Трасса "Юг". Парни из 90-х

Эпизод 18 - 20

Эпизод18. Исполнительный директор за последний год явно повысил свой статус. Об этом свидетельствовал как автомобиль, так и весь остальной его вид. Внутри мерседеса было темно и прохладно, пахло дорогой кожей и почему-то французскими духами. Впереди сидел водитель.

– Нет, ты скажи, Петруха, ты чего такой грустный? Выглядишь плохо. Устал? Так я тебе налью, – сказал Владимир. – Тебе восемнадцать-то есть?

Он и вправду достал из ящичка бутылку «Джим Бима», пару стаканов и налил на два пальца себе и мне. Мы выпили («За встречу», – пояснил Владимир). Виски обожгло горло и откликнулось какой-то дрянной кукурузой.

– Ну и хватит пока, – Владимир поглядел на меня неожиданно цепким взглядом. – Поехали, покатаемся.

Мерседес плавно принялся с места. За столом под навесом я успел заметить Костика. Он в отчаянии оглядывался по сторонам – может, надеялся увидеть милицейский патруль? Автомобиль углубился в темные улицы, сделал пару поворотов и выбрался на широкую дорогу, застроенную одинаковыми пятиэтажками. Я посмотрел назад и увидел, что мы едем одни: вторая машина, видимо, осталась стоять у гостиницы.

Владимир повернулся ко мне:

– Ты бы, Петруха, осторожнее себя вел.

– Почему?

– Уже все в курсе, что вы с пацанами поехали папину заначку искать. Даже ваша братва по району.

Я не верил своим ушам.

– Мы с отцом твоим вместе работали, ты знаешь. Так что к этим деньгам мы имеем прямое отношение. Ты что, хочешь поллимона гринов один взять? Это не пройдет.

Тут Владимир (я клянусь!) погрозил мне пальцем.

– И потом, эти… носороги ваши. Как вы от них оторвались, до сих пор не понимаю.

– Какие носороги?

– Отморозки ваши местные. Ну, которым Петрович раньше платил. Некто Аслан, может, слышал про такого?

Я промолчал. А Владимир щелкнул пальцами:

– Даже если и не слышал, ты мне теперь по жизни должен. Завалили бы и спасибо не сказали.

– Я ничего не понимаю.

– А вот они, похоже, сразу тему просекли. Хотя уже год как не при делах. Откуда – сам бы хотел знать. Для этого тебя и нашел.

– Как нашли?

– Даже не вспотели. Автобус летать не умеет. Дорога прямая. Вот ты сам куда надо и приехал. У меня же друзья на всех постах, вот они и свистнули: шаттл снова появился на экранах наших радаров. Полет проходит нормально, корабль от курса не отклоняется.

Мне было тоскливо и почему-то досадно, как командиру шаттла, сбившегося с курса при посадке: прощай, солнечный мыс Канаверал, под нами – Куба, и команданте уже потирает ладошки. Больше всего хотелось, чтобы этот разговор хоть как-нибудь закончился, и меня отпустили. А наутро, может, все станет как раньше?

«Нет, теперь уже не отпустят», – подумал я очень отчетливо.

– Короче, так, – сказал Владимир. – Сегодня всё равно уже поздно. Спать пора. Наутро выезжаем, ты нам показываешь дорогу. Берем бабки. Да не трясись ты так. Не звери какие, цивилизованные люди. Тебе на пиво причитается.

– У меня адреса нет, – проговорил я. Это была правда. – Мы с отцом связаться должны.

– Так ты прямо сейчас его набери. Скажи: папа, мы уже на месте, говори чего как.

– Он мне телефона не оставил.

– Петруха, ты не ври мне. Не надо.

– Мы так договорились: приезжаем в интернет-клуб. Получаем письмо. В письме все сказано.

– Ой, бля, вот ведь как Петрович все замутил! Талант. Но на него похоже.

Владимир даже прищелкнул языком.

