Тело в Немой реке

XV Семейные отличия

В пять вечера Бэзильден выглядел мертвым. Женщины готовили ужин, магазины были пусты, на фабриках заканчивался рабочий день. Вокруг не было почти никого, кроме кучки сплетничавших на углу площади стариков, во всю разглядывавших Литтлджона, шедшего в участок, где были только дежурный сержант и констебль, говоривший по телефону и разбиравший папки.

— Инспектор Наизбитт и сержант Кромвель еще не вернулись?

— Нет, сэр. Должно быть ищут судью. Некоторые судьи на работе или вне города, а мистер Джон и мистер Джейбз Кассон, которые обычно помогают с неотложными делами, заняты пожаром на фабрике. Все наши свободные люди там, и мы вынуждены закрыть главную улицу, ведущую к станции. Часть фабрики может рухнуть и переговорить дорогу. Им нужно послать за помощью в Линдейл и Хейстонбари.

Словно в качестве ответа на предложение сержанта, большой пожарный автомобиль промчался с сиреной по городу и исчез в направлении пожара.

— Ну что ж. Тогда я нанесу майору Скотт-Харрису неформальный визит. Когда инспектор и сержант вернутся с ордером на обыск, попросите их присоединиться ко мне в Рангуне.

Двое полисменов втащили мужчину, выглядевшего так, словно он праздновал пожар. В такой ранний час этот джентльмен уже был мертвецки пьян. Двое бобби изо всех сил старались без лишних грубостей затолкнуть его в камеру, но выпивоха всячески им мешал: извивался, чтобы освободиться, проклинал их, описывал, что сделает со всеми, если ему только дадут шанс.

Литтлджон шел к дому Скотт-Харриса. Все полицейские машины были на выезде, но пешком было идти всего минут десять.

Дом выглядел еще более мрачным, чем обычно. Никаких признаков кого-либо в доме. Надпись «Вход» была подсвечена, суперинтендант толкнул дверь и очутился в темном холле. Никто не пригласил его пройти в гостиную, где обычно располагалась штаб-квартира Скотт-Харриса, поэтому он постучали вошел сам.

Майор Скотт-Харрис лежал на кушетке перед почти погасшим камином. В этот раз он выглядел больным. Румянец исчез со щек, оставив после себя только сеть пурпурных вен. Он тяжело дышал. Под рукой были виски, сифон содовой и поднос с тарелками.

— Здравствуйте, Литтлджон. Знал, что вы придете. Не можете оставить меня. Что на этот раз?

— Полагаю, будет лучше разжечь огонь, сэр.

— Сделайте одолжение. Кто-то из отпрысков Эльвиры уже должен быть здесь. Думаю, они разозлились, потому что я не пришел на чертовы похороны. Я не чувствовал себя готовым. Во-первых, я ненавижу проклятое кладбище, а еще больше я ненавижу толпу плачущих родственников, пытающихся выглядеть расстроенными и в то же время задающихся вопросом о похоронном обеде. Вы ходили?

— Да, сэр.

— Почему?

— Это часть дела, и я счел себя обязанным пойти.

— Не вижу здесь никакого долга. Полагаю, вы присматривали за главными участниками трагедии. Все прошло тихо? Без сцен?

— Все прошло вполне тихо. Миссис Тисдейл потеряла сознание, и ей помогли.

— Не сомневался, что с ней это произойдет. Она делала драму из каждого события жизни еще во младенчестве. Когда умерла ее мать, у Эльвиры случилась истерика и припадок прямо на похоронах. Я часто задавался вопросом, что произошло в ее медовый месяц. Держу пари, леди Макбет там не было!

Он остановился передохнуть, но выглядел получше: волнение вернуло краски на лицо.

— Я лучше займусь огнем, сэр.

Суперинтендант повторил знакомый ритуал: принес угля из полуразрушенного сарая, положил его в камин и бросил несколько деревянных щепок, чтобы разжечь огонь.

— Налейте себе выпить.

— Не сейчас, сэр.

— Я серьезно. Тогда налейте мне.

Литтлджон подал ему виски и содовую.

— Итак, что вы хотите? Я не обольщаюсь, что просто пришли разжечь огонь и проведать меня. В чем дело на этот раз?

