Трасса "Юг". Парни из 90-х

Эпизод 30 - 31

Эпизод30. – Нет, Сережа, ты уж извини. Мы тебя ботаником звали и будем звать. А всё почему? А потому, что ты, блин, по жизни них…я не понимаешь. Какой, на хрен, у нас в городе бизнес может быть? Вот у землячков еще туда-сюда. У меня братан там остался, Стасом зовут. В местной ВОХРе работает. Совсем, говорит, другие масштабы деятельности.

Шурик раскраснелся, лез ко всем с поучениями, сам разливал водку, – одним словом, вел себя как дома. Бывший студент Сережа, крепко выпив, совсем загрустил. На реплики непрошеных советчиков он лишь кивал и почему-то с подозрением поглядывал на нас.

– Это… Макс, расскажи, как вы тачку покупали. Как вы на ней телок катать собирались. – Шурик уже узнал все новости про родной город и теперь хотел слушать истории о путешествиях. После четвертого стакана его явно манила романтика дальних странствий. И Макс, который от выпитого сам стал чем-то похож на развинченного бригадира кровельщиков, задвигал ему самые необычайные дорожные истории с новыми подробностями. Я боялся, как бы он не наговорил лишнего, но пока что всё было в порядке; да и Шериф внимательно прислушивался к Максовым речам, готовый прервать его выступление.

– Во как, Леха, салабоны-то развлекаются, – гудел между тем Колян. – Нам тут ни вздохнуть, ни пернуть. Работа без выходных. А они – сели да поехали. Типа в круиз.

– Не, Колян, – говорил Леха. – Это правильные пацаны. У них чего? Зима, лето, потом армия. Но уж последнее лето надо так отгулять, чтобы на всю жизнь запомнилось.

– Кстати, Сережа… ты не против, если мы тут еще гостей пригласим? – спросил вдруг Шурик. – Вижу, не против. Не бойся, на твой счет не запишем. Щас я номерок наберу…

– Шурик, ты о чем говоришь? – спросил я (мы давно перешли на ты). – Может, мы лучше на воздух погулять сходим? У нас Костику вон совсем поплохело…

– Ну да, чего-то молодой закосил, – согласился Шурик. – А может, он у вас еще не того? Костян, ну-ка, проснись! Костян, ты как к бабам относишься?

– Можно, я не буду, – пробормотал Костик. Он отрубался на глазах.

– Мы выйдем, – сказал я и повел своего больного друга на улицу.

За домом был то ли пустырь, то ли сад. Мы присели на лавку. Костик согнулся, и его стошнило. Если вам противно это читать, не читайте.

– Почему мне так плохо? – спросил вдруг он.

– Потому что водку пил, – тупо ответил я. – Мне тоже не лучше.

– Нет. Мне кажется, что мы скоро все разбежимся.

Я сглотнул и попробовал дышать ртом.

– Ты жалеешь, что поехал? – спросил я. – Скажи откровенно.

– Откровенно, – повторил он. – Я бы с тобой куда хочешь поехал.

Вы можете смеяться, можете презирать меня, но тогда я сказал ему вот что:

– Ты дурак, Костик.

Всё, что было после, запомнилось по частям. Мы вернулись в подвал и увидели, что праздник продолжился с участием каких-то девиц старшего школьного возраста: Шурик с партнерами замутили вечеринку, как они выражались, «по полной программе». Досталось и нам. В один прекрасный миг я ощутил себя на заднем сиденье нашего автобуса, а рядом оказалась милая девушка в одной розовой маечке; потом почему-то снова было подземелье. Помню радостного Сережу, выходящего из подсобки: похоже, ему тоже обломилось кое-что сверх срока, отбываемого в одной камере с некрасивой бывшей однокурсницей, скороспелым ребенком и телевизором. Помню, как Макс, заметив, что я вернулся, закричал мне на ухо: «Опять всё тебе одному?» – и сам ломанулся по лестнице вверх, споткнулся и упал; а потом почему-то решил, что я над ним смеюсь, и даже попробовал ударить меня куда-то в плечо, так что вмешался мощный Леха и выставил его из помещения. Я выбрался на воздух вслед за ним, теперь уже действительно смеясь, и вот уже мы оказались в автобусе втроем – с одной девчонкой, – но об этом я вообще не стану писать, чтобы не смущать ваших чувств.

