Тени из преисподней

15

Через полчаса Марье Андреевне удалось успокоить Лиду, до этого пребывавшую в почти постоянной истерике. Но, чтобы окончательно успокоиться, Марья Андреевна решила проверить подъезд. Санеевы жили на самом верхнем этаже, так что нападения можно было ожидать только снизу. Вооружившись небольшим металлическим топориком для разделывания мяса, Марья Андреевна, несмотря на отчаянные возражения Лиды, отперла дверь и с воинственным видом выглянула в коридор.

На площадке никого не было и Марья Андреевна постучала к соседям. Дверь открыл Женя — молодой рабочий телезавода и Марья Андреевна рассказала ему о появлении маньяка. Женя позвал своего друга, бывшего у него в гостях. Они осмотрели двор и даже соседний подъезд, но нигде не обнаружили ни одного человека, хоть отдаленно напоминающего Клименчука.

Поблагодарив соседей за помощь, Марья Андреевна вернулась в квартиру:

— Его нигде нет, Женя с другом все вокруг проверили и никого не нашли. А тебе не могло показаться?

— Нет, я ясно слышала его шаги и даже видела его лицо, — покачала головой Лида и тут же вздрогнула, вспомнив ненавистные глаза, горящие желтым светом.

— И куда только наша милиция смотрит?! — сокрушенно проворчала Марья Андреевна и еще раз проверила запертые на два оборота двери.

— Закрыто? — с волнением спросила Лида.

— Да. Но не мешало бы и второй замок поставить, не маньяк, так какие-нибудь другие грабители придут!

Около одиннадцати раздался едва слышный, вкрадчивый стук в дверь.

— Он! — закричала Лида и отскочила к стене.

— Кто? — недовольно выдохнула испуганная Марья Андреевна.

— Этот псих! Он хочет попасть в нашу квартиру.

— Вот еще, он давно уже ушел. Но кто же, в самом деле, мог придти так поздно?

— Не открывай! — почти взмолилась Лида.

— Да я не собираюсь пока этого делать — успокойся. В конце концов, посмотрю в глазок, спрошу, что надо, и только потом что-то решу, — заверила ее мать.

Лида со смутным ощущением опасности посмотрела ей вслед и взяла в руки тяжелую хрустальную вазу, словно с ее помощью хотела защититься от таинственного, а от этого еще более страшного врага.

Марья Андреевна подошла к двери и прислушалась. С той стороны раздалось странное царапанье, и затем вновь повторился все тот же осторожный стук.

— Кто там? — спросила Марья Андреевна и, не зажигая в коридоре свет, посмотрела в глазок.

Прямо перед дверью стояла незнакомая пожилая женщина лет шестидесяти с повязанным на голове платком. «Из деревни, наверное», — машинально подумала Марья Андреевна и повторила свой вопрос.

— Вам телеграмма, — просипела женщина.

Именно просипела, потому что звуки с глухим шипением вырывались из ее скорее всего простуженного горла.

— Почему же так поздно? — спросила Марья Андреевна и вновь посмотрела в глазок, стараясь определить, стоит ли за женщиной кто-нибудь еще.

Но было похоже на то, что она пришла одна.

— Срочная! — пояснила женщина.

«Ну и что, что в платке — может, просто подрабатывает или пенсии мало и решила подработать, пока есть силы?! А то и того хуже — забрал кто-нибудь свою мать из деревни, а теперь заставляет работать», — подумала Марья Андреевна и потянулась к ключу. Затем, вспомнив, что не зажгла свет, щелкнула выключателем и лишь после этого открыла дверь. С лестничной площадки тут же пахнуло тошнотворным запахом мертвого человеческого тела. «Не моется она, что ли?!» — удивилась Марья Андреевна и отступила вглубь коридора. Женщина медленно вошла внутрь и, не останавливаясь, пошла прямо на Марью Андреевну.

— Давайте телеграмму! — потребовала озадаченная таким странным поведением Марья Андреевна и отступила еще на шаг назад.

С губ женщины сорвалось омерзительное шипение, и она, не поднимая головы и выставив вперед руки, продолжала идти на хозяйку квартиры.

— Что это за выходки?! Что вам нужно? Где телеграмма?! — почти закричала не на шутку встревоженная Марья Андреевна.

Женщина подняла лицо вверх и невидящими глазами покойника посмотрела на хозяйку. В ноздри Марьи Андреевны вновь ударил запах мертвого тела.

