Том и Джерри. Новая погоня

Глава четырнадцатая В лабиринте вековых традиций

– Дело представляется мне очень запутанным, – произнес Джерри, дочитав последний листок. – Много неясных моментов... Кенгуру Джонатан имел отличные отзывы по службе. У него была репутация немного несдержанного, но ответственного и честного чиновника. Он с уважением относился к традициям. Никто не может сказать о нем ничего плохого. И вдруг такая история... Это дело шито белыми нитками...

– Вот-вот, – кивнул Гарольд. – То же самое сказал один Осел, когда пришел в ателье примерить вечерний фрак...

– Опять вы со своими присказками?

– Я хотел сказать, что у Джонатана был третий ключ от сейфа, и футляр от большой королевской печати был найден в его сумке. Ох уж, эти сумчатые...

– Ну и что это доказывает?

– Это доказывает виновность молодого Кенгуру! – заявил Гарольд. – Одним словом, дело представляется мне совершенно ясным: Джонатан выкрал печать, чтобы продать ее какому-нибудь толстосуму. Но они не сошлись в цене, и толстосум прикончил молодого Кенгуру. Все сходится!

– Дело кажется ясным только на первый взгляд, – покачал головой Джерри. – При ближайшем рассмотрении многое остается непонятным.

– Ваши слова бездоказательны. Приведите какой-нибудь пример.

– Например, если Джонатан запланировал совершить похищение печати в субботний вечер, то зачем он купил билет на соревнования по прыжкам в длину и вместе со своим приятелем отправился на стадион? Заметьте, на половине дороги он вдруг покидает приятеля и внезапно исчезает!

– Стадион находится рядом с хранилищем печати, – нашелся Гарольд. – Все было задумано сумчатым хитрецом для отвода глаз!

– Сомневаюсь... На глазах у приятеля Джонатан отправляется на преступление?.. Концы с концами не сходятся. Мне кажется, что Джонатан не виновен. Но кто-то очень хочет бросить тень подозрения на него.

– Но футляр!..

– Вот именно, Гарольд! Единственная улика – футляр! – вскричал Джерри. – Но как легко его подкинуть в сумку мертвого Кенгуру. Вспомните дело о Райской Траве. Весь оазис считал Сиамскую Кошечку виновницей страшных злодеяний! Кстати, и вы были в их числе...

– Но тогда было совсем другое дело...

– Нет, мой друг. Мы столкнулись с тем же самым приемом. Я узнаю знакомый почерк!..

– Вы считаете, что за всей этой историей скрывается Черный Том?

– Полной уверенности у меня нет, – пожал плечами Джерри. – Но некоторые факты настораживают... Нельзя терять ни секунды! У нас очень мало времени.

– Почему?

– В любую минуту преступник может воспользоваться королевской печатью и объявить себя главой государства. Тогда мы будем бессильны что-либо сделать! Но тот факт, что до сих пор никакого приказа, скрепленного печатью, не опубликовано, вселяет в меня надежду. Значит, печать еще не попала в его преступные лапы! Логично?

– Вы меня убедили. Ваши рассуждения кажутся мне безупречными. Итак, каков план наших дальнейших действий? – с готовностью спросил Гарольд. – Куда нужно лететь, бежать, ползти, плыть?..

– На городской пляж. Там было найдено тело молодого Кенгуру. Значит, оттуда мы и начнем разматывать этот спутанный клубок преступления.

– Тело Кенгуру Джонатана было найдено вот здесь, – сказал полицейский Баран, указывая на огороженную разноцветными ленточками песчаную площадку. – Инспектор Суслик, возглавляющий бригаду криминалистов, приказал сюда никого не пускать, но я получил сверху строжайшее указание оказывать вам всяческую поддержку.

– А что еще вам было приказано сверху? – полюбопытствовал Гарольд.

– Не чинить вам никаких препятствий, – отрапортовал Баран. – Хотя, сударь, не понимаю, что они имели в виду. Я сроду ничего не чинил. Не знаю даже, как и молоток в копытах держать... Если вещь требует починки, я ее сразу несу в ремонтную мастерскую.

