Том и Джерри. Новая погоня

Глава третья Медвежий угол

– Именно мы, потому что мне понадобится ваша помощь, Гарольд, – Джерри протянул Бульдогу исписанный листок бумаги. – Здесь адреса трех соседних имений. Вам нужно выяснить, кто в них живет. Но, прошу вас, будьте осторожны. Наверняка по одному из этих адресов скрывается убийца!

– Я его быстро выведу на чистую воду! – горячо воскликнул Гарольд. – А чем будете заниматься вы?

– Я по своим каналам попытаюсь побольше узнать о прошлом Гепарда Роберта. Вполне может оказаться, что разгадка находится именно там. А вечером мы соберемся и обсудим всю полученную информацию. Когда вы будете готовы отправиться в путь?

– Всегда готов! – отсалютовал Гарольд и решительно направился к выходу.

Первая пуля пролетела над головой Гарольда, когда он свернул на дорожку, ведущую к имению Горлохвата. На мгновение Бульдог замер, недоумевая, откуда здесь могли взяться такие крупные пчелы.

Но за первой пулей последовала вторая, третья... Времени на раздумья не оставалось: Гарольд рухнул на землю и спрятался за кочкой, не дожидаясь, пока одна из этих «пчелок» ужалит его.

Выстрелы гремели не переставая. Вокруг взрывались сотни маленьких песчаных фонтанчиков, поросший мхом валун разлетелся тысячью осколков, а от дубовой калитки отлетел солидный кусок. «Семьдесят пятый калибр! – простонал Гарольд. – Такие пули делают дыры размером в тарелку...»

Бульдог перекатился в сторону, вскочил на ноги и бросился к дому. Пули с сердитым жужжанием буравили воздух над его головой, вонзались в землю под лапами. Пространство вибрировало от гулких взрывов.

Гарольд кидался из стороны в сторону, стараясь сбить прицел невидимому стрелку. Вокруг щелкали стальные челюсти капканов, свистели петли веревочных ловушек, падали прочные, густосплетенные сети...

Дом был уже совсем рядом. За его толстыми бревенчатыми стенами можно было чувствовать себя в безопасности. Узкие прорези окон казались бойницами, а над крышей высилась смотровая башенка.

«Мне нужно только немного прийти в себя, – подумал Гарольд. – А потом уж я отыщу этого стрелка и надеру ему хвост и уши... А вот и входная дверь! Спасен!» Однако ликование Бульдога было преждевременным. В двух метрах от крыльца земля ушла из-под его лап. С отчаянным воем Гарольд рухнул в глубокую охотничью яму.

Через несколько минут сверху послышались осторожные шаги, и над краем ямы возникла полосатая тигриная морда. В зеленых глазах мерцали огненные искры, а пасть кривилась в презрительной усмешке.

– Охотник?! Так я и знал! Я еще около баобаба тебя вычислил. Ловко же ты обошел все мои ловушки, а вот яму все-таки не заметил... – Тигр захохотал, обнажив огромные клыки. – Конкур-р-рент! Ничтожный сопер-р-рник! Явился, чтобы выведать у Горлохвата секр-р-реты охотничьего искусства? А секр-р-рет прост: вер-р-рный глаз и твер-р-рдая лапа! И сейчас ты испытаешь на собственной шкуре и то, и другое!

– Что вы! – промямлил Гарольд. – В этом нет никакой необходимости...

– Что за чушь! – прорычал Горл охват. – В охотничьем искусстве верный глаз и твердая лапа – самое главное! А ты говоришь, что в них нет необходимости...

– Я говорил совсем о другом, – уточнил Гарольд, – нужно внести ясность в это дело...

– Не вижу ни дела, ни ясности, – прервал его Горлохват. – Ни того, ни другого. Вижу только жалкого неудачника, попавшего в мою ловушку! А глаз у меня, что ни говори, верный!

– Ну, на этот раз он вас подвел, – уверенно сказал Гарольд. – Я не охотник, и, стало быть, никак не могу быть вашим конкурентом! Логично, не правда ли?