– Ну что, завтра в компьютер идем играть. Всё завтра. Сейчас – в Березу. Спишь у меня. Парни твои сидят и не высовываются. Понял?

– Понял.

– Не слышу, рядовой!

– Понял!

– Да хорош уже очковать, Петька, – проникновенно произнес Владимир, взял бутылку, хлебнул из горла и протянул мне. – А к отцу твоему вопросов после этого вообще не будет. Практически. Только пусть глупостей не делает. И ты глупостей не делай. Обещаешь?

Я кивнул и сделал большой глоток. Говорить было больше не о чем.

Мы уже подъезжали к гостинице. Макс и Костик всё так же сидели за столиком. За соседним столом поместились двое крепких гостей из Москвы.

Под руку с Владимиром я проследовал в номер-люкс. Я думал: где же Шериф?

Эпизод19. – Значит, они не знают? Может, и в натуре не знают. Ну ладно, на связи.

Владимир отключил телефон и посмотрел на меня. Я побрякал ледышками в стакане с виски.

– Петруха, – сказал он и хлопнул меня по плечу. – Ты знаешь, чего я тебе скажу? Завтра в Москве будем. А Москва – это такой город… Даже и не город. Это для лохов город. А для нас – золотой прииск. Там баксы прямо из асфальта растут. Только стриги. Я как в первый раз с пацанами из своих, блядь, Электроуглей приехал, по улицам прошелся, сразу всё понял. Чисто конкретно.

Он усмехнулся, потер руки, разлил вискарь по стаканам и продолжал:

– Эх, Петька! Я тебя полюбил, я тебя научу. Ты только мне адресок скажешь, к кому вы там в Москве собирались. Скажешь, не забудешь?

– В Москве? А откуда…

– Оттуда, старик, оттуда. Ты вот молчишь, скромничаешь. А ребята водителя твоего сразу раскололи.

– Макса?

– Макса, хренакса, это я не знаю. Короче, делаем по-твоему. Едем в Москву, играем в компьютер. Если на связь не выйдем, папа очень расстроится. Не надо расстраивать папу… А про парней своих забудь пока.

– Как это – забудь? Что с Максом? Что с остальными?

– С какими еще остальными? Двое же их. Или у тебя еще кто был?

– Двое, – повторил я.

Он махнул рукой:

– Двоих сдал, двоих обратно получишь. Без царапин и повреждений. Ты пей, Петруха, пей, привыкай к взрослой жизни. Потом, когда бабло возьмем, как следует отметим.

Дальнейшее я помню отрывочно. В номере-люкс работал телевизор. Показывали какое-то заседание правительства, за ним – концерт скучных морщинистых юмористов, похожих на зажравшихся мартышек-переростков, потом, как вершину эволюции, – Арнольда Шварценеггера...Впрочем, скоро я перестал различать их. Владимир о чем-то говорил, говорил, тыкал пальцем в экран, в старину Шварца, а сам щедро подливал мне маслянистую вонючую жидкость, которую я глотал, зажмурясь. Один раз он куда-то вышел, оставив вместо себя рослого ассистента – тот, оценив обстановку, предложил мне сразу стакан водки; после этого…

Эпизод20. Я проснулся от головной боли. Оказалось, я спал прямо на полу. В комнате было темно и душно: тяжелые шторы не пропускали воздух. Пошарив по стене, я нащупал какой-то выключатель. Лампа осветила пустую комнату. На столе остались два пустых стакана и почти допитая бутылка виски.

Шатаясь, я добрался до туалета. Яркий свет вызвал неудержимый приступ тошноты. Когда слегка отпустило, я вернулся в комнату и попробовал выглянуть в окно. Оказывается, было еще довольно темно. Но внизу, на улице, суетились какие-то люди.

Джинсы я нашел под столом, кроссовки – под кроватью. Держась за стены, я дошел до двери. Она была заперта снаружи. Я щелкнул замком и выглянул в коридор.

