Томек на Аляске

На Алеутских островах

Если в жизни и бывают мгновения, когда мир замирает, то для Новицкого и Салли такое мгновение настало именно сейчас.

Дождь утихал, и капли, не долетая до земли, превращались во влажную дымку. Пение Красного Орла давно смолкло. Тянувшиеся минуты растворялись в долгих часах ожидания. Новицкий молчал: после нескольких попыток сложить хоть какие-то вразумительные фразы он решил, что слова в такой ситуации только мешают.

К счастью, в команде лейтенанта Деклана Уиллиса, командовавшего канонеркой, был врач, Дэн Глауэр. С помощью Кимуксунка ему удалось извлечь пулю, засевшую довольно глубоко под последним левым ребром Томека. Раненый потерял очень много крови, рана могла вскоре воспалиться, а вероятность заражения в таких условиях была почти стопроцентной. Поэтому доктор рекомендовал немедленно перевезти его в ближайший госпиталь на острове Кадьяк, как только состояние Вильмовского улучшится настолько, что морское путешествие не будет угрожать его жизни. В одной из комнат на втором этаже бастиона, превращенной во временную палату, у постели бредящего Томека по очереди дежурили Новицкий, Салли, Красный Орёл и молодой военный врач Дэн Глауэр. Они сменялись каждые два часа, уходя отдохнуть в самую большую комнату, служившую ранее кабаком.

За одним из столов сидели Джек Нильсен, лейтенант Уиллис и боцман Новицкий.

— Должен признать, если бы не ваша помощь, банда этого негодяя Блэка, а точнее, Черного, и дальше оставалась бы серьезной проблемой не только для штата, но, вероятно, и для федерального правительства, — лейтенант Деклан Уиллис удобно расположился за столом и закурил.

— Не может быть! — с недоверием бросил Джек.

— Именно так! Мы уже давно получали тревожные донесения не только о бесследно исчезающих в глубине Аляски исследовательских и поисковых экспедициях, но, что важнее всего, — тайные депеши от наших агентов при дворе Николая II, — объяснял Уиллис.

— Царя Николая II?! — Новицкий был несколько удивлен.

— Вот именно. Дело в том, что несколько лет назад в России при поддержке самого царя зародилось движение под названием «Чёрная Сотня»[137]. Это организация, направленная против всех, кто желает каких-либо перемен в России, в особенности против евреев и противников монархии.

— Что вы говорите, лейтенант?! Вы думаете, банда Черного может иметь с ними что-то общее? — допытывался Новицкий.

— Не просто думаю — мы знаем это наверняка. Круги, близкие к Николаю II, втихую поддерживали — финансово и материально — многие начинания, направленные на возрождение былого величия Российской империи. Особенно после проигранной несколько лет назад войны с Японией[138], при царском дворе зазвучали многочисленные голоса, призывающие пересмотреть, а тем самым и оспорить, продажу Аляски, состоявшуюся почти полвека назад, — рассказывал лейтенант. — Вы знаете, кем был тот гигант, что пал в бою с вами?

Все дружно покачали головами.

— Это Иван Фёдорович Красов. Капитан царской армии, откомандированный Охранкой[139] для ведения диверсионной деятельности и обучения новобранцев на территории Аляски, — объяснил Уиллис.

— Кое-что я знаю об этой тайной полиции. Ведь именно от нее мне пришлось бежать из Польши! — с грустью покачал головой Новицкий.

— Кажется, я тоже начинаю все понимать, — отозвался Джек Нильсен. — Вся эта история о возрождении величия Русско-американской компании идеально подходила для того, чтобы привлечь в ряды банды всякий сброд.

— Скорее всего, так, — признал лейтенант. — Хотя всей правды мы, конечно, никогда не узнаем. Черный и Красов унесли ее с собой на тот свет, а те, кто выжил, мало что знают.

— Постойте, постойте! А куда подевался тот официантишка из Джуно? — спросил Новицкий.

— Кент Уильямс? К сожалению, в суматохе боя ему и еще нескольким удалось сбежать.

— А чтоб его! Ускользнул, гад! — Моряк был явно раздосадован.

