Торжествующий разум

Глава 5. Дебит и кредит Мальва I

Большая светлая комната была почти пуста. Новый король не любил перегруженные старой мебелью помещения. Поэтому его спальня выглядела совсем по-другому. Обитая тонким светло-зеленым сукном с золотым рисунком, она была заполнена лишь немногими необходимыми вещами. В ней было несколько легких резных стульев, большая кровать, столик для завтрака, два аккуратно поставленных у стены серванта. Пол украшали дорогие, испещренные таинственным рисунком ковры. Король Мальв I, на котором в этот час была лишь ночная пижама, нечесаный, но как-то странно похорошевший после того, как на его пушистую голову был возложен монарший венец, заложив руки за спину, расхаживал из угла в угол. Благо комната была просторной.

Прямо напротив большого окна одернув тяжелые темно-зеленой парчи шторы, за столиком уставленным мясом и фруктами в одной рубахе с крупной костью в зубах сидел уже знакомый нам красивый мужчина. Он яростно жевал. Его глаза сверкали утренним солнцем. Это был Поллор барон Шонген, бывший драгунский лейтенант, ставший теперь гвардейским полковником, королевский любимчик и баловень.

- Милый Поллор, как я устал! Я не был на охоте уже неделю! Неделю! А балы, которые мой дружок вы так любите? Их не было уже месяц!

- И все потому, мой король, что мы тратим все наши деньги на эту дурацкую войну, - ласково рычал барон. - А спросить у канцлера, так у него всегда виноваты придворные расходы, то есть вы и я.

- Право, милый Поллор, вы несправедливы к господину Реке Нолузскому. Он настоящий патриот. Ведь этот человек только и думает о нашем процветании, - пытался доказать самому себе робкий баритон короля.

- Мой король, а нельзя нам как-нибудь отделаться от этого надоедливого старика? - чувствуя неуверенность в голосе собеседника, и зная, как Мальв I не любит своего канцлера, начал Поллор.

- Отделаться?

- Да.

- Как это отделаться?

- Ну, как-нибудь так… Скажем, дать ему почетную отставку или… Или… он ведь у нас очень набожный, ну и поселить его где-нибудь в монастыре, подальше от нас, поближе к богу?

- А кто будет канцлером?

- Ваше величество может сделать канцлером любого!

Король взял со стола, за которым аппетитно завтракал его друг, красивый стеклянный бокал и гроздь винограда. Потом он вприпрыжку добежал до кровати, забрался на нее и стал поедать ягоду за ягодой. Вкус был не совсем тот - виноград вырастили в оранжерее, настоящий еще не созрел.

- Ладно, я обо всем этом подумаю.

- Но ведь ты уже об этом думал вчера. И позавчера. Зачем тянуть? Разве мало того, что этот Реке уперся и не хочет не мира, не перемирия. Казна пуста, армия разбита, имперские крепости пали одна за другой, флот уничтожен, Манр захвачен. Народ бунтует и недоволен, поступление налогов падает, казна пуста. Всюду разбойничьи шайки, тайные вольнодумцы, кругом срамные памфлеты про канцлера. И, между прочим, вашему величеству тоже перепадает. А всему виной упрямство этого старого лося.

Король снова задумался. Он сложил губы, состроив лицо человека обреченного на мысли, перестал жевать и заглянул в свой бокал, крутя его в руке. Капли белого искристого вина перекатывались по его стенкам.

- Господин Режерон разгромил и пленил господина Моргеза, хитроумного и неспешного, высадил десант и захватил Манр. Господин Эви разгромил господина Телгоре, этого безумного льва, и взял Тогерн. А ведь сейчас весна и кампания только началась! Значит: в ближайшие месяцы мои славные полководцы и флотоводцы совсем подведут меня к плахе. А ведь я только начал царствовать!

- Это кредит, то есть то, что мы позволили нашему первому министру, правда здесь не хватает еще нескольких сот миллионов долга под разный процент и еще всякой всячины. Ну да ладно. Перейдем к дебиту.

- Правильно, так что же мы имеем относительно прибытия, - король задумался и несколько раз почесал затылок. - Что-то я ничего не могу вспомнить. Ага! В дебите мы имеем все то, что у нас еще осталось, ведь так?

Король не был силен в бухгалтерии и потому мысли его нельзя назвать совершенно математическими. Впрочем, все это не помешало ему по-своему оценить ситуацию, которая его немало тревожила.

- Разве можно спокойно царствовать, когда твой главный помощник творит разные глупости. На кой черт нам держаться в имперских землях, если у нас нет ни солдат, ни денег? Неужели не ясно: народ устал, а шутки с опасным в такую пору сбродом до добра не доведут? И кострами, пытками, казнями, всякими судами делу не поможешь. О, как мне все это надоело! Думать об этих вещах, когда можно так здорово проводить время: охотиться, танцевать, пить и веселиться, любить, наконец. И все это из-за глупой политики, чтоб она провалилась!

- Не забывайте про себя дружок, вы ведь тоже в дебите, - прервал поток монарших мыслей Поллор. - Но, так или иначе, с нашим раскладом быстро может оказаться и так, что мы будем в кредите. Печально. Так что, мой король, пора брать политическую бухгалтерию в свои руки.

- Новое правительство? Но ведь это не так просто? А кому поручить все эти ужасно запутанные дела? - вновь погрузился в рассуждения Мальв. - Переговоры, как их провести? Кто сможет договориться с бунтовщиками? Кого они вообще станут слушать после всего, что натворил этот Реке Нолузский? Кто, кто, кто? - закружился в танце король.

