Тёмная физика (четыре тома под одной обложкой)

1-2. Лондонский смог

Гнетущая атмосфера приюта - Взаимоотношение с другими обитателями - Новая встреча с аврорами

Итак, не сразу, но Том разобрался с тем, где он оказался. В глобальном плане, это Британия 1937 года от Рождества Христова. Ага, здесь тоже имело место быть такое событие, не важно мифическое оно или историческое. Вообще, вся история шла почти по тому же пути, который помнил переселенец из параллельного мира. Да, именно так он решил, записав в тетрадку, что его перемещение в прошлое является неопровержимым подтверждением истинности межмировой интерпретации квантовой механики.

Раз мир существует, значит, энтропия в этом мире тоже растёт, да и вообще, термодинамика здесь работает, значит и стрелу времени нельзя повернуть вспять. Выходит, это не шаг в прошлое, а в параллельную ветку. Хотя, пару примеров нарушения термодинамики всё же нашлось: волшебник движением палочки вернул устроенный хаос назад, следовательно, уменьшил энтропию! Кто знает, сколько таких манипуляций было в этой вселенной и насколько они затормозили энтропию?

Том записал в тетрадку, что рассинхронизация по времени двух миров связана с тем, что волшебство способно откатывать энтропию назад. Накопилось разницы чуть меньше века: Фейнману только 17, Швингер пару лет назад закончил среднюю школу, а Дайсон вообще почти сверстник этому телу!

Уже потом, Том специально проверит: как и в его мире, пять лет назад Гейзенберг получил Нобелевскую премию (в этом мире она тоже есть) за создание квантовой механики, а следом отметили Шрёдингера и Дирака. Борна (авт.: Макс Борн, один из создателей квантовой механики. Нобелевскую премию получил в 1954) тоже продинамили, как и там...

А пока просто предположил, что миры похожи (в конце концов, язык же идентичен, а он почти полностью формируется "случайно", запечатлевая в себе яркие события. Например, из вариантов "картечница", "митральеза" и ещё бог знает каких, прижился "пулемет". И этот процесс постоянный. Так что в разных мирах языки не могут быть похожими, и даже минимальное отличие можно уловить), но различия всё-таки должны быть, игры с энтропией не могут не оставить следа.

Но это всё глобально и мало касается бытовых мелочей. Настоящая жизнь, как оказалось, не наполнена шансами козырнуть своими знаниями об устройстве мира. И дело тут не в том, что Тому стало бы совестно "воровать" ещё не открытые разработки - учёные в этом смысле заточены на конкуренцию и весьма беспринципны, для них слова "я был первым" значат больше, чем для олимпийских чемпионов. Только первые получают не только почести и славу, но и, главное, признание а с ним и финансирование исследований! А без финансирования, как известно, наукой заниматься трудновато. В этом-то как раз и была главная проблема: Том Марволо Риддл - сирота, живущий в приюте. Социальные лифты в Лондоне тридцатых годов имеют лишь кнопку "вниз". Да, в общем-то не только в Британии так...

Так что обживаться переселенец начал осторожно. Очень осторожно. Сразу решил, что о глобальном пока думать рано.

Из-за того, что Том весьма серьёзно воспринял предупреждение старика в красном, имени которого он так и не спросил, шокированный историей, обживаться в новых условиях он начал не с того, чтобы попытаться обуздать силу иных измерений, а с того, что постарался как можно больше узнать о себе прошлом. Как выяснилось, он-прежний был не самым популярным ребёнком, поэтому даже простое "привет" частенько заканчивалось либо непониманием, либо откровенной грубостью, а, если это был кто-то постарше, то и вовсе тумаком. А это очень злит, особенно если ты всё ещё считаешь себя взрослым. Впрочем, с каждым конфликтом с детьми, это чувство постепенно утрачивалось и вместо "детей бить нельзя" всё чаще побеждало желание дать сдачи мелкому сопляку. Но пока что даже те, кто старше этого тела, попадали в категорию "дети".

Первое и самое очевидное открытие сделано благодаря банальному осмотру доставшегося тельца, и оно не воодушевляло. Оказалось, парня били и секли. Спина исполосована довольно глубокими рубцами, а внимательный взгляд и последующие ощупывания легко определили неправильно сросшееся ребро. Очевидно, что первое - это от администрации, а второе - от кого-то из приютских. И если жестокость детей понятна, хоть её и тяжело принять, то вот настолько глубокие шрамы от порки у ребёнка - это более чем странно. Никто из взрослых, на первый взгляд, не производил впечатления садистов и маньяков. Хотя, обстановка располагала.

