Телохранители тройного назначения

Глава 40

Брайар

— Как тебе? — спрашиваю я, поворачиваясь к зеркалу, чтобы осмотреть своё платье сзади. — Перебор?

Джули поднимает взгляд со своего места на моей кровати. Последние пару часов она, свернувшись калачиком в моей спальне, лихорадочно отвечает на электронные письма и сообщения, пока я готовлюсь к премьере. Когда она окидывает меня взглядом, соломинка от её кофе со льдом выпадает из её губ.

— Свя-то-е. Дерь-мо, — медленно произносит она.

Я улыбаюсь.

— Да. Я тоже так думаю.

Изначально я планировала надеть брючный костюм. Мне не нравилась идея разгуливать в откровенных нарядах, чтобы X мог помечтать о том, как я отсасываю ему. Но когда я надела костюм, я почувствовала себя пустой. Слабой. Словно я прячусь. Поэтому я позвонила своим стилистам в ЛА, и они предложили мне эту красоту. Это кроваво-красное облегающее платье, сделанное из прочного эластичного материала для подводного плавания. Ткань облегает мои бедра и талию, обволакивая меня так плотно, словно перчатка. Однако, по-настоящему впечатляюще то, что это платье делает с моими сиськами. Низкий и квадратный вырез, а также встроенная поддержка делают декольте поражающим воображение.

В нем я чувствую себя великолепной. Горячей. Сильной. Мощной. Я не могу дождаться того момента, когда парни увидят меня в нем.

Как только эта мысль приходит мне в голову, раздается стук в дверь. Глен заходит внутрь, держа в руках маленький пакет из бутика. Он останавливается в дверях, уставившись на меня. Его глаза бегают вверх и вниз по моему телу, останавливаясь на моей груди.

— Иисусе. — Он проводит рукой по лицу. — Серьезно? Ты думаешь, что мы сможем сосредоточиться на работе, пока ты будешь в этом?

Я не могу сдержать улыбку.

— Ты большой мальчик. Можешь держать руки подальше от штанов и не спускать глаз с толпы.

Он тяжело сглатывает и делает шаг ко мне. Я чувствую, как мурашки покрывают мою кожу, когда его взгляд останавливается на моей груди. Когда он подходит ко мне, то очень легко проводит кончиком пальца по вырезу.

Я игнорирую растущий под моей кожей жар и киваю на маленький пакет, который он держит. Она явно из модного магазина; надпись, выполненная золотым тиснением, и ручки, сделанные из шелковистых кремовых лент.

— Что это?

Он прочищает горло.

— Мы кое-что тебе купили. Выбрали онлайн, а сегодня утром Кента забрал его из магазина. Это поздний подарок на день рождения.

Мои глаза расширяются.

— Правда?

Он кивает, протягивая мне пакет. Я осторожно раздвигаю слои блестящей папиросной бумаги, чтобы увидеть маленькую плоскую коробочку.

Я поднимаю взгляд на Глена. Его лицо вспыхивает.

Я открываю коробку. Внутри на бархатной подушечке ютится ожерелье. Я осторожно вынимаю его. Кулон в форме розы свисает с тонкой серебряной цепочки, мягко поблескивая в свете комнатной лампы. Лепестки сделаны из бледно-розовых кристаллов, окруженных изящно закрученными шипами.

— Тебе не обязательно надевать его сегодня вечером. Я не знаю, подходит ли оно к твоему платью. И у тебя, вероятно, уже есть украшения, которые ты должны надеть. Но…

— Глен, это великолепно. — Я поворачиваю маленький розовый кулон, наблюдая, как он отбрасывает блики на мою кожу. — Розовый шиповник^[65], да?

Я не помню, когда в последний раз кто-то покупал мне подарок просто так, думая только о том, чтобы мне было приятно. Не для того, чтобы я прорекламировала их продукт, или чтобы задобрить меня на подписание контракта, или чтобы сблизиться со мной. Мне приходится усиленно моргать, чтобы побороть слезы, подступающие к глазам.