— Я хочу знать, что случилось с Райдером, сэр.

— Откуда, черт возьми, я могу знать? Он смылся. Я еще не проверял серебро и деньги из-за болезни, но готов поспорить, он что-то стянул.

— Я не верю, что он покинул Бэзильден, сэр. И буду очень удивлен, если он ушел далеко от этого дома.

Скотт-Харрис завозился под своими покрывалами, застонал и наполовину сел.

— Вы намекаете, я как-то причастен к его исчезновению?

— Во-первых, сэр, вам не кажется, что стоит вызвать врача? Вы плохо выглядите. Я думаю, события последних дней сказались на вас.

— Оставьте это. Мне не нужен врач. Я сам за собой присмотрю. День отдыха, и я буду в полном порядке. Должно быть, простудился или что-то вроде того.

— Мне кажется, вам нужен врач… но я пришел выяснить, что произошло здесь вечером в прошлое воскресенье после прихода мистера Тисдейла и его жены.

Скотт-Харрис хмыкнул, сделал глоток виски и снова опустился на диван.

— Готов поставить все свои деньги, вы и так уже все знаете. Кто-то, не исключаю и мою семью, был так добр, что все вам рассказал. Так зачем вы меня беспокоите?

— Я хотел бы услышать ваше описание произошедших событий. Зачем вы послали за Гарри Вудом?

— Ну это просто. Эльвира бы не поверила, что Джимми держит павильон на ярмарке и что у него другая женщина. Не сомневаюсь, вы расспрашивали ее.

— Да.

— Держу пари, она красочно описала вам произошедшее. Да, я ей рассказал, а она ответила, что это ложь. Она не могла поверить, что с ней может такое случиться. Муж-прелюбодей держит ярмарочный павильон. Она отказалась поверить. Ее гордость не позволила. Когда дело доходит до гордости, Эльвира, как страус, прячет голову в песок.

— И вы столкнули ее с Гарри Вудом. Думаю, вам рассказал Райдер.

— А я рассказал Эльвире. А раз она не поверила, я подумал, пусть услышит все от очевидца.

— Райдер пытался использовать эту информацию для шантажа?

— Намекал на что-то такое. Но нарвался не на того человека. Я ему сказал, пусть рассказывает, кому хочет и проваливает.

— Он пробовал это и на Тисдейле?

— Да. А почему это вас так интересует?

— Перед исчезновением у Райдера было много денег.

— По какой-то причине… и заметьте, он думал не о своей семье… Джимми почему-то не хотел, чтобы это вышло наружу.

— Он обещал другой женщине позже подать на развод. Она не хотела, чтобы он опозорил семью, и поэтому не торопила его. Он решил раньше или позже подать на развод, чтобы сдержать свое слово.

— Значит, он заплатил Райдеру, чтобы тот молчал. Как бы там ни было, в прошлое воскресенье все вышло наружу. Тисдейл набросился на Райдера и пригрозил обратиться в полицию.

— Какие доказательства шантажа Тисдейл мог передать полиции?

— Думаю, он заплатил Райдеру, когда был здесь прошлый раз. За неделю до прошлого воскресенья. Во время ссоры с Райдером он сказал, что у него сохранилась записка Райдера с инструкциями по передаче денег. Джимми сказал, что в полиции быстро определят автора. Это потрясло Райдера. Уж не знаю, насколько вескими были доказательства, но, думаю, их хватило бы для всяких неприятностей. Предыдущая судимость, обвинение в шантаже. Вы бы сказали «лет пять».

На стене напротив камина висела большая гравюра на стали, а под ней кавалерийская сабля в ножнах. Литтлджон прошел через комнату и снял ее со стены.

— Оставьте ее в покое.

Суперинтендант вынул саблю из ножен. Лезвие было чистым и сияющим.

— Я слышал, с помощью этого вы гоняли Тисдейла в прошлое воскресенье по комнате, сэр. — Суперинтендант повесил саблю назад.

— Эльвира и это вам рассказала? Могу представить. Настоящая мелодрама. Разъяренный отец гоняется за предавшим его дочь с мечом в руке. Вы ей поверили?