– Правильно, – озадаченно кивнул Гарольд. – С таким подходом к делу вы очень скоро займете в полиции самый высокий пост.

– Благодарю вас, сударь. Вы очень любезны. – Баран смущенно отвел глаза, – Но все мужчины в моем роду были сержантами. Мне не пристало стремиться к более высокому чину. Это было бы нарушением традиций. Каждый должен стоять на своем месте.

– Скажите, а зачем вы стоите на этом месте? – хмуро спросил Джерри.

– Слежу, чтобы отдыхающие не заходили на огороженный разноцветными лентами участок, – ответил полицейский. – Они. могут затоптать следы, а каждый след является уликой. Так мне сказал инспектор Суслик.

– Но ведь все следы давно уже затоптаны! – раздраженно закричал Мышонок. – Площадка так изрыта и перекопана, словно на ней резвилось стадо Слонов!..

– Я же говорил, сударь, что здесь работала криминалистическая бригада во главе с инспектором Сусликом, – напомнил Баран. – В бригаду по традиции входило два Буйвола, пять Носорогов и три Слона. А площадка, как видите, совсем крошечная... Им и развернуться-то негде было.

– Ну хорошо, – постарался успокоиться Джерри. – И что обнаружила эта криминалистическая бригада во главе с инспектором Сусликом?

– Она обнаружила два интересных факта, – шепотом произнес полицейский.

– И какие же это факты?

– Факт наличия отсутствия и факт отсутствия наличия каких-либо следов.

– Вы хотите сказать, что они не нашли ни одного следа? – удивился Джерри.

– Нет, сударь. Следов было очень много, но к приходу бригады они все уже были затоптаны. Поэтому инспектор Суслик и предложил приравнять затоптанные следы к их полному отсутствию, что и было тут же принято единогласно. Обычная полицейская традиция.

– Понятно...

– Наоборот, сударь, ничего не понятно, – возразил полицейский. – Я тут уже четвертый день голову ломаю: как тело Кенгуру могло оказаться на этой площадке? Посудите сами. Он не мог свалиться сверху, потому что Гранитная Скала находится в ста метрах отсюда. Но погибнуть здесь он тоже не мог, иначе бы на песке остались бы хоть какие-нибудь следы борьбы...

Джерри внимательно осмотрелся. Широкая песчаная полоса пляжа тянулась вдоль берега реки почти на километр. Белый песок был усеян телами загорающих. Слышался смех, веселые крики.

Слева высилась громада Гранитной Скалы. На ее каменных уступах располагались дома богатых торговцев и влиятельных правительственных чиновников.

– Скажите, – спросил полицейского Джерри. – А Изрядный Кабан Лукреций и Белохвостый Орлан Филипп тоже имеют особняки на Гранитной Скале?

– Конечно, сударь, – ответил Баран. – Им иначе нельзя. Сами понимаете, по традиции они должны жить здесь: положение обязывает. Но их сейчас нет дома. Изрядный Кабан на службе, а Белохвостый Орлан, по слухам, захворал.

– Что ж, не будем вас больше отвлекать, – сказал Джерри. Теперь наш путь лежит в Отдел хранения большой королевской печати.

– Зря прогуляетесь, – заметил полицейский. – Без предварительной записи там с вами никто и разговаривать не станет. И никакие звонки сверху не помогут. Никто не в силах изменить веками заведенный порядок, нарушить сложившиеся традиции...

Полицейский Баран оказался прав. Сыщиков приняли только на следующий день.

Они явились в приемную ровно в восемь часов утра. Там уже была очередь. Сыщиков поставили третьими. Они уселись напротив Ушастого Кролика и принялись терпеливо ждать.

Приемная была окрашена в унылый зеленый цвет. Шторы на окне наглухо задернуты, под потолком мерцали неоновые лампы, мертвенный свет которых делал посетителей похожими на покойников.

На одной стене висела табличка «Не бодаться», а на другой – большая картина, изображающая подвиг Головастика Никанора. На виду у своих лупоглазых товарищей Никанор превращался в Лягушку-Царевну.