— Спокойно, боцман, мы разошлем на него ориентировки, а по тайным каналам передадим информацию в Канадскую королевскую конную полицию. Будьте уверены, на территории Северной Америки Уильямс не найдет себе безопасного укрытия, — успокоил Новицкого Деклан Уиллис.

— И на том спасибо, — подытожил боцман.

— Должен вам сказать, что, помимо благодарности за разгром банды Черного и освобождение Джека, американское правительство будет обязано вам еще одной услугой, — загадочно произнес лейтенант Уиллис.

— Что вы имеете в виду? — заинтересовался Джек Нильсен.

— По распоряжению президента Вудро Вильсона[140] начала работу Аляскинская инженерная комиссия. Ее задача — открыть Аляску миру, а для этого — построить порты, проложить маршруты для строительства скоростных дорог. Место, которое вы обнаружили, дорогие друзья, идеально подходит для города. Большой порт, близость рек, по которым можно попасть вглубь Аляски… Впрочем, у этого места уже есть название, — говорил Уиллис.

— Какое же? — спросил Новицкий.

— Анкоридж![141]

— И впрямь, название подходит как нельзя лучше[142]. Корабли здесь и вправду хорошо держатся у причалов, — признал Новицкий.

Внезапно они услышали торопливые шаги на лестнице, и мгновение спустя появилась Салли, которая как раз дежурила у постели Томека. Девушка была вся в жару, на щеках играл румянец, а глаза ярко блестели. Новицкий тут же вскочил на ноги.

— Что случилось?! Говори же, девочка! — крикнул он.

— Томми очнулся!

— Слава тебе, Господи! — Новицкий возвел глаза к небу в благодарном порыве и тут же бросился наверх. Остальные последовали его примеру.

Комнату заливал свет, льющийся через большое окно. Томек сидел на кровати, прислонившись спиной к стене. Сквозь свежие бинты проступало небольшое красное пятно. Лицо его было бледным, но уже не таким восковым, как у тяжелобольных.

— Ты здесь! Вернулся! — Новицкий был на седьмом небе от счастья, обнимая широкую грудь Томека.

— Ты меня задушишь, прежде чем я окончательно встану на ноги, — попытался отшутиться Томек.

— Прошу прощения, — решительно вмешался доктор Глауэр, протискиваясь сквозь толпу, собравшуюся у кровати Вильмовского. — Я должен осмотреть больного.

— Давайте выйдем, — предложил лейтенант Уиллис.

Через несколько минут доктор Глауэр спустился к напряженно ожидавшим его друзьям и объявил:

— Самое страшное позади. Пуля задела сердечную сумку, но не повредила ее, пройдя навылет. К счастью, я не вижу никаких внутренних повреждений. А говоря откровенно, сэру Вильмовскому не только крупно повезло, у него еще и невероятная жажда жизни. Поздравляю!

— Доктор, один вопрос, — обратился лейтенант Уиллис. — Когда больного можно будет транспортировать?

— Думаю, через два-три дня мы можем спокойно отплывать на Кадьяк, — ответил он после недолгого раздумья. — Разумеется, если ничего не случится.

— Дай-то бог! — подхватил Новицкий.

— А сейчас я рекомендую больному как можно меньше волнений и как можно больше отдыха. Я бы также советовал избегать чрезмерных объятий, — добавил Глауэр, недвусмысленно намекая на поведение Новицкого.

***

Ночь прошла спокойно, а следующее утро принесло два события. Во-первых, не дожидаясь разрешения врача, Томек при активной помощи Салли и по собственному настоятельному требованию встал и сделал несколько шагов вокруг кровати. Во-вторых, и Большая-Вода с тлинкитами, и Кимуксунк со своими людьми, коротко попрощавшись, отправились в обратный путь к своим селениям.

Новицкий, которому особо нечем было заняться, с готовностью принял предложение лейтенанта Уиллиса приспособить русский пароход под тюремное судно — на нем намеревались перевезти около тридцати пленников на остров Кадьяк. Красный Орёл по очереди с Салли присматривали за Томеком, помогая ему совершать все более долгие прогулки, которые теперь заканчивались уже во дворе форта.