– Неправда, – кивнул Горлохват. – Все вы так говорите. Хотите примазаться к моей славе, к моей небывалой, всемирной славе величайшего охотника всех времен и народов!

– Может быть, вы поможете мне выбраться из этой ловушки, – попросил Гарольд. Никогда ему еще не приходилось разговаривать со столь грозным и несговорчивым собеседником. – Меньше всего мне хочется сидеть в этой сырой могиле!

– Меньше всего – это все-таки больше, чем ничего, – философски заметил Тигр. – Так что привыкай к своему новому жилищу. Оно, конечно, не велико по размерам, но, надеюсь, сырость и скорый ревматизм навсегда отобьют у тебя желание охотиться.

– Это если охота пуще неволи. Но я не охотник! – в отчаянии закричал Бульдог. – Я просто зашел задать несколько вопросов, записать несколько ответов...

– Так ты, наверное, журналист! – оживился Горлохват. – Тогда извини, ошибочка вышла... – Тигр протянул лапу и мигом выдернул Гарольда из ямы. – А то, понимаешь, ходят тут всякие: сразу и не разберешь... Значит, интервью хочешь взять? Что ж, я с удовольствием отвечу на все твои вопросы! – Горлохват аккуратно отряхнул грязь с золотистой шкуры Гарольда. – А я так и знал... Давно уже пора! Я тебя еще у баобаба заприметил. Ну, думаю, не зря ко мне гость пожаловал. А гостям, как видишь, я всегда рад!

– Вижу, – буркнул Бульдог.

– Ты, наверное, хочешь спросить, что я делаю в этом Медвежьем Углу? Ответ прост: рядом находятся джунгли, где, по непроверенным слухам, до сих пор водятся динозавры! Но это тайна! Ты об этом не пиши, а то понаедет охотников, не отобьешься... А я уже напал на след одного здоровенного бронтозавра... Но ты об этом тоже не пиши! Зачем преждевременная шумиха?

Напиши лучше о моей богатейшей коллекции охотничьих трофеев! – Горлохват начал загибать кости на лапах. – Рог Единорога, крылья Сфинкса, хвост Грифона, копыта Кентавра, зубы Дракона, рога Минотавра... Нет, ты и об этом не пиши... – Тигр опустил лапы и нахмурился. – Это может навести грабителей: коллекция уникальна, за каждый трофей на черном рынке дадут большие деньги, сам понимаешь! Да еще конкуренты... Зависть...

Напиши лучше о моем способе охоты. – Горлохват вдохновенно прикрыл глаза. – Представь себе: ночь, тишина, спящие джунгли и я с ружьем наперевес крадусь по звериной тропе... Нет! Об этом тоже нельзя. Кто ж выдает охотничьи секреты? – Горлохват развел лапами. – Даже не знаю, как тебе помочь. Ты задаешь такие сложные вопросы...

– Я, не совсем журналист, – деликатно кашлянул Гарольд. – Вернее, совсем не журналист. Я – сыщик, и хотел бы приподнять завесу тайны над одним загадочным происшествием...

– Не журналист! – рявкнул Горлохват. – Так что ж ты мне битый час голову морочишь? Ох, ошибся я в тебе! То-то ты сразу показался мне таким подозрительным» Я еще у баобаба это отметил... – Тигр схватил Гарольда за шиворот и потащил к охотничьей яме. – Но еще не поздно исправить ошибку... Конкур-р-рент несчастный...

– До встречи с вами я был счастливым, – завопил Бульдог. – И я – не конкурент, а сыщик!..

– Сыщик? – Горлохват ослабил захват. – Какой позор!.. Сыщик!.. Что может быть презреннее этой профессии? – Тигр грозно посмотрел на Гарольда. – И зачем ты здесь бродишь, что вынюхиваешь?

– …

– Молчишь? Глаза вытаращил... A-а, дышать нечем?.. – Горлохват отпустил посиневшего Бульдога и навис над ним, словно грозовая туча.

– Спасибо, – прохрипел Гарольд. – Вчера в полночь возле баобаба обнаружили...

– Динозавра? – с надеждой спросил Горлохват.

– Нет, – покачал головой Гарольд. – Гепарда.

