Темное двуличие

Глава 5

— Харлоу, постой!

Я окликнула свою подругу, когда она спешила через кампус. Было туманное, прохладное утро примерно через неделю после нашего возвращения, и с тех пор она открыто избегала меня. Она снова закуталась в большую черную толстовку с капюшоном, натянутым на нее, защищая лицо от тусклого солнечного света, пробивающегося сквозь туман.

Она не замедлила шаг и не подала никаких признаков того, что услышала меня, кроме попытки ускорить шаг. Я отчаянно хотела поговорить с ней и отчаянно хотела узнать, что Бейкер с ней сделала. Сестра Бейкер была в моем коротком списке людей, которым я хотела причинить боль, я даже подумывала рассказать своим родителям об ужасах Ямы, но Александр отговорил меня от этого. Поскольку именно его отец заказал это, мои родители ничего не смогли бы с этим поделать. Они были ниже в пищевой цепочке. Черт возьми, все были.

— Ну же, Харлоу, — сказала я, догоняя ее сзади. — Ты не сможешь избегать меня вечно.

— Проверим это, — сказала она и плотнее запахнула толстовку на своем костлявом теле. Я не могла поверить в ее изменения, и с такого близкого расстояния они были еще более очевидными. Ее лицо было таким изможденным, а впалые щеки создавали иллюзию того, что она ходячий мертвец. Ее когда-то яркие, искрящиеся глаза были тусклыми, и я чувствовала, как под их поверхностью закипает обида.

— Пожалуйста, — сказала я и коснулась ее руки. Она отстранилась, как будто обожглась, и огляделась, чтобы посмотреть, нет ли кого-нибудь еще поблизости. Никого не было, в субботу было слишком рано, и единственная причина, по которой я встала, — это вмешаться, когда Харлоу отправилась покурить рано утром. Даже после всего, что произошло, она не изменяла своим привычкам.

— Нам нужно поговорить. Позволь мне пойти с тобой. Мы можем побыть наедине.

Харлоу снова огляделась. Она украдкой скользнула взглядом туда-сюда по кампусу и, наконец, пожала плечами.

— Прекрасно, это свободный мир.

У меня появилось настроение. Это был, пожалуй, самый большой энтузиазм, который я могла ожидать от нее, насколько мне было известно, так что я приму это.

Я следовала за ней по пятам, чтобы убедиться, что она снова не ускользнет от меня, и мы пробрались через живую изгородь в наше тайное убежище. Внутри было прохладнее, чем на траве, и я накинула на себя куртку, чтобы защититься от холода.

Мы сели на нашу обычную скамейку, и она трясущейся рукой вытащила пачку сигарет. Она вытащила одну сигарету, сунула ее между губами и положила пачку обратно во внутренний карман своей толстовки. Она вытащила коробок спичек, взяла одну и чиркнула ею по дну. Ее руки задрожали еще сильнее, когда она поднесла пламя к кончику сигареты и глубоко затянулась.

Я почти чувствовала, как никотин заполняет мои легкие, и у меня возникло внезапное желание затянуться дымом, чтобы покурить с ней на пару. Я жаждала ощутить сладковато-едкий привкус, кружащийся у меня во рту, но у меня не хватило смелости попросить у нее сигарету. Я струсила, потому что так волновалась, что она уже ненавидела меня больше, чем я могла вынести.

— Так в чем дело? — спросила она, делая вторую затяжку. — Почему ты продолжаешь пялиться на меня, как на привидение? Ты не думала, что я вернусь?

— Я не знала, что ты пропала, — ответила я. — Я узнала об этом только в тот день, когда вернулась.

Ее голова резко повернулась ко мне, и она недоверчиво прищурилась.

— Верно. Значит, тебя тогда не было в Яме?

— Я была, — ответила я. — Я была там все это время.

— Хрен ты там была, — усмехнулась она и затянулась еще дымом. Ярко горящий кончик ее сигареты загорелся, когда она затянулась, и я услышала легкое шипение, когда он горел.

— Я была. Клянусь, я выглядела как ты, когда вышла, — сказала я. — У Высших чертов доступ к медицине, прости за это.

— Ты ни за что не была похожа на меня, только не сейчас, когда ты выглядишь здоровее, чем до того, как попала туда.

— Я думала, что умру, — тихо сказала я. — Они назначают мне эти процедуры каждую неделю. Помнишь, я тебе о них рассказывала?

— Да, — сказала она. — Косметические процедуры. Но это дерьмо — нечто большее, чем просто сделать тебя красивой. Благодаря этому ты выглядишь здоровой, а ты бы не выглядела так, если бы провела столько времени в Яме.

Она подняла руку и указала на моё тело, показывая свое недоверие.