Часом позже я, кажется, снова вернулся в клуб и, оттолкнув кого-то, включил крайний компьютер. Долго вводил пароль. Наконец, увидел, что ответ получен, и открыл письмо: там было три главных слова – «приедешь – не удивляйся». «А я вообще уже ничему не удивляюсь, вообще ничему, – долго и сбивчиво объяснял я лежащему в кресле Костику. – Даже тому, что ты говорил». – «Я ничего не говорил, – простонал Костик. – Меня опять тошнит». Я смахнул со стола несколько стаканов, нашел налитый и залпом выпил. «Хорош-ш, – зашумели голоса в голове. – Хватит нажираться. Покойнику никто не пишет». – «Пошли вон, – обозлился я. – Это мои приключения, а не ваши». – «А ты все гониш-ш, – шипели по-змеиному голоса. – Не торопис-сь. А то успееш-ш». От всего остального запомнились только отдельные цветные картинки, а вот Шериф неожиданно врезался в память. Помню, он держал совсем размякшего Шурика сзади под мышки и как будто усаживал его в компьютерное кресло. Кресло вертелось, и посадка никак не удавалась. Вероятно, поэтому у Шурика из кармана выпала довольно толстая пачка денег, которую Шериф и подобрал, выразительно поглядев на меня.

– Братан у него в ВОХРе, – процедил Шериф. – Ты не понял? А я

сразу узнал. Похож. С-сволочь.

Я вспомнил наш первый выезд. Получалось, что с двух вооруженных автоматами гоблинов и началась вся наша история. Странно. Надо будет подумать об этом после.

Но после Шериф уже тащил меня на улицу, и в это время в подсобке что-то заискрило, и свет выключился. В темноте раздались чьи-то вопли, но Костик уже ждал нас наверху, а вскоре прибежал и виновник происшествия. Потом снова был автобус и безумный Макс за рулем. Никто за нами не гнался. Остаток ночи мы провели на другом конце города, в старом заброшенном парке на берегу Волги, где все расползлись в разные стороны, не обращая внимания друг на друга; помню, что я провалялся без сознания несколько часов. Когда же наконец проснулся в каких-то кустах от холода и сырости, то едва смог подняться. С трудом отыскал автобус. Влез внутрь. Посмотрел на спящую на заднем диване девчонку, ничего не понял. Нашел под сиденьем бутылку воды, с наслаждением глотнул. Потрепал девчонку за плечо. Та открыла глаза, вскрикнула и со всего размаху влепила мне по морде. Я зажмурился и сел на пол. Девчонка соскочила с дивана, наступив на меня, пробралась к выходу, и больше я ее не видел. И вообще ничего не видел, потому что отрубился вторично.

Так кончился еще один длинный день, а вернее сказать, начался следующий. Кажется, нам удалось в очередной раз вырваться из плена. Но о подробностях больше не спрашивайте. Только что я закончил несколько самых позорных страниц в нашей повести.

Эпизод31. Казалось, мы попали в центр циклона, как пишут в морских романах, – into the eye of a storm. Волны грохочут на горизонте, свернувшемся в воронку, а корабль трясет мертвая зыбь, и длится это недолго – как раз, чтобы моряки успели попрощаться друг с другом. Но мы слишком устали. Каждому было о чем поразмыслить, и молчание нарушалось разве что переговорами рулевого со штурманом. Сверяясь с картой, мы двигались к конечному пункту нашего путешествия.

Уже тогда я твердо знал: обратного пути у нас не будет.