Я поднимаюсь на цыпочки и прижимаюсь губами к его губам.

— Спасибо. Наденешь его на меня?

Джули хмурится, печатая что-то в телефоне.

— «Excalibur Jewellery» прислала тебе их новую рубиновую коллекцию. Думаю, они надеялись, что ты…

— «Excalibur» может подождать до следующего мероприятия, — перебиваю я. — Я не рекламный щит для компаний, чтобы ходить вся в брендах.

— Она оценена более чем в двадцать пять тысяч долларов, — отрезает она.

— Тогда тебе лучше отправить её обратно. Мне бы не хотелось, чтобы все эти деньги пропали зазря.

— Но…

— Джули, у меня тут вообще-то романтический момент. Не могла бы ты, пожалуйста, поработать в гостиной?

Она хмыкает и вскакивает на ноги.

— Держу пари, теперь ты рада, что я нашла тебе новую охрану, — бормочет она, выходя из комнаты и хлопая дверью.

— Да, спасибо тебе! — кричу я ей вслед, вкладывая ожерелье в руку Глена. — Пожалуйста? — прошу его я.

— Ты уверена? — Его губы кривятся. — Оно не стоит двадцати пяти тысяч.

— Насколько я понимаю, оно стоит намного, черт возьми, больше.

Он тихо выдыхает и осторожно надевает ожерелье мне на шею. Его большие руки невероятно нежны, когда он застегивает застежку, и я вздрагиваю, когда прохладная цепочка скользит по моей коже.

Позади нас снова открывается дверь.

— Ох. Святое дерьмо. — Я поворачиваюсь лицом к Кенте. Он обводит меня взглядом. — Святое дерьмо, — повторяет он.

— Спасибо, — говорю я, польщенная. — И спасибо тебе за ожерелье. Оно прекрасно.

Кента улыбается.

— Он хотел, чтобы мы все вместе отдали его тебе, но я подумал, что тебе понравится наблюдать, как он краснеет.

— О, мне определенно понравилось.

Он делает шаг вперед и крепко целует меня.

— С днем рождения, милая. — Его руки скользят вниз по моим бедрам, затем обратно к талии. — Господи, сегодня вечером будет трудно не прикасаться к тебе.

— Ты сможешь вдоволь потрогать меня, как только закончится премьера, — обещаю я. — Где Мэтт? Я хочу поблагодарить и его.

Ребята обмениваются взглядами.

— Он уехал несколько часов назад, чтобы поговорить с ФБР, — говорит Глен. — Ещё не вернулся.

Это странно.

— Есть какие-то проблемы?

Они оба пожимают плечами.

— Мы не узнаем, пока он не вернется, — говорит Кента, проводя рукой по моей талии, изучая ткань. Мои ресницы трепещут, и взгляд скользит к кровати. Искушение одолевает меня.

Я вздыхаю.

— Вы должны уйти, сейчас же. Если я отвлекусь, то не буду готова вовремя.

Кента смеется и оставляет последний поцелуй на моих губах.

— Да, мэм. Нам тоже пора одеваться.

— Скоро увидимся, — шепчу я.

Парни уходят, а я возвращаюсь к туалетному столику, рассматривая свое лицо в зеркале. Обычно у меня есть целая команда, делающая прическу и макияж, но ребята не хотели рисковать, впуская в номер кучу людей, поэтому я беру свою плойку и ставлю её разогреваться.

Следующие полтора часа я трачу на то, чтобы привести в порядок волосы и сделать макияж. Я предпочитаю современный пин-ап стиль: макияж «кошачий глаз», красная помада и упругие, зачесанные назад локоны. Когда я, наконец, заканчиваю, нам почти пора выезжать. Я подкрашиваю губы, кладу в клатч помаду, салфетки и мятные леденцы. Немного подумав, я беру перцовый баллончик, который дал мне Мэтт, и бросаю его туда же. Береженного Бог бережет.