- Эдду, - легко подсказал простой ответ барон-фаворит.

- Мой банкир? Он? Он сообразительный конечно, даже очень, но вот могу ли я на него положиться? Он надежный?

- Да, ваше величество! Да, мой король! Это преданный человек, он любит вас и готов ни с чем не считаясь взять на себя риск заключения перемирия, а потом и мира. И к тому же у него есть деньги!

- Это большое дело.

- Почти невозможное!

- Так я назначу его канцлером?

- Отличная идея, Мальв! Пусть этот пузатый скряга наведет порядок в наших финансах, а мы будем развлекаться. Ведь не королевское же дело копаться в этих дебитах, кредитах и балансах, в конце концов?

- А ты прав, мой милый Поллор. Так мы и поступим, для начала, - король взял колокольчик и позвонил. - Это ведь не простое дело убрать старого паука и свести дела к положительному балансу, - усмехнулся он.

Настроение Мальва I улучшалось, дурные мысли, как только стало понятно на кого их переложить, покинули его. Теперь этот страстный охотник, обжора и притворный религиозный фанатик знал, что нужно делать.

- Доброе утро ваше величество, - склонился в глубоком поклоне камердинер короля Фуне. - Как вам спалось?

- Отлично! Просто превосходно. Милый Фуне, тащи-ка сюда чернила, перья и бумагу.

- Хорошо, ваше величество.

Дверь затворилась.

- Теперь для начала я назначу тебя генералом моей гвардии, - обратился он к барону Шонгену, как только слуга ушел. - И еще, не спеши меня благодарить, ты ведь знаешь, как легко я утомляюсь от всяких дел? Так вот, все трудности по приготовлению перемирия, а в том числе и усыплению старого беззубого, но когтистого кота, ты возьмешь на себя. Гм? И еще ты теперь будешь герцогом.

- И все это мне?

Поллор расплылся в улыбке и стал сыпать словами благодарности вперемешку с хитрой лестью своему другу-королю. Мальв I, не будучи излишне умен, любил добрые слова тех, кого считал своими друзьями. И теперь с наслаждением слушал он излияние восторгов и преданности новоявленного герцога.

Через час король обедал. Он пил вино, шутил и, улыбаясь, демонстрировал двору доброе настроение. Это был первый день, с того самого момента как странным образом прекратилась эпидемия, когда Мальв I был бы в таком приподнятом настроении. Он внимательно выслушивал сплетни, играл в карты, кормил собак и кошек, гулял в тенистой алее сада и даже пел. День прошел великолепно и перед тем как лечь спать риканский король написал в своем дневнике следующие нежные строки:

"Чудесный, сказочно теплый день, у Вицу пять щенков. Такие лапочки, премиленькая сука. Бяка Реке все твердит о каких-то налогах. Фу! Графиня Риффи превосходно поет и, кажется, у нее роман с моим Поллором. Завтра немножко поревную. Садовник просто волшебник еще не пришло время, а у него уже распустились цветы. Правда, не все. Ох, как хорошо, что эта ужасная эпидемия закончилась. Страшный мор! Мне рассказали престранную историю, что, мол, два призрака в черных плащах, якобы маги или дьяволы, с закрытыми лицами ходили в последнюю ночь чумы по улицам за телегами с мертвыми, которые потом вдруг оживали. Жутко интересная сплетня! Я еще съел сегодня что-то, как оно бишь называется это блюдо? Какие-то грибы. Очень вкусно!"

Ночь Мальв I провел хорошо. Ему снились сытые бурые свиньи отказывавшиеся пить золотистый бульон, которым он их кормил серебреной вензельной ложечкой. Все эти приметы король истолковал как благоприятные, так как, по мнению Поллора, канцлер и есть те самые свиньи, коих король собственной монаршей рукой потчует, а они только визжат и хрюкают. И уже на следующий день началась подготовка государственного переворота. Нужно было торопиться. Все решилось в несколько дней. Совершенно неожиданно для себя и всех вокруг болтливый король хранил тайну положенные дни.

Заговор, мастерски сплетенный бароном Шонгеном, удался. У восставшего против своего канцлера короля нашлось много союзников. Действуя быстро и властно, опираясь на деньги Эдду, Полор подвел все к тому, что ночью гвардейцы арестовали ничего не подозревающего канцлера и доставили его в церковь Святой пищи, где Реке Нолузский был обращен в монахи. Этим его политическая карьера закончилась.

Пока шли переговоры о перемирии, старого канцлера держали в столичной тюрьме Гоно, где некогда провел немало времени Вирк Режерон, теперь вновь назначенный союзным послом в Рикан. Впрочем, жизни бывшего канцлера никто не затребовал, потому теперь его ждала тихая келья далекого монастыря.

Старая карета без гербов с задернутыми занавесками окнами медленно отъехала от Ночных ворот Рикана. Забившись в угол и перебирая в руках священные амулет, некогда великий и страшный канцлер Реке Нолузский в сопровождении роты жандармов отправился в изгнание. Прежде ужасный в своей безграничной власти, теперь он выглядел жалко. Его взор метался, а руки дрожали. Только одна мысль сковывала ослабевший с возрастом разум: "Буду ли я жить?".

Точно так же как одна карета с эскортом покидала Рикан, уносясь в сторону отдаленной горной провинции, другая, стуча металлическими ободками колес по твердой желтой грунтовой дороге, сопровождаемая лихими и беспорядочными наездниками, которые не столько были хороши, сколько рисовались друг перед другом, мчалась к нему. Мирно развалившись, расстегнув дорогой серый камзол и укрывшись от палящих лучей, в ней спал Вирк Режерон.