Под картиной находился стол секретарши с десятью разноцветными телефонами. Сама секретарша, Черно-бурая Лиса, с интересом читала книгу «Разведение домашней птицы в полевых условиях».

Посетители хранили гробовое молчание. Некоторые заметно нервничали, словно пришли на прием к зубному врачу. Сыщики почувствовали себя крайне неуютно.

На столе секретарши мелодично звякнул полевой колокольчик. Она отложила пособие, просмотрела список и объявила:

– Младший казначей Ворон, ваша очередь.

Младший казначей Ворон нахохлился, вскочил с кресла, опять сел, прижал к груди папку с отчетами, а потом медленно поднялся, повесил клюв и с совершенно безумными глазами исчез за дверью с надписью «Хранитель большой королевской печати». Собравшиеся понимающе переглянулись и начали вполголоса переговариваться.

– Как вы относитесь к увеличению поголовья Овечьих стад за прошедший сезон дождей? – обратился вдруг к Гарольду Ушастый Кролик. – Просто какой-то демографический взрыв!

– Я тут совершенно не при чем, – заверил его Гарольд. – Мы пришли совсем по другому вопросу.

– Вот так все и отмахиваются, – горько сказал Ушастый Кролик. – А ведь проблему перенаселения австралийских равнин все равно придется когда-нибудь решать! Да только будет уже поздно! Эти Овцы оставляют после себя голую землю. Моим несчастным собратьям нечем кормиться.

На столе секретарши вновь звякнул колокольчик.

– Попечительница сиротского приюта Кукушка, ваша очередь, – сверилась со списком Черно-бурая Лиса.

Кукушка соскочила с кресла и рванулась к двери, но на полпути замерла и начала растерянно хлопать крыльями.

– Где же она? Где?.. – шептала она, обводя приемную расширенными от ужаса глазами.

Она начала метаться по комнате, выдергивая перья из своего хвоста, а потом вдруг схватила Буйвола за рога, выдернула его из кресла и прижала к груди лежавшую под ним оранжевую папку.

– Вот она, милая... – счастливо шептала Кукушка разглаживая уголки, смятые буйволовым крупом. – Теперь все в порядке... Теперь хоть в бульон...

Не выпуская из крыльев папку, попечительница сиротского приюта медленно скрылась за дверью. Буйвол поднялся с пола и, отряхнувшись, невозмутимо уселся обратно в кресло.

– Овцы очень прожорливы, – вновь завел разговор Ушастый Кролик. – И не склонны подчиняться требованиям дисциплины. Они, например, не желают обращать никакого внимания на межевые столбы, отделяющие их пастбища от наших! А ведь это уже нарушение вековых традиций, подрыв основ! Как вы объясните их поведение?

– Никак, – задушевно ответил Гарольд.

– Вот и никто не знает, – нахмурился Ушастый Кролик. – Потому что всем наплевать на традиции. Все машут лапой на нужды Кроликов! Долго ли так будет продолжаться?

– Понятия не имею.

Вновь раздался звонок.

– Сыщики Мышонок и Бульдог, ваша очередь.

– Но ведь мы в списке четвертые, а не третьи, – удивился Гарольд.

– Неужели вам не понятно? – холодно осведомилась секретарша. – Ваша очередь!

– Еще спорит, – пробормотал Ушастый Кролик, отодвигаясь подальше от Гарольда. – Так-то иностранцы чтят наши традиции!

– Какое падение нравов! – подхватил кто-то из очереди.

– Нужно установить железный занавес, – каркнули из угла. – А всех иностранцев выгнать взашей!

– Тише! – прикрикнула секретарша. – Итак, судари мои, вы идете или же вас вычеркнуть из списка?

– Да, да, идем, – капитулировал Гарольд.

Он открыл дверь и, пропустив вперед Джерри, зашел в кабинет.

Сыщики ожидали увидеть Белохвостого Орлана, но возле раскрытого окна стоял Изрядный Кабан Лукреций. На подоконнике поблескивала серебряная лохань, доверху наполненная отборными желудями.

