Точка возгорания

Глава 45

Улицы Атланты были залиты ярким солнечным светом и сотрясались от оживленного автомобильного движения. Сонора прищурила глаза и достала солнцезащитные очки. На окружной гостиничный пандус въехала и припарковалась в неположенном месте полицейская машина без опознавательных знаков. Оставив дверцу открытой, из нее вышел чернокожий мужчина в легком летнем костюме.

— Следователь Сонора Блэйр? — спросил он, наставив на нее указательный палец, изображая тем самым револьвер.

— А вы, стало быть, Бонер?

Они пожали друг другу руки. Один из его пальцев украшало обручальное кольцо с бриллиантом. Рукопожатие было довольно крепким. Своим мощным телосложением Бонер напоминал игрока в американский футбол. Волосы у него были коротко острижены и уже сильно поредели на макушке. Он распахнул дверцу своего бледно-голубого «тауруса» и предложил Соноре сесть. В другое время ее бы позабавило то, что у Бонера та же марка автомобиля, что и у них с Сэмом в Цинциннати, но сейчас голова у нее была забита совсем другими мыслями.

— Я думал, вас будет двое, — заметил Бонер.

— Мой напарник вынужден был остаться дома. Его маленькая дочь сейчас в больнице.

— Что ж, очень жаль. Я получил ваш чемодан и остальные вещи. Вы все проверили?

Кивнув, она положила чемодан на заднее сиденье и заняла место пассажира.

— Когда вы прилетели?

— В три часа утра. Обратный рейс сегодня вечером, около шести.

— Значит, придется поспешить. Меня зовут Рей.

— Сонора.

— Как тебе Атланта, Сонора?

Сняв солнцезащитные очки, она взглянула на него и сказала:

— Рей, я просто очарована Атлантой, здесь намного приятнее, чем в Цинциннати. Когда я его покидала, там было сумрачно и серо.

— Цинциннати для нас настоящий север.

Услышав сигнал идущей рядом машины, Рей быстро перестроился в соседний ряд. Он вел машину на полной скорости, так что у Соноры даже заныло под ложечкой.

— Знаешь, когда мы с тобой говорили по телефону, у меня сразу же создалось впечатление, что ты — белая.

— Прости, Рей, не поняла?

— Я говорю — белая, а не зеленая, как сейчас. Может, тебе нехорошо?

— Самое время принять маалокс.

— Никак язва? Знаешь, у моей жены есть отличное средство.

— Может быть, позвонить ей?

Бонер снова перестроился на другую полосу, подрезав чью-то «субару», водитель которой негодующе покрутил пальцем у виска, и Бонер согласно потряс головой.

— Боюсь, тебе оно не понравится. Лекарство, которое есть у жены, хуже, чем сама болезнь. — Рей бросил на нее лукавый взгляд. — А что, если заехать к нам в офис, чтобы ты смогла взглянуть на материалы дела? Потом мы могли бы съездить на место происшествия, а потом позавтракать. Наша встреча с Джеймсом Селби назначена на полпервого.

— А он согласен побеседовать со мной?

— Угу. Только с тех пор прошло уже много времени. И он многое успел позабыть. Некоторые детали произошедшего он не помнит вовсе.

— Он что, до сих пор не пришел в себя?

— Окружная прокуратура отклонила все его показания. Там заявили, что его рассказы больше похожи на бредовые предположения, нежели на реальные воспоминания. Его свидетельские показания были признаны недостаточно достоверными, так что дело не дошло до суда. Впрочем, мы даже и не пытались настаивать. Но с тех пор я несколько раз с ним беседовал, и мне показалось, что сейчас он находится в трезвом уме. Хотя и трудно определить наверняка, так ли это на самом деле. Ты можешь почитать показания, которые он дал сразу после трагедии, и все решить сама.

— А ты когда-нибудь с ней сталкивался?

— С ней? Ты имеешь в виду убийцу?

— Ну да.

Рей посмотрел на нее с удивлением:

— Ты хочешь сказать, что женщина, находящаяся в розыске, может как-то вмешиваться в ход следствия?

