Темное двуличие

Глава 2

Я провела так еще несколько дней. Я была почти уверена, что меня кормили раз в день, поэтому начала выяснять, как долго я была взаперти.

Прошло больше недели. Более семи дней с тех пор, как я в последний раз общалась с Александром, Ромом, Люком или Харлоу. Я скучала по ним всем и задавалась вопросом, пытались ли они вообще меня найти. Вначале я была настроена позитивно, представляя, как они сходят с ума от беспокойства и отчаянно пытаются найти меня.

Но по мере того, как шли дни, и тьма окутывала меня, все крепче сжимая мои мысли, я начала терять надежду. Я поддалась отчаянию и погрузилась в меланхолию.

Я представила, как они надо мной в Академии, ходят на занятия и едят обильную, сытную, вкусную еду, смеясь над тем, как я карабкаюсь в Яме, как животное. Я даже дошла до того, что могла представить, как Александр хвастается тем, что подставил меня, заставив своего отца бросить меня сюда, просто чтобы избавиться от меня. Или ради какого-то соревнования, игры для них.

Может быть, они поняли, что теперь я другая, что несчастный случай сломал меня и расшатал что-то настолько, что я никогда не буду хорошей маленькой девочкой. Настоящая Высшая жена, покорная и довольная тем, что провела годы, отсасывая член своему мужу, улыбаясь и подкрашивая губы перед тем, как поприветствовать гостей.

Возможно, они меня отвергли, Александр уже присматривается к какой-нибудь другой девушке. Возможно, Грейс с ее длинной, элегантной шеей и идеальными манерами.

Или даже Виктория, стремясь угодить стерве королеве V. Она была бы достаточно опасна, чтобы возбудить Александра, но достаточно послушна, чтобы сделать семьи счастливыми, даже с учетом ее русской крови.

Возможно, именно такой жизни Александр хотел для себя, а я была просто помехой, чем-то, что могло легко исчезнуть в пустоте Ямы.

Был ли он изначально виновен в аварии?

Когда я лежала в темноте и позволяла этим мыслям змеиться вокруг моей головы, сжимаясь, как удав, выдавливающий жизнь из своей жертвы, я могла представить себе время без меня. Пустое место в этом мире, которому я не принадлежала, где казалось естественным, что я больше не занимаю воздух, поверхность планеты.

Мне здесь не место. Так что к тому времени, когда сестра Бейкер вернулась, чтобы проверить мое душевное состояние и оценить мою самодовольность как послушной будущей Высшей жены, я была сломлена.

Мне не стыдно признать, что они это сделали. Они обглодали меня до костей, обнажили мозговое вещество, кровь и кишки. В камере я была никем, и ничего не осталось.

— Доброе утро, мисс Авалон, — ее голос пронзил пузырь, который я носил вокруг себя. — Ты готова к своему возвращению?

Я свернулась калачиком на раскладушке спиной к двери. Мои глаза были закрыты, но я не спала. Я плыла по течению, позволяя своему разуму свободно и вяло парить в атмосфере.

Когда она заговорила, я не была уверена, что это не слуховая галлюцинация, поэтому не ответила.

Затем включился свет и взорвал мои глазные яблоки ядерным огнем. Я вздрогнула и сжалась сильнее, прижимая к ним руки, чтобы заглушить боль.

— Отвечай, или я уйду, — сказала сестра Бейкер своим строгим, презрительным голосом.

— Да, — ответила я, и хрип едва вырвался из моего пересохшего горла.

— Да, что? — настаивала она.

— Я готова, — ответила я.

И даже когда я лежала там, в моей голове вспыхнула искра неповиновения. Я не хотел же никому подчиняться, не говоря уже о таких, как она. Она была такой старой сукой, и я едва могла отвечать ей без отвращения, звучащего в моем собственном голосе. Я сдержала свой гнев и позволила ему закипеть на фоне, пока изображала хорошую девочку.

— Отлично. Тогда, пожалуйста, встань и посмотри на меня, — сказала она. Самодовольное удовольствие, звучавшее в ее тоне, отразилось в ее позе, когда я перевернулась, чтобы подняться на дрожащие ноги.

Потребовалось несколько попыток, чтобы поднять свое тело с койки, и когда я, наконец, смог встать, я едва могла удержаться. В последнее время я так много ползала, что мои колени и руки покрылись мозолями и огрубели от чрезмерной нагрузки.

— Следуй за мной, — рявкнула сестра Бейкер, поворачиваясь на пятках. Жесткая ткань ее строгого платья шелестела, когда она двигалась, шипящий звук осуждения.

Я едва поспевала за ней, но каким-то образом мне это удавалось. Я шла за ней, и каждый раз, когда она оборачивалась с выражением чистой ненависти на лице, я двигалась быстрее. Ее уловимое отвращение было тошнотворным, и в тот момент, когда мы вышли из камеры, я почувствовала запах застарелого пота и немытой плоти, прилипшей ко мне.

