было бы лучше немного подготовить миссис Тисдейл к последующим событиям здесь, дома, в привычном ей окружении.

— Миссис Тисдейл, вы должны быть храброй, когда узнаете некоторые детали смерти вашего мужа.

Она перестала раскачиваться и пристально посмотрела на него в угасающем свете.

Барбара включила свет. Он падал из-под бисерного абажура и освещал детали обстановки: закопченная картина над камином, групповая свадебная фотография, разбросанные везде газеты, журналы, одежда, обувь, была даже пара корсетов.

— Что вы имеете в виду?

— Он больше не работал у Оппенгеймеров, а нашел себе другую работу. Вероятно, он вам не сказал?

— Нет. Чем же он занимался? Точно ничем криминальным.

— Нет-нет. У него был ярмарочный павильон «хуп-ла»

Миссис Тисдейл вскочила на ноги и пронзила взглядом пространство в направлении Литтлджона.

— Да. Что я вам говорила? Вы перепутали людей. Это абсурд. Неверная идентификация. Джеймс никогда бы не унизился до такого. Ярмарка! Хуп-ла! Полицейские, наверное, сошли с ума.

— Мадам, это правда. Вы убедитесь в этом, когда прибудете в Эли и увидите тело.

Больше она не спорила. Было ясно, что новой профессии мужа она был предпочла его занятие прямым криминалом. Миссис Тисдейл потеряла сознание и мягко откинулась на спинку кресла-качалки.

— Посмотрите, что вы натворили!

Барбара начала суетиться вокруг. Колокольчик в магазине зазвонил снова, и какой-то голос прокричал:

— Все в порядке.

Вероятно, это был семейный пароль. Вошла Айрин. Она была больше похожа на отца, чем Барбара. Стройная, светловолосая, небольшого роста и в сильных очках. Манеры же у нее были энергичные.

— Что здесь происходит?

— Он сказал маме, что папа держал павильон «хуп-ла» на ярмарке.

Литтлджон извинился и отправился повидать старого джентльмена из «Рангуна».