Обстановка... Похоже, старый аврор был не совсем прав, говоря, что есть два отдельных мира, разделённых по признаку волшебности. Есть ещё приют Вула, отделённый от остального мира по признаку серости. Этой цели служили огромные ржавые железные ворота, что отсекали приют от остального Лондона. Том отметил иронию, которую в 30е годы двадцатого века мало кто бы оценил: буквы "wool" над воротинами, прочитанные со стороны приюта как loow, что через почти сто лет на интернет-сленге будет означать "Literally Out Of Words", то есть "буквально нет слов", как нельзя лучше описывает обстановку за высокой решёткой приютского забора.

Тоску нагонял и пустой дворик с редкими клочками пожелтевшей травы (жара стояла аномальная) и квадратное неоштукатуренное здание. Кладка оставлена обнажённой как снаружи, так и изнутри (исключение - только жилые комнаты, да и те лучше бы не оклеивать этими пожелтевшими от времени обоями, а оставить кладку - так хоть был бы какой-то намёк на дизайн, а не обветшалость). Привычных ровных потолков не было в принципе - всюду только неструганные рёбра стропил. Дизайн полов, очевидно, прорабатывал какой-то помешанный на шахматах или шашках тип - чередующаяся чёрная и белая (точнее, посеревшая) плитка лишь усиливала общее впечатление угнетения от обстановки. И кругом запах пыли, который осенью обязательно сменится на дыхание плесени и затхлости.

Да что там говорить, дети даже в свои детские игры умудрялись играть как-то серо. Крики восторга отдавали тоской и безнадёжностью, словно с трудом выкапывались из-под земли, и как грязь на радостный визг налипали оттенки стона. Да, собственно, и игры-то среди них распространены довольно жестокие - что-то вроде "пятнашек", только вместо того чтобы "запятнать" касанием, воспитанники приюта Вула пытались оставить синяк. Что-то минимально интеллектуальное, вроде крестики-нолики (о шашках и речи нет!), похоже, вообще не было известно обитателям этого заведения.

Тем не менее, детки одеты-обуты хоть бедно и серо (буквально: приютская форма пошита из грубоватой серой ткани), но опрятно. Несмотря на то, что как и в семьях, младшие донашивают одежду за старшими, откровенные обноски из этой цепочки исключаются; никто не голодает, хоть пищу и не назовёшь обильной и разнообразной, а статус "здоровой" по меркам конца двадцатого века ей вовсе не светит. Какие-никакие попечители всё-таки поддерживают жизнь и учёбу внутри мрачной коробки.

Имел ли к этому отношение только мистер или миссис Вул (если таковой вообще существовал) или всё содержалось на пожертвования дальних родственников детишек - Том пока не узнал. Да и не хотел знать, если быть откровенным. Буквально в первые же дни пребывания в новом мире он начал отсчёт времени, когда покинет эти стены и перейдёт в мир волшебный. Примерно через год, если он правильно понял старого аврора, он должен пойти в школу магии.

Большую часть времени дети проводили в приюте. Не то чтобы ворота и забор являлись непреодолимой преградой - даже официально можно было выйти в Лондон, правда для этого нужны веские причины и возраст постарше. А неофициально - так каждый малявка побродил по окрестным подворотням, зарабатывая репутацию для приюта среди местной шпаны. Репутацию диких отморозков. Но вот внутри старались вести себя чинно и... по семейному, что ли. "Дома" дети не позволяли себе откровенного криминала, в том смысле, как они себе определили эти рамки.

Даже тот мордобой, который учинила троица старших ребят по отношению к Тому в наказание за случай с кроликом, все дети без исключения считали чем-то вроде взбучки младшего брата старшими. Без сомнения, миссис Коул относилась к этому так же, ибо не препятствовала подобным воспитательным мероприятиям, а в том, что она был в курсе всего происходящего внутри приюта (и во многом - снаружи) сомневаться не приходится.

