Торжествующий разум

Глава 2. На борту "Истории A143".

Отдохнув после собрания, Павел и Эвил приступили к подготовке к полету. Собственно вся подготовка состояла из того, что они переоделись, выспались и поели. Калугин ел фасоль с ветчиной и белым хлебом, что ел Эви, невозможно было понять.

Во время трапезы Эвил довольно подробно объяснил Павлу, откуда берутся продукты. Дело в том, что все помещения станции и вообще любые цивилизованные места здесь были оборудованы специальными устройствами, которые, принимая сигнал на получение какой-либо вещи, генерировали ее. Для этого в их распоряжении имелось достаточное количество необходимых веществ. Вопрос с местом сосредоточения созданного объекта, также решался с помощью этих машин. Тут имел место, как выразился Эвил, бытовой молекулярный транспространственный инженеринг сфера которого не была безгранична. Его применение распространялось только на простейшие вещи, например нельзя было таким образом создать живую корову или флаер. Однако получить набор живых клеток в каком-либо продукте было делом простым. Совершенно невозможно было создать в бытовых условиях какой-либо сложный прибор, но вот сделать шкаф в стиле барокко было элементарно. Достаточно было, пользуясь персональным компьютером дать команду на генерацию вещи, как она мгновенно возникала в пространстве, там, где ты хотел ее видеть. Причем желание человека воспринималось, даже если оно не было облачено в слова, а носило эмоциональное значение. Иначе, если ты чувствовал, что под тобой сейчас должен был возникнуть мягкий диван и давал команду, порой даже не отдавая себе в этом отчета, как этот самый предмет мгновенно возникал там, где это было нужно.

Поглощенные этим разговором и миновав целый ряд лабораторий прогрессорской станции, друзья, наконец, вышли к месту своего назначения. Им предстояло далекое путешествие. И теперь нужно было, встретив какого-то приятеля Эви, сесть на корабль. Его не пришлось долго ждать. Едва только они оказались в порту станции, как нечто странное дало о себе знать.

- Старый проказник! - заревело тучное создание серого цвета, на вид мягкое и пушистое, а при сближении оказавшееся восьмиглазым чудовищем без каких бы то ни было признаков ног.

Оно было облачено в длинный просторный темно-серый халат, края которого волочились по полу.

Калугин был удивлен, такого странного жителя вселенной он еще не видел. Но, похоже, его друг был очень обрадован:

- Миллион световых лет! Где носило тебя, этакий ты кашалот, все эти годы?

Эвил Эви и серый гигант обнялись, и Павел впервые обратил внимание на то, что вместо рук у этого существа были длинные тонкие щупальца, расходившиеся на концах и образовавшие целую кисть маленьких тонких нитей с острыми коготками на краях.

После двух суток проведенных на орбитальной станции казавшейся бесконечной в своих коридорах, многоликих обитателях и непрерывных событиях Павел совершенно не хотел ничему удивляться. Он попросту устал чувствовать себя пораженным и потрясенным. Он решил не удивляться и в этот раз. И удивился.

- Это Ло Моторосу Логошо, - обратился к Калугину Эвил. - Знакомьтесь, он капитан научно-исследовательского судна, гостеприимством которого мы воспользуемся, чтобы попасть на Дюрран, где и проведем некоторое время. Ты можешь называть его просто Ло, - улыбнулся Эви.

- Рад приветствовать вас на борту "Истории A143". Это отменный корабль, а я отменный капитан, - хвастливо проревело чудовище, всем своим видом давая понять, что оно радо видеть, как его высоко ценят.

- Мне очень приятно, - ответил Павел, искренне удивляясь, тому, что хозяин этого корабля оказался таким добряком, хотя выглядел настоящим монстром.

- Знаешь, Ло, это Павел, он с Земли. Мы вместе работали здесь, и у нас все здорово получалось. Он дельный спец в вопросах исторической этики и культуры. Правда, иногда увлекается, - Эвил незаметно подмигнул Павлу.

