Тело в Немой реке

V Семейное собрание

Полицейская машина подъехала к магазину на Хай-стрит. Машина с водителем была предоставлена Литтлджону местной полицией, и он планировал использовать ее для доставки миссис Тисдейл с дочерью в Эли.

В полицейском участке Литтлджона ждал Бертрам, брат Джеймса. Он казался раздраженным длительным отсутствием суперинтенданта и мало был похож на своего покойного брата. Высокий, мускулистый, с бычьей шеей, румяный. Он был секретарем местного Водного комитета, но вряд ли мог служить хорошей рекламой воде. Нос у него был большой и яркий. Может, он и добавлял воду в виски, но, если судить по результатам, вряд ли. Бертрам был лысым, из-за чего очень переживал, и мало кто его видел без шляпы. Некоторые даже полагали, что он в ней спит.

— Мы можем это ускорить? — спросил Бертрам Литтлджона практически одним словом.

Литтлджон удивленно вскинул брови. Это максимум, что он мог сделать, чтобы открыто не засмеяться.

— Не поймите меня неправильно. Я хочу только правосудия. А кто не захочет, если убили его брата? Но этот «хуп-ла» бизнес? Надо это выносить на публику? Семью это сильно смутит.

— Мне кажется, мистер Тисдейл, это выставляет вашего брата в положительном виде. Он не мог содержать семью на доходы от бизнеса, спрятал гордость в карман и нашел работу на ярмарке. Должен сказать, это мужественный поступок.

Бертрам выглядел обеспокоенным.

— Я признаю это. Он хоть и был небольшого роста, но мужества ему было не занимать. Даже в детстве он дрался с детьми в два раза больше его. Но местные полицейские мне сказали, здесь замешана женщина. Не могу поверить. Он был не тем человеком. Вероятно, это какая-то ошибка.

— Это правда. Она помогала ему с павильоном на ярмарке и управляла им, когда ваш брат отправлялся на север повидать семью.

— Они жили вместе?

Нос Бертрама запылал. Похоже, он восхищался дерзостью брата, но не осмелился об этом сказать.

— Не знаю, сэр, я не спрашивал. Она показалась приличной женщиной, заботящейся о вашем брате.

Затуманенные глаза Бертрама от удивления вылезли из орбит.

— Я заявляю, что он сошел с ума. Сбежать и так себя вести. Но я говорил, что это произойдет. Жена-сноб и три дочери, смотрящие на него свысока. Старый Скотт-Харрис вечно терроризировавший брата тем, что тот не достиг успеха в жизни. Это и выбило его из колеи.

— Разве он не был счастливо женат?

Бертрам пожал тяжелыми плечами.

— Он мало об этом говорил. Всегда был лоялен к Эльвире. Но ее вкусы и экстравагантное воспитание девочек… это было скандально. Время от времени он занимал у меня деньги. Он все вернул потом и сказал… хм… что работает коммивояжером в какой-то манчестерской фирме. Он разъезжал для работодателя. Впрочем, в какой-то степени это правда. «Хуп-ла» и жизнь с другой женщиной. Никогда подобного не слышал.

Теперь он выглядел озадаченным и меланхоличным, словно его уволили из водяной конторы.

— Вам не нравится семья Скотт-Харрис?

— Нет. Ему не следовало с ними связываться. Весьма тщеславная семья. Кто такой Скотт-Харрис? Майор территориальной армии. Жил на деньги жены. До того, как жениться на ней, он был нищим аукционистом, а после свадьбы с Беатрис Даттон и дня не работал.

— Джеймс ладил с семьей жены?

— Они всегда смотрели на него свысока. Ее отец всегда называл его негодным попрошайкой. Майору есть что сказать по этому вопросу. Эльвира с самого начала нацелилась на Джеймса. Мне кажется, он был ее единственным шансом. Она была беременна, так что свадьба стала обязательной.

Мистер Бертрам Тисдейл провел рукой по губам.

— Не против закончить эту беседу за выпивкой в клубе?

— Извините, сэр. Я должен забрать миссис Тисдейл и ее дочь на опознание в Эли.

— Да, я об этом слышал. Я позвонил и предложил поехать. Более того, я — его единственный брат. Но нет. Она решила сделать это сама. Она сказала, что это ее обязанность. Теперь, когда Джеймс мертв, она начала говорить об обязанностях. Когда он был жив, таких разговоров не было.

Разговор на этом закончился, и Литтлджон отправился в магазин.

Дверь была закрыта, но в задней комнате горел свет. Суперинтендант заметил кнопку звонка на дверном косяке и нажал ее. Он увидел, как открылась дверь в заднюю комнату, и луч света упал на темную суматоху заброшенного магазина. Он осветил картину в раме, взятую, похоже, из какого-то рождественского альманаха.