— Да, что-то в этом роде.

Он покачал головой:

— Мы обычно держим под контролем такие странные ситуации, но не помню, чтобы в тот раз случилось что-то похожее. А почему ты спрашиваешь, ты с кем-то подобным пересеклась?

— Да, она звонит мне.

— Убийца звонит тебе?! А ты уверена, что это именно она?

— Абсолютно.

— И что же она говорит?

Сонора все ему рассказала. Он выслушал ее, нахмурился и озадаченно поскреб подбородок.

— Похоже, эта игра ее сильно увлекает. И конечно, рано или поздно она проиграет. Действует весьма рискованно и с большой фантазией, чтобы поддерживать внутреннее напряжение.

— Ты считаешь, что ей и в самом деле хочется оказаться пойманной?

— Трудно сказать. Этот случай с ее визитом в твой дом очень плохо пахнет. Сейчас-то твои дети в безопасности?

— О да!

— Она хочет, чтобы ее поймали, и делает для этого все. Похоже, эта игра ее забавляет, — заключил он.

— Мне кажется, что она… как бы старается нащупать контакт. И она очень обозлена.

— Они все обозлены.

— Кого ты имеешь в виду? Убийц-рецидивистов?

— Женщин, — ухмыльнулся он.

Джеймс Селби проживал в кирпичном доме, в районе Кейп-Код, расположенном довольно далеко от места происшествия. Дорога туда, да еще в условиях послеобеденных пробок, заняла целых два часа. Обе стены дома были покрыты ковром из глянцевых листьев густоразросшегося плюща. На квадратной табличке, укрепленной во дворике, значилось имя компании, отвечающей за безопасность дома и его обитателей. Такие же таблички Сонора заметила и вблизи многих других домов. Под покровом душистых магнолий в Атланте пышно расцвела преступность.

Входная дверь в дом Селби была сделана в форме подковы — деревянная с большими накладками из черного металла снизу и сверху. Это напомнило Соноре вход в лютеранскую церковь. Дверь, судя по всему, была недавно выкрашена бордовой краской, а на пороге укреплена свежеотполированная латунная пластина. Из дома доносился бой часов.

Перешагнув сразу через три кирпичные ступеньки, Бонер взбежал на небольшое аккуратное крыльцо и нажал кнопку дверного замка. За ним не спеша, держась рукой за перила из кованого железа, поднялась и Сонора. Откуда-то издалека до них донеслось жужжание газонокосилки.

— Приготовься. — Бонер дотронулся до ее плеча. — Он перенес кучу операций и почти три года провел в различных больницах. Поэтому если тебе покажется, что он выглядит жутко, то для сравнения посмотри его прежние снимки.

Щелкнул замок, и дверь открылась. В затененной прихожей показалась фигура мужчины.

— Джеймс! Мой мальчик! — воскликнул Рей.

— А, Рей. Рад видеть тебя, заходи. — В голосе Джеймса слышалось глухое дребезжание сильно поврежденных голосовых связок.

Сонора прошла вслед за Бонером в полутемный, выложенный кафелем коридор.

Даже в сумерках Джеймс Селби выглядел ужасно. Сонора вгляделась в его искалеченное, обезображенное шрамами лицо — один невидящий глаз находился ниже другого, такого же слепого, и почувствовала, что к горлу начинает подступать тошнота. От волос на черепе Джеймса остался только маленький островок на макушке, напоминающий нелепый хохолок. Лицо его, казалось, было сначала расплавлено, а затем зверски размазано и вновь охлаждено. Шея представляла собой один сплошной рубец, левая рука была полностью изуродована, а предплечье — вывернуто.

Бонер тронул Селби за плечо:

— Рядом со мной находится следователь Блэйр. Я тебе рассказывал о ней.

Узкие, бесформенные губы Селби растянулись в уродливой улыбке.

— Рад познакомиться с вами, следователь. Прошу прощения, вы, кажется, пользуетесь увлажняющим кремом «Понд’с»?

— Да.

— Мне нравится этот запах. Очень свежий, лучше всяких духов. Мое обоняние обострилось просто фантастически, с тех пор как я потерял зрение.