На третий день после битвы во время короткого совещания было решено покинуть форт, оставив для его временного обслуживания нескольких человек.

Дни становились все более солнечными, и северный воздух согревали теплые течения. Залив Кука, словно в награду за последние дни и недели лишений, баловал путешественников почти безоблачным небом и на удивление спокойной водой. Несколько раз они миновали колонии тюленей, с любопытством взиравших на проплывающие суда.

Томек уже самостоятельно прогуливался по палубе канонерки. Он опирался на массивную палку, специально изготовленную для него Красным Орлом. Новицкий, видя, что друг идет на поправку, даже посмеивался, напевая что-то по-польски.

— Пей, пей, братец, пей! В старости сума да посох!

— Это что-то о Польше? — допытывалась Салли. — Ты должен наконец научить меня польскому.

— Это, скорее, о мечтах нашего боцмана на пенсии, — пошутил Томек, крепче прижимая к себе жену.

На рассвете следующего дня корабли прибыли в порт Кадьяк на одноименном острове.

Лейтенант Уиллис предложил четверке путешественников разместиться на военной базе. Немедленно было отправлено сообщение губернатору Илаю Кларку о ходе и счастливом завершении всей экспедиции. Красный Орёл, все еще состоявший на службе у губернатора, решил ждать его ответа и дальнейших указаний.

Томек чувствовал себя все лучше и все время проводил с сиявшей от двойного счастья Салли.

— Ты должна теперь беречь себя, любимая. Никаких экспедиций, никакого напряжения, ничего… — убеждал он жену.

— Томми! Я ведь не больна! — возражала Салли. — Это скорее я должна говорить тебе эти слова.

— Да, ты права, — смущенно признал Томек. — Но беречь себя ты обязана.

— Ну что ж! Обвила парня вокруг пальца, но хорошая из них пара, — пробормотал себе под нос Новицкий. Совершенно не зная, чем заняться, боцман отправился вглубь небольшого поселения.

Он миновал несколько зданий, похожих на склады и пакгаузы, и вдруг застыл как вкопанный, увидев знакомые очертания православного храма, окруженного свежевыкрашенной в белый цвет невысокой оградкой. Две купольные башни венчали двускатную крышу[143]. Удивление боцмана было тем сильнее, что в церкви как раз шла служба, а через приоткрытую дверь доносился проникновенный многоголосый хорал. Перед зданием Новицкий заметил группу из нескольких десятков местных алеутов[144], участвовавших в богослужении и погруженных в молитву.

— А чтоб меня кашалот сожрал, если это не боцман Новицкий собственной персоной! — донесся до него вдруг знакомый голос из-за спины. Он обернулся и увидел мужчину средних лет в морской фуражке, залихватски сдвинутой набекрень. Мгновение он всматривался в него, не веря собственным глазам.

— Быть не может! Да это же старый китобой Джон Фрайбс! — воскликнул наконец Новицкий, узнав давнего товарища.

— Своей скромной персоной, — ответил тот, расплывшись в широкой улыбке.

Они заключили друг друга в такие крепкие объятия, что мужчину более хрупкого телосложения они лишили бы дыхания. Грубоватым жестам и слишком громким возгласам не было бы конца, если бы не бородатый монах, внезапно появившийся невесть откуда.

— Вы находитесь перед Домом Божьим. Очень прошу соблюдать тишину и серьезность, — произнес он по-английски, строго и решительно, с сильным русским акцентом.

— Конечно, братец, просим прощения, нас уже нет! — смиренно ответил Фрайбс.

Мгновение спустя они уже сидели за столом в местной таверне. Новицкий вкратце рассказал о встрече с их общим другом капитаном Макгрегором и о событиях последних недель.

— А чтоб меня водоворот поглотил! Ну и переделка у вас была! — прокомментировал рассказ друга Фрайбс, сделав большой глоток виски. — И что дальше думаешь делать?

— Честно говоря, не знаю. Экспедиция окончена. Пора нам возвращаться в Лондон, — ответил Новицкий.