— Господи, что же это?! — выдохнула Марья Андреевна и, почувствовав себя плохо, грузно осела на пол, едва не потеряв сознание.

Женщина склонилась прямо над упавшей Марьей Андреевной, и мерзкие ледяные руки легли на шею обезумевшей от ужаса хозяйки квартиры. Прикосновение было таким гадким, что Марья Андреевна пришла в себя и завопила на всю квартиру:

— Лида, здесь какая-то…

Ледяные руки стальным обручем сжали горло, и у Марьи Андреевны помутилось в глазах.

Услышав крик матери, Лида вначале в ужасе забилась в угол, но затем, услышав ее надрывное хрипение, взяла себя в руки и, крепко сжимая массивную хрустальную вазу, выглянула в коридор.

Что-то бесформенное навалилось на мать, прижало ее к полу и душило отвратительными пальцами с длинными, давно не стриженными ногтями. Ногти проникали глубоко под кожу, и из горла Марья Андреевны уже сочились небольшие кровавые ручейки.

— У! — закричала Лида, будучи больше не в силах смотреть на эту картину, и занесла вазу высоко над своей головой.

Услышав крик, мертвец оставил свою жертву и повернул голову к Лиде. Серо-зеленое лицо женщины уже несло на себе первые отпечатки разрушительного гниения и Лида едва не выронила вазу на пол, поняв, что перед ней труп, который, тем не менее, душит ее мать. Мертвая женщина издала глухой, шипящий звук и начала медленно подниматься с пола, вытягивая свои руки по направлению к Лиде. С длинных, крючковатых ногтей вниз срывались густые капли крови.

— А-а-а! — закричала Лида и изо всей силы ударила труп вазой по голове.

Раздался приглушенный удар, сопровождающийся хрустом проломанного черепа. Ваза оказалась слишком тяжелой, и Лида не смогла ее удержать — через мгновение хрусталь разлетелся по паркету на сотни мелких осколков. Мертвая женщина рухнула на пол, едва не накрыв безжизненно лежащую Марью Андреевну.

Дрожа всем телом, Лида оттащила труп в сторону, а затем и вовсе выволокла на лестничную площадку.

Первым делом Санеева хотела постучать соседям, но в это время раздался едва слышный стон матери. Лида закрыла на два замка дверь и бросилась за водой.

Минут через пятнадцать после долгих стараний Лиды Марья Андреевна наконец-то смогла открыть глаза:

— Боже, Лидочка, что это было?!

— Не знаю, мама! Как ты себя чувствуешь?

— А где ЭТА ЖЕНЩИНА? — испуганно спросила Марья Андреевна и быстро осмотрелась по сторонам, так и не ответив на вопрос дочери.

— Я вытащила ее на лестничную площадку, — сказала Лида и поправила неуклюже сделанную повязку.

— Как вытащила?

— Когда я увидела, что она тебя душит, я ударила ее вазой, нашей большой хрустальной вазой по голове. Она упала на пол и я вытащила ее на лестничную площадку. Жаль только, ваза разбилась, — хмуро сказала Лида и не узнала своего голоса.

— Какая-то ненормальная. Может она даже покойников на кладбище выкапывает, от нее так мерзко воняло. Так воняло, что мне даже показалось…

— Что показалось, мама?!

— Мне даже показалось, что она — труп. Живой труп! — Марья Андреевна засмеялась странным, глухим смехом.

Лида с беспокойством взглянула на мать и решила сделать перевязку.

Взяв в аптечке свежий бинт, Санеева размотала старую повязку. Раны были глубокими, словно они были нанесены не пальцами, а острыми, железными крючьями.

— Потерпи, надо обработать раны перекисью, — сообщила Лида и принялась за работу.

Марья Андреевна почти все время стонала и подвывала, а в конце и вовсе расплакалась.

— Потерпи, а то потом заживать плохо будет.

— А мне и не надо, чтобы заживало, я уже старая, скоро и так умру! неожиданно сказала Марья Андреевна.

— Ну что ты говоришь?! — Лида укоризненно взглянула на мать.

— Я знаю, что говорю. Это просто приходила моя Смерть. Я давно слышала, что к людям перед смертью приходит Смерть. А ты ее прогнала. Зачем?

