Темное двуличие

Глава 20

— Вы двое, похоже, уладили свои разногласия, — сказала Харлоу, приподняв бровь, когда мы час спустя зашли на кухню.

У нас был еще один секс, а потом мы быстро приняли душ, чтобы привести себя в порядок. Я заметила, что Александр смягчился по отношению ко мне, узнав, что он был первым, до Люка. Какими же банальными могут быть мужчины в конце концов. Он хотел пометить свою территорию, даже если не возражал против того, чтобы делить меня с кем-то. Я, впрочем, не возражала. Я расцветала от его осторожных, нежных прикосновений и слов любви.

Насколько банальной могу быть я, когда меня покорили эти маленькие жесты. И все же, если мы собираемся пожениться, мы могли бы с таким же успехом любить друг друга. Влюбленность делает жизнь проще, а секс — намного лучше.

— Да, — ответила я и загадочно улыбнулась. Впрочем, скрывать было особо нечего. Очевидно, они все слышали нас даже отсюда.

— Я думаю, мы разобрались с тем, что нас так разозлило.

— Итак, у нас все в порядке? — спросил Люк Александра. Он стоял за кухонным островком, за длинным рядом стеклянных бутылок, в каждой из которых был алкоголь или микс. Он разливал напитки, смешивая разные ингредиенты для каждого из нас.

— У нас все в порядке, — сказал Александр, садясь напротив Люка.

— Будет еще круче, если ты приготовишь мне что-нибудь покрепче.

— Ром с колой? — спросил Люк, вертя в руках бутылку из коричневого стекла. — Или, может быть, что-нибудь вроде джина с тоником?

— Я бы предпочел виски, неразбавленное, — предложил Александер. — Но только не это, из хорошей коллекции моего отца.

— И где это может быть? — спросил Люк, и улыбка расплылась по его лицу, когда он обрадовался мысли о том, чтобы попробовать ценную алкогольную коллекцию мистера Ремингтона.

— Иди за мной, — сказал Александр, выходя из кухни. Люк последовал за ним, и они исчезли.

— Я думаю, они помирились, — сказал Ром со смешком. — Все, что для этого потребовалось, — это один хороший трах, да, Уиллоу?

Я притворилась, что разозлилась на его предложение, и расправила плечи. Я покачала головой.

— Почему же, мистер Венеди, леди никогда не обсуждают свои действия в постели.

— Неужели? — спросил он. Он сидел за столом в уголке для завтрака и грыз яблоко. — Не могли бы вы вместо того, чтобы рассказывать, показать мне?

— Ты ужасный человек, — рассмеялась я и опустилась на стул рядом с ним. Я протянула руку, взяла яблоко у него из рук и откусила большой кусок. Я медленно прожевала и вернула ему яблоко.

— Но, наверное, я та ещё извращенка, потому что мне это нравится.

— Я знаю, что тебе нравится, — сказал он, беря яблоко. Он посмотрел на то место, где я его укусила, и посмотрел на меня, проводя по нему губами и облизывая языком, словно обещая мне, как хорошо он бы облизал меня, если бы у него была такая возможность.

— Я здесь, — сказала Харлоу, врываясь в наш счастливый туман возбуждения. — Идите снимайте комнату, если собираетесь трахаться на столе передо мной.

Я посмотрела на нее, она стояла, наклонив бедро, держа ложку в одной руке и упаковку йогурта в другой. Она выглядела серьезной, готичной и веселой одновременно. Я не смогла сдержаться и рассмеялась.

— В чем дело? — спросила она, перенося вес тела на другое бедро. — Это не смешно. Вы, по сути, трахаетесь прямо перед моим йогуртом.

Я не знала, серьезно ли она говорила в тот момент, но мне было все равно. Я расхохоталась еще сильнее. Ром присоединилась к нам и она рассмеялась. Она не могла отрицать тот факт, что вела себя как сумасшедшая, защищая свой йогурт перед лицом нашей любви.

— Тебе так одиноко? — спросила я, когда мы устроились. — Знаешь, я могла бы тебя познакомить.

— В смысле? — подозрительно спросила она. — Ты имеешь в виду парня или девушку?

— Кого ты предпочитаешь? — спросила я. — Я не знаю, на какой ты стороне спектра?

— В последнее время мне нравятся девушки, — сказала Харлоу и взяла полную ложку йогурта. Она проглотила и продолжила говорить.