Фрайбс мгновение молчал, вертя в руке стакан с выпивкой.

— Грядут неспокойные времена, друг мой. Я встретил в порту Сиэтла капитана немецкого судна, который в пьяной откровенности бормотал что-то о подготовке Германии к большой войне в Европе.

— Большой войне? — с недоверием повторил Новицкий.

— Именно! Войне, которая должна изменить расстановку сил и дать Германии господство над Европой.

— Вот как?! Невероятно… Но у меня нет причин тебе не верить, старый друг, — признал боцман. — Может, эта война принесет свободу моей стране.

— За это и выпьем! За свободу Польши! — Фрайбс поднял тост и через мгновение добавил: — Если у вас нет других планов, плывите со мной в Японию. Это всяко ближе к Европе. Да и мне будет веселее провести рейс с таким старым морским волком, как ты, на борту моего «Джорджа Вашингтона».

— Это мысль, — Новицкий допил остатки виски.

В дверях внезапно появился Красный Орёл и, заметив Новицкого, произнес взволнованно:

— Я повсюду искал моего брата! Вы не знаете, что происходит?! — Видя полное непонимание на лицах моряков, индеец резким движением распахнул дверь таверны. — Смотрите!

Весеннее небо потемнело от странной тучи. Издали доносились глухие раскаты взрывов.

— Что это? — с тревогой спросил Новицкий.

— Новарупта заговорил! — крикнул навахо. — Вулкан! Пусть мой брат посмотрит![145]

С неба начали падать мелкие хлопья пепла, а в воздухе чувствовался запах серы.

— Великие небеса! Еще и это! — воскликнул Новицкий.

Они как можно скорее добрались до военных казарм. Новицкий в двух словах изложил друзьям предложение капитана Фрайбса. Томек без лишних раздумий закинул на спину карабин и дорожную сумку.

— В порт, быстро! — коротко бросил он.

Еще по дороге Красный Орёл торопливо пересказал содержание депеши от губернатора Илая Кларка, в которой тот благодарил Вильмовских и Новицкого и поздравлял с успехом экспедиции. Награду можно было получить в указанном ими банке или в любом американском посольстве.

Воздух становился все гуще, дышать было все труднее. К счастью, в порту корабль капитана Фрайбса уже был готов к отплытию. Как и канонерка лейтенанта Уиллиса, на борту которой уже находился Джек Нильсен.

Новицкий и Салли как раз поднимались на борт «Джорджа Вашингтона», когда Красный Орёл подошел к Томеку. Хлопья серого пепла все гуще оседали на черных волосах навахо. В его глазах стояли слезы. Они знали, что их пути расходятся. Они заключили друг друга в объятия.

— У моего брата поистине красное и отважное сердце, — тихо произнес индеец.

— Красный Орёл навсегда останется в моем сердце, — ответил Томек, сжимая руку друга. — И кто знает, что принесет нам будущее…

— Мой брат сказал то, что на уме у Красного Орла, — признал навахо.

Почти в тот же миг пронзительно завыли сирены военной канонерки и «Джорджа Вашингтона».

— Ну же, братец! Мы должны отплывать! — кричал с палубы Новицкий.

Томек в несколько шагов оказался на борту корабля. Они отчалили, оставляя за собой Кадьяк, уже почти полностью окутанный облаком едкого дыма и пепла. Он сжал в руке посох, полученный от Красного Орла. Он нащупал какую-то неровность. Подняв посох, он только сейчас заметил небольшой барельеф, вырезанный на дереве. Он вгляделся внимательнее. Да, это был орёл, готовящийся к взлёту. Подняв голову, он увидел Красного Орла, стоявшего на корме канонерки с вытянутой в дружеском жесте правой рукой. Он ответил ему тем же.

— Итак, курс на Страну восходящего солнца, — крикнул с капитанского мостика Фрайбс.

— Страна восходящего солнца… — тихо повторил Томек, а Салли прижалась к плечу мужа.

— Что и говорить! И впрямь хорошая из них пара… и это моих рук дело, как говаривал пан Заглоба, — Новицкий широко улыбнулся.