Волнение в моем животе вспыхивает, когда раздается сильный стук в дверь.

— Войдите, — кричу я, и дверь распахивается. Мэтт входит внутрь. — Подожди секунду, — говорю я, надевая туфли на каблуки. — Я почти готова…

— Ты не пойдешь, — перебивает он меня, скрещивая руки на груди.

Я в ужасе поднимаю на него взгляд.

— Что?

Он пожимает плечами, как будто это незначительное требование.

— Премьера сегодня вечером. Ты туда не идешь. — Он кивает на платье. — Снимай его. Я попрошу Кенту купить что-нибудь на вынос.

Мой рот приоткрывается.

— Ты что, с ума сошел? Я не могу не пойти на премьеру своего собственного фильма.

— Слишком публично. Любой желающий может узнать место и время.

— И что? Для этого я вас и наняла, не так ли? Мэтт, мы прилетели в Америку только ради этого мероприятия!

— Я отвечаю за твою безопасность, и я передумал. Мы тебя туда не отвезем.

Я поднимаю руки.

— Ладно. Я найду кого-нибудь другого. Не уверена, почему вы позволили мне нанять вас, если вообще не хотите выполнять свою работу. В Лос-Анджелесе полно телохранителей. — Я тянусь через туалетный столик, чтобы снять телефон с зарядки.

Его рука взлетает, хватая меня за запястье.

— Нет. Ты. Не. Будешь. Искать. Ты не поедешь. Пожалуйста, просто доверься мне в этом.

Я стряхиваю его с себя.

— Это не мой выбор! Я подписала контракты, студии нужно, чтобы я была там…

— Так разорви контракты! — кричит он, к его щекам приливает жар. — Тебе не нужны деньги! Ты, блять, богаче Бога!

— Дело не в этом! Если я разозлю студию, они больше не захотят со мной работать. У меня и так плохая репутация, мне не нужно, чтобы все голливудские режиссеры решили, что со мной слишком трудно работать. — Я беру флакон духов и наношу немного на запястья. — Я действительно не вижу проблем. На премьере будет охрана. Опасности не больше, чем на любых других мероприятиях, на которых я была. Ну правда, всё что до сих пор делал X, это оставлял сообщения и отправлял мне фото своего члена. — Я надеваю вторую туфлю и встаю, направляясь к двери. — Я поеду туда, хочешь ты пойти со мной или нет. — Моя рука сжимается на дверной ручке.

— Ты ведешь себя невероятно эгоистично, — тихо говорит Мэтт позади меня.

Я давлюсь собственной слюной и поворачиваюсь к нему.

— Извини?

— Дело не только в тебе. Кента и Глен будут там. Ты хочешь подвергнуть их опасности? Это мои люди, и я не собираюсь подвергать их риску из-за того, что ты хочешь пойти на чертову вечеринку!

Мой рот приоткрывается.

— Почему ты пытаешься вызвать у меня чувство вины? Вы все подписали контракт! И мы с самого начала обговорили: ваша задача — не мешать мне выполнять мою работу, а защищать меня, пока я её выполняю.

— Твоя работа не имеет значения! — рявкает он, его лицо побелело от гнева. — Всё это, блять, не имеет значения!

Я делаю шаг назад. У меня такое чувство, будто он ударил меня в грудную клетку.

— Верно, — медленно говорю я. — Конечно, она не имеет значения. Вот в чем дело, не так ли? Ты не думаешь, что моя работа имеет какую-либо ценность.

Он проводит рукой по своим волосам.

— Я не это имел в виду, — бормочет он. — Конечно, она имеет ценность. Но не такую большую ценность, как твоя жизнь. Несколько часов ходьбы перед камерами не стоят больше твоей безопасности. Ни один контракт не стоит больше этого, принцесса.

Во мне поднимается ярость.