В соседнем номере что-то происходило. Оттуда слышался шорох и почему-то плеск льющейся на пол воды. И тут дверь приоткрылась. Я, еле стоя на ватных ногах, ждал, кто оттуда выйдет. Но оттуда не вышел, а выполз абсолютно голый и мокрый человек (я узнал одного из вчерашних исполнителей). Он посмотрел на меня и помотал головой. Я увидел, что он зажимает ладонью рану в боку: из-под ладони пульсирующей струйкой текла кровь.

Я шарахнулся прочь по коридору. Увидел выход на лестницу и, хватаясь за перила, скатился на третий этаж. Там был наш номер. «Бежать, бежать», – колотилось у меня в голове одно-единственное слово. Я рванул дверную ручку. Заперто! Стучась в дверь, я стонал от ужаса. В комнате раздались шаги. «Кто там?» – спросил знакомый голос. «Господи, Шериф, открывай», – зашептал я. Дверь отворилась, и Шериф схватил меня за руки, иначе бы я свалился на пол тут же, в прихожей.

На объяснения не оставалось времени. Макс и Костик второпях оделись, мы похватали сумки и выскочили из номера. Макс метнулся было в сторону выхода, но Шериф его удержал: в дальнем конце коридора было окно, за которым виднелась железная пожарная лестница. Мы с треском распахнули окно и по очереди выбрались наружу. Оказавшись на улице, мы осторожно выглянули из-за угла: наш белый автобус стоял там, где мы его и оставили, в соседнем проезде. Пробежав по заднему двору гостиницы, мы подобрались прямо к нему. Я нащупал в кармане ключи и протянул Максу. Мы забрались в прохладный, пропахший бензином салон. Заскрежетал стартер. Мотор заработал неожиданно хорошо и ровно. Машина тронулась и поползла по переулку прочь от этой чертовой гостиницы.

А у меня снова страшно заболела голова. Я отполз в конец автобуса, лег на сиденье и сжался в комок, закрыв лицо руками. Так плохо мне не было ни разу в жизни.

Похоже, я вырубился на час или на два. Очнувшись, я обнаружил, что под головой у меня – подушка, а рядом молча сидят Костик и Шериф. Машина, спокойно урча мотором, летела по гладкой дороге. Я привстал и поглядел в окно. Солнце поднялось уже высоко. Трасса шла среди обширных полей и перелесков. Город Новосволоцк остался далеко позади.

– Я думал, на посту точно стопанут, – не оборачиваясь, произнес Макс. Я видел его лицо в зеркале. – Но ничего. Даже не вышли.

– На этих… ночью кто-то наехал, – проговорил я хрипло. – Одного прирезали прямо в ванне.

Все, что я видел, происходило как будто с кем-то другим. От страха не осталось и следа. Это было странно.

– Но не всех, – сказал Шериф. – Когда у вас охрану сняли, я вернулся, а они на улицу побежали. Кто в трусах, кто одетый. Еще темно было.

– Вот это отдохнули в отеле, – усмехнулся Костик. – Березка-Хилтон.

– …илтон, – не промедлил с ответом Макс.

Мне стало смешно. Я даже закашлялся, но на этот раз обошлось.

– Кто же это их так? – спросил Костик.

– Я боюсь, это кто-то по нашему вопросу, – сказал я. – Вот чего я на самом деле боюсь.

Шериф как будто хотел что-то сказать, но промолчал.

– А куда мы едем, кстати? – спросил я.

– Куда угодно. Подальше от Москвы, – ответил Макс.

Эпизод20. Свернув с объездной дороги, мы мигом заблудились. Макс долго искал на своей карте поселок под названием «Волкогоново», но не нашел. А поселок был, и синий указатель сообщал об этом, да и сам поселок виднелся невдалеке: там, на холме, выстроились аккуратные кирпичные домики разной степени художественной ценности, в основном, конечно, довольно странные с виду – типичные образцы загородной архитектуры эпохи первоначального накопления.