– A-а, знаю, – зевнул Тигр. – Конкурент. Устроил здесь, понимаешь, охоту... Мальчишка! – Горлохват достал из кармана пилочку и начал полировать свои огромные, изогнутые когти. – А опыта никакого. Вот и проиграл состязание...

– Это было убийство!

– Не знаю такого слова, – проревел Тигр, сверкая изумрудными глазами. – Если ты силен, то побеждай, если слаб, то беги... Что-нибудь не ясно?

– Все ясно, – засуетился Гарольд. – Я, пожалуй, пойду. Дела, знаете ли...

– Если станет скучно – заходи, – оскалился Горлохват, продолжая сосредоточенно полировать когти. – Буду очень рад... Я тут на досуге придумал новую систему ловушек. Опробуем...

К следующему имению Гарольд приближался с большой опаской. Он осторожно закрыл за собой высокие кованные ворота и, поминутно оглядываясь, двинулся по угрюмой платановой аллее.

Мрачная, укрытая густой тенью, она привела его к огромному каменному дому, похожему на пещеру. В одном из узких окон мелькнула чья-то тень. Гарольд постучал.

Ответа долго не было. Бульдог чувствовал, что его изучает чей-то внимательный взгляд. Затем за дверью раздались тяжелые шаги, послышался хриплый голос:

– Прошу меня извинить, но дома никого нет.

– Но если кто-то говорит, что дома никого нет, значит все-таки кто-то есть, – опешил Гарольд.

– Совершенно никого, – уверенно произнес голос за дверью. – Поэтому делать вам здесь совершенно нечего. Внутри холодно и сыро. А также темно. Вы споткнетесь и сломаете лапу. Если, конечно, перед этим вам на голову не рухнет потолок: дом совсем обветшал... А вы, конечно же, охотник?

– Нет, – решительно ответил Бульдог. – И не собираюсь им стать!

Последовало долгое молчание, а затем голос произнес:

– Ну тогда заходите.

Лязгнул засов, дверь со скрипом отворилась, и Гарольд вошел в полутемную прихожую. Сначала он никого не заметил. Но потом споткнулся о длинный, покрытый роговыми пластинами хвост с костяным окончанием в виде наконечника копья. Гарольд обомлел и поднял голову.

Прямо над собой он увидел огромные челюсти, усеянные треугольными зубами. Маленькие глазки тускло мерцали из-под выступающих надбровных дуг, плавно переходящих в изогнутый гребень. А между туловищем и передними конечностями переливалась багряными отсветами кожистая летательная перепонка.

– Птерозавр! – ахнул Гарольд.

– Добрый день, незваный гость, – печально кивнул Древний Ящер. – Хотя я и не уверен, что день будет добрым. Может начаться землетрясение, выпасть снег, хлынуть ливень... У нас тут всякое может случиться... И конечно же, вы зверски голодны, а мне, к сожалению, нечем вас угостить. В кладовке есть немного осетрины, несколько головок сыра, кукурузные лепешки, виноградный сок, но вы все равно не станете это есть... А если и станете, то только из вежливости: вы, я вижу, пес с приличной родословной... Мое имя Плакозор. А как зовут вас?

– Гарольд, – с готовностью ответил Бульдог, удивляясь странной манере разговора птерозавра. – Я принадлежу к старинному роду Английских Бульдогов. И прошу вас не беспокоиться – я сыт.

– Конечно, – вздохнул Плакозор. – Вот что значит манеры... Только англичане могут делать хорошую мину при плохой игре. Впрочем, вся наша жизнь – игра, и горе проигравшему...

– Вас постигло какое-нибудь несчастье? – заинтересовался Гарольд. – Украли кошелек или ограбили дом? Расскажите о случившемся поподробнее, и, возможно, я смогу вам помочь.

– Никто не сможет мне помочь, – сказал Древний Ящер. – Впрочем, если вы сейчас уйдете и никому не расскажете о нашей встрече, то окажете мне большую услугу.