Я была тошнотворной, и я не могла представить, чтобы кто-то находился рядом со мной сейчас. Меня ужаснула мысль о том, что я могу столкнуться с кем-то, как бы сильно я ни хотела их увидеть. Узнать, волнует ли их моё отсутствие. Снова установить связь с этим миром, найти свое место и цепляться за реальность, пока меня не унесло течением.

— Мы разрешаем тебе участвовать в твоих еженедельных процедурах, потому что ты будешь страдать, если не будешь их получать, — сказала она. — Вся тяжелая работа, которую доктор Норрис вложил в тебя, пойдет прахом. Мистер Ремингтон этого не одобрит. Он так надеется, что однажды ты сделаешь его сына счастливым.

— Я и так делаю его счастливым, — пробормотала я, но она меня не услышала. Мне повезло, что не услышала. Честно говоря, если бы она это сделала, я бы боялась реакции. Мое будущее было в ее руках, моя жизнь была на волоске, и все мое существование зависело от ее одобрения.

Она замедлила шаг, когда мы подошли к металлической лестнице, одной из тех извилистых, словно двойная спираль ДНК, обертывающая тайны жизни, словно молния. Эта хранила тайну Академии в своих ступенях, и я была уверена в этом, когда мы поднимались на следующий этаж, ступенька за ступенькой.

Мои босые ноги болели от шипастых поручней, и я цеплялась за перила, чтобы сдержать боль. Туфли Бейкер постукивали, когда она шла, и этот звук продолжал вытягивать меня вверх из глубин ямы Академии Кримсон.

Я посмотрела вниз на свое красивое платье, которое теперь висело грязными полосками шелка, с отсутствующими вкраплениями мерцающих бриллиантов и брызгами каши, испачкавшими его сверху донизу. Школьные танцы казались мне прошедшими миллион лет назад, и мое тело казалось хрупким из-за висящего на нем платья. Я больше не заполнял его пышными изгибами.

— Давай, шевелись, — раздраженно сказала Бейкер. Я замедлялась, когда мы достигли вершины, запасы энергии, накопленные в моем теле, расходовались с каждым движением. — Они ждут нас, и мы не должны представлять тебя в таком виде. Ты отвратительна, вся грязная и воняешь.

Наверху лестницы был маленький коридор, очень похожий на больничный. Но это старая больница с узкими коридорами и гнилостно-зеленым линолеумом на полу, с пожелтевшими крашеными стенами. Пахло антисептиком, и вдалеке я услышала приглушенные звуки чьего-то крика, повторяющегося снова и снова.

"Помогите мне, помогите, помогите".

— Вы это слышите? — спросила я, гребя вперед, чтобы не отстать от сестры Бейкер, которая зашагала с новой силой.

— Я ничего не слышу, — резко сказала она. — Тебе тоже лучше ничего не слышать. Я ясно выразилась?

— Да, — ответила я, но внутри я кричала на нее за то, что она была частью всего этого безумия. Вся та ложь, которую мы говорили себе в Кримсони, вероятно, во внешнем мире. Я не знала, насколько тщательно может контролироваться жизнь Низших, но, будучи Высшей, я чувствовала, что мне приходится убеждать себя целый день, каждый божий день, что все нормально.

На самом деле, ничего из этого не было нормальным.

— Вот мы и на месте, — сказала она после короткой прогулки. — Если ты будешь хорошо себя вести сегодня, тебе разрешат вернуться к своим занятиям. Прояви послушание, и будешь щедро вознаграждена за это.

Я кивнула:

— Да, сестра.

Она воспользовалась ключ-картой и провела меня в комнату. Дверь с шипением открылась, когда воздух вырвался наружу, обдав меня стерильным запахом медицинского учреждения. Не антисептический запах снаружи, в коридоре, где были щедро разложены чистящие средства, а стерильный, резкий запах высококлассного дезинфекционного кабинета.

Она оставила меня там одну, указав на смену одежды на стуле и место для мытья в задней части комнаты. Это было похоже на любой другой невзрачный кабинет врача, в котором я бывал, и ничего не выделялось для меня. Я расслабилась, когда дверь закрылась, и я осталась одна. Когда дверь защелкнулась, я дёрнула ее и обнаружила, что она заперта. Я вздрогнула, когда над головой замигал свет, но он остался гореть. Я не погрузилась снова во тьму. Я не собиралась возвращаться.

Если Яма была адом, то первый душ, который я приняла после, был чистым раем. Я встала под обжигающе горячую воду и позволила ей смыть все: дни заточения, корку каши и всепоглощающий острый запах моего страха.

Я дважды вымыла голову и потерлась грубой мочалкой и едким мылом, которые они мне оставили. К тому времени, когда я закончила, я была вся красная и нежная, как будто так легко могла стереть боль и ужас Ямы.

Одежда состояла из пары черных леггинсов и простой светло-серой туники. Это было не то, что я когда-либо выбрала бы для себя, но мне понравилось, как оно ощущалось на моем теле, такое мягкое и надежное.