— Только, прошу вас, не нужно угадывать, что я ела во время ленча.

Селби разразился смехом, который напоминал скорее хриплый лай.

— Проходите, посидим немного. — Он провел их в темную гостиную и включил свет. В стеклянных дверях, ведущих во дворик, выложенный кирпичом, отражалось яркое послеполуденное солнце. На полу, рядом с легким зеленым стулом, неподвижно, словно сфинкс, лежал громадный охотничий пес золотистой масти. На шее у собаки болтался толстый кожаный поводок. Животное внимательно следило за движениями Джеймса Селби, нервно постукивая хвостом по полу.

— Кстати, знакомьтесь, это Дафни. Она умеет хорошо играть и знает много трюков, но хочу попросить вас не гладить ее. Это рабочий пес, и сейчас на службе.

Дафни тут же перевернулась на спину, игриво загребая воздух лапами. Сонора вспомнила о Клампете, надеясь, что в случае необходимости он сможет открыть дверь комнаты рядом с детской.

— Похоже, лампа в светильнике перегорела, — заметил Бонер.

Селби вскинул голову:

— В самом деле? Я пойду поищу новую.

— Не стоит беспокоиться, Джеймс. Из окна проникает достаточно света.

— Ладно, если так, — согласился Селби и протянул Рею пластиковую доску. — Взгляни-ка, это кое-что новенькое. — Затем он повернулся к Соноре: — Эта книга написана по модифицированной системе Брейля — с ее помощью можно писать и читать слева направо вместо традиционного способа — справа налево. Сейчас я пытаюсь разобраться с ней. Компания, приславшая ее мне, просит ответить на несколько вопросов. Правда, свои вопросы они написали не по Брейлю. — И Джеймс опять захохотал своим лающим смехом.

Сонора оглядела комнату и не заметила в ней никаких безделушек или дорогой изящной мебели. В углу стояло большое отполированное до зеркального блеска черное фортепьяно. Сонора и Бонер устроились в противоположных углах украшенного цветочным узором дивана, производящего впечатление сущего антиквариата. На обшивке виднелись пятна от еды.

Камин был забит обгоревшими поленьями и покрыт толстым слоем серой золы. Перед камином был расстелен зеленый коврик, густо усыпанный собачьей шерстью. Сонора живо представила себе сидящих холодными зимними вечерами в этой темной гостиной человека с собакой, освещаемых лишь пляшущими бликами пламени.

На одной стене она заметила полку с компакт-дисками и фотографию в деревянной рамке. Сонора подошла поближе, чтобы рассмотреть ее.

Селби наклонил голову набок.

— Вас, похоже, интересует этот снимок, следователь Блэйр? — спросил он. — Боюсь, что он отражает лишь меру моего тщеславия. Мне доставляет удовольствие демонстрировать с его помощью свое внутреннее содержание.

Сонора сняла фотографию со стены. Снимок оказался черно-белым, восемь на десять дюймов. Фокус был несколько смещен.

— Он был сделан за несколько месяцев до того, как все это случилось.

Соноре не нужно было объяснять, что именно «случилось».

На фотографии был изображен Джеймс Селби за фортепьяно. Рядом с ним сидела девушка, крепко обнимавшая его за талию. Ее кукольно-фарфоровое лицо имело форму сердечка. В момент щелчка в камине горел огонь, и фотограф схватил отражение пламени на полированной поверхности фортепьяно.

Сонора почувствовала, что ее сознание раздваивается. Казалось, что сквозь Джеймса Селби на нее смотрит Китон Дэниелс. Они были необыкновенно похожи — те же карие глаза, те же темные курчавые волосы… Сонора взглянула сквозь раскрытые стеклянные двери на поилку для птиц с проросшими водорослями, на спутанные заросли розовых кустов, кроны плакучих ив — все это находилось в уютном палисаднике Джеймса Селби, который сам он уже никогда не сможет увидеть. У нее перехватило дыхание, и она поспешила присесть на диван.

Теперь она видела перед собой другого человека — мужчину с фотографии.

