То чего не знали даже его шпионы, хорошо знал Эвил Эви. Никто не мог сказать, как попадала к нему эта информация. Так или иначе, он был превосходно осведомлен, и, отправляя Павла на Дюрран, уже предвидел, что перемирие будет коротким. Однако предвидеть всего было не в его силах.
С самого раннего утра, когда еще даже солнце не успело подняться над горизонтом, все улицы, ведущие к дому Вирка Режерона, были оцеплены. Две роты пеших гвардейцев из Бертейского полка стерегли каждый дюйм городских мостовых в этом районе. Время от времени то тут, то там мелькали конные патрули. Лаяли собаки.
В доме расположенном напротив купленного для Режерона здания, притаившись у приоткрытого окна, стоял небольшой человек. Его быстрый внимательный взгляд улавливал каждое движение, происходившее на улице. После вчерашних событий с поэтом, которому хотя и тайно, но все же покровительствовал Вирк Режерон, он ожидал чего угодно, но только не такого откровенного вероломства.
На улице становилось все светлее и светлее, и уже не тихие голоса, едва слышимый лязг железа, и не лунный блеск кирас выдавали притаившихся пехотинцев. Плотные шеренги солдат с пиками, алебардами и мушкетами были теперь видны каждому. Это уже небыли ночные тени. Поняв происходящее, маленький человек, являвшийся особо доверенным шпионом Эвила Эви, отошел от окна и быстро оделся. Он нацепил шпагу, закутался в длинный плащ и, сунув за пояс три пистолета, стал ждать. Нужно было выбрать момент, когда улица немного опустеет, так как большая часть солдат отправится в дом посланника, чтобы схватить его. В этот-то момент и можно было скрыться.
Солнце только что появилось, но город еще спал. Небольшая карета, запряженная четверкой серых лошадей, тихо подъехала к группе офицеров стоявших за оцеплением солдат. Из нее высунулся пожилой человек и, обратившись к старшему, попросил его подойти. Уже не молодой надменный верзила-капитан с пышными усами подошел к карете без гербов. Узнав человека сидевшего в ней, он вежливо поклонился.
- Здесь все готово?
- Да, господин канцлер.
- Тогда пошлите известить остальных и начинайте через пять минут. Обо всем будете докладывать мне лично. Не проболтайтесь что я здесь.
Капитан, отойдя от кареты, немедленно отдал распоряжения и через пять минут плотные колонны солдат и бертейских гвардейцев направились к дому Вирка Режерона. Карета медленно поехала за ними. Было уже совсем светло и некоторые рано проснувшиеся или разбуженные событиями горожане выглядывали в окна.
Кучер сидевший на козлах кареты все время потягивался и зевал. Этот немолодой с виду помятый человек, судя по его лицу, был совершенно безразличен к происходящему. Однако всего этого нельзя было сказать о тех, кто находился внутри экипажа.
Повернувшись к сидевшей рядом графине Риффи, нежно взяв ее за руку и туманно, по-утреннему улыбнувшись, канцлер сказал:
- Дорогая Квития, вот все и началось. Перемирие нарушено, вернее оно прервано с нашей стороны, командующий северными мятежниками уже получил мое извещение о причинах этого. Теперь Рикан снова находится в состоянии войны и на севере, и на юге. Мы же делаем свое дело. Скоро этот посол будет в наших руках.
- Право, я не меньше вас убеждена в успехе сегодняшнего дела. Но, Реке, почему вы не стали извещать о прерывании перемирия республику пиратов?
- Эти морские разбойники не заслуживают того, чтобы мы считались с ними в той же степени, что и с имперскими владетелями. Ну, сами судите, разве обязаны мы принимать во внимание весь этот жалкий сброд? Теперь у нас достаточно сил, чтобы все изменить.
- Откуда же у нас взялись деньги на продолжение войны. Ведь все ресурсы, как я думаю, нами исчерпаны? - поинтересовалась очаровательная графиня.
Канцлер, как показалось Квитии, нисколько не был удивлен подобным вопросом. Но, так или иначе, он на секунду задумался, отодвинув занавеску и глядя сквозь стекло экипажа. За окном происходило много интересного. Сломав двери, в высокое красивое здание из серого камня врывались королевские солдаты.
- Новый заем. Вчера я встречался с председателем коллегии банкиров королевства Эдду, и он согласился предоставить нам еще 20 миллионов золотой монетой в долг на один год под 40% годовых. Эти деньги казначейство получит уже сегодня, все формальные стороны улажены. За год, я полагаю, война нами будет выиграна, мы вернем себе все потерянные владения, а, значит, наши финансы поправятся сами собой. Сейчас главное выиграть время. Обратить его в победу, а победу в золото.