— Хотя, если бы ты нашла мне симпатичного парня с огромным членом и кучей денег, я бы, возможно, подумала о том, чтобы пойти другим путем.

— Ты, по сути, описала моего жениха, — рассмеялась я. — И двух моих парней.

— Я бы и не подумала о таком, — сказала она. — Серьезно, Уиллоу, я не думаю о них в таком ключе. Я просто хочу, чтобы ты это знала.

— Знаю, — сказала я. — Я доверяю тебе.

И все же нам нужно найти тебе кого-нибудь, чтобы мне не пришлось страдать из-за того, что ты закатываешь глаза каждый раз, когда я кого-нибудь целую, — засмеялась я, и она присоединилась ко мне.

— Хорошо, я соглашусь на свидание с любым, кого ты сочтешь достойным, как только мы вернемся в академию, — наконец согласилась она. — Парень или девушка, я согласна.

И это все, что мне нужно было услышать. Я познакомлю её, чтобы она не чувствовала себя пятой лишней в моей группе. Я не знала, как нас назвать, четверкой? Группой? Мне нужно было что-то придумать.

И я должна была отметить, что я не ревновала своих мужчин. Я доверяла им тоже, и я не была подозрительна к своей подруге, но никогда не мешало напомнить.

Я услышала громкие голоса Люка и Александра, прежде чем они вернулись на кухню. Когда они вошли, от них исходил вихрь энергии, возбуждение и мужская связь, которые подняли настроение у нас троих.

Они приготовили напитки себе и нам, и мы решили устроить вечер игр в комнате отдыха. Мы проголосовали, и "Монополия" победила, но все было не так, как я помнила. В этой версии игры мне показалось, что я никогда раньше в нее не играла, потому что на игровом поле было две разные дорожки. Одна для Высших игроков, а другая — Низших.

Но когда я задумалась о том, что это неправильно, я вспомнила о той сильной связи, которая была у меня с Александром, и о том, как он привязал меня к миру нашей любовью. Мне нужно было снова почувствовать эту связь, поэтому, как только в моей голове возникла путаница, я потянулась под столом и положила руку ему на колено. Даже прикосновение к нему развеяло мои страхи. Просто то, что он был рядом, убедило меня в том, что я здесь, что я принадлежу этому миру, а все остальное — не более чем сны. Дым и зеркала, и ничего больше.

Игра очень быстро накалилась, и каждый из нас оказался по-своему конкурентоспособным засранцем. В конце игры Харлоу стала явной победительницей, и все мы были поражены ее успехом.

— Это просто потому, что все остальные сосредоточены на сексе, а не на игре, — торжествовала она, одержав победу.

— А если серьезно, пошли вы все! Идите к черту со своими самодовольными физиономиями!

— Никому не нравятся неожиданный победитель, засранка, — ухмыльнулась я и бросила несколько оставшихся долларов на середину доски.

— Я удивлен, потому что это не рассчитано на то, чтобы побеждали Низшие, — сказал Александер, а когда я бросила на него резкий взгляд, обвинив в том, что он элитарный сноб, добавил:

— Я серьезно. Я впечатлен. Я не просто веду себя как придурок. Игра в буквальном смысле направлена против Низших.

— Представьте, какие изменения могла бы внести Харлоу, если бы ей оказали небольшую помощь в реальном мире, — сказал Люк.

— И именно поэтому я хочу что-то изменить, — сказала я. — Но не прямо сейчас. Думаю, я слишком пьяна для этого.

— Пьяна? — спросил Ром. — Надеюсь, не слишком.

— Слишком для чего? — спросила я с кокетливой улыбкой. Я накрутила волосы на палец, как делала, когда пыталась соблазнить одного из своих парней. Я знала, что, вероятно, выгляжу немного ненормальной, но я была достаточно навеселе, чтобы думать, что это выглядит мило.

И это ни разу не подвело. Все трое сосредоточились на мне, несмотря на мою неудачную попытку выглядеть сексуально, и отреагировали так, как будто я только что сорвала с себя одежду и начала танцевать стриптиз.

— Я думаю, ты знаешь, — сказал Александр, взглянув на часы. — Солнце почти взошло. Наверное, пора спать.

— Мы могли бы попытаться не спать, — сказала я, но мой зевок выдал, насколько я устала на самом деле.

— Не думаю, что ты долго протянешь, — сказал Люк. — Теперь вопрос только в том, где мы все будем спать?

— Поместимся ли мы на кровати Александра? — спросила я.

— Только не я! — сказала Харлоу, глядя на меня. — Может, я и пьяна, но не настолько.

