Торжествующий разум

Глава 8. Утро истории

Павел открыл глаза. Сколько раз он просыпался уже за свою жизнь? Но если всегда прежде он сразу мог разобрать, из-за чего он пробудился, то сейчас не возможно было этого понять. Причиной пробуждения не был ни телефонный звонок, ни протяжный зов будильника, ни дурное настроение вчерашнего дня.

Ольга спала рядом, растрепав свои рыжие волосы и смяв простыню. Ночью, когда, насытившись, друг другом они уснули, она в своей необузданности вытолкала его на край кровати и забрала обе подушки. Вспоминая это, он нежно улыбнулся и посмотрел на свою спящую подругу. Она показалась ему самой красивой на Земле.

Солнце уже давно взошло, и теперь, выйдя на балкон, он почувствовал все непостоянство весенней погоды, что делает один день жарким до изнеможения, а другой пронизывающе ветреным и холодным. Было тепло.

- Истина заслуживает того, чтобы ее знать, - совершенно неожиданно начал он свои безмолвные рассуждения со слов Эвила, когда-то давно им произнесенных, и, оглядывая спящие старые бетонные дворы, вспомнил еще не мало того, что ему пришлось так далеко узнать. - Мы преодолели политические преграды, но старая, основанная на сырьевой ориентации экономика не может дальше существовать. Но разве это конец? Разве тысячекилометровое пространство, казавшееся сто лет назад непреодолимой преградой, чем-то отличается от сегодняшней проблемы развития? Разум всесилен, и точно так же как он преодолел океаны, поля, леса, горы, реки и небо, он может и должен преодолеть любую преграду. Старая корпоративная экономика вступила в полосу кризиса, это проблудило спящий вулкан социальной стихии. То, что оказались не в состоянии сделать собственнические верхи и их аппарат вполне по силам только всему обществу. Но для перемен должна быть до конца сметена старая система, как в экономике, так и в политике.

Павел вернулся в квартиру и, отправившись на кухню, вскипятил воду для мате. Потом, приготовив иезуитский чай, он с тыквенным подобием кружки в руках вернулся на балкон. Прохладный воздух утра, несмотря на грозящий теплом день, был безмятежен.

- Основной проблемой капиталистического способа производства у нас стала его бесперспективность. После десятилетия кризиса, экономика стабилизировалась, начался подъем. Потом… Прошло еще некоторое время и «дикий капитализм первоначального накопления» превратился в монолит корпоративной экономики. Гиганты правили рынком, они добывали и экспортировали сырье. Цены на него были фантастически высоки. Вслед за сырьевой областью экономики подъем охватил и другие участки национального хозяйства. Цены на нефть, казалось, достигли предела - так они были высоки. Верхи с наслаждением констатировали собственное благополучие. Глобальный кризис подкрался незаметно.

Он, мягко щурясь высунувшемуся из-за соседнего дома солнцу, отпил через металлическую трубочку немного терпкого и ароматного мате. Этот привычный, но всегда приятный вкус чем-то таинственным и старым нравился ему.

- История в своей мудрости непревзойденна. И глупо думать, как некоторые наши правые "революционеры", что страна обречена, - продолжал он наслаждаться утренним потоком мыслей с терпким вкусом на языке. - У нас не закончились нефть и газ. Они просто потеряли свое прежнее экономическое значение. Верхи оказались к этому не готовы. Их время ушло. Но разразившийся как предвестник революции кризис это ведь не конец мира. Наоборот, это великое благо - удача, открывающая нам путь к новым техническим горизонтам. Конечно, нам сейчас тяжело, но через полгода, год, а быть может и еще раньше, мы справимся с экономическими проблемами и благодаря нашему человеческому потенциалу резко вырвемся вперед. К тому же революция в мире не заканчивается в одной стране. Очень скоро она захватит еще не один регион Земли…

Он расстелил войлок и сел на нем по-монгольски, расправив при этом свой длинный серый в черный квадрат халат. Руки, отставив тыквенный бокал, сами потянулись вверх, помогаю позвоночнику прийти в свое рабочее положение.

- Мы уже демократизировали университеты, мы строго цензурируем и демократизируем научные институты, к нам из-за невероятной творческой свободы стремятся умы со всей планеты. Мы, во что бы то ни стало, обеспечим им лучшие условия для работы. Нам нужно как можно скорее вырваться вперед и для этого у нас есть все возможные предпосылки, к тому же мы не признаем больше никакой частной собственности на знание, оно общее достояние и цель его - служить людям, а не обогащать компании.