— Да, если вы не докажете обратное. Но давайте начнем с момента, когда вы столкнули Тисдейла, его жену и Гарри Вуда. Вы обвинили Тисдейла в двойной жизни, а затем подключили Гарри, чтобы он это подтвердил.

— Все верно. Как я говорил, Эльвира не поверила бы только моим словам. Вот и…

— Что на это сказал Тисдейл?

— Ударил Вуда по лицу. Дал ему пощечину вместо того, чтобы врезать в челюсть, как мужчина. Мы с Райдером растащили их. Я думаю, он бы придушил Гарри Вуда, хотя тот вдвое тяжелее, но трусливый и здорово испугался. Вместо того, чтобы ударить Джимми в ответ, он попятился. Райдер сказал, что ему лучше убраться, пока Джимми не убил его, и этот трусливый ублюдок вспылил.

Литтлджон внимательно наблюдал за Скотт-Харрисом, а потом небрежно спросил.

— И после того, как Вуд ушел, Тисдейл переключился на вас?

Скотт-Харрис поначалу ничего не сказал, а уставился на суперинтенданта с хмурым видом. Казалось, он прилагает огромные усилия, чтобы следить за разговором.

— Что вы на самом деле знаете, Литтлджон? Такое впечатление, что вы были здесь. Это Эльвира вам рассказала, или свинья Райдер?

— Не имеет значения. Итак, Тисдейл набросился на вас и назвал всеми словами, какие только знал.

Старик едва пошевелился. Он был слишком ошеломлен, чтобы говорить.

— Он сказал, что хочет развестись и добавил еще несколько слов в ваш адрес. Вы сказали, что убьете его за все, что он произнес и сделал. Схватили со стены саблю, а он рассмеялся над вашими болезнями. Потом он обратился к Райдеру и его шантажу.

— Все верно, все верно. Я взял саблю только чтобы напугать его. Маленькая сволочь. Угрожать мне и оскорблять меня! Меня! Он увидел, что меня оскорблениями не пронять, и накинулся на Райдера.

— Затем он собирался уйти, но вы позвали его назад.

Скотт-Харрис сел. Он задыхался, хрипел и нащупывал стакан.

— Налейте мне еще.

Майор залпом выпил полстакана.

— Вы правы. Я отправил Эльвиру из комнаты. Я собирался показать Джимми, что в отношении ругательств он просто любитель. Но не делать же этого при женщине.

— Итак, в отсутствие вашей дочери, вы и Райдер взялись за Тисдейла и побили его. Верно?

Такого поворота беседы Скотт-Харрис не ожидал. Он шарил рукой в воздухе и, хотя полулежал на диване, казалось потерял равновесие, вцепился в рядом стоящий стол и опрокинул с него на пол бутылки и стаканы.

— Майор Скотт-Харрис, возьмите себя в руки.

Но старика это не успокоило. Теперь он метался в ярости.

— Это Эльвира вам сказала? Она чертова лгунья. Я сказал ему, чтобы он убирался, показал на дверь, и Джимми ушел. Теперь, Литтлджон, давайте проясним раз и навсегда. Она рассказала вам сказку, чтобы вы пришли сюда и разозлили меня. Или даже арестовали. Она знает, что у меня высокое давление и больное сердце. Она надеется, это убьет меня. Или она хочет, чтобы меня арестовали как убийцу Джимми и повесили. Это дьявольски… Это… Это…

Глаза майора вылезли из орбит. Он выглядел почти сумасшедшим. Потом внезапно затих и, задыхаясь, откинулся на кушетку.

— Позвольте мне кое-что сказать вам, Литтлджон. Эльвира меня ненавидит. Рассказать, почему? Деньги. Она всегда хотела убрать меня с дороги. Тогда к ней перейдут деньги матери. Две другие сестры хотят того же, но они не такие взвинченные и неуравновешенные, как Эльвира. Ведут себя более сдержанно и помалкивают об этом. Доход от покойной жены достается мне пожизненно, а после смерти делится среди троих дочерей. Тридцать тысяч фунтов! Неудивительно, что они хотят моей смерти. Инсульт, инфаркт, даже виселица. Им все равно. Каждая ожидает десять тысяч фунтов. Для каждой из них это огромная удача, после жизни с безденежными и бестолковыми мужьями. Но их всех ждет другое. Я сказал о тридцати тысячах… Так вот, большая часть денег вложена в Военный заем по 104 фунта за облигацию. Сейчас они торгуются по 57. Итого каптал составляет примерно шестнадцать тысяч фунтов. По пять тысяч на каждую.