Было десять часов вечера, и дождь не заканчивался. На унылых улицах было тихо, а главная дорога, проходившая мимо магазина, казалась листом стекла в тусклом свете фонарей, свисавших с заброшенных трамвайных проводов над головой. Проехало несколько машин. В соседнем пабе кто-то играл на маленьком пианино, а хор сентиментально исполнял «Старая мельница на реке, Нелли Дин».

Кто-то повернул ключ в замке, снял цепочку, и дверь магазина открылась. Открывшая дверь девушка, вероятно, была Кристиной — младшей дочерью Тисдейла. Внешним видом она пошла в мать: светловолосая, пухлая, ленивая на вид.

— Проходите, сэр.

Вежливее, чем остальные. Вероятно, благодаря работе у лучшего дантиста в городе и общению с его пациентами.

Магазин был погружен в темноту и наполнен запахами искусства и ремесел. В задней комнате можно было различить несколько голосов. Похоже, вся семья, вопреки желанию миссис Тисдейл, обрушилась на нее. Вероятно, собрались дочери и две сестры Эльвиры с мужьями. Все сестры были похожи друг на друга, несмотря на разницу в возрасте и жизненные обстоятельства, подчеркнувшие у каждой разные черты характера. Все шесть женщин каким-то странным образом несли на себе следы майора Скотт-Харриса. Неудивительно, что Джеймс Тисдейл сбежал в ярмарочный мир к Марте Гомм. Вынести такого живой человек не мог.

Миссис Тисдейл церемонно представила Литтлджона всем остальным. Почему-то они считали, что суперинтендант на их стороне, и относились к нему сердечно.

— Не могу этого понять. Хуп-ла.

Это была Фиби, вторая сестра. Ее муж был богаче остальных, и она говорила первое, что приходило в голову. Целью замечания было показать Литтлджону, что Джеймс был аутсайдером и позором семьи. Хлоя, младшая дочь Скотт-Харриса, обычно была веселой толстухой. Сейчас же с вытянутым лицом она одобряла все, что говорила Фиби. Торговец зерном был грузным мужчиной. Его шея тонула в высоком белом воротничке, а живот украшала цепочка от часов. Еще одна лысая голова с волосатыми ушами.

— Я всегда ожидал от Джима чего-то подобного. Он был нестабильным. Все эти художники на одно лицо.

Миссис Тисдейл снова начала рыдать и вытерла глаза и красный нос мокрым платком.

— Он нас всех опозорил.

Ни слова сожаления о погибшем, словно он сам это все подстроил, чтобы досадить им. Регистратор браков, смертей и рождений раскачивался в кресле-качалке.

— Это положило конец старинному танцевальному конкурсу, — внезапно сказал он.

Все повернулись. Регистратор был небольшого роста, щеголеватый с набриолиненными темными волосами, вероятно, подкрашенными и маленькими седыми усами. Он весьма походил на продавца.

— Вальтер!

Его жена сочла необходимым объяснить Литтлджону замечание мужа.

— Мы занимаемся танцами, чтобы похудеть. Мы чемпионы Бэзильдена и принимаем участие во всеанглийском фестивале. Теперь, разумеется… Но это как-то неправильно, вам не кажется?

Торговец зерном откусил кончик сигары, бросил его в камин и зажег спичку.

— Танцы… в вашем возрасте. Это неприлично.

Он пыхнул сигарой. Звонок зазвенел снова, и в этот раз открыла Айрин. По дороге к двери ее лицо сияло: она думала, что явился букмекер выразить свои соболезнования. Но это был официант из соседнего паба.

— Звонил майор Скотт-Харрис и спрашивал, уехала ли миссис Тисдейл на опознание.

Торговец зерном выглядел встревоженным.

— Скажите ему, что да. Он здесь сегодня совсем не нужен, иначе все закончится очередной семейной ссорой. Скажите ему, что она уехала.

Официант бросил удивленный взгляд на торговца и ушел. Мистер Сэм Геддес был дьяконом в его церкви, и сегодня он разочаровал официанта.

Литтлджону это дало возможность напомнить миссис Тисдейл, что у них впереди долгая ночная поездка.

— Я как раз говорила Эльвире, что с ней должна ехать я, а не Барбара.

Снова Фиби. Возможно, это и была причина семейной ссоры, стихшей с приходом суперинтенданта. Барбара в ответ ушла в комнату, а вернулась уже в пальто и шляпе. Был с ней и большой потрепанный чемодан. Судя по его размерам, миссис Тисдейл с дочерью могли оставаться в Эли неделю, а то и две. Миссис Тисдейл смотрела на чемодан полными ужаса глазами. На нем были инициалы «Д.Т.» и с ним они ездили на медовый месяц.

— Только не этот!

— Что с ним не так? В других лежит зимняя одежда.

Литтлджон отнес чемодан к машине.

— Вы ели, суперинтендант? Мы можем предложить только холодные корнуолльские пирожки, но…

Он поспешно ответил, что поел. Местные полицейские дали ему чая и несколько больших бутербродов с ветчиной. В любом случае он бы отказался. Всю дорогу до Эли на холодных пирожках… его пищеварение бы не выдержало.

