Тело в Немой реке

XVI Новый владелец

Кромвель, Наизбитт и врач прибыли одновременно. К тому моменту суперинтендант сумел дотащить огромное тело Скотт-Харриса до кушетки и уложить его. Суперинтендант осмотрел глубокую колото-резаную рану под левой ключицей. Судя по всему, майор пытался лечить ее самостоятельно, так что теперь она была заражена и требовала квалифицированного и быстрого лечения.

Это объясняло его рыскание в ящике с лекарствами наверху и плохое самочувствие последние несколько дней. Как рана оказалась заражена, мог объяснить только сам майор.

Увидев Кромвеля, суперинтендант на мгновение забыл и о Скотт-Харрисе, и о деле. Одежда сержанта была грязной, а руки перевязаны. Котелок надвинут на закопченное лицо. Он одарил Литтлджона извиняющимся взглядом за опоздание.

Наизбитт пояснил, что когда Джон Кассон в своем продымленном офисе подписал ордер на обыск, в соседнем зале заседаний от залетевших искр вспыхнули тяжелые шторы. За несколько мгновений пламя охватило все помещение. В комнате был сеттер Кассона, и он бросился спасать собаку, но сам упал, надышавшись дыма. Кромвель спас их двоих, за что позже получил официальную благодарность за мужество.

Врач направился к Скотт-Харрису.

— Это колотая рана от ножа. Еще дюйм, и он бы повредил легкое или сердце. Нанесена день или два назад.

Литтлджон кивнул головой.

— Не спрашивайте меня, доктор. Я могу только предполагать.

— Выглядит так, словно он сам себя ударил ножом. Рана инфицирована и сильно гноится. Нужно поскорее отправить его в больницу. Я наложил временную повязку и вызову скорую помощь.

— Наверное, он боялся обращаться за медицинской помощью, чтобы не всплыла вся история.

— Что за история?

Литтлджон вышел из комнаты, остановив по дороге пытавшегося подняться со стула Кромвеля.

— Сидите, старина. Все в порядке. Я вернусь через минуту. Одолжите мне фонарик, если он у вас есть.

Сержант протянул ему небольшой карманный фонарик.

Подножие лестницы в подвал было в беспорядке. Куча одежды с торчащими плечиками, чистое и грязное белье, два чемодана и все личные вещи Райдера вплоть до его зубной щетки. Скорее всего, старик собрал все, что мог, и просто сбросил со ступенек вниз.

Под кучей всего этого лежало холодное и окоченевшее тело Райдера. Он лежал на спине, раскинув руки и ноги, со сломанной шеей. Если бы не удача, Литтлджон мог закончить так же, когда Скотт-Харрис напал на него. Суперинтендант мог представить, как слуга тщетно борется с огромной массой безжалостной плоти, выталкиваемый человеческим паровым катком на вершину лестницы, а затем, после отчаянной попытки спастись, летит вниз и падает на каменный пол.

Литтлджон осветил фонариком убогое содержимое подвала. Старые свертки, упаковочные ящики, сундуки, сломанная мебель, два полуразвалившихся женских велосипеда. Несколько бутылок вина в пыльных корзинах. Везде пахло канализацией и гнилым деревом. Сияющий предмет на полу почти в ярде от тела Райдера отражал свет фонаря. Это был маленький остроконечный ножик. Вероятно, Райдер пытался им защититься, а после смерти он вылетело из руки.

Суперинтендант медленно поднялся по лестнице назад. Потом обернулся и еще раз посмотрел вниз. Старик временно спрятал тело и улики внизу, но, обессиленный раной, не смог окончательно избавиться от них.

Скотт-Харрис все еще лежал на диване и стонал.

— Мне нужен Литтлджон. Хочу говорить с ним. Я должен ему кое-что сказать перед тем, как приедет скорая. Остальные тоже можете послушать.

Майор хрипло дышал и с трудом мог говорить.