Литтлджон сидел в кресле рядом с диваном, затем спокойно собрал бутылки, поставил на место столик и небрежно спросил:

— Что случилось с Тисдейлом?

— После того, как я с ним закончил, он ушел, как побитая собака.

— Вы уверены?

— Даю вам слово.

— Что произошло после того, как дочь оставила вас и Райдера с Тисдейлом, а сама ушла в соседнюю комнату?

— Вы снова возвращаетесь к этому. Я же вам сказал, она — лгунья. Хочет, чтобы меня обвинили в убийстве. Говорю вам, я его не убивал.

— Я этого и не говорю. Но что произошло? Почему Райдер вышел на улицу и отогнал машину Тисдейла за дом?

— Понятия не имею, о чем вы.

— Думаю, имеете, сэр. Почему Райдер отогнал машину, если Тисдейл вышел из дома через парадную дверь на своих ногах?

— Ваши предположения будут не хуже моих. Я не знал, что машину перемещали.

Он снова осел, обмякший, мертвый груз. Не было ни звука, кроме тиканья часов и шипения углей в топке.

— Что случилось с Райдером?

Старик снова застонал, словно от боли.

— Я же сказал вам. Не знаю. Зачем задавать одни и те же глупые вопросы? Идите и спросите того, кто рассказал вам всю эту чушь. Насколько я знаю, здесь стало для него жарковато, и он скрылся. Но где он сейчас, я понятия не имею.

— Райдер не скрывается. Он мертв.

Опять возня среди покрывал, и Скотт-Харрис сел.

— Откуда вы знаете?

— Если бы он был жив, то где-нибудь проявился бы, и мы бы его уже отловили. За ним охотится половина полиции страны.

— Здесь я вам помочь не могу. Он пошел спать вечером, а утром исчез.

— Тем вечером, когда я был здесь и видел, как он входит в дом?

— Вполне возможно. Я слишком устал, чтобы вспоминать.

Он вяло махнул рукой. Глаза майора были налиты кровью, а оставшиеся волосы взлохмачены, и торчали на затылке.

— С меня достаточно. Я плохо себя чувствую. Лучше оставьте меня. Как вы сказали, мне нужно обратиться к врачу. Я рассказал вам все, что знаю. Если я пошлю за доктором Макалистером, он велит вам прекратить все эти приставания. Лучше позвоните ему.

— Отлично, сэр. Какой у него номер?

— В книжке на телефонном столике.

На звонок Литтлджона ответила женщина. Доктора вызвали в Кассонс-милл. Двое пожарных пострадали при тушении, к тому же было много обожженных. Доктор придет в «Рагун» как только сможет.

— Доктора вызвали на пожар в Кассонс-милл. Он придет, когда освободится. А вы тем временем отдыхайте и не нервничайте больше.

Суперинтендант уложил старика поудобнее. Тот снова был бледен с набухшими багровыми венами, которые Литтлджон уже видел после прихода.

— Перед уходом, сэр, я хотел бы осмотреть дом, чтобы убедиться, что здесь нет следов Райдера, и что он ничего не стащил. Кроме того, это может дать нам зацепку, где он может быть сейчас.

Скотт-Харрис снова вскинулся, но был уже слишком утомлен, чтобы сесть, поэтому оперся на локоть.

— Черт возьми. Осмотреть дом, вы сказали. Я этого не позволю.

Литтлджон вздохнул. Если дело касалось майора, все заканчивалось только неприятностями и разочарованием.

— Извините, сэр. Я думал, вы не будете протестовать. Скоро придут мои коллеги с ордером на обыск…

Скотт-Харрис сел прямо, болтая распухшими ногами в красных кожаных тапочках, и вцепился в кушетку, чтобы подняться.

