Трагикомедия в пяти актах

66. А мы уйдём

До недавнего времени единственным, что нарушало внутреннее равновесие командующего флотом Даймина, было воспоминание о выходке Айка.

Даймин сидел в самом сердце огромного корабля, координирующего безграничные силы Общего Дела в этой операции, и злился. В памяти снова и снова всплывало лицо Айка, его жест и его слова: «Ты — пидор».

Даймин не понимал ни жеста, ни слова «пидор», которое будто вообще пришло из другого языка. Но по интонации, контексту и исходя из богатого личного опыта, а также принимая во внимание изученное перед полётом досье на каждого участника этой авантюры, включая Айка, Даймин понял, что его оскорбили. И — грубо. Цинично.

Внутри всё клокотало, он с трудом удерживал спокойной ауру, но не был уверен, что отдельные вспышки не пробиваются время от времени. Он сидел, медленно поджаривая горсточку живых существ при помощи «поля», но больше всего ему хотелось встать. Убрать поле, подвести корабль ближе к «Последнему вздоху», обеспечить стыковку. А потом — от души побить этого недоноска. Убить его голыми руками.

Мечтать об этом было приятно. Однако всё то же досье с приложенными психокартами не оставляло простора для претворения мечты в жизнь. Исходя из анализа личности Айка, он не заплачет. Не признает своей неправоты, не раскается, не попросит прощения. Даже не будет визжать от страха.

Скорее всего, он, лёжа на полу с переломанными руками и ногами, скажет: «Твоя взяла, Даймин. Ты победил. Теперь я вижу, какой ты сильный. Можешь потрогать мои гениталии в качестве приза. А ввиду моего особого расположения даже разрешаю тебе лизнуть мою драгоценную жопу, если хочешь — я не расстроюсь».

И все, кто был бы свидетелем этой сцены, начали бы хохотать. И потом, пересказывая эту сцену другим, о «победе» Даймина, о том, как он проучил недоумка, упоминали бы вскользь. Зато по всем кораблям и станциям разлетелись бы фразочки про гениталии и жопу.

Такие яростные мысли ворочались в голове Даймина, и ему лишь с большим трудом удавалось перевести их в унылую блёклую плоскость. Будучи реалистом, он понимал, как всё закончится на самом деле. В течение тридцати минут в зоне действия поля оборвётся любая жизнь. Даже бактерии издохнут. Ещё через десять минут в кораблях и внутри станции вспыхнет огонь. Он будет гореть, пока не выжрет весь кислород, потом погаснет. И, наконец, к исходу часа «поле» достигнет такой мощности, что начнёт разрушать молекулы. Затем — атомы. Мощнейшие выбросы ядерной энергии, которые «поле» же и удержит, как будто в мешке.

На голограммах вспыхнет: «Атомное наполнение пространства — 0%»

Но Даймин ещё минут пять будет молча вглядываться в пустоту космоса и лишь потом отдаст приказ свернуть «поле». Вернётся на станцию «Кронос», сдаст отчёт. Поужинает в офицерской столовой, а не в личной. Потому что ему захочется рассказать, как он легко справился с кризисом. Расскажет как бы между делом, притворяясь, будто он уже и не думает об этом.

Но он не забудет. Он всегда будет помнить, в чём разница между ним и теми, кто сгорел в «поле». Он получает приказ и выполняет его, вот так вот просто, без сомнений и творческих интерпретаций.

А они — те, от кого не осталось даже атомов, — крутили задницами. Пытались выкружить то так, то эдак, выдумать какие-то варианты, которых, якобы, не предусмотрел Совет…

Такие танцы всегда заканчиваются одинаково. Приходит Даймин и решает проблему быстро и жёстко, как и полагается решать проблемы.

Так всё будет сегодня. Не самый приятный, не самый лучший из дней. Ничего примечательного. Кто-то молодой и глупый решил бы, что день этот переломит историю на «до» и «после», ведь Кета не станет…

Но только Даймин знал, что для миллионов жителей Безграничья не изменится ничего. Кет останется. Как однажды сказал кто-то из председателей Совета: «Если бы Кета не существовало, его следовало бы выдумать». И, разумеется, этот вариант был тщательно продуман, описан, запрограммирован и ждал своего часа.