Обычно, эти парни выступали в роли палачей при ней - именно им поручалось устраивать порку провинившихся. Наказание назначала миссис Коул: чем пороть и сколько ударов нанести, но как всегда исполнитель тоже "важный курица" - они могли уменьшить или увеличить назначенное количество ударов ведь взрослые, как правило, процесс не контролировали, не находя удовольствия в созерцании страданий детей. В отличие от пацанов-исполнителей. Крупные рубцы на спине доказывали то, что парень в любимчиках не ходил, и это очень хорошо, что у него нет воспоминаний о тех унизительных событиях.

Взрослое сознание каждый раз испытывало неприязнь, при мысли о конфликтах с мелюзгой, даже с теми, кто старше этого тела. Немного странные чувства, если учесть то, что сам факт того, что он - Том Риддл, обитатель приюта десяти лет от роду, вообще не вызывал отторжения. Смена тела и личности воспринималась как смена одежды с парадной на ту, что попроще. Не более того. А вот на конфликты смотрел с позиции взрослого сознания.

Один из удивительных моментов: у Тома оказалась индивидуальная комната. Он единственный воспитанник, живущий в таких условиях. И нет, это не великая честь. По меркам приютских - это наказание! Что-то вроде камеры одиночки, когда ты лишаешься такой детской радости как пошептаться перед сном о прошедшем дне и планах на завтра, просто посплетничать. Поиграть в бой на подушках и лихо скакать по кроватям.

Стать изгоем в обществе изгоев - это довольно высокая планка!

Том, ещё прежний, ребёнок, получил такое наказание за склонность к экспроприации чужих вещей (авт.: в одном фанфике о жизни Тома Реддла есть интересная мысль, что это трофеи как у маньяка после того как обидчик был повержен). Вряд ли это можно назвать "кражей", ведь он не оставлял себе ничего, наполовину действуя как благородный Робин из Локсли. В той части, где "отобрать у недостойных". А вот "отдать нуждающимся" (включая себя) - этого не было. Что-то он прятал в коробочке, чтобы в случае исправления вернуть владельцам, но большинство взятых в заложники вещей нашли свой последний приют в окрестных сточных канавах. Правда, об этом новый Том не знал, а вот коробочку нашёл и сразу понял, что эти вещи не его - среди них были и женские.

А ещё Том заметил, что он может внушать свои мысли не только животным вроде кролика, но и людям. Со взрослыми получалось плоховато, а вот ни один ребёнок не смог устоять против мысленного приказа, если смотреть ему прямо в глаза. Для этого не нужно даже как-то особенно заставлять кровь вибрировать - достаточно просто представлять, как нужная мысль льётся как туман или дымок в голову жертвы. И всё!

Как выяснил Том, он мог так делать почти с рождения, но совсем недавно все установки и внушения "слетели". Не то авроры подчистили лишнего, не то магический выброс - вот и случился конфликт со старшими - обнаглели, решили, что имеют дело с обычным малявкой! Конечно же, эти борцы за справедливость стали первыми, на ком внушение было опробовано осознанно. А неосознанно его получили большинство сверстников уже в первый день после того, как Тому разрешили покинуть комнату. Впрочем, уже после, Том заметит, что от его вмешательства можно избавиться и самостоятельно. Со стороны это выглядит будто жертва резко просыпается.

Пока переселенец выяснял окружающую обстановку, он и сам не понял, как исписал все тетрадки. Одолжить, естественно, никто не горел желанием, несмотря на то, что сейчас лето, каникулы. Но мало ли какие необходимости есть у детей? Нарисовать смешную рожицу, записать подслушанную похабную песенку... А этот придурок Том пишет какие-то непонятные слова и формулы. На такое бесполезное дело никто не отдаст ценного ресурса - всё как в прошлой жизни, нет ресурсов для науки, есть только на развлечения. Впрочем, не только у народа, но и у власти - миссис Коул ещё и затрещину отвесила, узнав, что Том "испортил" тетради, которые, по её расчётам, он должен был использовать ещё минимум в течении половины нового учебного года.

"Ты думаешь, я тетради на дороге нахожу? Несносный мальчишка! - кричала она, выкручивая ухо пареньку. - Попробуй-ка, раздобудь их сам!"

"Собственно, почему бы и нет?" - подумал Том в ответ. Если бы миссис Коул знала, что в сердцах сказанное, наболевшее, будет воспринято как разрешение на разбой, то, скорее всего, открутила бы Тому второе ухо. Для симметрии.