– Что вы! – воскликнул Гарольд. – Как я могу оставить вас? Не каждый день приходится встречаться с настоящим птерозавром. Кстати, а как это вам удалось протянуть до наших дней? Говорят, все Древние Ящеры уже того... Сами понимаете. Хотя этот сумасшедший охотник Горлохват сказал мне по секрету, что напал на след какого-то динозавра...

Крупная дрожь сотрясла тело Плакозора. Глаза его засверкали расплавленным золотом, из разинутой пасти вырвалось пламя, кожистые крылья расправились...

– Не смейте упоминать имя этого живодера в моем жилище! – взревел Плакозор. – Это из-за него я вынужден был покинуть джунгли и теперь пропадаю в этом темном каменном склепе! Он дни и ночи не давал мне ни сна, ни отдыха: стоило мне приземлиться, как он подкрадывался и палил в меня из своей дурацкой пушки! Все нервы истрепал... Я потерял аппетит, страдаю бессонницей, вздрагиваю при каждом шорохе...

– Но почему вы не обратитесь в Лигу Защиты Редких Видов? Там отнесутся с пониманием к вашей проблеме...

– Да обращался я, – вяло махнул хвостом Древний Ящер. – И звонил, и писал... Только зря время потратил. Не может Лига занести в Красную Книгу животных, которых в природе не существует! А я вроде бы и не существую... Во всяком случае в ответе, который я получил, убедительно доказывается, что я давно уже вымер. Я чуть с ума не сошел: почитаю письмо – меня нет, а в зеркало посмотрю – я есть... Не знал, чему и верить! Вот с тех пор и приходится в борьбе за свое существование рассчитывать только на себя.

– Тяжелая у вас жизнь! – сочувственно вздохнул Гарольд. – И давно вы так мыкаетесь?

– Да уж около тысячи лет...

Глаза Древнего Ящера увлажнились. Через мгновение крупные янтарные слезы побежали дымящимися ручейками по костяным пластинам и закапали на пол. Слезы были такими горючими, что каменные плиты пола крошились и трескались.

– Раньше все богатыри да рыцари попадались, – всхлипывая, жаловался Плакозор. – У них только мечи да копья, да и сами они были ребятами простыми, незатейливыми. Слопаешь, бывало, одного для острастки, остальные и призадумаются... А теперь все джунгли напичканы капканами, изрыты ловчими ямами, увешаны сетями... Шагу ступить нельзя! А в воздух поднимешься – сразу пальба: в небе-то я, как на ладони. А все этот Горлохват, кокос на его полосатую голову! Ох, до чего же не люблю охотников! Все кости бы им переломал!.. Кстати, вы точно не охотник?

– Нет, я точно не охотник, – попятился к двери Гарольд. – Я сыщик, охотник на охотников, и мои симпатии всегда на стороне жертвы, даже если это жертва обстоятельств.

– Охотник на охотников – тоже охотник! – прищурил глаза Древний Ящер.

Огромные когти заскребли по каменному полу, из ноздрей заклубились струйки черного дыма. В воздухе вновь запахло серой.

– Мое оружие – закон, а не пуля! – вскричал Гарольд, открывая дверь. – Неужели вы не видите разницы?

– В этой темноте я совсем ослеп, – печально вздохнул Древний Ящер. Крылья его бессильно обвисли, словно потерявшие ветер паруса. – Нервничаю, всюду мерещатся охотники... Похудел вот. Вымираю... Однако Горлохвата я все-таки обвел вокруг пальца! Он и не догадывается, что я у него под боком прячусь. Пусть рыщет по джунглям – может сломает где-нибудь шею! Вот только скучно здесь очень... По ночам только и летаю.

– Почему ж вы не бежите на край света?

– А где он, этот край? Земля-то круглая.

Алый шар солнца уже клонился к западу, когда Гарольд добрался до третьего, последнего, имения Медвежьего Угла. Дом был прекрасен. Ряд спирально закрученных мраморных колонн зарос вьюнами с темно-зелеными листьями и белыми цветами. Лучи заходящего солнца мягко обрисовывали арки и украшенные витражами окна.

Перед домом был разбит сад с кипарисами, миртом, жасмином, магнолиями. От их благоухания воздух казался густым, как сироп. Слышался плеск воды в фонтанах, откуда-то доносилась музыка: переливы нежных аккордов чудесной мелодии.