— Вы не в состоянии говорить майор. Скажете суперинтенданту все, что хотите, когда немного поправитесь.

Возражения освежили Скотт-Харриса, и он слабо зарычал.

— Черт возьми, я хочу поговорить с ним перед тем, как покину это место, и никто меня не остановит.

Он протянул пухлую руку к Литтлджону.

— Подойдите сюда. И кто-нибудь, налейте мне выпить.

Врач налил майору немного бренди, что благотворно подействовало на того. Жалоб, что этого мало, доктор предпочел не услышать.

— У меня не было намерения убивать его. Полагаю, вы нашли тело. Это была самооборона. Запомните. Запишите себе. Самооборона. Свинья кинулся на меня с ножом. А я столкнул его в подвал.

— Как вы пытались сделать со мной, сэр?

— Я сожалею об этом, Литтлджон. Вы были вежливы со мной, но я запаниковал. Знал, что вы найдете там, внизу.

— Кто убил Тисдейла?

— Райдер. Могу еще сказать вам, что он не шантажировал Тисдейла. Я это придумал. Я дал Райдеру двести фунтов, чтобы он избавился от тела. Когда Эльвира вышла, я стал отчитывать Джимми, но он стал буйствовать, как маленький дьявол. Врезал мне по зубам, потому что я назвал ту женщину старым английским словом. Райдер пытался его удержать. Тисдейл накинулся на него за то, что тот рассказал, что видел Вуд на ярмарке. Схватил Райдера за горло. Он как у ума сошел. Трепал Райдера, как терьер крысу. Я думал, он его убьет. Райдер схватил маленький кинжал, который когда-то висел там…

Майор указал на пятно на стене. Теперь там был только гвоздь.

— Райдер ударил его в спину прежде, чем я успел помешать. Кинжал и ножны он позже спрятал, не знаю, где. Тисдейл даже не вскрикнул. Просто упал замертво. Должен вам сказать, мы оказались в затруднительном положении.

Скотт-Харрис замолчал и тяжело задышал. Врач вмешался.

— Оставьте меня в покое. На чем я остановился? Джимми упал замертво. И тогда, черт возьми, вошла Эльвира. Райдер выпутался из-под тела, и мы оба стояли, ошарашенные. Она увидела Тисдейла с ножом в спине и повернулась ко мне. «Итак, ты сдержал обещание и убил его». Эта свинья Райдер сказал, что это я. А у меня не было доказательств обратного. Она поверила Райдеру из-за того, что я когда-то в гневе грозил убить Джимми.

Он снова остановился и тяжело задышал.

— Налейте мне еще бренди.

Врач налил ему еще одну столовую ложку, а потом вызвал скорую помощь.

— Я не поеду, пока не закончу. Как я говорил, Райдер увидел свой шанс и подыграл Эльвире. Она искренне верила, что я это сделал. Я не мог переубедить ее. «Я никому не скажу, папа», — сказала она, но я знал, что расскажет. Времени ругаться не было. Нужно было что-то делать с телом. Эльвира была холодная, как огурец. Она сказала, мы должны отправить тело той женщине Джимми. Райдер выдвинул идею. Он узнал, куда Джимми ездил из Бэзильдена. Это Тайлекот, недалеко от Эли. Райдер отвез туда тело и выбросил в реку. Мы понадеялись, что все подумают, что это сделала та женщина или кто-то из врагов Джимми на ярмарке, и никто не будет искать здесь. Мы ошиблись. Однажды вы расскажете мне, где и почему мы промахнулись.

Скотт-Харрис, казалось, немного оправился и дернул Литтлджона за пальто.

— Поездка Райдера была чертовски сложной: по темноте, в наводнение. Он бросил машину Джимми и вернулся на поезде. И как вы думаете, что он сказал на следующее утро? «За такую работу я попрошу пару сотен фунтов». Я заплатил, но прямо предупредил его, что это шантажом не станет, а просто моя благодарность за то, что он сделал и через что прошел. Знаете, что он мне ответил? «У вас новый жилец, майор. Завтра я переезжаю в комнату получше. И не удивлюсь, если однажды мне понадобится лучшая спальня». Когда он узнал о вашем приезде, то пригрозил все рассказать, если я не буду обращаться с ним должным образом. «Ваша дочь тоже это подтвердит. Она по уши в этом деле, и знает, что ее отец убил Тисдейла в приступе гнева».