Только вот мальчишка о своих планах сообщать не стал, а молча начал готовить почву, кипя злобой - ему, хоть и не нобелевскому лауреату, но не последнему человеку в науке двадцать первого века крутит ухо какая-то вечно бухая тётка! Обидно? Да ничуть! Это возмутительно, это заряжает деятельной злобой, чувством несправедливости, а вот обиды почему-то нет.

Будучи неглупым человеком, Том понимал, что десятилетнее тело, в которое его поместила неведомая сила, названная "обычным детским выбросом", не оставляет шансов на серьёзное отношение. Даже если он распишет в тетрадочках все достижения физики и математики на сто лет вперёд. Кстати, именно этим он и занимался - память может подвести в будущем, ведь перед ним не будет оригиналов статей или интернета, где можно их увидеть. Так что пока воспоминания свежи, нужно их перенести на бумагу. Только вот бумаги, имевшейся в распоряжении, хватило лишь на то, чтобы записать план-содержание.

Ага! Тетрадочки! Где их взять?! Впрочем, есть идея.

На что Том рассчитывал? На недавно обнаруженный дар "убеждения". Взрослого, например, продавца в канцтоварах, "загипнотизировать" он не надеялся, а вот на детях дар работал прекрасно, и ему всего лишь надо "выцепить" на улице одетого побогаче и приказать поделиться карманными деньгами, которые они потратили бы на развлечения. А Том даст им шанс внести значительный вклад в науку, пожертвовав весьма скромные суммы. Учёное сообщество в лице одного сироты, будет радо принять их с благодарностью. А потом купить на них тетрадки и доску с мелом. Ну и заплатить носильщикам - самому ему вряд ли удастся дотащить эту тяжеленную штуковину в одиночку, ведь в тридцатые не придумали ещё тонкие жестяные белые доски, на которых пишут маркерами. А может и придумали, но пользуются-то тяжеленными чёрными, меловыми.

- Эми, ты заработать хочешь? - обратился Том к одной из немногих близких по возрасту детей.

- А у тебя деньги-то есть, красавчик? - притворно улыбнулась беззубым ртом малявка, подражая своей матери-шлюхе. Том видел, как та приходила навещать свою деточку и всучила несколько мятых купюр миссис Коул. Директриса фальшиво поблагодарила, а потом отправилась в уборную и там долго лилась вода - женщина, у которой был явный пунктик по поводу чистоты, долго мыла руки.

Вообще, чистота - это то, что бросается в глаза в первую очередь, попадая в приют Вула. Словно девиз этого заведения "пусть бедненько, но опрятненько". А что ещё можно делать почти бесплатно? Кто-то сказал бы: "Любить детишек", - но вот чего нет, того нет. Ни сама миссис Коул, ни её помощницы не делились и капелькой теплоты с подопечными.

- Эми, что это было? Ты думай, что говоришь! - Том отвесил ей подзатыльник и девочка с опаской его приняла бы, но под его руку сам подставился Деннис Бишоп, другой сверстник. Вот в его случае дата рождения неизвестна, он бродяжничал, поэтому возраст указали примерно, по внешнему виду, не принимая в учёт, что беспризорник выглядит младше из-за образа жизни. На небогатых, но сытных приютских харчах мальчишка стал примерно соответствовать возрасту, подрос, а потому полушутливый удар даже не заметил.

"Женишок" старался выглядеть грозно, раздувал ноздри, выпятил челюсть, и сверлил взглядом Тома, глядя сверху вниз. Нужно ли говорить, что Том Риддл абсолютный чемпион ближайшей округи по игре в гляделки? Здоровяк, точнее, дылда, ибо был высок, но худ, "поплыл".

- Да ладно вам, мальчики ссориться! - вмешалась Эми. - К тому же у Тома есть деловое предложение.

- Ага, - помог Том, - есть. Предлагаю немного деньжат заработать.

- Красть я больше не буду! - насупился Деннис и снова его ноздри раздулись.

Том на это только ухмыльнулся.

- Втроём даже лучше. А то бывшие дружки Денниса могут прицепиться. Да и вещи поможете тащить.