— Я действительно пробыла там долго, но доктор Норрис что-то со мной сделал, — сказала я. — Они накачали меня чем-то и вытворяли какие-то безумные вещи, пока я была без сознания. Я даже не знаю, как, но я хотела сказать тебе, что хочу помочь тебе. — Помочь мне в чем? — спросила она с сухим, ломким смехом. — Помочь мне умереть быстрее?.

— Я думаю, мы можем проникнуть в медицинское здание и сделать с тобой то же самое, — сказала взволнованно. — Если мы сможем проникнуть внутрь, мы сможем тебе помочь. Тебе снова станет лучше.

— Зачем тебе это делать? Я — причина, по которой ты вообще попала туда, — сказала она, и это поразило меня. Часть ее гнева была из-за фляжки. Она думала, что все это из-за глупой маленькой фляжки.

— Ты имеешь в виду водку? — спросила я. Она кивнула. — О боже, нет. Речь идет о том, что отец Александра был чертовым извращенцем. Он пытается сломить меня и показать, кто здесь хозяин.

— Я думала, тебя забрали из-за меня, — ответила она, все еще не до конца убежденная в том, что я говорю правду. — Я думала, тебя отправили в Яму, потому что ты несла мою фляжку.

— Это была причина, которую они мне назвали, но после разговора с ним той ночью я знаю, почему это произошло, — настаивала я. — Я не имею никакого отношения к водке, серьезно. Они обнаружили это только после того, как он попытался приставать ко мне.

— Что Александр думает обо всем этом? — спросила она.

— Я не рассказала ему всей правды, но он уже ненавидит своего отца. Я не знаю, полностью ли это из-за меня или его отец уже долгое время был ужасным отцом.

— Вероятно, немного из колонки А и немного из колонки Б. И, может быть, добавим немного С.

Она повернулась и быстро улыбнулась, затем отвела взгляд.

— Что за колонка С? — спросила я.

— Сейчас он самый влиятельный человек в мире, — сказала она. — Этого не происходит, потому что ты хороший человек. Это происходит потому, что ты полное детьми. Возможно, дело не только в том, как его отец относится к нему, но Александр всю свою жизнь видел, как его отец ужасно обращается со всеми.

— Думаю, тогда это сулит хорошие перспективы для истинного «я» Александра — ответила я. — Если он ненавидит мистера Ремингтона за то, что тот обращается со всеми как с дерьмом, возможно, Александр действительно не хочет быть запертым в этом Высшем и Низшем мире, в конце концов. Достаточно легко поверить красивым словам красивого мужчины, который живет в роскоши, но совсем другое — знать, что он чувствует то, что говорит.

— Он не похож на своего отца, если это тебя беспокоит, — сказала она. — Он в некотором роде высокомерный придурок, но не жестокий, как его отец.

— Я думала, он тебе не нравится, — сказала я, наблюдая, как она еще раз глубоко затягивается сигаретой. Она выдохнула, и ее дым поднялся навстречу низкому туману, нависшему над нами в скрытом лабиринте.

— Я имею в виду, я не люблю его или что-то в этом роде, но я видела, как он испугался, когда ты не вернулась сразу. Он был встревожен так, что ты не поверишь. Они все были.

— Все они? Кто?

— Только не Виктория, не беспокойся о ней. Она едва заметила твое отсутствие.

Харлоу, наконец, издала тихий смешок.

— Я говорю об Александре, Романе и Люке. Твоя конюшня парней, жеребцов, которых ты держишь на коротких цепочках, привязанных прямо к твоему сердцу.

— Я их вообще не держу, — возразила я. — Я ничего не могу поделать, если они возбуждены из-за меня. Им всем просто нравятся странные девушки или что-то в этом роде.

— Хотя это немного странно, верно? — спросила она.

— Что именно?

— Три парня? Я имею в виду, ты могла бы оставить одного или двух для других девушек, — ответила она, затем повернулась ко мне и прищурилась. Не от злости, а потому, что свет все еще резал ей глаза. Тем не менее, она улыбалась, и я мельком увидела в ней свою подругу.

— Ты довольно жадная. Почему бы уже не забрать их всех?

Я глубоко вздохнула и задумалась над своим ответом. Я думала об этом миллион раз, когда была в Яме и немного в здравом уме. Почему я хотела троих из них? Почему меня не устраивало остаться только с Александром?

Я поняла, что все просто. Мое сердце уже чувствовало, что оно знает Люка и Рома, как будто я была связана с ними в прошлом, и мне нужно было чувствовать, что они рядом. Я так много знала о них, о том, чего они еще не открыли мне здесь. Мелочи, например, как Люк иногда чувствовал присутствие своей сестры-близнеца, даже если она была далеко от него. Или как Ром мог приготовить самый потрясающий кофе в мире, добавив какой-то секретный ингредиент, о котором он никогда мне не рассказывал.