— Послушай, возможно, я и не солдат САС. Возможно, я и не спасаю жизни. Но я хороша в своей работе. Я горжусь своей работой, и выполняю её должным образом. По крайней мере, мои фильмы дают людям пару часов отдыха от этого дерьмового мира. Это хоть что-то, да значит.

Он медленно качает головой.

— По большому счету, Брайар, это абсолютно ничего не значит.

Я сглатываю. В моих глазах блестят слезы.

— Ничто из того дерьма, что я сказала тебе прошлой ночью, не имеет значения, не так ли? — спрашиваю я, мой голос срывается. — Я думала, ты понял меня. Но это не так. Ты и не хочешь. Ты всегда будешь думать, что я избалованная маленькая ребенок-звезда, которой всё в жизни досталось по счастливой случайности. Тебя не волнует, как чертовски больно мне было расти таким образом. Тебе все равно.

Несколько секунд он ничего не говорит. Его лицо ничего не выражает. Его грудь поднимается и опускается при быстрых, неглубоких вдохах.

— Пожалуйста. Просто сними с себя эту одежду, — бормочет он, затем разворачивается на каблуках и уходит.

Я прижимаю руку к груди. Внезапно мое обтягивающее платье кажется стесняющем, а не сексуальным. Часы, которые я потратила на макияж, прическу и ногти, всё это кажется легкомысленным и тщеславным. Потому что именно такой он меня видит.

Глупой. Я была очень, очень глупой.

Я врываюсь в ванную, запираю за собой дверь и опускаюсь на закрытое сиденье унитаза. Ожерелье обжигает мне горло. Я протягиваю руку и расстегиваю его, позволяя ему упасть на пол. Оно ничего не значит.

Всю свою жизнь я чувствовала себя совершенно одинокой. И на секунду мне показалось, что всё наконец-то изменилось. Я думала, что нашла троих мужчин, которые не обращали внимания на славу, деньги и мою дерьмовую репутацию и увидели меня настоящую. Думала, что им нравлюсь настоящая я. Но, конечно же, нет. Это никогда не случится.

Когда становишься знаменитым, ты заключаешь сделку с дьяволом. Ты отказываешься от права на нормальную жизнь. На нормальную дружбу и отношения. На то, чтобы гулять по улице, не подвергаясь преследованиям. И это достаточно справедливо, если ты так сильно жаждешь денег и славы. Но свою жизнь отдала даже не я. Я думаю о своей матери, старательно игнорирующей меня во время круиза на яхте, которую купила ей я, и меня переполняет грусть. Я всё ещё совершенно одинока.

В дверь ванной кто-то стучится.

— Уходите, — говорю я.

— Я позвонила в охранную компанию, — кричит Джули, её голос приглушен дверью. — Их водитель сейчас внизу.

Я рывком открываю дверь. Она стоит здесь — все 160 сантиметров ярости — её руки скрещены на груди, а красивые красные губы искривлены в выражении решимости.

— Что?

— Ты поедешь на эту премьеру, детка. Меня не волнует, скольких мудаков-солдат нам нужно разозлить, чтобы доставить тебя туда. — Она пихает мне мой красный расшитый бисером клатч. — Это твоя ночь. Они не имеют права вот так вмешиваться в твою карьеру. Этот самонадеянный болван может дальше думать, что твоя работа не стоит его времени, но она стоит. Ты знаешь, что это так.

Я забираю у неё клатч и медленно следую за ней в спальню. Я слышу, как мужчины расхаживают снаружи, тихо разговаривая.

— Как я должна спуститься вниз? Они ни за что не позволят мне уйти. — За считанные минуты я превратилась из клиентки в заключенную.

— На самом деле, — улыбается она, переводя взгляд на пожарную лестницу, — они были достаточно любезны, чтобы отдать тебе комнату с аварийным выходом.

Несколько секунд я рассматриваю дверь. Боль, гнев и разочарование кружатся внутри меня.

— Возьми мои каблуки, — бормочу я, и она взвизгивает от возбуждения, хлопая в ладоши.