- Э, погодь! А с чего это ты решил, что мы согласны стать твоими носильщиками, а? - за двоих ответил Деннис, но "наниматель" его возглас словно не заметил. Всё это время он продолжал смотреть парню в глаза и незаметным для "магглов" (как говорил старикан в красном), но хорошо видным ему образом внушал мысль о том, как хорошо было бы помочь хорошему парню Тому, чтобы с ним подружиться.

Заодно и потренировался, ведь именно на это умение делалась ставка в будущем плане.

Вообще-то, подельники ему скорее во вред, чем в помощь - слова старого волшебника о том, что магию нужно держать в секрете от простецов он помнил. Только, к сожалению, (помимо тяжести покупок) есть ещё одна вещь, с которой нынешний Том не мог справиться сам. Возможно (и скорее всего), предыдущий Том мог уйти из приюта незамеченным, а вот у нынешнего опыта в этом деле нет. К тому же он под особым контролем после "несчастных" случаев с вершителями правосудия.

Всё оказалось настолько просто, что взрослый разум в детском теле не мог принять, что ТАК затупил. Эми и Деннис подошли к миссис Коул и попросили разрешения отлучиться на пару часиков. Всё! Оказалось, что у воспитателей нет цели запереть всех внутри периметра, им важно знать, где подопечные и чем занимаются. Это приют, а не колония строгого режима! Дети относительно свободны и ходят, например, в воскресную школу самостоятельно, без сопровождающего. Но новый Том об этом пока не знал, а потому корил себя за тупость, вопрошая зачем же те дебильные дети лазают в дыру в заборе, о которой знают все, а потому попадаются и получают наказание? Кто ж его знает? Может, так проявляется тяга к приключениям или бунтарский дух?

Единственное сомнение миссис Коул вызвало то, что Деннис и Эми идут в компании Тома - если той парочке разрешение было выдано без раздумий, то "этому несносному сорванцу нельзя появляться в обществе. Как бы чего не натворил". Том, понимая, что сейчас ему лучше помолчать, стоял рядом, а все уговоры и личную ответственность за "этого разбойника" он позволил взять на себя "друзьям". Директриса, поколебавшись, согласилась, полагая, что инициатива исходит не от "отродья циркачки", а от приличных воспитанных детей.

Ещё раз Том обрадовался, что взял с собой провожатых, едва выйдя на улицу. Города-то он не знал!

- Куда идём? - почему-то Эми не пришло в голову задать этот вопрос раньше.

- В ближайшее место, где есть тетрадки, - невозмутимо заявил Том, а глаза напарников округлились.

- Эй, Риддл! Ты же сказал, что мы сможем заработать! - завопил было Деннис, но Эми и Том вместе зашипели на него, напоминая, что они ещё не отошли от ворот приюта, и тот вжал голову в плечи.

- И? Обещал - выполню!

- Тогда к мистеру Инку? - понуро предложил Деннис, и, не дожидаясь ответа, зашагал в нужную сторону.

Идти оказалось довольно далеко. Если бы наш герой попытался самостоятельно найти этот магазинчик, просто бродя по округе, то за день мог бы и не справиться без изрядной порции везенья. Но даже дойдя до конечной цели, пришлось ходить кругами, чтобы выполнить цель промежуточную: ну, вот не попался навстречу ни один отпрыск из аристократической прослойки, праздно шатающийся с банкнотами в кармане! Пришлось порыскать по округе.

- О! Вон те двое сгодятся, - махнул Том в сторону двух мальчишек, одетых не просто богато, а вызывающе. На их несколько старомодных камзолах даже пуговицы отливали серебром, переливаясь рельефами фамильных гербов. Да и на груди вышиты золотыми нитками точно такие же.

Надо сказать, что несмотря на адскую жару, разодетые в костюмы дети совершенно не выглядели вспотевшими, хоть Том и не придал этому факту значения. В 1937 был установлен рекорд жары в Лондоне, который будет побит только в 21м веке.

- Где? - хором спросили подельники-носильщики и закрутили головами. Они выполняли то же задание по поиску добровольных жертвователей, но такую приметную "дичь" почему-то упустили.

- Я пошёл, - вместо ответа Том направился в нужную сторону. - Если заметите взрослых, отвлекайте любыми способами.

Том уверенной походкой подошёл к сверстниками, чем, кажется, немало их удивил. Парни стали переглядываться, заметив, что какой-то пацан в застиранной серой форменной одежде смотрит прямо на них, приближаясь.