- А тот самый, о котором ты говорил в прошлый раз? Что же мне приятно вдвойне. Не часто представители других эр прорываются в наше сообщество.

Павел был польщен.

Корабль, на борт которого они поднялись, был не очень большого размера и легко помещался в ангаре орбитальной станции рядом с немалым числом других транспортных средств. И все же это космическое судно показалось Павлу внушительным. Занимая около ста метров в длину и около десяти в высоту (ширины судна Калугин определить не смог), корабль напоминал внешне срезанный и примятый сзади перевернутый тарелкообразный диск, имевший к тому же обтекаемую форму. Он как будто был обшит войлоком серо-серебристого цвета.

Проникнув сквозь большое эллипсообразное отверстие Ло Моторосу Логошо, Эвил Эви и Калугинм оказались в длинном широком коридоре по левую и правую сторону которого вырисовывались отсеки, вход в которые был открыт. Павел не смог разобрать то, что находилось в некоторых из них. В одних он увидел необычное, не ясно для чего предназначенное оборудование. В других - тянущиеся к верху растения, экипировку, всевозможные непонятные вещи. Многие отсеки были пусты и вероятно предназначались для пассажиров.

Внутренность корабля, в котором они оказались, напоминала все помещения, в которых приходилось бывать Калугину в этом мире. Стены, пол и потолок, как будто были отделаны какой-то тонко-ворсистой тканью. Всюду было светло, и свет этот источали все предметы. Находиться здесь было спокойно и приятно.

Пройдя до конца коридора, путешественники оказались в просторной цилиндрической комнате, где, по-видимому, и находился цент управления полетом, а в других помещениях мимо которых они прошли, очевидно, располагались технические и жилые отсеки. Все эти мысли целиком занимали Павла, внимательно разглядывавшего все, мимо чего они проходили, он даже попробовал коснуться стены. Надавив на нее, Павел был поражен тому, как легко она подалась усилиям. Он предположил, что все тут сделано из какого-то эластичного материала.

- Это живая материя. Корабль сам по себе, конечно, не является биологическим созданием, но в его структуре, как и вообще во всех наших вещах есть биочастицы. Правда, тут их использование носит совершенно особый характер, - сказал Эвил, заметив какой неподдельный интерес вызвала у Павла структура стен. - Но, знаешь, без них мы, наверное, не могли бы позволить себе перемещаться в пространстве быстрее света. Это внутренняя обшивка, помимо генерации кислорода для нас и одолона для Ло, она имеет еще немало функций, а вот внешняя обшивка защищает нас во время полета. Это кроме генерируемых защитных полей судна. Все здесь сделано так, чтобы и внутри, и снаружи мы находились в полной безопасности.

- Интересно, а корабль вооружен? - спросил Павел. - У вас вообще бывают войны?

Этот вопрос удивил всех. Эвил конечно знал, что его могут задать, но все равно был заметно поражен. И все же ответ прозвучал просто.

- Войн не бывает. Они явление тех народов, которые еще не перешагнули грань материально ограниченного общества. Нам незачем воевать. Все, что нам нужно у нас есть. Есть у всех развитых народов. Мы дружим, обмениваемся знаниями, если только нам не хочется что-то открыть самим, живем единым, ничем не разграниченным сообществом. Даже кулинария у нас стала удивительно схожа, - улыбнулся Эвил.

- А оружие, безусловно, имеется, - вставил Ло своим громовым басом. - Мало ли что может произойти. Но я не стал бы говорить, что вооружение тут носит военный характер.

Мысль эта поразила Павла. Он и предположить не мог, что нечто разрушительное может не предназначаться для войны. Впрочем, он сразу понял, что бескрайний космос все же таит в себе некоторую угрозу, но угроза это явно исходила не от разумных сил мира, а от стихии, странного порядка бесконечности природных явлений.