Не значилось на карте и дороги, которая вела бы в Волкогоново, в то время как асфальт под колесами был реальным и довольно свежим; было совершенно непонятно, куда такая дорога может завести. Именно поэтому мы поехали вперед. С ревом взобравшись на пригорок на первой передаче, мы притормозили и огляделись. Чуть дальше и внизу, в сторонке, мы увидели широкую лужайку, с трогательными белыми березками вокруг и удобной парковкой. Вероятно, новые русские из тех, кому наскучило мутить свои barbeque за кирпичными заборами, иногда собирались на нейтральной территории, чтобы повстречаться с себе подобными, мирно обсудить возможный срок нового премьер-министра, или дайвинг на Красном море, или что они там еще обсуждают. Сейчас тут не было никого. Зато висела забытая кем-то волейбольная сетка.

Мы спустились с горы и вылезли из машины на свежий воздух. Пели птицы, откуда-то издалека доносилось протяжное зуденье бензопилы – видимо, там расширяли пространство для новых кирпичных особнячков, а может, пытали какого-нибудь зазевавшегося конкурента. Меня самого все еще подташнивало после вчерашней пытки вискарем, но голова почти не болела, и это было чудесно.

Разделившись на две команды, мы устроили на чужой поляне нехитрый пляжный волейбол (в паре с Костиком я отбивался от неутомимого Шерифа и чертовски ловкого Макса). Мы разыгрались и расшумелись не на шутку, и из проезжавших изредка мимо дорогих джипов поглядывали на нас с любопытством. А потом на дороге показался велосипедист.

Это был парень наших лет или чуть помладше, в очках и в бейсболке с непонятной надписью, в хорошем спортивном костюме. Хотя на спортсмена он явно не тянул. Приблизившись, он тормознул так, что колодки дико заскрипели (дерьмо велик, – подумал я и ошибся), чуть не упал, но все же удержался на колесах и встал в десяти шагах от нас. Мы продолжали играть. Парень стоял и смотрел.

Наконец мяч, отбитый Костиком, улетел на ту сторону дороги, и тогда мы решили обратить внимание на зрителя.

– Чего смотришь? – тяжело дыша, спросил Макс. – Мячик бы лучше поймал.

И верно, мячик пролетел в каком-нибудь полуметре от парня.

– Я не успел, – сказал он виновато. – Мяч очень быстро летел.

Голос у него был негромкий, и говорил он как будто с чуть заметным акцентом – уж чересчур правильно.

– Да, блин, конечно, – проворчал Макс, отправляясь за мячом. – Тормоз.

– Эта дорога куда ведет? – спросил я.

– Не знаю, – сказал парень. – На шоссе. Кажется, в Москву.

– Точно, тормоз, – проговорил вернувшийся Макс. – Живет тут и не знает.

– Мы недавно приехали.

– Из-за границы, что ли? – поинтересовался Костик.

– Из-за границы приехали. Да.

– Зовут как? – спросил и Шериф.

– Михаил.

– Так ты нерусский, что ли? – слышать такой вопрос от Шерифа было забавно. Но Михаил не обратил на это внимания. Он почему-то смутился:

– Ну… Вообще-то я родился в Одессе…

Я-то, конечно, понял, в чем дело, а Шериф – нет. Он недоверчиво поглядел на Михаила, потом на меня и покачал головой.

– Мы тоже неместные, – сказал я примирительно. – Мы на юг едем.

Макс нетерпеливо подбросил мяч.

– Играть будем, нет?

– Слушай, я устал, – сказал я. – Чего-то всё еще ломает после вчерашнего.

– Ты тоже тормозишь. Мишка, ты-то, конечно, не играешь?

– Я играл раньше.

– Ну и вставай вместо него.

Мишка помедлил, оглянулся, положил велосипед на траву и подошел к сетке. Зачем-то потрогал ее и сделал несколько шагов назад, как будто выбирал место. Они начали игру, и я с удивлением заметил: наш новый знакомый неплохо двигается и хорошо принимает мяч – если только попадает по нему. Пару раз он промахнулся так, что все ахнули.