— Ордер на обыск? Это скандал. Что здесь искать? Я не убивал Тисдейла, а Райдера ищите в городе, а не здесь.

— Мы обратились за ордером потому, что вы не хотите сотрудничать, сэр. С самого начала расследования вы только создаете проблемы. Мы должны найти Райдера. Вы это понимаете.

Скотт-Харрис остыл. Он даже укоризненно посмотрел на Литтлджона. Во взгляде было еще что-то лукавое, но суперинтендант не мог догадаться, что именно.

— Не горячитесь, Литтлджон. Мне нечего скрывать. Обыскивайте чертов дом, если хотите. Хоть от подвала до чердака. Мне все равно. Райдера вы не найдете. Говорю вам, здесь стало горячо, и он смылся.

— Отлично, сэр. Тогда ложитесь и не расстраивайтесь. Я ничего не поврежу.

Майор устроился на диване, и Литтлджон покинул его, оставив дверь в комнату открытой.

Сначала чердаки. Туда суперинтендант поднялся в первую очередь. Пыльные и заброшенные места, когда-то занимавшиеся слугами. На двух еще стояли железные кровати со старыми соломенными матрацами. Старая мебель, сидячие ванны, ящики, сундуки, стопки книг и журналов. Третий чердак, должно быть, был игровой комнатой, когда девочки были маленькими. Там была древняя лошадка-качалка, которая все еще ритмично двигалась взад-вперед, когда Литтлджон инстинктивно толкал ее. И грязный кукольный домик, несколько старых кеглей, пара треснувших резиновых мячей. Наконец, ряд кукол, три из которых даже одеты в поеденные молью платьица. Все выглядело так, словно девочек в разгар игры забрали отсюда навсегда.

Этажом ниже было четыре спальни, кладовая и старомодная ванная. Литтлджон проверил все. Покои Райдера он уже посещал раньше. Затем две спальни со старыми деревянными кроватями. Матрасы были старыми, грязными, пыльными, изъеденными молью. Повсюду висел запах сырости, разложения и тот специфический запах сухой гнили, характерный для старых домов и заброшенных комнат. Наконец суперинтендант добрался до большой заставленной старой мебелью спальни Скотт-Харриса в передней части дома. Здесь было чисто, постель аккуратно заправлена, но на стульях, туалетном столике и письменном столе лежала пыль. Ее точно не тревожили несколько дней. Похоже, с прошлого воскресенья Скотт-Харрис не поднимался наверх и не спал в огромной двуспальной кровати, которую когда-то делил со своей грустной женой, и не беспокоил фляжку с бренди, лежавшую на туалетном столике.

Литтлджон оглянулся вокруг. Не имело смысла открывать комоды и искать там какие-то улики. На данный момент ему был нужен только Райдер, а тот исчез вместе со своими вещами, словно никогда и не жил в этом доме. Его взгляд привлек ящик, приоткрытый всего на полдюйма. Оттуда торчала какая-о ткань. Суперинтендант выдвинул ящик и заглянул в него. Это была домашняя аптечка первой помощи.

Корпия, вата, бинт, флаконы с йодом, аспирином, бромом. Хирургические ножницы и пинцет. Суперинтендант ни к чему не прикоснулся. Он обратил внимание, что пакеты с корпией и ватой были поспешно разорваны, а часть их содержимого вынута грубыми руками, слишком жадными, слишком занятыми, чтобы аккуратно все сложить на место, а не просто задвинуть ящик.

Он осмотрел все на втором этаже и чердаках, но не нашел ничего, что бы пролило свет на исчезновение Райдера. Конечно, вата и корпия намекали на какие-то операции по остановке кровотечения. Суперинтендант медленно спустился по ступеням.

От Наизбитта и Кромвеля не было никаких новостей. Он открыл парадную дверь и выглянул наружу. Было уже темно. Суперинтендант включил свет в холле и по дороге в другие помещения. Майор Скотт-Харрис лежал на диване, и его освещало только пламя из камина.

На первом этаже все было точно также. Малая гостиная, которую упоминала Эльвира. Потом неиспользуемая столовая, где стоял длинный стол на двух тумбах и шесть стульев, словно гости должны вот-вот появиться. В комнате было холодно и пахло землей.