- ...сквиб, наверное. Сейчас чё-нить канючить начнёт, на работу проситься, - услышал конец фразы Том, когда подошёл к ним совсем близко. Почему его назвали хлопушкой (авт.: squib - петарда, шутиха и пр.) он не понял - в сленге, называемом "posh-english" он не разбирался.

- Привет, парни, - как можно добродушнее улыбнулся Том. - Не желаете поделиться парой монет с попавшем в беду сверстником?

- Нихрена себе, сквиб! - заверещал один из мальчишек, махая рукой, на которой тускло засветился браслет.

- У меня тоже, - второй мальчишка показал на кольцо, по которому бегали фиолетовые искорки.

- Волшебники, - догадался Том. - Прошу прощения.

Он поклонился, тут же перестав посылать им ментальные образы и подумывая об отступлении. В голове в одно мгновение промелькнули тысячи мыслей, начиная с пометки в памяти того факта, что есть защитные артефакты, и заканчивая мыслями о том, насколько тяжкое преступление он только что совершил.

- Стоять! - рявкнул тот, что с кольцом. - Ты кто такой?

- Э-эээ, - затупил парень, зыркая по сторонам, выбирая проулок, в который бежать. - Сирота. Просто сирота, господа.

- Слышь, Мальц? "Сирота", - передразнил второй, тот что с браслетом.

- Из Лютного, наверное выполз, морганов высерок, - зло зашипел тот, кого назвали Мальц и потянул к Тому руки, намереваясь схватить за грудки форменной курточки.

- Руки убрал, бледный червяк, - хлопнул по кистям Том, от чего оба парня выпучили глаза и заозирались.

"А вот это уже большая проблема", - Том увидел, чего так опасались мальчишки. Двое взрослых волшебников шли, рассекая толпу. Нет, они не толкались, даже не прикасались к людям, но по какой-то неведомой причине спешащие по своим делам горожане, даже не глядя на них, расступались.

То, что это волшебники, Том не сомневался. И расступались люди не просто так. Да и всплыла смутная догадка, почему мальчишек заметил только он - магия, мать её. Что-то вроде отвода глаз простецов. И взрослые, наверняка, пользуются ею же.

Двое мужчин шли ещё достаточно далеко, но рассмотреть их не составило труда. Да и чего там смотреть-то? Копии этих мальчишек! Одеты так же, да и внешне похожи. Отцы. Надо валить!

Том оскалился как волчонок, и резко топнул в сторону детишек. Сработало! Те вздрогнули и отпрянули, давая возможность дать дёру. Этот приём попаданец принёс из своего детства, которое не было безоблачным. Его задирали в школе. А как иначе, когда учишься в классе вместе с ребятами, старшими на несколько лет? У них свои интересы, свои игры, в которых малышне нет места. Если бы не учителя, то, возможно, отделался бы игнором, но эти взрослые зачем-то постоянно упрекали старших одноклассников, ставя его, мальца, в пример. Настроили против него весь класс, а, судя по всему, заочно, то же самое делали и другие учителя в параллели. Естественно, на переменах дуболомы реализовывали своё преимущество в силе, отвешивая тумаки мальцу. Пару раз он кусал их, больно, до крови, а потом просто клацал зубами. Это какое-то время работало.

И вот сейчас, инстинктивно, как в детстве, он применил свой коронный приём. И тут же рванул в переулочек, мысленно произнося просьбу к мирозданию: "только бы не тупик, только бы не тупик"...

А это он и оказался...

Вдруг послышались два уже знакомых хлопка, и из воронок аппарации материализовались мужчины в красных мантиях.

Из двух зол Том попытался выбрать наименьшее, но вот беда, выход из тупика перекрыли четверо волшебников, два отца и два сына.

- Господа авроры, ваше появление весьма кстати, - начал один из мужчин, бледный и черноволосый.

Авроры переглянулись и достали деревянные указки. Один прошептал второму довольно тихо, это мог услышать только Том, стоящий ближе к ним: "Разве Мальсиберы и Лестрейнджи были знакомы с Риддлом до Хогвартса?"

- Что вы, господа! - примирительно показал пустые руки второй папаша, с длинными волнистыми волосами. - Мы хотим заявить о преступлении в отношении наших детей.