– Против солнца, – оправдывался он.

Что-то было тут не так. Кончилось тем, что Костик подхватил мяч, несколько раз постучал им по земле и после этого сказал:

– Мишка, ты что, не видишь ничего?

– У меня дистрофия сетчатки, – процедил тот сквозь зубы. – Я больше не могу играть. А раньше играл.

– Да мы видим, – сказал я.

– Вы видите. Да.

– Слышь, парень, ты не грусти, – сказал Макс. – Меня, кстати, Максом зовут. Ты меня-то хоть видишь?

– Вижу. У тебя волосы яркие.

– Рыжие, – уточнил Макс. – Всё он видит, когда хочет.

Мы тоже назвали имена, поздоровались, причем Михаил подолгу задерживал руку каждого в своей – будто запоминал. «Уже привыкает жить без зрения», – подумал я.

Зная, что он не заметит, я искоса поглядел ему в глаза. Они были светлыми, как и волосы, и вообще этот Мишка весь выглядел каким-то наполовину обесцвеченным, выцветшим. Его взгляд уже приобретал тоскливое безразличие, свойственное слепым. Мне стало его жалко. Наверно, он был хорошим парнем, пока видел. Дистрофия сетчатки, как я догадывался, приходит постепенно и трудно лечится: у его папы наверняка были деньги, если судить хотя бы по одежде и по велосипеду (я успел рассмотреть этот великолепный «кэннондейл» с дисковыми тормозами), и что же, этот папа не мог заплатить за операцию? Может, сюда и приехали лечиться, – подумал я (и оказался прав). А пока что я пожал ему руку и вздрогнул, когда он протянул ладонь к моему лицу и легонько провел пальцами сверху вниз – и тут же отдернул руку.

– Извини, привычка, – глухо сказал он. Да, такие дела, подумал я. И тут же с усмешкой припомнил: никогда еще другой парень не касался моего лица иначе как кулаком.

– Смотри-ка, – услышал я встревоженный голос Макса и обернулся: со стороны дороги к нам шли двое взрослых, один – плотный, в голубой трикотажной куртке и в таких же брюках, а другой в костюме, даже с галстуком.

– Михаил, и вот же ты где, – сказал первый. А тот, что в костюме, внимательно оглядел нас.

– Мы тут играли в волейбол, папа, – произнес Михаил, обернувшись на голос.

«Вот вам и отец, – подумал я. – А в костюме охранник. Чтоб не перепутать».

– В волейбол? Но тебе же нельзя в волейбол.

– Да, блин, – смешно выговорил Михаил. – Можно только в шахматы.

– И что за ребята? – спросил отец. Он-то говорил без акцента, скорее по-южному мягко, но зато стало абсолютно ясно, откуда они с сыном вернулись. В те годы многие уехавшие в начале девяностых как раз-таки начинали возвращаться в Россию и находили тут место куда теплее, чем там, невзирая на климат.

– Мы проездом, – сказал Макс хмуро. – А что? Нельзя?

– Отчего же нет? – отец Михаила поглядел на нас, на автобус и спросил: – И это ваш транспорт? Вы путешествуете?

– Ну как бы да, – сказал я.

– Как бы да, – повторил он. – Интересно. А вы не спешите?

– Ну как бы нет, – нарочно ответил я. Но отец Михаила только улыбнулся и что-то шепнул охраннику. А сам обнял за плечи сына и пошел с ним к машине (это был новенький серебристый внедорожник-«лексус»). Мишка обернулся и поднял руку, будто собирался что-то сказать нам, но первым высказался охранник:

– Молодые люди, я очень попрошу вас следовать за нами. Это ненадолго.

– Не понял, – сказал Шериф.

– Поезжайте за нами, – закончил охранник негромко, поднимая с земли мишкин велосипед. – Прямо сейчас. У парня сегодня день рождения. Мой вам совет – не отказывайтесь.

С этими словами он повернулся и зашагал к джипу.

– Обожрем буржуев? – спросил Макс.