Литтлджон кивнул.

— Кстати о деньгах. Полагаю, майор, двести фунтов вы нашли в кошельке Тисдейла, не так ли? Он взял их с собой, чтобы откупиться от Райдера, но потом передумал.

— Я только одолжил деньги. Клянусь, собирался отдать их потом Эльвире.

Врач, стремившийся поскорее отправить майора в больницу, укоризненно смотрел то на Литтлджона, то на других полисменов. Старик на кушетке, казалось, почти потерял сознание. Он закрыл глаза и застонал про себя.

— Он много пьет. Плюс шок. Плюс рана.

— Он поправится, доктор?

— Не могу сказать, пока тщательно не осмотрю его.

— Можете осмотреть сейчас, хотя бы поверхностно? Не хочу задавать ему сейчас много вопросов. Это еще больше расстроит его и может подождать до выздоровления.

— Полагаю, могу. Пока не приедет скорая помощь.

Врач сбегал к машине и вернулся с тонометром. Затем он аккуратно достал руку старика из-под покрывал и стал надевать аппарат.

Скотт-Харрис открыл глаза.

— Какого черта вы делаете?

— Небольшой осмотр. Он не причинит вам неудобств. Просто расслабьтесь.

Врач не поверил первому измерению и еще раз взглянул на тонометр, а потом начал слышать сердце через стетоскоп.

— Хммм…

К воротам подъехала машина скорой помощи. Собралась небольшая толпа любопытных. Двое мужчин в форме вытащили из машины носилки.

— Давление запредельное. Сердце увеличено и сильно изношено. Он может умереть в любой момент.

— Есть какие-то шансы?

— Ему нужен длительный отдых и квалифицированный уход. При благоприятных обстоятельствах может прожить годы. Но одно условие обязательно: никакого алкоголя.

— Лучше сказать ему об этом в подходящее время.

Сотрудники скорой стояли наготове, чтобы унести старика, но тому еще было, что сказать.

— Я еще не закончил. Хочу скинуть все с шеи, а потом или отдохнуть в больнице, или просто умереть. Не умру, пока не закончу.

Литтлджон вопросительно взглянул на врача.

— Ладно. Лучше дать ему закончить. Иначе он будет сопротивляться и заработает себе инсульт. Я сделаю ему укол.

Скотт-Харрис должно быть прислушивался к разговору.

— Лучше стаканчик бренди.

— Нет. Просто полежите спокойно минуту, а затем продолжайте говорить. Но не напрягайтесь и покороче. Вам следует лежать в кровати, и вы это знаете.

Старик выругался, когда игла вонзилась в руку.

— Подойдите сюда, Литтлджон. Не мельтешите по комнате, когда я хочу поговорить с вами.

Суперинтендант взял стул и сел возле дивана.

— На чем я остановился?

— Вы сказали, что Райдер говорил о переезде в лучшую комнату.

Сотрудники скорой смотрели на происходящее широко открытыми глазами. Временами они прибывали к смертному одру или на исповедь, но убийца, рассказывающий, как он совершил преступление… Это точно стоило послушать, и они старались не пропустить ни слова.

Упоминание о наглости Райдера оживило Скотта-Харриса. Он приподнялся на локте, грудь вздымалась, глаза дико сверкали.

— Да… Только когда я остался один, до меня дошел весь смысл его слов. Он полагал, что поймал меня в свои лапы и будет шантажировать до тех пор, пока не станет здесь хозяином, а я слугой. Мне нужно было найти выход. Такого я вынести не мог. Сначала я решил обратиться к адвокату, а затем, в случае необходимости, в полицию. Во вторник вечером Райдер вошел в комнату и начал накрывать на стол. Он поставил два прибора.