Авроры опять переглянулись, но проигнорировали взрослых, вперив взгляд в мальчишку.

- Ты Том Риддл? - спросили они.

- Да, - кивнул мальчик. Лгать или сопротивляться властям у него не было ни желания, ни возможности, учитывая то, что он уже видел в приюте, что они творят, взмахнув палочкой.

Авроры переглянулись, как бы выбирая наиболее достойного, потом кивнули друг другу и, взмахнув палочкой в сторону Тома, хором заорали, злобно скалясь:

- Авада Кедавра!

Том, почувствовавший неладное, поспешил спрятаться за ящиком с каким-то мусором ещё до того, как две зелёных вспышки выбили с десяток кирпичей из стены, где стоял мальчик.

- Главное - Риддл, остальные - потом! - заорал одноглазый аврор, половина лица которого была словно пожёвана.

Только вот отцы двух уважаемых семейств не планировали стоять и наблюдать. Пользуясь тем, что оппоненты полностью сосредоточились на нападении на мальчишку, они попытались обездвижить авров, но не тут-то было! У них тоже нашлись артефакты, и голубоватые вспышки проявили сферы, вспыхнувшие вокруг несостоявшихся убийц.

Впрочем, аристократы шансов удальцам не оставили, без промедления делая ещё и ещё попытку, загнав "охранителей порядка" в глухую оборону, пока тот, что моложе, с целым лицом, не пропустил очередную вспышку, оставив напарника в одиночестве. Против двоих он не протянул долго, и вскоре тело растянулось на грязной земле поодаль он напарника.

- Эй, ты, подойди, - властно приказал бледный.

Тому не оставалось ничего, кроме как подчиниться и вылезти из укрытия.

- Ты воняешь, - брезгливо сморщился второй, взмахом палочки указав на Тома. Это было сделано так ловко и незаметно, что когда мальчик собрался уворачиваться от очередного заклинания, его действие уже закончилось. Он дёрнулся было, но понял, что эти двое не собираются его убивать, а просто почистили его от того, что частенько можно найти в глухом переулке за ящиками.

- Ты их знаешь?

Том отрицательно помотал головой.

- Мальчики! - звук был громкий, и дело было явно как-то связано с тем, что к горлу была приставлена палочка. Отпрыски вышли из-за угла, с любопытством озираясь.

- Взялись за порт-ключ, - властно скомандовал Бледный папаша. - И ты тоже, - указал он Тому глазами на... чёрную ленточку. Подчинился, делать-то нечего.

"Портус", - сказал взрослый волшебник, и пространство порвалось, пожирая пятерых людей, потом слегка пожевало беззубым ртом, проглотило, и высрало в каком-то каменном помещении.

- Скани! - рявкнул хозяин, и на его зов появилось лопоухое существо, одетое в наволочку с гербом, таким же, как вышит на одежде у людей. - Иди по следу порт-ключа и принеси два тела. Они живы, пусть так и будет... Какое-то время.

- Да, хозяин. Скани сделает, - существо щёлкнуло длинными тонкими пальцами и исчезло.

- Итак, молодой человек. Вы, я так понимаю, Том. Том Риддл?

- Всё так, сэр, - не стал увиливать мальчик, к тому же авроры объявили об этом на весь переулок. Слова давались ему с трудом, ведь первое путешествие через пространство оказалось не из приятных. Во время перехода даже дышать невозможно, не говоря уж о полной потере ориентации, наподобие невесомости.

- И откуда же ты взялся, Том Риддл, если авроры бросаются в тебя непростительными заклинаниями? - непонятно, чего было в голосе больше, угрозы или любопытства.

- Взялся я из приюта Вула. Живу там, ибо сирота. А что до непрощённых... непростительных колдунств, то мне это не известно, сэр. Возможно, стоит спросить об этом у них, - не удержался паренёк от дерзости.

- Спросим, - заверил хозяин дома, не обратив внимания на тон мальчишки. - Прямо сейчас и спросим.

Он зашагал в угол подвального помещения, где неведомым образом оказались два тела, а лопоухое существо протягивало ему двумя руками горстку артефактов, как понял Том.

- Квинтус, глянь на это. Маховик времени, - поднял один из артефактов за цепочку двумя пальцами хозяин. - Заряжен на годы...