Сквозь цветные стекла окон Гарольд мельком увидел богатое внутреннее убранство залов: хрустальные люстры, позолоченные подсвечники, парчовые занавеси...

Перед дверью стоял Пятнистый Шакал. Он был облачен в роскошную, расшитую галунами ливрею привратника и, наверное, поэтому смотрел на усталого, покрытого дорожной пылью Гарольда с надменным выражением на морде.

– Ну, господин хороший, что тебе нужно? – спросил он. – Почему ты рыщешь в окрестностях нашего имения? Уж не сыщик ли ты?

– Ты поразительно догадлив, милейший, – удивленно кивнул Бульдог. – Но каким образом...

– Опыт, господин хороший, – ухмыльнулся Пятнистый Шакал. – Жизненный опыт и верный глаз. Только гляну – и сразу понятно, сыщик передо мной или нет.

– Верный глаз?.. Это я сегодня уже слышал...

– Неужели в ваших краях слушают глазами? – Ухмылка привратника стала еще шире. – Наверное, у вас и смотрят ушами, ходят на головах, а думают...

– Не мог бы ты проводить меня к своему хозяину, любезнейший? – сухо спросил Гарольд. – Мне нужно задать ему несколько вопросов.

– У меня нет хозяина, – высокомерно заявил Пятнистый Шакал. – Но зато есть хозяйка! Только она сегодня не принимает.

– Отчего же?

– Этот вечер она со своим любимцем посвятила музыке. Слышите ли вы звуки чудесной мелодии? – Пятнистый Шакал замахал лапами, словно заправский дирижер, однако никак не мог попасть в такт. – Разве может грубая речь сравниться с изысканной музыкой?

– Конечно, нет. Но...

– Вот и моя хозяйка не хочет сегодня слышать ничего, кроме музыки! А когда зайдет солнце, она сама начинает петь.

– Это очень похвально, но мне бы хотелось...

– Нет, не могу, – замахал лапами Пятнистый Шакал. – Ни за какие деньги! Хозяйка не любит, когда кто-нибудь, кроме ее слуг, слушает ее пение. Оно очень своеобразное, знаете ли... Не каждый может оценить. Хозяйка, если узнает, меня выгонит, а сама смертельно обидится и зачахнет в печали. Нет, даже не просите, не умоляйте... Не могу!

– Да я совсем не о том, – вскричал Гарольд, сетуя на исключительную непонятливость привратника. – Я не разбираюсь в музыке! Повыть в компании на луну могу, но не более. Кстати, кто ваша хозяйка?

– О, она еще молода и невинна, но уже высказывает жуткий талант! – Пятнистый Шакал мечтательно закатил глаза и вновь расплылся в ухмылке. – Она прекрасна, как ландыш, и нежна, как лебяжий пух. А уж какая выдумщица – этого просто не передать! Такое придумает – диву даешься! Но душа у нее трепетная, любой может ее жестоко ранить. Поэтому она несколько стеснительна в общении. Одним словом, затворница.

В этот момент откуда-то сверху раздался пронзительный, душераздирающий крик. У Гарольда похолодело внутри. Так могла кричать только несчастная жертва, загнанная в смертельную ловушку.

– Что это? – прошептал Бульдог.

– Да это Старый Филин, – невозмутимо ответил Пятнистый Шакал. – Повадился, знаете ли, летать над домом, кричит, как резаный... А чего кричит?.. – привратник презрительно сплюнул и пожал плечами. – Глупая птица – что с нее возьмешь?

– Понятно, – облегченно вздохнул Гарольд. – А я-то подумал... Фу... У меня тоже одно время в настенных часах жила кукушка. А сон у меня крепкий. Ей, бедняге, так приходилось кричать, чтобы разбудить меня утром... А встаю я рано. Соседи были очень недовольны. В наше время все такие нервные... Но мы отвлеклись. – Бульдог наморщил лоб, собирая разбежавшиеся мысли. – Так значит я не смогу ее увидеть?