Собственно, в любом романе о приключениях вы встретите эту особенность: долгий, многостраничный путь к цели венчается кратким мигом обладания, а все последующее вяло и нехотя описывается в эпилоге. Дорога героев домой и вовсе не заслуживает внимания. Тут можно отметить немало забавного. Скажем, у старинного шотландского выдумщика весьма воинственные герои неделю не вылазят из седла, чтобы только поскорее добраться до замка; зато после, выполнив поручение, побив кого надо и даже не сменив лошадей, с легкостью за пару дней возвращаются обратно. Лишь немногие – лучшие – нипочем не желают бросать своих детей на произвол судьбы и не жалеют страниц, чтобы привести их домой (а самым любимым даже вручают билет на корабль, отплывающий на Дальний Запад).

И нигде, нигде в книге о приключениях, ни в одном голливудском фильме, ни в одном долбаном квесте, – нигде вы не найдете героя, который бы остановился на пороге пещеры с сокровищами и хотя бы на минуту задумался: а как, простите за вопрос, потом выбираться обратно?

Хотя мы и сами что-то не тянули на героев. Герои повестей о приключениях не трахают первых попавшихся девчонок на заднем сиденье автобуса. Или трахают? Доктор Лившиц обещал принести мне пару американских книжек как раз про это. Было бы интересно сравнить опыт.

Опыт, к сожалению, порядком подзабытый. За последние полгода мое здоровье улучшилось, и Борис Аркадьевич говорит, что скоро я смогу ходить без посторонней помощи. И хотя я переписываюсь с несколькими девчонками, используя популярный формат ICQ… но – они там, а я здесь. И мне никак не набраться смелости рассказать им о себе всё, чтобы они отказались от мысли познакомиться поближе. Поэтому мы просто обсуждаем с ними новые фильмы. Такое у нас развлечение.

Ну и ладно. Пока что у меня есть дело поважнее: я расскажу вам, что было дальше.

Мы отъехали от Волгореченска всего километров на пятьдесят, когда я заметил, что двигатель совсем перестает тянуть.

– Пит, – сказал Макс, – ты бы на датчик иногда смотрел. Мы перегреваемся. Закипим сейчас.

– Ой, блин. Прости, Макс, – обернулся я к нему. – Я не заметил. Я идиот.

И (я видел это своими глазами!) мой друг Макс улыбнулся с облегчением. В центре циклона такое бывает.

Но Шериф и Костик по-прежнему хранили молчание. Костику все еще было плохо, а Шериф вообще в последнее время стал каким-то угрюмым, и я не понимал, почему.

Мы съехали на обочину и вышли. Макс открыл капот, с опаской отвернул горячую пробку радиатора и сплюнул. «Надо доливать», – сказал он и вбухал в радиатор добрые три литра питьевой воды – последние три литра.

А вокруг, между прочим, простиралась степь. Иногда мимо проносились грузовики, поднимая клубы пыли. До вечера было еще далеко, и жара никак не спадала.

С полчаса мы прохаживались туда и обратно по обочине, дожидаясь, пока остынет мотор. Но ехать дальше все равно не получилось: вернувшись к автобусу, Макс обнаружил под радиатором немалую лужу – туда ушла вся охлаждающая жидкость. Макс полез вглубь мотора, ругая последними словами какой-то патрубок на пару с термостатом.

– Найдите пока воду, – донеслось потом откуда-то снизу. – Я эту трубку блядскую укорочу, так ведь в радиатор-то все равно залить нечего.

Еще минут через двадцать мне удалось остановить попутный грузовик. Воды у шофера не было. Он согласился подкинуть кого-нибудь одного до ближайшего села (как он сказал, километров десять). Захватив пустую канистру, я забрался в кабину.

Я вернулся на закате. Попутка подняла облако пыли и умчалась. Я поставил тяжелую канистру на обочину. Сделал шаг к автобусу и остановился. Сделал еще шаг. Ничего не изменилось.