— Расскажите мне вашу историю, — попросила она.

Селби протестующе взмахнул рукой, как будто забыл, что Сонора пересекла полстраны только ради того, чтобы поговорить с ним.

— Я уже не раз рассказывал все это Рею, — пробормотал он.

Сонора никак не могла понять, что же все-таки ей напоминает странный тембр его голоса. Такой низкий и эротичный? Интересно, поет ли он, когда принимает душ? Она расстегнула сумочку и достала диктофон.

— Забудьте про Бонера, считайте, что его здесь нет. Уделите мне немного внимания, мистер Селби. И расскажите все, что вы помните, а я за это принесу вам ее голову на палочке.

Селби резко вскинул брови и произнес:

— Мне определенно нравится эта женщина, Рей.

— Несомненно, она честно заработала свою язву.

Селби подоткнул под изуродованную руку небольшую диванную подушечку, а здоровой правой оперся о краешек стула.

— Итак, следователь Блэйр, все началось с телефонных звонков.

По его тону Сонора сразу же поняла, что он рассказывает свою историю далеко не первый раз. В его повествовании все было продумано и отработано до мелочей.

— Звонить стали сразу после Пасхи, звонили часто, но, как правило, сразу же бросали трубку. Хотя изредка она все-таки заговаривала со мной: «Привет тебе там, Джеймс». Вот и все.

Сонора слушала, подперев подбородок кулаком.

Итак, он встретился с ней в баре, куда частенько захаживал. У него было какое-то смутное ощущение того, что он где-то ее уже видел.

Джеймс быстро от нее отделался — он был достаточно привлекательным мужчиной, и женщины нередко пытались завязать с ним беседу. Но в тот вечер он пришел с приятелями, и ему не хотелось ничего, кроме традиционного пива после игры в софтбол.

Сонора почувствовала горечь в его голосе. И одновременно гордость. Она сразу же вспомнила о девушке, изображенной на снимке.

…Он вышел из бара около десяти. Это был вечер накануне рабочего дня, и Джеймсу к восьми утра надо было шагать на работу.

Где он работал?

В банке, кассиром, и, между прочим, быстро продвигался по службе. Ему очень нравилась его работа.

Ту девушку он встретил вновь уже на автостоянке. Она нервно теребила ремешок большой кожаной сумки, висевшей на плече. Это была старая почтовая сумка, потертая и изношенная, и Джеймс поинтересовался, откуда она у нее. Девушка ответила, что купила на толкучке.

— Толкучка и антиквариат, — пробормотала Сонора.

Селби поправил изуродованную руку.

У девушки были проблемы с машиной. Она заменила сцепление, и теперь у нее не заводился двигатель. Джеймс предложил ей показать ему свой автомобиль — новое сцепление вроде бы не должно мешать работе мотора, — но девушка отказалась это сделать, заявив, что еще сохранялась гарантия и утром она вызовет кого-нибудь из мастерской. А сейчас она просит подбросить ее до дома.

Говоря об этом, она смотрела куда-то вбок и выглядела очень робкой и нерешительной. В этом месте повествования Селби рассмеялся и сказал, что в тот момент он подумал, будто девушка нервничает — ведь он был здоровым парнем, шести футов роста, и довольно сильным. Он сказал, что может одолжить ей денег на такси, но оказалось, что это ее не устраивает. Она испуганно потрясла головой, ни разу даже не улыбнувшись, и продолжала настаивать на том, чтобы он довез ее. Именно то обстоятельство, что девушка не улыбается, и привело его к мысли, что она сильно нервничает и чего-то боится.

— Джеймс, а вы рассмотрели ее машину там, около бара? — спросила Сонора.

— Гм… капот я не открывал и в машине не рылся. Она ведь сказала, что все неполадки у нее из-за сцепления. Мне показалось, она не очень-то хотела, чтобы я туда полез. Похоже, тот автомобиль она у кого-то одолжила.

— Выходит, машину вы так и не видели?

— Я точно не помню, — тихо ответил Селби.