— Ты уверена? — я поддразнила ее, полушутя, но и полусерьезно. Если бы она была согласна, я бы не стала выгонять ее из нашей постели. Черт возьми, я бы даже позволила ей повеселиться с моими парнями. Мысль о том, чтобы понаблюдать за ними с кем-то еще, показалась мне привлекательной.

И тут у меня в голове вспыхнул маленький зеленый монстр, и я поняла, что не смогу этого сделать. Единственный, кто может дотрагиваться до них — я. Они были моими, а я принадлежала им, и ни для кого другого здесь не было места.

— Я уверена, — сказала она и широко зевнула. — На самом деле, я сейчас иду в свою комнату, чтобы выкурить сигарету на балконе, а потом лечь спать. Александр, это было восхитительно, и спасибо тебе за то, что позволил мне остаться в твоем прекрасном доме.

Он кивнул, и она встала, оставив нас одних за столом.

— И что теперь? — спросила я, оглядываясь по сторонам, а они уставились на меня, как три волка на кролика.

— Что-то подсказывает мне, что я здесь в опасности.

— Ты в самой настоящей опасности, — сказал Александр, лукаво улыбнувшись мне.

— Такой, что заставит тебя дрожать и выкрикивать наши имена.

— В этом все еще чувствуется какая-то смутная угроза, — поддразнила я, широко раскрыв глаза. Я не могла не поиграть с ними. Они все выглядели такими серьезными.

Все они были так похожи своей захватывающей внешностью, но так отличались в мелких деталях и энергетике.

Александр был вожаком в стае, вожаком, который конфликтовал со мной даже сейчас и, вероятно, будет конфликтовать до конца наших дней. Теперь, когда я знала, какие у него шелковистые густые черные кудри, я могла смело протянуть руку и убрать их с его лба.

В этот момент его волевой подбородок был сжат, но не от гнева, а от вожделения. Черт, он хотел меня так сильно, что я чувствовала, как от него исходят волны жара. Мне нравилась власть, которую я получала, обладая таким мужчиной, как он.

Следующим был лучший друг и страж Александра, Роман. Для меня и для тех, кто был ему близок, это был Ром. У него были темно-каштановые волосы и ярко-зеленые глаза. Он был выше, шире в плечах и сильнее Александра, но он подчинялся природному лидерству Александра.

Вот почему для них было совершенно нормально делиться мной, казалось, что они были как команда, и я была неизбежным завершением их связи. Это было ближе, чем дружба; скорее братство брошенных богатых мальчиков, которые подвергались жестокому обращению и всю свою жизнь были убеждены, что они недостаточно хороши, если только не проявляют жестокость.

Ром позволял Александру быть добрым, а Александр позволял Рому любить. Это было прекрасно.

А затем мой изгнанник Люк. Моя любовь, мой солдат, мой вечный преданный. Он сильно отличался от двух других, и не только потому, что был Низшим, у него были более грубые руки и скрытые татуировки, которые я хотела как следует изучить сейчас, когда мы отдыхали от в постоянного наблюдения в Академии Кримсон.

У него были светлые волосы и фиалковые глаза. Он больше походил на серфингиста, с его непринужденными манерами и внешностью. Он предпочел бы расслабиться и провести день в постели, чем строить из себя агробизнесмена. В моем представлении, он был спокойным защитником, чей темный гнев мог подняться подобно буре и так же быстро исчезнуть.

Он защищал бы меня ценой собственной жизни. Он был бы верен мне до конца. Я нуждалась в нем, как и в других. И хотя поначалу между ними были некоторые разногласия, я чувствовала, что они становятся ближе к Люку благодаря их общей цели — объединению вокруг меня. Их маленькая королева-воробушек. Глава группы и настоящий лидер, потому что все они ждали моего руководства.

Я просто надеялась, что смогу носить золотую корону, которую они возложили на мою голову, без того, чтобы она разбилась вдребезги, как мой мир продолжал стремиться развалиться на части. Я молилась тому богу, в которого верили Высшие, чтобы меня было для них достаточно, чтобы я смогла выдержать тяжесть их любви и прочно обосноваться здесь, с ними.

Потому что даже когда я сильно любила их и позволяла им любить меня в ответ, и как бы сильно я ни верила, что Александр удерживает меня здесь и изгоняет ложные воспоминания из моей головы, даже сейчас я могла слышать голоса в темных уголках своего разума.

И они звали меня домой.