Уезжающую пару провожала вся семья. Все целовались. Хлоя, резвая танцовщица старых времен, выглядела готовой поцеловать Литтлджона. Если бы она только начала, остальные последовали бы примеру. Суперинтендант поспешил к машине. Женщин усадили, их вещи уложили, и прощание продолжилось. Соседний паб закрывался, и к церемонии прощания присоединилось несколько выпивших мужчин и женщин, некоторые из которых, узнав, что происходит, заплакали. Благочестивый торговец зерном произнес благословение:

— Держись, Эльвира. Скоро все закончится. Благослови тебя Господь. Мы обо всем позаботимся.

Поездка была ночным кошмаром. Некоторые участки приходилось объезжать, поскольку они были под водой. Дождь прекратился, но на протяжении всего пути они едали вдоль залитых полей. Пара на заднем сидении спала беспокойно. Время от времени одна из них просыпалась и спрашивала.

— Где мы? Еще долго?

Они останавливались раз шесть по просьбе миссис Тисдейл, ссылавшейся на спазмы и судороги.

— У меня всегда были с этим проблемы. Мне кажется, из-за этого я и умру. Иногда ночью Джеймсу приходилось вставать и водить меня вверх-вниз.

Похоже, бедному Джеймсу Тисдейлу не было покоя ни днем, ни ночью. К завтраку они были в Эли. Кромвель ждал Литтлджона в полицейском участке. Увидеть сержанта после выматывающей поездки было облегчением. Литтлджон зажег трубку, которую не мог курить по дороге. У миссис Тисдейл было чувствительное горло, о чем она немедленно уведомила суперинтенданта, увидев, что тот набивает трубку. После поездки она выглядела на несколько лет старше. А вот Барбаре темные круги под глазами почему-то придали восточный шарм, словно она подрисовала их тушью.

— Где он?

Барбара набросилась на мать.

— Может, сначала позавтракаем?

Обе женщины плотно позавтракали яичницей с беконом, после чего миссис Тисдейл была готова к опознанию.

— Я не понимаю, почему кому-то потребовалось убивать Джеймса.

— Мы тоже пытаемся это понять, миссис Тисдейл.

— Мне все равно кажется, что это ошибка опознания. Уверена, когда я увижу тело, это будет не он.

На улице солнечные лучи пробивались сквозь туман, поднимавшийся с сырой земли. Собор возвышался над крышами домов. Люди занимались обыденными делами, словно наводнение и убийство были далеки. Время от времени проезжали пожарные и полицейские машины.

Пришел полицейский сержант и позвал их в морг.

— Я этого не вынесу.

Миссис Тисдейл, словно в трансе, стояла в дверях отеля. Барбара взяла ее за руку.

— Зачем ты тогда сюда приехали? Соберись!

Напротив морга находилось кафе, где люди пили утренний кофе и читали газеты. Казалось, миссис Тисдейл не замечала ничего, что происходит вокруг нее. Она была сосредоточена на одном, губы плотно сжаты, пальцы вцепились в кожаную сумочку.

К ним присоединился представитель офиса коронера и пробормотал соболезнования, но миссис Тисдейл ничего не слышала. Барбара его поблагодарила. Литтлджон боялся второй встречи с покойником. Узнав о нем больше, суперинтендант наполнился состраданием. Его третировала жена и дочери, бизнес не приносил дохода, тесть называл попрошайкой. Затем он обрел немного покоя с Мартой Гомм и передышку от кредиторов и семьи на такой экстравагантной работе, о существовании которой клан Скотт-Харрисов не имел даже представления. Он сбежал из Бэзильдена и нашел свое счастье в бродячем существовании. А закончилось все на столе в морге.

Они вошли в морг. Дежурный и прочие сотрудники переговаривались шепотом. Тело, накрытое простыней, лежало на тележке. Миссис Тисдейл секунду постояла, задержав дыхание, а затем взглянула на спокойное лицо мертвеца.

Она не заплакала, как и Барбара, выглядывавшая из-за плеча матери. Все ожидали, что будет делать вдова. Ее реакция была удивительной: миссис Тисдейл резко повернулась к Литтлджону.

— Это мой муж. Как они посмели раздеть его догола. Я никогда не видела его голым. Он был не таким…

Барбара поспешно взяла мать за руку и вывела из помещения. Присутствовавшие мужчины обменялись пустыми взглядами. Один из них пожал плечами и улыбнулся.

— Она странная. Ни слезы, ни вздоха. Вместо этого беспокоится об отсутствии на нем костюма.

Литтлджон поднял черную кожаную сумку, выпавшую из руки миссис Тисдейл. На коже еще оставались следы ее ногтей.

— В такие моменты люди не знают, что говорят. Они говорят что-угодно.

С этими словами суперинтендант вслед за вдовой вышел на улицу.