Бонер наклонился к Соноре:

— Мы проверили все, что связано с автомобилем, и на следующее утро тщательно обследовали стоянку около бара. Потом объехали все ремонтные мастерские и ничего не нашли.

— Возможно, ее собственная машина стояла совсем в другом месте, — заметила Сонора.

— И не исключено, что у нее было два автомобиля, — добавил Бонер, потерев подбородок.

— Может, и так. Мы, например, установили, что она пользовалась такси, а возможно, и автобусом.

— Так ты считаешь, что она просила о помощи из-за неисправного автомобиля, но никакого автомобиля у нее на самом деле там не было? — спросил Бонер.

«Ну и зануда», — подумала Сонора, вслух же сказала:

— Это что, так сильно тебя удивляет?

— Итак, она добилась, чтобы вы стали ее покровителем и предложили отвезти ее домой, — продолжила она, посмотрев на Селби. — Что было потом?

Селби удобнее устроился на стуле.

— Она назвала мне свой адрес, но я не мог понять, где это. Тогда она объяснила, что это совсем новый район. И еще сказала: «Неудивительно, что ты там его не знаешь». — Джеймс сглотнул слюну и продолжил: — Ее манера говорить… выдавала провинциальное происхождение. И еще мне показалось, что она очень обидчивая.

Сонора кивнула. Да, это была Вспышка.

Джеймс продолжал рассказ. Итак, они заехали на окраину города, в очень удаленный район, где только-только начиналось строительство и было заселено лишь считанное количество домов в начале квартала. Он отказался ехать дальше, решив, что они перепутали дорогу. У него начали зарождаться подозрения, что эта женщина не в своем уме. Или собирается его ограбить. Он уже стал беспокоиться и пожалел, что согласился подвезти ее.

«Остановись здесь», — приказала она ему, и в руке у нее появился пистолет — небольшой такой пистолет двадцать второго калибра, который даже в ее детской ладони выглядел миниатюрным. «Это ограбление», — объяснила она ему тихим голосом без тени улыбки. Он без колебаний отдал свой бумажник, проклиная себя за то, что согласился ее подбросить, и подумал, что будет очень неловко обращаться в полицию. Пожалуй, более разумно будет подождать до следующей игры в софтбол, а затем обсудить все с друзьями.

Тем временем девушка продолжала убеждать его, что не собирается причинять ему никакого вреда, но ей просто необходимо время, чтобы спокойно исчезнуть. Протянув ему бельевую веревку, она велела, чтобы он обернул ее вокруг запястий, потом — вокруг ног и живота. Затем она взяла ее конец и пропустила веревку через рулевое колесо, после чего вытащила из замка зажигания ключи, а из бардачка извлекла водительские права. Наконец, взглянув на Джеймса, она приказала, чтобы тот снял одежду.

Здесь Джеймс заупрямился: какого черта он должен раздеваться? Это уж слишком. Твердым и не терпящим возражения тоном она объяснила ему, что собирается сложить его одежду вместе с ключами зажигания футах в ста от машины. Это задержит его, а ей даст дополнительное время, чтобы успеть смыться.

Но при этом она производила странное впечатление своей отчужденностью. Глаза ее сделались пустыми, а речь стала какой-то механической. Создавалось ощущение, будто девушка совсем не замечает его. Казалось, в тот момент они действовали независимо друг от друга.

Он продолжал сопротивляться, тогда она прострелила ему ногу. В голосе Селби, несмотря на то, что прошло уже довольно много времени, до сих пор звучало некоторое удивление. Он бы никогда не поверил, что эта девушка выстрелит в него не задумываясь. Но она не колебалась ни секунды.

Сонора покачала головой. Так вот как, оказывается, Вспышке удавалось связывать здоровых мужчин!..

В первый момент Джеймс был так потрясен, что почти не почувствовал боли. Девушка вновь потребовала, чтобы он снял рубашку, и ему пришлось подчиниться. Когда он немного замешкался, расстегивая одну из пуговиц, девушка протянула руку и, рывком оторвав ее, зажала в левом кулаке. В правой руке она крепко держала револьвер. Когда девушка наклонялась к нему, Селби попытался схватить ее, но она опять в него выстрелила — на этот раз в плечо.