Дверь была раскрыта нараспашку, вокруг валялись осколки разбитого стекла. Внутри никого не было. Кругом раскинулась скучная, голая, безлюдная степь.

Я обошел вокруг автобуса. Мне сразу бросились в глаза пятна крови на белом боку, уже засохшие. Земля была вытоптана десятью парами ног, не меньше. В придорожной траве валялись обрывки одежды. С упавшим сердцем я поднял темный клочок ткани, развернул и прочитал последние три буквы Костиковой декларации: «…1СK».

Тут вдруг я понял, что ключ от замка зажигания остался у меня: я машинально сунул его в карман. «Нет, сволочи, погодите, – прошептал я. – Это еще не конец». Я открыл капот, попробовал залить в радиатор воды. Прислушался: течи не было. Макс успел доделать поганый патрубок. Где же он теперь, наш верный Макс?

Мотор завелся. Развернувшись, я погнал пустой грохочущий автобус обратно.

Я вспомнил, как Шериф сунул пачку денег в карман. Я вспомнил, какими ошалелыми глазами смотрел на это хозяин клуба (и денег), вечный студент Сережа.

– Эх, Шериф, оставил бы ты им эти бабки, – бормотал я вслух, хотя зубы стучали то ли от холода, то ли от тряски. – И я-то тоже – куда смотрел?

Половина пачки, которую Шериф вытащил у Шурика, – половина дани за «Квест-Плюс», – осталась у меня. Деньги жгли мне карман, как подарок дьявола. «Хорош и Сережа, – думал я. – Настучал сразу, как проспался. А может, и раньше. Корова дойная. М…дак вонючий. Ботаник».

Уже спустилась ночь, когда я на полном скаку влетел в ворота Волгореченска – и чуть не сбил постового инспектора, вышедшего мне навстречу со своей полосатой палкой. Я тормознул так, что машину занесло, остановился и схватился за голову. Что бы я ни делал, всё, всё получается не так!

Инспектор подскочил к машине и дернул дверцу. Я догадываюсь, что именно он ожидал увидеть. Следом за ним из пункта ДПС уже бежал вооруженный автоматом напарник.

– Простите ради бога, товарищ инспектор, – сказал я. – Вот документы. Со мной все в порядке, я не пьян. Просто у меня неприятности, я очень спешу.

– Выйдите из машины, – потребовал инспектор. Это был, кажется, старший лейтенант, рослый блондин.

– Почему стекло разбито? Что у вас вообще происходит? – вдруг спросил второй милиционер, который успел обойти автобус сбоку.

– Моих друзей избили и увезли куда-то, – ответил я просто. – Я вернулся, чтобы их найти.

Милиционеры опешили.

– Так, допустим. Вы ехали откуда? – начал разбирательство лейтенант с автоматом.

– Мы выехали из Волгореченска на юг, – начал я. – Вчетвером. Радиатор потек, мотор перегрелся. Пока искал воду, мои друзья пропали. Я думаю, что их увезли обратно в город.

– Почему ты так думаешь? – спросил первый лейтенант.

– Был инцидент с рэкетирами. Еле оторвались от них.

Милиционеры поглядели друг на друга.

– Как зовут рэкетиров, знаешь?

– Александр у них главный. Шурик. А еще есть Леха и Колян.

Лейтенанты помолчали. Потом старший обратился ко мне:

– Ну что, Петр Николаевич, закрывай машину на замок. Ты ее здесь оставишь. А сам – за нами.

Мы прошли внутрь двухэтажного милицейского домика. Там было светло, стояло несколько телефонов, мигали лампочки на допотопном пульте. Лейтенанты отвели меня в комнату отдыха с кожаным топчаном и советским телевизором. «Посиди тут», – сказали мне.

Минут через двадцать в комнату вошли трое милиционеров в камуфляже и еще один – в штатском.

– Опиши подробно, Петр, как и где все происходило. – Тот, что был в гражданском костюме, посмотрел на меня в упор. – Да поживее. Учти: протокол писать все равно некогда, поэтому говори все как есть. Иначе друзей своих, может, и не увидишь больше.