Губы майора задрожали.

— Я приказал ему убрать один к черту, а он усмехнулся и ничего не сделал. Поэтому я сам собрал дополнительные тарелки, бокалы и прочее и швырнул все это в камин. Знаете, что он мне сказал? «Это будет стоить вам еще сотню фунтов, майор. Я больше не потерплю вашего деспотизма. Вы должны или заплатить, или разгребать последствия».

Он повернулся к суперинтенданту.

— Вы знаете, Литтлджон, я человек горячий. Ничего не могу с этим поделать. Такова моя природа. Я схватил его за горло и стал трясти, пока не застучали его вставные зубы. Я не мог просто отпустить эту маленькую крысу. Я хотел его убить. На столе стоял холодный пирог, а рядом лежал нож для нарезания. Райдер сопротивлялся, а затем схватил нож и ударил меня. Я почувствовал, как лезвие вошло в грудь, но боли не было. Пошла кровь, и это разъярило меня еще больше. Я схватил его двумя руками и вытолкнул в холл. До сих пор не понимаю, зачем я это сделал. У него все еще был нож, и он снова попытался меня ударить. На его лице была паника и страх. Он думал, что пришла последняя минута. Я увидел, что дверь подвала открыта. Должно быть, Райдер спускался вниз. Я там хранил портвейн и почувствовал, что он его уже пил. Праздновал, наверное.

Майор взглянул на лица окружающих.

— Я не против, что все слушают. Сейчас это не имеет значения. Где доктор?

Врач, высокий шотландец с вытянутым лицом, оторвался от осмотра одной из картин на стене — натюрморта с фазанами, помидорами и луковицами.

— Я здесь, майор.

— Я почти закончил. Простите, что задерживаю вас, но должен сбросить все это с шеи.

Необычная вежливость для Скотт-Харриса, но все дело было необычным. Никто не знал, что будет дальше.

— Открытая дверь подвала… Я о ней говорил, так? Я схватил его за обе руки и просто толкал дальше к ступенькам. Я услышал, как он ударился обо что-то внизу, а потом все стихло. Я чувствовал себя слишком плохо, чтобы идти вниз и смотреть, что случилось. Назад я бы просто не поднялся. Я просто закрыл дверь. Потом я туда светил, вниз. Он лежит там, как упал. Он мертв.

Литтлджон мог себе все это представить. Удар маленького шантажиста убил бы обычного человека, но огромная гора плоти схватила его, обездвижила и швырнула во тьму. Суперинтендант встал и склонился над стариком. В его голосе звучало сострадание.

— Потом вы убрали его комнату и швырнули все его вещи вниз. Чтобы все выглядело так, будто он сбежал.

— Верно. Потом я планировал похоронить его где-нибудь в саду, но сил не хватало. Это все.

Скотт-Харрис позволил Литтлджону уложить его назад на диван. Сейчас он казался совершенно трезвым — бедняга с опухшими ногами и телом слона.

Шаги по дорожке, и вдруг появилась Эльвира. Она вошла, тяжело дыша, остановилась посреди комнаты, ошеломленно огляделась вокруг, а затем театрально приложила руки к сердцу.

— Мне сказали, за отцом приехала скорая.

Ее взгляд упал на диван.

— Отец!

Ближе она не подошла. Что-то ее удерживало. Вероятно, страх.

— Что с ним?

Никто не ответил.

Дедушкины часы тикали, двое санитаров смотрели друг на друга и, казалось, были вдохновлены одной и той же мыслью. Им здесь нечего делать. Они вышли на цыпочках. Ботинки одного скрипели и, казалось, производили в тишине страшный шорох. Эльвира осталась посреди комнаты, сжимая в руках сумку. Она не знала, что сказать.