Он истекал кровью и корчился от боли, поэтому она помогла ему обернуть бельевую веревку вокруг рук и пояса, и сама пропустила ее через рулевое колесо. Потом завязала узлы. Ему удалось немного схитрить — он лишь накинул веревочные петли на запястья. Но девушка особенно и не возражала.

Опустив боковое стекло, она прихватила свою сумку и отошла от машины. Он наблюдал за ней в зеркало заднего вида, хотя к тому времени уже плохо соображал и изо всех сил старался окончательно не потерять сознания. Подойдя к бензобаку, девушка попыталась открыть его, но заглушка была заперта на замок. Тогда она отыскала на связке нужный ключ — причем делала это спокойно, без суеты — и достала из сумки пластиковую трубку, а также пустую банку из-под кока-колы. Опустив трубку в бензобак, она немного подсосала с противоположного ее конца и опустила его в алюминиевую банку, которая тотчас же стала наполняться бензином.

При этом она постоянно что-то тихо напевала. Какую-то очень знакомую мелодию.

Затем, схватив наполненную бензином банку, она плеснула из нее прямо ему в глаза.

Он заорал от рези в глазах и попытался оттереть лицо о голое плечо, а девушка тем временем продолжала поливать бензином его колени, сиденье автомобиля и свободный конец веревки, который она вывела через боковое окно на мостовую.

Услышав, как она копается в своей сумке, он повернул голову и увидел, что она, оказывается, достала из нее фотоаппарат и снимает его.

К тому времени он уже изнемогал от боли, пары бензина вызывали у него тошноту и головокружение, и соображал он плохо. И тут он почувствовал запах горящей спички. Перед его глазами возникло кошмарное зрелище — полоска пламени, быстро бегущего по веревке в его сторону. А потом — в этом месте Джеймс сделал большую паузу — та женщина задрала юбку и помахала ему рукой, просунув ее между ног.

У него молнией пронеслось в мозгу, что на все ему осталось лишь несколько мгновений. Несколько мгновений. И ему уже было наплевать на револьвер.

Он довольно быстро сбросил с себя веревку, но гораздо больше времени провозился с замком и дверцей автомобиля. Это была его вторая крупная ошибка. Если бы он просто вывалился из окна, то сэкономил бы драгоценные секунды и обгорел бы не так сильно. Но когда он открыл дверцу, пары бензина вспыхнули и его охватило пламя.

Начиная с этого момента, он помнит только отдельные фрагменты — как упал на асфальт и как катался по мостовой. При этом он может поклясться, что девушка все это время продолжала его фотографировать.

Затем сознание его померкло и он погрузился во тьму, хотя в мозгу отпечаталось воспоминание, что кто-то проехал на машине и просигналил. Его до сих пор занимает вопрос: была ли это все та же женщина… или кто-то пытался помочь ему?

«Это была она», — подумала Сонора, но промолчала. Собака лежала на полу и тихонько похрапывала. Из угла доносилось мерное тиканье часов. В комнате сгущались серые сумерки.

Рей привстал и, положив руку на плечо Селби, спросил:

— Ты в порядке, Джеймс? Может, принести пива или стакан воды?

Джеймс Селби прикрыл изуродованное предплечье ладонью здоровой руки.

— Забавно то, как четко все это отпечаталось у меня в памяти. Я даже помню, какую песню она напевала.

От напряженного ожидания Сонора вздрогнула, задев при этом ногой спящего пса.

Селби повернулся своими невидящими глазами в ее сторону и произнес:

— Это была одна из мелодий Элвиса Пресли — «Люби меня нежно».

— Вы уверены в этом? — резко подалась вперед Сонора.

— А что в этом такого? — удивился Рей.

— Просто в последнее время кто-то звонит мне домой и напевает эту самую песенку. Вот что.

— Звонит женщина? — поинтересовался Рей.

— Женщина.

Селби повернулся к ней своим слепым лицом, на котором тем не менее прочитывалось выражение тревоги, и произнес:

— Будьте осторожнее, следователь.