– Знаменитые сыщики Джерри и Гарольд? – уточнил Лукреций, поворачивая к визитерам свое лоснящееся рыло, по сторонам которого торчали вверх два длинных, любовно отполированных клыка. К одному из клыков был привязан ключ от сейфа.

– Да, это мы, – слегка поклонился Джерри. – Вы не ошиблись.

– Очень, очень рад с вами познакомиться. Много о вас наслышан. Будем знакомы.

Сыщики по очереди пожали крепкое копыто.

– Вы, наверное, хотели встретиться с моим начальником Белохвостым Орланом?

– Вообще-то, да, – ответил Джерри. – Но нас вполне устроит беседа с вами.

– Вот и прекрасно, а то Филипп после этой неприятной истории слег в постель. Старость, знаете ли... А я его временно замещаю. Признаюсь, это дается мне с трудом. Жду не дождусь, когда Белохвостый Орлан почувствует себя лучше и вернется в этот кабинет. Каждый должен занимать в иерархии свое, строго определенное место. А меня вполне устраивает должность первого помощника.

Обстановка в кабинете была самая скудная: стол, заваленный графиками, диаграммами и докладными записками, стул и увеличенная копия картины «Подвиг Головастика Никанора».

– А я вот, видите, желудями балуюсь, – произнес Лукреций. – Не хотите попробовать? Говорят, очень полезно для здоровья. А как у вас со здоровьем?

– Спасибо. Не жалуемся, – ответил Джерри. – Мы, собственно, пришли вот по какому делу...

– Нужно иногда забывать о делах, – поучительно сказал Изрядный Кабан. – В мире есть столько прекрасных вещей! Например, изобразительное искусство. Как мало настоящих ценителей, которые бы понимали и чувствовали живопись! Некоторые ходят раз в год в музей и считают себя знатоками, а сами ни ухом, ни рылом... А нужно ходить каждый день и смотреть на картины часами. Вот взгляните на эту картину. По вашим мордам я вижу, что вы о ней думаете. Все правильно: это репродукция. Но даже по ней можно угадать творческую мысль художника.

– Вы полагаете... – с сомнением произнес Гарольд.

– Уверен. Художнику удалось вложить в свое произведение глубокое содержание. Он осмыслил традиции нашего общества и отобразил их на этом полотне. Вы видите не превращение Головастика в Царевну-Лягушку, а наоборот, превращение Царевны-Лягушки в Головастика Никанора. Художник воспользовался старой всем известной легендой, чтобы показать движение нашего общества.

– А куда направлено это движение?

– Конечно же к первоистокам! – вдохновенно воскликнул Лукреций. – К стародавней гармонии, к первозданной чистоте нравов, прочь от ужасов, которые несет с собой прогресс. Именно в этом и заключается нравственный подвиг Головастика Никанора!

– Кто бы мог подумать... – пробормотал Гарольд, по-новому глядя на дешевую репродукцию.

– Это, конечно, очень интересно, – тактично сказал Джерри, – но давайте поговорим о деле...

– Все дела, дела, – поник Изрядный Кабан. – Все приходят ко мне со своими заботами и проблемами... Вот и вы... Нет, чтобы зайти просто так, из уважения. Уж я бы тогда расстарался! Уж я бы... Взяли бы на троих бочонок отрубей, позвали бы секретаршу... Видали девицу? Таких еще поискать!.. А голос у нее какой!.. Настоящая исказительница народных песен. «Ах ты, Петя-Петушок, – фальшиво затянул Лукреций. – Выходи ко мне дружок...» А, здорово? А то можем на пляж рвануть. Там мой приятель живет – Пересмешник. Такие анекдоты рассказывает – никаких отрубей не надо...

– Мы как раз по поводу пляжа, – сказал Джерри. – Возник очень интересный вопрос...

– На пляже все вопросы и разрешим! Просите – ни в чем друзьям отказать не могу. Денег надо – дадим ссуду, должность надо – подыщем теплое местечко. Сейчас как раз место второго помощника освободилось. Вы, наверное, слыхали. Этот Джонатан...