- Разрушение есть одновременно и созидание, и потребность познания. Постижения нового иногда толкает нас на этот путь, - проговорил Эвил Эви, словно по лицу читая мысли Калугина. - Но это не войны, разум никогда не станет уничтожать разум.

Они расположились в рубке, и Ло сообщил: галактические странники отправятся через десять минут и у них есть время отдохнуть, пока он все приготовит. Впрочем, сделал он это довольно быстро.

Старт "Истории" произошел раньше назначенного срока и оказался почти не заметным, если не считать раскрывшихся в пространстве комнаты экранов обозрения, на которых можно было наблюдать первые минуты путешествия. Как увидели Эвил и Павел, а определить, куда смотрит восьмиглазый капитан, было нельзя, судно поднялось по вертикали, открылись заслонки космопорта станции, и корабль медленно вышел за ее пределы. Потом, развернувшись хвостом к планете, он дал настоящий старт и скрылся в черной мгле.

Полет начался.

- Сколько же времени займет наше путешествие? - спросил Павел.

- Через три недели мы уже вернемся, пока не знаю вместе или по одному, а полет будет длиться около часа. Мы больше времени проведем на всяких дурацких курсах. Впрочем, тебе они понравятся, у тебя будет особая программа пребывания на Дюрране. Там ты познакомишься с одним из образованнейших людей нашего мира, его зовут доктор Ноторимус. Когда-то почти семьдесят лет назад он был моим учителем.

- Только бы этот действительно оказался человеком, а не жирафом в розовой рубашке, - подумал Павел, произнеся вслух:

- Неужели путешествие сквозь всю галактику займет всего-навсего час?

- Теперь уже и того меньше.

- Все равно, так мало? - снова удивлялся Калугин.

- Мало? Да тут лететь всего ничего. Ведь мы путешествуем в одном большом скоплении, а не в галактике, и не сквозь вселенную.

- Да ребятки с вами не соскучишься, - пробормотал Ло. - Вы меня тут порядком веселите. Хоть бы уж, что другое выдумали. Вот правильно, а спросите-ка меня! Уж я сумею блеснуть умом!

- Ло, а чем занимается твое судно, да и ты сам?

- Это, как надеюсь, уже говорил мой старый друг, - спокойно начал капитан "Истории",- научный поиск. Моя постоянная работа состоит в открытии новых планет во вселенной. Поскольку наша галактика еще недостаточно известна, то мне приходится отыскивать в звездном пространстве новые разумные миры. Это называется поисковик ближнего мира, есть еще дальние поисковики. Они работают в соседних нашей галактике звездных скоплениях и других галактиках. Вот где по настоящему приходится рисковать, ведь можно погибнуть или пропасть без вести лет эдак на двести, - расхохотался он. - Впрочем, и у меня работка не сахар, бывает такой дури наглотаешься, ели ноги уносишь. Все же загадок то еще много, а тайны физики постигать это ребятки не мой удел.

- Ладно, хорош, хвастать Ло, лучше скажи парню, что ты на самом деле делаешь, - лукаво заметил Эвил.

Ло вздохнул, если это действительно был вздох, и, придав всему себе более серьезное состояние, продолжил:

- При помощи различного оборудования мы сканируем пространство, отыскивая те маленькие светящиеся точки вокруг которых есть шанс найти планеты, на которых может быть жизнь, а возможно и разум. Я не занимаюсь контактами с местными чудаками, это дело других. Впрочем, пару раз я почти сталкивался с иными мирами, - снова расхохотался он. - Всей деятельностью, таких как я бродяг, руководит Совет внешних контактов. Ну и зануды же те, кто там сидят. Думают если они знают больше всех, то доброму рыболову нельзя уже покувыркаться в звездной пыли!

- Космос чудесная сказка, опасная и откровенная, - произнес Эвил. - Признаюсь, я иногда жалею, что посвятил себя прогрессорству, а не поиску, хотя и то, и то интересная наука.