- Любопытно, - Квинтус Лестрейндж осмотрел не маховик времени, а Тома. Картинка начала складываться.

- Скани, веритасерум мне, - скомандовал Мальсибер-старший. - А детей доставь к матерям. Кроме этого, - указал он взглядом на Тома, который облегченно выдохнул - его мать умерла и неизвестно как бы его доставили к матери.

Исполнительное существо взяло мальчишек за руки и исчезло с хлопком, чтобы вскоре появиться со стаканом воды и непрозрачным пузырьком. При волшебниках оно накапало в воду нечто чёрное, мгновенно растворившееся в ней не окрасив воду, и влило в первого попавшегося аврора.

- Зачем вам мальчишка? - взяв за грудки, прошипел Мальсибер, но в ответ получил лишь перну изо рта и подёргивания.

- Сдох. Защищён обетом, - буднично констатировал Лестрейндж.

Со вторым случилось то же самое, и после приказа бросить тела вместе с палочками в том же проулке, двое мужчин начали давить на паренька взглядами сверху вниз.

- Не надо ничем поить. Я ничего не знаю. Я их первый раз видел. А ваших детей... Я не знал, что они волшебники. Мне просто тетрадки нужны...

Том действительно испугался и принялся причитать. Он и сам не признал бы, видя себя со стороны, что в теле мальчика сейчас находится взрослое сознание. Более детского поведения и придумать сложно.

- Что они сказали друг другу? Там в переулке. Ты слышал?

Том был так напуган, что соврать даже и не подумал. К тому же, ничего особенного в этой фразе он не увидел:

- Один спросил второго знаком ли я был до какого-то Хогавактса с Мальсибером и Лейстенжем.

- Лестрейнджем, - машинально поправил тот, что с волнистыми волосами. До сего момента он не вмешивался в допрос. - А от сына тебе что надо было?

- Я в приюте живу. Мне тетрадки нужны. И доска меловая. А денег в приюте нет. Я хотел выбрать богатенького мальчишку и попросить поделиться деньгами.

- А чего не взрослого? - хмыкнул Квинтус.

- Взрослым я не могу внушить свои мысли. А детям могу.

Мужчины переглянулись, а в том момент дверь открылась. Точнее, каменная кладка в одной из стен сама собой разобралась, и в помещение вошла, впуская свет, женщина в старомодном платье. Высокая, с гордой осанкой, но какая-то неприятная. Не то чтобы она была уродливой, но... Внешность её прямо кричала: "Ведьма!"

- О, так это и есть мальчишка, спаливший артефакты наших мальчиков? - разглядывая Тома как зверька в клетке, прокаркала женщина.

Мужчины опять переглянулись, но больше никак не отреагировали.

- Легилименс! - Том и сам не заметил, как женщина взмахнула палочкой в его сторону. Да, пожалуй, и не мог заметить из-за пышных рукавов, надёжно скрывающих движение кистей.

- Мой юный друг... Как тебя зовут?

- Том, - мальчишка чувствовал, что магия работает. С этим ощущением вибраций соседних измерений он уже давно знаком. Но вот какого-то особенного ощущения, кроме разве что мурашек на голове, будто ветерок играет волосами, не заметил.

- А скажи мне, Том, кто научил тебя легилименции?

- Первый раз слышу это слово, мэм.

Женщина поморщилась. Ей это обращение не понравилось.

- Скажи мне, Том, где твои родители? Они сильные волшебники?

- Я сирота, мэм. Живу в приюте.

- Всё. Квини, на этом грязнокровке, - женщина бросила на мальчишку косой вопросительный взгляд, ожидая его реакции, и, не увидев её, продолжила, - обливейт не сработает. Так что думайте сами, как с ним поступить.

- В смысле "не сработает"?

- Даже по меркам волшебника-мастера окклюменции, его разум упорядочен как... у меня даже сравнения нет... Он и упорядочен и похож на лабиринт одновременно. Или, скорее на генеалогическое древо семейства вроде Блэков или Габсбургов - вроде и всё на виду, но все связи понять невозможно... Кто тут брат, а кто сват... Слишком сложные многомерные связи.

- Не совсем понимаю, но доверяю твоему мнению, дорогая, - сказал он в спину уходящей женщине.

Мужчины посмотрели на Тома, потом переглянулись и хором выкрикнули, направив на мальчишку указки:

- Обливейт!