– Вот он-то нас и интересует.

– Ага, – Изрядный Кабан отошел от окна и уселся за стол. – Значит, вы действительно пришли по делу, – произнес он каким-то новым, казенным голосом. – Что ж вы сразу не сказали? Я тут на вас служебное время трачу, комедию ломаю...

– А зачем вы ее ломаете?

– А что прикажете делать? – развел копытами Изрядный Кабан. – Сюда приходят для того, чтобы поставить на документах большую королевскую печать. А где она? – Лукреций сделал значительную паузу, грозно глядя на сыщиков, а потом вдруг осел и жалобно захрюкал. – Все катится в тартарары! Зачем я здесь сижу? Кому служу? Нет печати – нет и государства. Сколько еще времени я смогу морочить головы своим визитерам – день, два?.. А потом крах! Революция, бунт, новые власти... И никаких тебе больше желудей.

– Я извиняюсь за нетактичный вопрос, но что это за ключ висит на вашем левом клыке? – спросил Джерри.

– Это ключ от сейфа, в котором хранится... вернее, хранилась большая королевская печать.

– Вы всегда носите этот ключ с собой?

– Всегда! – отрезал Изрядный Кабан. – А кто протянет к нему свои лапы, тот, поверьте, горько об этом пожалеет.

– Благодарю вас, – кивнул Джерри. – У меня вопросов больше нет.

– А вот я бы хотел знать, где вы были прошлым субботним вечером? – решительно шагнул вперед Гарольд.

– Вы что, меня подозреваете? – нахмурился Изрядный Кабан.

– Работа у нас такая. Мы всех подозреваем, невозмутимо ответил Гарольд. – Кроме того, мы действуем по прямому указанию Птицы-Секретаря.

– Ну, это другое дело, – притих Лукреций. – В субботу вечером... Где же я был? Так... Ага, вспомнил! Я был на новоселье у своего родственника Бородавочника.

– Кто-нибудь может это подтвердить?

– На празднике было около сотни гостей. Все они респектабельные, уважаемые граждане нашего города. Каждый из них подтвердит мое присутствие.

– А где вы были ночью?

– Дома. Спал.

– Кто-нибудь может это подтвердить?

– Нет, – растерянно пробормотал Лукреций. – Жена моя вместе с поросятами отдыхает в санатории... Принимает лечебные грязи. Прислугу я отпустил: у них в субботу и воскресенье выходной. О, небеса! Я был совершенно один... – Лукреций горестно обхватил свою голову копытами, но тут же взял себя в ноги, приосанился, грозно сверкнул очами. – Это еще ничего не значит! Я ни в чем не виноват, можете мне поверить на слово.

– Так, так... – зловеще произнес Гарольд. – Значит, мы должны вам поверить на слово?..

– Конечно должны! – Джерри укоризненно посмотрел на Гарольда, затем обернулся к взволнованному Лукрецию. – Не переживайте, я вам верю. Мне кажется, что вы действительно ни в чем не виноваты. Нам бы хотелось встретиться с Белохвостым Орланом Филиппом. Скажите, где нам его найти?

– Это совершенно невозможно! – категорично сказал Лукреций. – Главный хранитель печати болен. Добиваясь с ним встречи, вы нарушаете наши вековые традиции. Врачи вас не пропустят.

– Жаль. Что же нам делать? Нам необходимо задать ему несколько вопросов.

– Обратитесь к его родственнику – Гололобому Грифу. Он возглавляет национальное похоронное бюро. У него вы найдете ответы на все ваши вопросы.

– Благодарим за совет. А теперь разрешите откланяться, – вежливо попрощался Мышонок, направляясь к двери.

– Нет, нет, не туда, – остановил его Лукреций. – Вы должны выйти в потайную дверь, как это делают все остальные посетители.

– Не понимаю, зачем? – уперся Джерри.

– Таковы традиции, – прошептал Изрядный Кабан. – Их не нужно понимать, им нужно подчиняться.