— Ты переволновалась, мама. Тебе надо прилечь. Пойдем на кровать, чуть не плача попросила Лида.

— Пойдем, доченька. Это хорошо, что ты не отдала меня Смерти. Ты не отдавай, слышишь?! И никогда не открывай ТУ дверь! Никогда! — закричала Марья Андреевна и со страхом оглянулась на входную дверь.

— Я не открою, — заверила дочь.

— И правильно, никогда не открывай! За этими дверями смерть! Даже выходить будем не через дверь, а через соседей, я завтра поговорю с Женей и он нам пробьет для этого дыру в стене. А если не захочет, я ему заплачу целых пять рублей. Сейчас инфляция, чем меньше денег, тем они дороже. За пять рублей он пробьет дыру и нам уже не нужно будет открывать дверь, за которой находится Смерть.

Бормотание матери было настолько бессвязным и нелогичным, что Лида поняла, что та сошла с ума. Но все же в глубине души продолжала теплиться надежда, что это не сумасшествие, а всего лишь небольшое расстройство сознания после сильного испуга и большой потери крови.

— Мама, тебе надо лечь в постель, — Лида, кусая губы от напряжения, почти тащила восьмидесятикилограммовое тело матери к кровати.

Та вновь принялась бормотать какую-то бессмыслицу, а затем и вовсе потеряла сознание. Но это случилось возле самой кровати и Лиде удалось уложить мать поверх одеяла.

Принеся со своей кровати второе одеяло, Лида укрыла им мать, подтолкнула ей под голову подушку и принялась разыскивать нашатырный спирт.

Но в аптечке не было ни одной пузырька и Лида, отчаявшись, хотела закрыть дверцы, но тут вспомнила, что нашатырный спирт должен быть в одном из флакончиков из-под валерианки.

Сморщив нос, Марья Андреевна мотнула головой и медленно открыла глаза. Увидев Лиду, она в ужасе закрылась руками и закричала диким голосом:

— Мне еще не пора, уходи! Уходи!

— Это я, мама. Успокойся, это я, — Лида уже не чувствовала слез, которые двумя непрерывными струйками стекали по ее щекам.

Наконец, Марья Андреевна отняла руки, недоверчив покосилась на дочь и подозрительно спросила:

— А ты случайно не превратилась в Лиду, чтобы меня обмануть?

— Нет, мама, это я. Я вызову скорую, ты только не волнуйся.

Лида выбежала в коридор и уже хотела было открыть двери, но тут вспомнила, ЧТО находится за ними и вернулась в спальню.

Мать смотрела на нее все тем же подозрительным, безумным взглядом. Безвольно опустившись в кресло, Лида откинулась на его спинку и комната наполнилась звуками ее рыданий, полных бессилия и растерянности. «Я должна взять себя в руки! Я Должна! В конце концов, я могу взять в руки хотя бы молоток. Где у нас молоток? Я сделаю это. Маме нужно вызвать скорую! Я должна это сделать!» — Лида вытерла слезы и хотела подняться с кресла…

Перед ней стояла мать, неизвестно когда выбравшаяся из постели. Марья Андреевна пристально посмотрела на дочь, взвыла жутким воем и вцепилась ей в шею.

— Что ты, мама?! — хрипя от боли, Лида вырвалась из рук матери и отшатнулась в угол, где нащупала рукой на журнальном столике довольно тяжелый дырокол.

Марья Андреевна с такими же безумными глазами продолжала наступать на дочь. Вскоре она загнала Лидку в угол.

Лида крепко сжала в правой руке дырокол, но тут же выронила его на пол — ударить мать было свыше ее сил. Дырокол упал на паркет и с грохотом закатился под кресло.

Услышав этот звук, Марья Андреевна словно очнулась и принялась срывать с шеи повязку, как будто бы она мешала ей дышать. С оголенных ран вновь хлынула кровь.

— Ох, Лидочка! — тяжело вздохнула Марья Андреевна и грузно осела на пол.

Нашатырный спирт больше не помогал, и Лида, взяв в руки молоток, решила выйти на лестничную площадку.

Медленно, будто во сне, Лида повернула ключ на два оборота и осторожно открыла дверь, словно ожидая увидеть за ней что-то очень страшное. Лестничная площадка была пуста. Посмотрев вниз и убедившись, что на лестнице никого нет, Лида подошла к двери Жени и несколько раз настойчиво позвонила.