Все закончилось. Дело разрешилось само собой. Теперь осталось только ждать. Головоломка сложилась. Эльвире нужны деньги, которые ее мать оставила Скотт-Харрису пожизненно. Эльвира, Фиби и Хлоя ждут смерти старика, а тут Эльвира получает возможность ее ускорить. Майор медленно открыл глаза и увидел ее.

— Ааа, это ты. В хорошее дело ты меня втравила. Почему ты не сказал правду, а приняла сторону Райдера? Ты знаешь, я никогда бы не убил Джимми.

Литтлджон снова мягко уложил его назад.

— Не напрягайтесь, сэр. Вы только сделаете себе хуже.

— Оставьте меня в покое, Литтлджон. Я говорю с Эльвирой. Слушай. Когда я попаду в больницу, то буду образцовым пациентом. Буду делать, что скажут, и даже больше. Я планирую дожить до восьмидесяти или девяноста, только чтобы увидеть тебя бедной и нуждающейся в деньгах. Когда девочки выйдут замуж, ты останешься одна. У тебя не будет Джимми, приносящего деньги с его хуп-ла. Тебе придется умолять меня.

Все это майор прохрипел, а потом откинулся назад и закрыл глаза, словно наслаждался хорошей шуткой.

— Ты можешь остаться жить здесь и делать работу Райдера. Присматривать за своим старым отцом. Немного молодой крови станет украшением этого места.

Майор сказал это с закрытыми глазами и засмеялся.

— Доктор, я готов.

Сотрудники скорой вернулись назад и унесли майора.

Эльвира не шевелилась. Ее ноздри сузились, и она выглядела на несколько лет старше. Лицо пожелтело, а глаза ввалились. Затем она потеряла сознание. Это принесло небольшое облегчение. Наконец, она села на кушетку и застонала.

— Он сильно болен?

Никто не ответил. В комнате оставались только трое полицейских: Кромвель, Литтлджон и Наизбитт. Они не знали, чем это кончится. Литтлджон стоял, засунув руки в карманы, с трубкой во рту.

— Мы отвезем вас домой в полицейской машине.

Она взглянула на него с ужасом на лице.

— Вы знали, что Райдер убил вашего мужа?

— Нет. Я думала, это отец. Он сказал, что убьет его.

— И вы сразу поверили?

— Райдер сказал, что это отец…

— И, зная Райдера, вы поверили ему, а не отцу?

— Я… я…

— Идемте.

Майору Скотт-Харрису потребовалось много времени на выздоровление, но свое слово он сдержал. Он был образцовым пациентом и было вполне вероятно, что с небольшим уходом он доживет до восьмидесяти. Через полгода майор предстал перед судом по обвинению в непредумышленном убийстве. Он сидел в инвалидном кресле, не прикасался к алкоголю с тех пор, как попал в больницу, и произвел хорошее впечатление на жюри: бедный, покинутый старик. В результате, майор Скотт-Харрис был оправдан.

Эльвира тяжело перенесла последующие события. Против нее было то, что она знала об убийстве мужа. Но она до конца утверждала, что ничего не знала ни о перемещениях тела, ни о смерти Райдера. От обвинения ее спасло заявление о психическом расстройстве, вызванном смертью мужа.

Во время долгого ожидания суда три дочери Тисдейла покинули дом. Айрин вышла замуж за букмекера, Барбара — за врача и переехала жить в Эдинбург. А Кристина сбежала в Канаду с уже женатым дантистом. Эльвира, несмотря на ее мольбы, осталась одна в магазине. Когда ее отец вернулся в Рангун, она последовала за ним, чтобы вести хозяйство, как майор и предсказывал. Скотт-Харрис сказал, когда она приехала, что публичный суд и раскрытие семейных секретов были его страховкой. Эльвира не осмеливается ускорить его конец, поскольку полиция присматривает за ней. Теперь майору хорошо живется — уход за ним отличный.

Литтлджон часто задается вопросом, как долго троице сестер придется ждать своего наследства. Эльвира, Фиби и Хлоя.