Двор внизу начал свое пробуждение. Послышались голоса идущих в школу детей, резвый шаг спешащих на работу людей. Все эти звуки были приятны Павлу, еще больше погружая его в поток мыслей:

- Мы готовим новую конституцию. Самую демократическую конституцию в истории планеты. Конституцию, которая одним своим скорым появлением, потрясет все привычные основы. Она закрепит общественную собственность на средства производства и отразит коллективное управление в экономике через сетевую, а не вертикально-командную структуру предприятий, заимствованную у современного корпоративного капитализма, но с ведущей ролью профессиональных комитетов. Конституция провозгласит максимум возможных сегодня свобод человека, и именно она откроет этому самому человеку подлинный путь к управлению обществом. Народные советы, являясь неэкономической, то есть политической системой власти станут формироваться по принципу: кто не работает, тот не управляет. Большую часть мест в них получат новые профсоюзы, в том числе и научные, 10 % мест компартия, еще 30% различные общественные организации, от ветеранских до молодежных. Будет ликвидирован принцип территориальной структуры выборов. Отныне каждый человек будет голосовать не по месту жительства, а по месту работы и чем более активную роль он будет играть в общественной жизни, тем чаще он будет выбирать своих представителей. Цель такой структуры выборов добиться того чтобы власть в стране принадлежала не кучке бездельников, а подлинным создателям благополучия. К тому же мы введем такой режим для всех избранников, по которому их можно будет отозвать в любой момент, а максимальный срок полномочий ограничим двумя годами. Народные советы, конечно, будут, как и всякие государственные органы, работать как территориальные структуры.

- Паша, ты уже встал? - послышался проснувшийся нежный женский голос.

Он встал и вернулся в комнату, закрыв за собой дверь. Ольга действительно проснулась и теперь лежа на полу, величаво потягивалась и, поглядывая сощуренными глазами на часы, улыбалась.

- Погода будет отличная, - заметил он.

Она что-то промурлыкала в ответ, прячась под одеяло и игриво оставляя на виду только свои очаровательные глаза. Павел взял ее за выглядывающую белыми длинными пальцами ногу и нежно потянул к себе. Ольга не сопротивлялась, и не одергивала ногу, все так же ласково глядя на него.

- Ты встаешь? - спросил он.

- Не-е-е, - промурлыкала она.

- Ладно, спи, - улыбнулся он, - я пока приготовлю завтрак.

Ольга согласилась и Павел, отпустив ее ногу, тут же нырнувшую под одеяло, пошел на кухню. Но едва он только добрался до холодильника и протянул руку, чтобы открыть его, как новая мысль посетила его.

Он вдруг вспомнил далекий день, когда он еще был студентом, а Михил Литвин просто работал в рекламной фирме. Они долго не спали в тот вечер, много-много лет назад. Беседуя почти всю ночь, друзья обсуждали конституцию, тот основной закон, по которому должна была бы жить их родина.

Они сидели на мягком ковре, Михаил курил, бросая пепел на тонкое блюдце. Картина далекого прошлого неожиданно встала перед Павлом и, проплывая без слов, но с ясной непрозрачностью галлюцинации заставляла его вновь чувствовать прошлое. Чувствовать его так сильно, словно оно происходит сейчас, а не там далеко.

Литвин сидит по-монгольски на полу, точно так же как любит сидеть Павел, и как он сидел полчаса назад на балконе, разглядывая пробуждение улиц. Он о чем-то говорит, и Павел, не разбирая слов, чувствует, знает их в каждом движении лица и каждом жесте. Михаил говорит о конституции и молодой, далекий и непостижимо непохожий на себя настоящего. Калугин слушает его, кивая головой и высказывая собственные мысли. Новое общество, справедливость и свобода - вот те далекие грезы юности, что теперь уже в зрелых умах этих людей открывают путь таким великим поступкам.

- Уже совсем поздно, - думает далекий, утомленный, но свежий в своих логичных и простых мыслях Павел. - Нет, наоборот еще слишком рано, еще только начинается утро и все еще только впереди. И жизнь, эта бурлящая неугомонная стихия поисков и открытий, еще только начинает свой бег.

- Право на всеобщее высшее образование получит каждый человек. Будут отменены деньги и плата за любые услуги, однако на некоторое время нам придется еще сохранить отдельные функции денег, но уже в новой сути, как эквивалента труда, - продолжает свой рассказ Литвин.