Я воспользовалась предоставленной расческой, чтобы распутать свои густые волосы, и почистила зубы так сильно, что из десен пошла кровь. Наконец-то я снова была чистой и чувствовала, что могу справиться с чем угодно.

Ну, все, что угодно, кроме возвращения в Яму, так что, когда сестра Бейкер вернулась, я была самой кроткой, самой послушной версией Уиллоу, какой только могла быть. Меня тошнило от всех поклонов, которые я делала, практически целуя ее задницу и умоляя ее позволить мне держаться подальше оттуда.

Когда она вернулась, то окинула меня долгим взглядом с головы до ног и кивнула. Она все еще морщила нос от отвращения, но сказала:

— Намного лучше.

Я побежал за ней, как нетерпеливый щенок, благодарный за кусочек одобрения, который она мне бросила. Она шла слишком быстро, не обращала внимания на мои спотыкания и падения, когда я пытался не отставать, и сделала несколько поворотов влево и вправо, пока я полностью не запуталась и понятия не имела, где мы находимся.

Наконец-то, после всех травм и невзгод, которые я пережила после танца, я увидела кого-то знакомого.

— Сестра Флора!

Я окликнула ее, и она обернулась, увидела мое лицо и озарилась ослепительной улыбкой. Однако ее взгляд метнулся к сестре Бейкер, и она снова нахмурилась.

— Привет, Уиллоу, — сказала она ровным тоном.

— Я так рада тебя видеть, — сказала я, не сразу уловив язык ее тела. — Я не могу поверить, что сказала это. Я думала, что никогда сюда не вернусь. Мне казалось, что я исчезну навсегда!

— Да, да, — сказала она и взглянула на Бейкер. — Я могу забрать ее отсюда.

— Мне сказали отвезти ее самой, — сказала сестра Бейкер, напуская на себя важность. — Мистер Ремингтон очень рассердится, если я буду уклоняться от своих обязанностей.

— Тогда я сообщу ему, что произошло, — ответила медсестра Флора. — Доктор Норрис ждет ее, и его время очень ценно. Мне бы не хотелось думать, что вы намеренно тратите его впустую.

— О, конечно, нет, — Бейкер побледнела от намека на обвинение. — Я уважаю его время и считаю, что оно бесценно. Его работа очень важна.

— Тогда вы поймёте, почему я должна забрать её, — настаивала Флора и взяла меня за руку. — Пойдем, Уиллоу. Мы не должны опаздывать.

Я оглянулась на Бейкер, которая, казалось, съежилась, когда мы отошли. Она была подавлена силой Флоры и потерпела поражение в ее контроле надо мной.

Когда мы отошли за пределы слышимости, я прошептала:

— Спасибо.

— Не благодари меня, я делаю это ради твоего здоровья, — ответила медсестра Флора. Она отпустила мою руку, и мне удалось не отстать от нее.

— Ты выглядишь ужасно. И я не имею в виду это в жестоком смысле. Я имею в виду, с медицинской точки зрения. Время, проведенное в Яме, высосало этот мир из твоих клеток, и тебе нужно восполнить запасы.

— Как долго меня не было? — спросила я.

— Почти две недели, — сказала она. — Слишком долго. Я не знаю, о чем Ремингтон думал, удерживая тебя там в таком состоянии, но тебе нужно немедленно пройти курс лечения, иначе ты можешь не поправиться. Мистер Ремингтон не хотел бы потерять тебя больше, чем ему нужно для того, чтобы сделать заявление.

Все снова стало привычным, и мы вернулись в современный отдел, куда мы с Викторией приходили на косметические процедуры. Если прошло почти две недели, значит, я не успевала вовремя, но я также не принимала никаких лекарств.

Мы вошли в комнату, которую я узнала, с аппаратами и кроватью, где я бесцельно парила, пока мое тело восстанавливалось. Я поймала свой взгляд в зеркале на стене и ахнула.

Мои волосы были влажными и редкими, свисая жирными прядями вокруг моего изможденного лица, несмотря на то, что я только что вымыла их.

Мои ключицы резко выступали над грудью, и вы могли видеть очертания ребер, затененных кожей ниже. Впадины на моих щеках были глубокими и затененными, а плечи казались острыми как бритва под тканью рубашки.

— Я выгляжу ужасно, — тихо сказала я, поднимая костлявую руку, чтобы коснуться своей щеки. Когда я посмотрела на свое отражение, оно, казалось, дрогнуло, и я исчезла в мгновение ока. Я исчезла прямо у меня на глазах, и на мгновение ярко освещенная комната превратилась в густой лес. Я уловила запах вечнозеленых растений и подлеска, влажный и многообещающий, полный жизни.

А потом все исчезло.

Я повернулась к сестре Флоре, чтобы спросить ее об этом, но она уже двигалась ко мне с иглой в руке.

Она вонзила ее мне в шею, и прежде чем я успела вскрикнуть, я потеряла сознание.