– Конечно сможете, – оживился привратник. – Что может быть проще? Вам только нужно выйти за ворота, отмахать пять километров прямо, потом еще пять налево – там ее и увидите.

– А что она там делает? – опешил Гарольд.

– Лежит.

– И давно?

– Лет пять уже, – призадумался Пятнистый Шакал. – Как асфальтовый каток по ней прошел, так и лежит – ровная, плоская. Просто загляденье!

Гарольд понял, что разговор зашел в тупик.

– Это вы о своей хозяйке? – осторожно спросил он.

– Причем здесь хозяйка? – удивился привратник. – Вы же о дороге домой спрашивали. Только поторопитесь: скоро стемнеет, а места у нас неспокойные. Вчера здесь такое убийство случилось – просто преступление века! Моя хозяйка как узнала – сразу в обморок хлопнулась. Полчаса валерьянкой отпаивал.

Гарольд вздохнул и направился к выходу.

Звуки мелодии лились сбоку, из-за густых кустов душистого жасмина. Нежный, плавный мотив завораживал. Гарольд невольно замедлил шаг и прислушался, зачарованный неземной красотой музыки. Играли на лире.

Жестокий и яростный мир, полный нераскрытых преступлений и планируемых злодейств, отступил куда-то далеко и перестал существовать. А ласковая песня лиры все лилась и лилась, растворяясь в вечернем небе над его головой. Временами она превращалась в стон, горький волчий плач, который поют серые охотники в полнолуние. Гарольду вдруг невыносимо захотелось задрать морду и присоединиться к общему хору.

С тающим сердцем Бульдог поплыл по волнам мелодии. Она окружала его со всех сторон, проникала в самую душу. Легкие аккорды, словно прохладные пенные струи, отгоняли уныние и печаль.

Временами голос лиры переливался звонкой соловьиной трелью, а потом песня постепенно набирала силу, превращалась в тревожное уханье совы, клокотала напряженным и гневным орлиным кличем. А затем музыка снова звучала тише, парила над землей устало и отрешенно, словно вечерний ветерок, едва шевелящий листья над гнездом уснувшей птицы. И тогда в ней отчетливо слышались посвист ветра на кончиках крыльев, осторожная поступь крадущихся лап, плеск воды под плавниками.

Мелодия вела за собой в темную глубину загадочных джунглей, пронизанных острыми, экзотическими запахами и таинственными шорохами.

Словно околдованный, Бульдог повернул назад, раздвинул переплетенные ветви жасмина и сквозь образовавшийся просвет постарался отыскать взглядом необыкновенного музыканта, сумевшего превратить обыкновенные звуки в чудо.

Посредине небольшой полянки невообразимым клубком свернулся огромный Древесный Питон. Разноцветные узоры на его спине образовывали замысловатый орнамент. Желтые глаза были полуприкрыты: Питон жадно вслушивался в нежный перебор струн лиры. Голова его покачивалась в такт мелодии, из пасти иногда высовывался и прятался длинный раздвоенный язык, словно гигантская змея хотела попробовать звуки на вкус. Дрожь наслаждения волнами перекатывалась по пестрой коже, отчего казалось, будто цветной орнамент на спине Древесного Питона мерцает и вибрирует.

Но больше всего Гарольда поразило то, что в этих сплетенных чешуйчатых кольцах, способных задушить буйвола, удобно разлеглась Белоснежная Овца. Она чувствовала себя уверенно и спокойно, словно сидела не в объятиях чудовища, а в уютном домашнем кресле.

В передних ногах она держала небольшую лиру. Маленькое, стройное копытце ловко перебирало тонкие струны. Гарольд понял, что перед ним находится хозяйка имения.

За спиной Бульдога послышалось нетерпеливое покашливание, раздался холодный голос привратника:

– Господин хороший, вы ошиблись: выход совсем с другой стороны.

Гарольд смущенно отпрянул назад. Кусты жасмина вновь сомкнулись перед ним непроницаемой завесой. Музыка неожиданно прервалась, послышалось недовольное шипение.

Сопровождаемый хмурым привратником, Бульдог вышел за ворота и направился в сторону шоссе.