Графиня Риффи нежно, легко скрывая коварство своих мыслей, улыбнулась, услышав от почти всегда молчаливого канцлера такой красивый оборот. Она признавала силу ума этого человека. Возможно только благодаря его коварству, его хитрости и его преданности интересам короны все еще существовало былое величие Рикана. Она знала, сейчас наступал момент, в котором и заключено будущее. Сегодня Режерон, завтра северные провинции и Эвил Эви, послезавтра корсары юга и Черный глаз.
- Многое должно произойти в ближайшие месяцы. Похоже, у нашего канцлера сегодня доброе настроение. Это хороший признак. Что же, будем надеяться: все так и произойдет, - думала графиня. - Я же в этом деле извлеку свой улов.
Карета проехала еще немного и расположилась прямо перед парадным входом. Подъехавший к ней молодой драгунский лейтенант сообщил, что все в полном порядке и ни одного подозрительного человека не было замечено, а патрули его полка продолжают вести наблюдение.
- Да и вообще улицы совершенно пусты, все еще спят, - добавил драгун. - Нет никого, была парочка прачек, но мы их задержали, - тут он усмехнулся, - но они не оказались кем-то переодетым, это и правду были прачки. Мы их отпустили.
- Дурак, - подумал канцлер, - как будто не знает с кем разговаривает. Принц их избаловал этих своих любимчиков-гвардейцев, наверное, не даром о нем говорят, что он не любит женщин. Что же их высочество слабый мальчик, ему хочется сильных мужчин. Эти рисуются такими. Мне здесь ничто не угрожает.
- Вы свободны лейтенант, - выговорила, прикрывая раздражение улыбкой, графиня.
Лейтенант отъехал.
Где-то по близости кричали задержанные прачки, ругались с солдатами спешащие куда-то подмастерья. Всех тщательно осматривали и обыскивали. Канцлер и графиня ждали. Не было никаких новостей. Сломав дверь, солдаты ворвались в дом. Здесь оказалось почти пусто, перепуганная прислуга ничего не могла сказать. Всех охватил ужас. Никто ничего не мог понять. Растолкав разбуженных шумом служанок и слуг, гвардейцы продолжали изучать дом комнату за комнатой.
- Гте ваш хозяин!? - орал бертейский сержант на дрожащую от страха девицу.
Та надрывно рыдала, ломала руки и только мычала в ответ.
Всюду топали кованые сапоги и тяжелые кожаные башмаки. Переворачивали шкафы и кровати, чиновники собирали найденные бумаги, искали секретные документы, письма, договора. Все металось, дрожало, трепетало, ревело и кричало. Постороннему человеку было совершенно невозможно разобрать, что же тут происходит. Царил организованный и хорошо спланированный хаос разгрома.
На втором этаже еще не занятыми оставалось несколько комнат. Именно там и должен был сейчас находиться хозяин дома. Загнанному как зверю на охоте, ему некуда было ускользнуть. Все было готово, капкан захлопнулся. Настало время охотнику взять в руки добычу, и посмотреть: насколько блестит ее мех на солнце.
Несколько солдат притаилось с заряженными мушкетами у двери кабинета Режерона. Дверь была заперта. Внутри кто-то был. Ни у кого из стоявших тут с оружием наготове не было сомнений в том, что это и есть их сегодняшняя добыча.
- Выходи и не вздумай стрелять! - закричал крупный усатый гвардейский капитан. - Открывай дверь и выходи! Мы оставим тебе жизнь, если ты сдашься.
Десяток солдат, обнажив шпаги, приготовив алебарды и нацелив мушкеты на дверь, замерли. Все чего-то ждали. Так прошло пять минут. Ничего не произошло. Капитан повторил свои требования:
- Выходи мерзавец! Отсидеться не получится, открывай дверь! Немедленно!
И снова ничего не произошло. Весь дом шумел, но в этом его уголке было тихо. Из-за двери никто не ответил.
- Ну, берегись! - снова заорал капитан.
Солдаты стали шептаться.
- Ломайте дверь.
Несколько человек, отложив оружие, навалились на дверь. Она не поддалась. Снова наступила пауза. За дверью послышался шорох и чьи-то стоны.
- Принесите что-нибудь! - заревел капитан.