- Нет иного пути, - соглашается Павел. - Только таким образом мы сможем открыть врата будущего. Но когда закончатся старые энергоресурсы, что мы станем делать?

- Найдем новые.

- Сделаем революционный энергетический прорыв, через знание, через разум и его безграничную силу. Но ведь для этого нам понадобятся совершенно новые научные институты?

- Мы их создадим.

- Это трудный путь.

- Мы его пройдем.

- В таком обществе информация - нематериальное благо созданное человеческим умом, должно быть, станет главным. И тогда появится новый человек, психика которого будет невероятно отличаться от современного уродства.

- Мы сделаем информацию открытой и доступной для любого.

- Но ведь это же коммунизм, или социализм? - снова сомневается Павел. - Разве такое возможно, вспомни, чему нас учат.

- К черту такие знания. Мы сами дойдем до истины. Сами.

- Кстати, а как мы поступим с оружием?

- Не знаю, - давя окурок, задумывается Михаил, и Павел неожиданно вспоминает, что сейчас он уже не курит.

- Возможно, предоставим его людям. Почему порядочному человеку не иметь своего оружия. Ведь так гораздо лучше?

- Кстати про оружие у меня есть интересная идея.

- Какая?

- Ну, это не совсем про оружие, это про собак. Хотя все равно про оружие. По нашим законам собака может кусать человека, а человек не имеет право наказывать животное. Это преступление - зверство. А вся беда оттого, что собака, которая, по сути, оружие, им не считается.

- Что ты предлагаешь?

- Надо объявить всех собак холодным оружием, классифицировав их в зависимости от размера, и выдавать хозяевам разрешения. А судить за покусы не животное, а владельца, который такое допустил. Ведь если кто-то зарежет человека ножом, то судить-то будут не нож, а этого гражданина.

- Гениально, - сонно улыбается Павел сонному Михаилу.

- Это еще пустяки, так реформизм. Вот, что я придумал еще: армию мы сделаем добровольной и в то же время профессиональной. Ни один человек не будет искалечен насильственной вербовкой, все в нашем обществе будут служить только добровольно и при этом технически это будет самая мощная в мире армия. Если она, конечно, нам понадобиться. Гражданские права в ней ограничивать будет нельзя. Мы отменим звания, оставим только должности. Военные смогут иметь свои профсоюзы.

- Суды, эти отвратительные органы разгула коррупции и несправедливости будут ликвидированы, их заменят выборные народом или назначаемые советами суды народа. То же самое с прокуратурой и нынешней милицией. Эти органы должны исчезнуть, их должна заменить подлинно народная милиция, а не иерархическая чиновная полиция. ФБС тоже нужно будет упразднить. Только так мы сможем открыть миру путь к новому обществу, черт его знает, как оно будет называться.

- Это пророчество, - думает настоящий Калугин. - Неужели мы, в самом деле, знали, предвидели будущее и сознательно шли к нему всю жизнь, ведя за собой историю? Или, быть может, это она - история, через знания, через постижение нового, вела нас всю жизнь? Разум дай мне ответ.

Гудит телефон, вырывая его из мира прошлого и окуная в реальную фантастичность настоящего. Воплощения того, что хотя и угадывалось, но даже близко не предсказывалось в таких неповторимых деталях.

- Революция всегда неповторима, - думает Павел, поднимая трубку в которой уже слышится чей-то знакомый голос.

- Эгей, Калугин?

- Виктор, в такую рань?

- Хочу поздравить вас с Ольгой.

- С чем это? - лукаво интересуется Павел, вспоминая что, хотел открыть холодильник и приготовить завтрак.

- Ну, как, разве ты не знаешь?

- Нет, давай рассказывай.

- Только что были арестованы все скрывающиеся министры и вместе с ним этот мерзкий директор ФБС. Гадкий тип, я с ним уже успел пообщаться. Так что вы дома не засиживайтесь, через два часа международная пресс-конференция, мы вас ждем.

- Ну, ты и безобразник Витька, - смеется Павел, - беспокоишь влюбленных из-за таких пустяков. Я тут конституцию обдумываю, а ты со своим директором ФБС лезешь. Никуда он не денется, раз попался

- Сам ты безобразник, - хохочет Датов, - нашел время спать, да еще конституцию обдумывать… всю ночь. И все это в разгар такой Революции!