Конечно, без Кета всё станет гораздо лучше. Ведь Кет был неуправляем, плохо предсказуем. А теперь чучелом, сделанным из его шкуры, можно будет манипулировать так, как удобно Совету. Кет откроет новые чудесные свойства, Даймин пока ещё не знал, какие. Средства, позволяющие распределять энергию так, как считают нужным члены Совета. Чтобы вести к величию свой народ.

Им только кажется, что они подчинены жёсткой логике. Вернее — да, подчинены, но это — логика Совета. А обыватели слишком эмоциональны, слабы, глупы. Но именно поэтому ими так легко управлять. Всего-то и нужно — чучело Кета. Забавная ирония: те, кто мнили себя спасителями мира, на самом деле стали его спасителями. Просто спасение можно понимать по-разному.

Даймин понимал его правильно.

— Командующий Даймин, вы это видите?! — донеслось из динамиков.

Даймин вздрогнул и подался вперёд.

— Что это? — вырвалось у него.

— Не могу знать, командующий Даймин!

В голосе говорившего звучал самый настоящий ужас. Не перед увиденным даже, а скорее перед тем фактом, что командующий Даймин не знает, что это такое.

Внутри поля появился некто. Его можно было бы назвать обычным представителем расы Даймина, если бы не размеры. Тёмный силуэт двигался к флоту, он как будто бы шагал по… По чему он там мог шагать?! По вакууму?

Или же он как-то опирается на «поле»? Да, точно.

— Слушать мою команду, — сказал Даймин спокойным, даже слегка скучающим тоном. — Это — предсмертные шуточки Виллара, не больше. Он хорошо показал себя в материализации. Пытается напугать. Однако прежде чем этот фантом рассыпется, он может навредить. Я полагаю, он опирается на «поле». Отключить «поле», пусть провалится к Кету!

— Есть, отключить «поле»! — Голос в динамиках стал увереннее.

Три, две, одна секунды — «поле», померцав, погасло.

Но гигант продолжал идти. Больше того, теперь он сам светился.

«Дерьмо, — подумал Даймин, стараясь не поддаваться нарождающейся панике. — Я не понимаю, как это возможно, мне необходимо запросить информацию от учёных».

Учёных во флоте, прибывшем на зачистку, не было. Только военные. В голове Даймина ещё достраивался план дальнейших действий, когда из динамиков грянул голос, от которого энергопроводники на голове поднялись стоймя.

— Общего Дела больше не существует! Я объявляю начало новой эры.

— Да конечно, — фыркнул Даймин. — Объяви что-нибудь ещё, не останавливайся на достигнутом, друг.

— Хорошо, Даймин, — произнёс голос гиганта, и Даймин вздрогнул.

Рот гиганта в пустоте открывался синхронно со звучащими словами. И он каким-то образом слышал, что ему говорят.

— Я объявляю конец лживому правлению Совета. Объявляю начало периода хаоса, когда прольётся кровь, и холодные обезвоженные трупы заполнят пространство. Но пройдёт и она, и мой народ сможет вернуться на землю, вновь заселить Место Силы.

— Не надейтесь скрыть происходящее. Я говорю со всеми сразу. Мой голос звучит из каждого динамика в Безграничье и на земле. Меня показывает каждый экран. Меня видят те, кто дремлет в капсулах. От моих слов не сумеет скрыться никто.

— Когда-то меня звали Виллар, и я был сыном пятёрки Гистона. В моей жизни было две цели, неотделимые друг от друга. Я хотел прекратить уничтожение миров, творимых Созидателями, и я хотел уничтожить Кета навсегда, чтобы дать свободу своему миру.

— Я был молодым и наивным. Я думал, что если уничтожить Кета — вторая задача разрешится сама собой. Это оказалось не так. Кет уничтожен, он больше не угрожает нашему миру. И всех, кто об этом знал, попытался уничтожить флот Общего Дела. Но теперь о гибели Кета знают все. Я вывел из строя все генераторы ложной Музыки, и вы можете слышать Музыку истинную. В ней нет места Кету, убедитесь в этом сами.

— Для того, чтобы одолеть Кета, мне пришлось изменить свою природу. Я стал Крейзом, одним из людей — представителем расы, созданной мною. Я прошёл долгий путь, и с помощью моих друзей людей смог победить Кета. Этого могли достичь лишь люди, лишь у них были необходимые для такой победы качества. Не у вас — у них.