Однако я не знала Александра так, как знала их. Александр был привязан ко мне, и от брака никуда не деться. Несмотря на то, что сейчас он мне нравился, и мое тело реагировало на тепло между нами, я все еще была насторожена рядом с ним. Мне нужен был баланс, два парня, которые поддерживали меня и которых я знала, и тот, кто немного пугал меня, как третья точка в треугольнике.

Я не знала почему, но для меня это имело смысл.

— Это заставляет меня чувствовать себя в безопасности, — сказала я и небрежно пожала плечами. — После аварии, а теперь и после Ямы, они нужны мне, чтобы помочь справиться со страхами.

Ее лицо снова стало непроницаемым, и что-то скользнуло по нему, отрезая ее от меня.

— Я понимаю эту часть, — сказала она и тихо вздрогнула. — Я не знаю, смогу ли я когда-нибудь снова почувствовать себя нормальной.

— Тогда ты знаешь, о чем я, — ответила я. — Ты знаешь, мне нужно что-то большее, чтобы преодолеть это препятствие.

— Я все еще не знаю, так ли долго ты была в Яме, — ответила она, глядя на меня сбоку. — Ты все еще выглядишь слишком хорошо.

— Ты поймешь, как только мы назначим тебе процедуры, — сказала я и потянулась за сигаретой. — А теперь поделись этой штукой, пока я не сошла с ума от запаха дыма. Мне нужна разрядка в голове.

Она кивнула, точно зная, что я имела в виду. Это электрическое шипение глубоко внутри нейрона, когда ты жаждешь чего-то, чего не можешь получить.

Я взяла у нее сигарету, втянула дым и позволила ему задержаться на мгновение. Я тихо вдохнула и выдохнула, добавив свой дым к туману.

— Так-то лучше, — сказала я и сделала еще одну затяжку, выдохнула и сразу расслабилась. Я вернула ей сигарету и расправила плечи.

— Хорошо, давай спланируем атаку. Мы собираемся вылечить тебя, хотят они этого или нет. Я чувствую вину за то, что тебя отправили в Яму, а ты чувствуешь вину за то, что отправили в Яму меня. Очевидно, единственный способ облегчить всю эту вину — исправить то, что причиняет нам вред.

— Ты говоришь очень решительно, — сказала она и затушила сигарету о сырую скамейку. Она засунула ее обратно в пачку из-под сигарет и спрятала их под толстовку.

— С чего ты предлагаешь начать?

— Мы начнем с обещания никогда больше этого не делать, — сказала я, указывая между ней и собой. — Если у тебя есть проблемы со мной, пообещай, что мы поговорим об этом.

— И ты должен пообещать, что будешь относиться ко мне с пониманием, потому что я Низшая, — сказала она, встречая мой взгляд со своим упрямым вызовом. — Дело не в том, что я не хочу играть по твоим правилам. Я не могу.

— Теперь я это знаю, — ответила я. — Поначалу это казалось несправедливым, и до сих пор так кажется. Но я понимаю, насколько укоренились эти взгляды и насколько невозможно с ними бороться.

— Это несправедливо, — рассуждала она. — Это было несправедливо с тех пор, как я себя помню. Если бы ты могла увидеть, как живут Низшие, это могло бы разозлить тебя еще больше, чем сейчас. Это могло бы разозлить тебя так же чертовски сильно, как и меня.

— Я злюсь, — сказала я. — Я правда злюсь, но жизнь Высших очень ограничена. Если бы мы могли поменяться местами на один день, то, возможно, поняли бы, что в конце концов особой разницы нет.

— Если бы ты спала на земляном полу картонной лачуги в каком-нибудь трущобном городке за пределами Бостона, у тебя могло бы быть другое мнение, — снова усмехнулась она, на этот раз с горьким презрением. Совсем не такая, как моя подруга, какой она была до Ямы. Такой она стала теперь, после того, как ее сломал собственный разум.

— И нам повезло. У нас были стены и крыша. У меня было семеро братьев и сестер, которые согревали меня. У кого-то из здешних людей? У них не было даже этого.

Я задавалась вопросом, почему я не слышала об этом, или, возможно, я знала об этом до аварии, и мне просто было все равно. Мне не нравилось думать о себе в таком ключе, зная о таких страданиях и неравенстве и заниматься только собой. Но если Виктория была одной из моих самых близких подруг, я не могу представить себя кем-то другим.

— Мы сравниваем слезливые истории?

Моя голова резко повернулась, и сердце бешено заколотилось в груди, когда я увидела лицо Люка Ланкастера.

У него была сила снова сделать все хорошо.