Я помедлил несколько мгновений, а затем рассказал всё, как было, не утаив даже про пачку денег (штатский не удивился). Когда я упомянул про пятна крови, штатский бросил острый взгляд на своих спутников в форме.

– Теперь надо спешить. Если мы их сегодня раком не поставим, они совсем оборзеют.

На темной волге (в сопровождении одного-единственного милицейского козлика без мигалок) мы подъехали к обычному дому-пятиэтажке. Вошли в подъезд (я шел позади всех). Позвонили в железную дверь с глазком. За ней послышалось шевеление и приглушенные разговоры. Бойцы в камуфляже напряглись. Но, к моему изумлению, тяжелая дверь со скрипом отворилась, и за ней я увидел Шурика собственной персоной.

– Пал Иваныч, мы все поняли, – быстро заговорил он, обращаясь исключительно к сотруднику в штатском. – Выдаем молодых без базара. Мы их тут поучили маленько. Но без эксцессов. Земляки, как-никак.

– Отойди, – сказал Пал Иваныч. Милиционеры в камуфляже прошли внутрь. Шурик поглядел на меня и раскрыл рот, собираясь что-то сказать, но его довольно нелюбезно втолкнули в комнату и захлопнули за собой дверь. А я остался в прихожей в компании молчаливого сержанта.

– Его зовут Пал Иваныч? А он кто? – потихоньку спросил я у него.

– Его не зовут, он сам приходит, – строго поглядев на меня, сказал сержант. – А фамилия его Хасанов. Начальник ОБОПа.

Прошло минут десять. Я внимательно прислушивался к доносившимся из комнаты обрывкам разговоров. То, что я из них понял, заставило меня пересмотреть некоторые стереотипы касательно милиции. Тонкие методы профилактики правонарушений, внедренные в Волгореченске, еще не успели описать в детективах.

И тут дверь открылась. Первыми вышли двое милиционеров, а за ними – Костик, Шериф и Макс.

Они имели бледный вид, особенно Шериф. Сказать по правде, Макс с Костиком вели его под руки. Макса, впрочем, тоже украшал здоровенный фонарь под глазом, а Костик обзавелся парой свежих ссадин на руках и плече – зато от знаменитой его футболки остались одни клочья.

Мы без слов обнялись, как солдаты, выжившие в Костяном Бору.

– Ребята, – сказал Пал Иваныч, вышедший следом. – Слушайте внимательно. Сейчас вас довезут до поста. Сели в свой автобус – и ходу. Прочь из нашей области. И чтоб я никогда больше вас не видел. И ничего про вас не слышал. Вам все ясно?

– Ясно, – сказали Макс с Костиком. – Спасибо.

– Своему другу скажете спасибо. А меня вы не видели и не знаете. И… (Пал Иваныч помедлил) – успешно вам домой вернуться.

Я впервые в жизни от души пожал руку милиционеру. Пусть даже и в гражданском. Шериф, еле стоящий на ногах, сделал то же самое – и вдруг что-то тихо сказал по-башкирски. Пал Иваныч усмехнулся и ответил короткой фразой на том же языке. «Всё, поехали», – добавил он.

Милиционер на уазике довез нас до поста ДПС. Там нас встретили два лейтенанта. Увидев избитого Шерифа, они посовещались и уложили его на топчане в комнате отдыха. «Отлежится, а утром и поедете, – сказали лейтенанты. – Нам все равно утром меняться». Мы, конечно, устроились там же – прямо на полу.

Лежа в темноте, я спросил Шерифа: что же такого он сказал Иванычу?

– Я сказал: бог все видит. А я теперь перед ним в долгу.

– Ну, а он?

– А он сказал по-татарски: да ты и так всем должен.

Я засмеялся. А Шериф тяжело вздохнул и умолк.

Неужели и на этот раз все обошлось?