Кухни. Похоже, после исчезновения Райдера их мало использовали. Тарелки были свалены в большие раковины, кастрюли и сковородки не использовались. В кладовой половинка пирога со свининой покрылась плесенью, а сыр камамбер превратился в липкое месиво, от которого воняло до небес.

Больше исследовать было нечего. Внутри дома ничего не стоило ордера на обыск. Другое дело сырой сад и гниющие надворные постройки, но это могло подождать.

Суперинтендант подошел к последней двери. Она была закрыта. Располагалась дверь под лестницей и, очевидно, была входом в подвал. Литтлджон вернулся в гостиную и включил свет.

— Извините, сэр. Надеюсь, я вас не побеспокоил.

Скотт-Харрис, до этого тихо лежавший под покрывалами, откашлялся.

— Увидели все, что хотели? Оснований для ордера на обыск нет, правда? Полагаю, теперь вы займетесь другими делами. Должна прийти одна из моих внучек: принести еды и немного убраться. Конечно, если одной из них удастся выкроить время из погони за молодыми людьми по всему городу.

— Я еще не был в подвалах, сэр. Дверь закрыта. Та… под лестницей.

Тишина на минуту.

— Пытаюсь вспомнить, что там сейчас. Там чертовски темно, а электричества нет. Подвалы сырые и темные. Не думаю, что вы что-то там найдете, суперинтендант.

— Сэр, я полагаю, лучше сделать работу тщательно.

— Вы можете мне поверить хоть в чем-то. Я же сказал, они…

— Разрешите ключ, сэр.

— Не знаю, где он. Не видел уже несколько лет.

— Когда прибудут мои коллеги с ордером на обыск, мы будем вынуждены взломать дверь.

— Ломайте замок и будьте прокляты.

— Хорошо, сэр.

Литтлджон отправился к двери.

Скотт-Харрис не двигался, но говорил из-под массы покрывал.

— Может, он за дверью кладовой. Во всяком случае, там раньше лежал.

Ключ оказался на месте. Большой и старый, но явно недавно использовавшийся. Вероятно, Райдером.

Суперинтендант открыл дверь и взглянул вниз. Там было темно, и он мог видеть только исчезающие во мраке ступеньки лестницы. Фонарика у Литтлджона не было, поэтому он достал бензиновую зажигалку. В маленьком пламени зажигалки ничего не было видно, а через мгновение сквозняк задул и его. Суперинтендант повернулся к свету из холла, и как раз вовремя.

На верхней ступеньке, раскинув руки, словно огромное животное, стоял Скотт-Харрис, и, когда Литтлджон повернулся, майор пошатнулся, а затем бросился на него. Озаренный светом сзади, старик выглядел огромным, чудовищным, трясущейся горой плоти, которая, когда Литтлджон приготовился сопротивляться, поглотила его. Вздымающееся тело, казалось, обтекало его, как кошмарный слизняк или масса желе. Он отчаянно цеплялся, но руки майора сжимали его как тиски, стараясь сбросить в темноту.

Литтлджон искал ногами что-нибудь, на что можно опереться в неравной борьбе, и его пятка коснулась вертикальной балки, на которую опиралась лестница. Он согнул ногу, а затем изо всех сил выпрямил ее. В то же время суперинтендант надавил на массу плоти одной свободной рукой. Он почувствовал, как тело толстяка внезапно расслабилось и пошатнулось. С диким криком, как у раненого животного, Скотт-Харрис рухнул на спину, распластался на полу и замер.

Литтлджон не мог сделать и шага, чтобы добраться до холла. Он был совершенно измотан, задыхался, а колени дрожали от страха. Пот, казалось, струился из каждой части его тела и стекал по лицу, пока он не почувствовал соль во рту.

Он медленно взял себя в руки и выполз на освещенную площадку. Скотт-Харрис лежал на спине в дверном проеме. Он был жив, но дыхание превратилось в протяжный хрип, словно он старался втянуть побольше воздуха, чтобы не дать телу умереть. На старике был поношенный костюм, Литтлджон расстегнул воротник и сунул руку под жилет из верблюжьей шерсти, чтобы нащупать сердце. Но быстро ее отдернул: рука была в крови.