Ло скорчил туловищем и кучей глаз ласковое, самодовольное выражение.

- За все время я видел столько людей знания, что можно подумать тут кроме как наукой никто ничем не занимается, - удивился Павел. - А вот неужели и правда никто ничем иным не занимается?

- Почему же, у нас есть и бездельники. Это те, кто считает, что нет смысла посвящать себя знанию, а можно только отдыхать и развлекаться. Если это молодежь, то тут нет ничего удивительного. Эта болезнь быстро проходит. Ведь, по сути, чем себя занять, если не делать что-нибудь? А у нас все кроме науки сделано. Стулья строгать? Зачем, это делают машины. Может собирать вещи? Если просто без ума то это глупо, просто фетишизм какой-то примитивный. Нет уж, коль хочешь чем-то себя занять, то раз ты человек изволь трудиться на прогресс. Займись искусством. Ведь это самое важное. Ведь если мы что не придумаем, или не откроем, то какой нам в нас самих прок? Да и не интересно по другому.

- Боюсь без этих бедняг, которые из-за собственной глупости нередко сходят с ума, наши ученые психиатры оказались бы без клиентуры и материала для исследований, которого у них и без того, считай, нет. Если человек не трудится, а труд полезен лишь тогда, когда он помогает человеку становиться еще более разумным, то есть развивает его, то он обречен на регресс собственной личности. Впрочем, таких существ в нашем мире почти нет.

- Только не нужно путать «труд» сегодняшний с тем трудом, что был в прошлом. Сейчас в деятельности, это более правильное название, нет материальной необходимости. Она целиком направлена не на пропитание индивидов, а к достижению внутреннего удовлетворения личности. Мы «трудимся», то есть действуем, из интереса, творческой жажды, а не от пустого…

- Странно, - прервал рассуждения Ло Павел, - что вы всегда говорите о работе, о деле, как о науке. Я заметил, что в вашем обществе нет рабочих, нет крестьян, и вообще…

- И вообще отсутствуют классы и социальные группы - прервал его Эвил. - Да их нет, а всякое дело носит ярко выраженный, ты это, надеюсь, уже заметил, нематериальный характер. Попросту никто не занимается физическим трудом, все это делают машины. Физическим у нас может быть только отдых, но не труд. В обществе есть только профессиональные слои, причем очень мобильные. Ло прав «работы» в понимании материально ограниченного общества у нас уже давно нет. «Труд» - разговорная категория, научно говорить о деятельности направленной на удовлетворения потребностей.

- Разум, а не сила основа нашего движения вперед, - заявил Ло, всем видом своим, казалось, опровергая этот тезис, таким он выглядел могучим. - Труд теперь всегда интеллектуален, а если и приходится на что-нибудь наваливаться животом, то только из прихоти или в крайней необходимости, - уточнил он, не поворачивая головы.

Все засмеялись, так проникновенно выглядели слова Ло и так здорово подходили они его образу. Ло хохотал громче всех. И снова Павел удивился его непревзойденным звуковым порывам.

- Кстати. Павел, а что ты собираешься делать с теми шрамами, которые остались у тебя после пыток в риканской тюрьме? Их можно легко вывести, как только мы будем на месте. Что думаешь?

- Пусть остаются. На память.

- Воля твоя. Но помни, в нашей здоровой атмосфере они очень быстро станут едва заметны. Тут, что называется, воздух лечит.

- Вот мы и на месте ребятки, - пробормотал Ло. - Теперь я брошу свою красавицу в космопорт, мы сядем на флаеры и расстанемся в разные стороны. Я на свой отчет, вы на свой почет. И запоют песни скопища дюрранской пыли.

- A143, Дюрран рад приветствовать вас. Вы можете совершить посадку в 567 секции зоны F. Желаю вам доброго настроения.

- Вот слышали, проревел Ло, - как они меня тут все любят.

Друзья переглянулись. Вновь зажглись экраны обзора, и они поняли, что их путешествие закончено.