Тишина. Несколько солдат волокут из соседней комнаты тяжелое кресло. Подбираются к двери, наваливаются. Глухие удары. Один, второй. Треск двери, не выдерживающей ярости людей. Вдруг чей-то неразборчивый крик слышится из запертой комнаты.
- Ломайте быстрее идиоты! - ревет разъяренный офицер.
Солдаты наваливаются сильнее. Стена вздрагивает под напором человеческой силы. Новые удары, один за другим.
- Чертовы врата!
Страшный треск и вместе с половиной косяка, сперва просев под нажимом, дверь вываливается в комнату. Гвардейцы врываются туда вслед за ней. Они готовятся встретить ружейный и пистолетный огонь, удары шпаги из-за баррикады. Ничего этого нет. Комната пуста. Как поток горной воды ее заполняют люди. Никто не сопротивляется, здесь пусто.
- Каппитан тут никого нет, - докладывает сержант, удивляясь этому не меньше других.
- Ищите, это последняя комната в доме!
Гвардейцы обшаривают каждый дюйм. Перешагивая обломки вслед за своими солдатами, офицер входит в комнату. Здесь все обставлено со вкусом, красивая мебель с модной резьбой, дорогие ковры, безделушки с Нелерского материка. Он внимательно осматривает большой кабинет. Солдаты уже все здесь исследовали. Множество книг на столе, какие-то листки. Слева распахнутая дверь, там потайная комната, скорее всего спальня. Она пуста. Справа он видит большую комнату, уставленную дорогой мебелью черного дерева. Тут повсюду книги - это библиотека. Солдаты везде, они тщательно ищут. Их здесь несколько десятков. Он подходит к окну и смотрит вниз. Там, расположившись под окнами плотной массой, стоят пикинеры, человек сорок.
- Вот он! - кричит какой-то солдат.
Быстрым уверенным шагом капитан идет на голос. Шпага блестит лезвием в его руке. Он резко дышит. Жалкий перепуганный старик с перепачканными чернилами руками сидит, зажавшись в угол и укрывшись какой-то тряпкой. Он весь трясется.
- Да это какой-то дед!
- С ума сойти, а где же главный виновник торжества?
- Кто это? - удивленно спрашивает у сержанта капитан.
- Шерт его знает!
- Где Режерон?
Старик молчит. Слышно как стучат его зубы, пальцы путаются в длинных жирных седых волосах. Солдаты переглядываются.
- Отвешай! Как тебя зовут? - спрашивает сержант. - Гте Режерон? Гте он?
Старик, косится на капитана и, еле выговаривая слова, произносит:
- Меня зовут Ж-ж-жукор. Я писатель. Р-р-режерона тут нет уде д-д-давно.
- Глупый старик.
- А што он зтесь телает?
Капитан, нервно проходя по комнате. Идет к столу. Садится. Осматривает бумаги. В голове его путаются и без того бессвязные мысли. Много исписанных неровным старческим почерком страниц, почти ничего нельзя разобрать. Он протягивает руку к книгам и берет одну из них.
- Жукор "Гонение добродетели", - читает он. - Жукор, - повторяет он про себя и вдруг, как будто что-то поняв, кричит:
- Где старик, приведите мне суда этого вольнодума! Где эта сволочь?
Гвардейцы ищут старика, но его уже нет. Он пропал. Солдаты носятся по комнате с обнаженными шпагами.
- Он исчез, его нет!
- Ищите! Ищите!
Старика Жукора не могут найти, он исчез, как будто растворившись в воздухе. Все поиски напрасны, его нет. Капитан в гневе орет на какого-то солдата:
- Идиоты, он не мог никуда деться! Где он? Где?
Никто не мог дать никакого ответа. Ужас удивления застыл в глазах людей. Что происходило дальше? Некоторые целовали священные амулеты, другие молились, третьи растеряно разводили руками. Все чувствами, что сегодня произошло что-то таинственное и явно недоброе.
- Это дурной знак, - тихо произнес кто-то.
Капитан сгреб со стола бумаги и вышел. Его ждал трудный доклад.
Как только солдаты направились к дому Вирка Режерона, а на улице стало гораздо меньше народу, незнакомец тихонько спустился вниз и, убедившись, что путь открыт, выскользнул наружу. Его никто не успел заметить, так быстро и осторожно он спрятался в тени соседнего дома. Перебравшись затем на противоположную сторону уходящей в нищий квартал улочки Стекольщиков, он быстрым шагом пошел в сторону таверны "Грезы путника". Приобретя там неплохого на первый взгляд коня, он уже спустя час мчался во весь опор по дороге в сторону границы.