— Я не упрекаю вас, поскольку я сам — один из вас. Но один лишь этот факт превосходства людей над нами доказывает, что творимые нами миры ничуть не менее реальны, чем наш, и больше того, они могут превосходить наш мир во всём. Столетиями эти миры уничтожались. Биллионы живых разумных существ погибали во имя нашей трусости. Так мне тогда казалось.

— Но речь никогда не шла о трусости. Совет не боялся Кета. У них даже было оружие, которое, теоретически, могло бы его уничтожить. Но Кет был слишком удобен. Для абсолютной власти и безграничной наживы. Для подчинения целого народа единой цели, так называемому Общему Делу. Для утверждения единого раз и навсегда порядка.

— Люди научили меня простой истине, которую я передаю вам. Запомните: порядок без хаоса обречён на уничтожение. И сегодня оружием, уничтожающим порядок, буду я. Вот в чём ошибались и Виллар, и Крейз: они старались уничтожить хаос. Так же, как и Совет. Сражаясь с одним врагом, нельзя добиться разных целей. Виллару и Крейзу не хватало этого осознания. И тогда я изменился в третий раз.

— Когда-то меня звали Зверем, Драконом, Пожирателем Миров, Кетом. И я был зверем, не умеющим мыслить. Я — разрушал, просто потому, что такова была моя природа. Ни один разум не мог одолеть меня. Но меня одолело безумие. И я обрёл разум.

— В моей власти уничтожить этот мир, сейчас у меня достаточно энергии, и вы увидите тому доказательство. Но я не буду уничтожать ваш мир. Потому что у вас до сих пор есть шанс. Сбросьте с плеч своих власть Совета и постройте новое общество. Найдите новые цели. Живите новой жизнью, которую придумаете себе сами. Вы — созидатели, вы способны творить!

— Кета больше нет. Нет Чёрной Гнили. Все заражённые исцелены, и на земле, в нашем Месте Силы, никто больше не умрёт от этой болезни. Желающие могут вернуться и забыть о космосе навсегда. Таков мой вам подарок, но на этом — всё.

— Виллар слишком много принимал решений за других, и это привело его к самоубийству. Крейз упрямо тащил всех к победе, к свободе, к жизни, и это привело его к битве с самим собой, в которой никто не мог одержать победу. Я не повторю этих ошибок. У вас больше нет Кета. У вас больше нет Чёрной Гнили. Вам больше нечего бояться, все проблемы, которые остались, живут внутри вашего общества, и разбираться с ними — вам.

— А мы уйдём. Не ищите нас. Не пытайтесь. Наши пути не пересекутся с вашими, возможно, никогда. Вам дан шанс. Используйте его с умом.

— И чтобы вы не сомневались в том, что сила Кета отныне принадлежит лишь мне, я сделаю вам последний подарок. Передо мной раскинулся флот Общего Дела. Они хотели уничтожить тех, кто знал о существующем порядке вещей, чтобы не допустить утечки сведений. И их же Совет направил бы уничтожать вас, когда вы взбунтуетесь и откажетесь подчиняться власти, основанной на лжи.

— Но этого не случится.

Даймин моргнул, тряхнул головой, приходя в себя. Злость закипела в нём, он сжал пальцы и заорал:

— Огонь! Расстрелять этого переростка, разорвать его на…

Гигант взмахнул рукой, и что-то сломалось. Картинка застыла перед глазами Даймина. А потом она стала отдаляться, как будто его оттаскивали от экрана с зависшим фильмом. Он не чувствовал тела, у него не было глаз. Он падал во тьму и видел экран с застывшим на нём гигантом. А перед экраном — себя в кресле. Потом увидел свой корабль, через который прошёл насквозь; тысячи кораблей, застывших полумесяцем, и стоящего перед ними застывшего гиганта.

«Надо же, — подумал Даймин, — а ведь я умер».

Это была его последняя мысль. Потом картинка пришла в движение. По флоту пробежала огненная волна. Как будто в космосе вспыхнул самый прекрасный в мире фейерверк, или загорелась новогодняя гирлянда — у большинства людей возникла бы именно такая ассоциация.

И всё погасло.