Трэвис

Глава 13

Трэвис

Дверь распахнулась, и на пороге появилась Хейвен в голубом сарафане и белых босоножках, с волосами, заплетенными в косу, перекинутую через плечо.

Она выглядела молодой, свежей и такой красивой, что у меня перехватило дыхание.

Неужели я действительно задавался вопросом, красива ли эта девушка?

Она не была королевой бала, это правда. Она была более вневременной. Боттичелли. Афродита. На ум пришла Елена Троянская.

Я был почти сбит с толку, как будто она могла как-то надуть меня, и я не знал, как, знал только то, что мое первое впечатление было совершенно ошибочным.

Я улыбнулся.

— Готова?

Выйдя на улицу, она забралась в мой грузовик, и я выехал со стоянки на дорогу, ведущую к ярмарочной площади, где проходил фестиваль.

Утро было ясным и солнечным, мерцание света плясало на озере, ни облачка на ясном голубом небе.

И хорошенькая подруга в сарафане, открывавшем ее стройные загорелые ноги и гладкие плечи, сидела рядом со мной, сложив руки на коленях.

Я прочистил горло.

— Собираюсь рискнуть и предположить, что ты веган? — я приложил все усилия, чтобы придать этому слову то же ужасающее презрение, с каким мог бы произнести обвинение в поклонении дьяволу.

Я был вознагражден смехом Хейвен, косым взглядом и локоном, упавшим на ее шею.

— Ты почти прав. Я не веган, но вегетарианка.

— А какая разница?

— Ну…

— Не бери в голову. Мне больно обсуждать эту тему слишком подробно. Хочу, чтобы ты знала, что, несмотря на тему фестиваля, там будет очень мало фруктов, овощей или растений, доступных для потребления посетителями фестиваля. Если только плод не утоплен в сахаре. Пироги. Джемы. Тарты. Кексы. Выпечка всех видов. И барбекю. Много барбекю.

Она не смотрела в мою сторону, но я сдержал смех, так как даже со стороны все еще видел, как она закатила глаза.

— Не беспокойся обо мне. Уверена, что смогу найти сосновую шишку, чтобы обглодать ее.

Я рассмеялся.

Семьи прогуливались ко входу на фестиваль, парковка уже была заполнена машинами, когда мы приехали. Я остановился и вдохнул восхитительные запахи жареного мяса и сладких десертов.

Было что-то почти… старомодное в фестивале черники. Это было о простых удовольствиях: хорошей еде, семейных узах и пользе городского собрания, собирающегося только для того, чтобы прославить их общее сообщество. Я задержался на этом чувстве. Полицейский во мне считал всех этих людей своими. Часть меня находила радость в простоте.

Прям как мой отец.

— У тебя такой вид, будто ты только что осознал что-то чрезвычайно исключительное, — сказала Хейвен, искоса глядя на меня, и нежная улыбка изогнула ее губы.

Чрезвычайно исключительный. Вот кем был мой отец.

Иногда в глубине души я забывал, кто он такой на самом деле, потому что был так поглощен болью, связанной с его отъездом. И, может быть, из-за того, что я забыл целые аспекты того, кем он был, я часто упускал из виду или игнорировал те же самые аспекты в себе.

— Может, и так, — сказал я, не предлагая большего. Но она отвела взгляд, принимая мой неопределенный ответ.

У меня возникло странное желание схватить ее за руку, но я напомнил себе, что мы всего лишь друзья, а друзья не держатся за руки. Но Боже, как же мне этого хотелось. Моя ладонь чесалась дотянуться до ее ладони, насладиться одним из тех простых удовольствий: теплом руки красивой девушки в моей. Вспомнить, зачем были написаны эти песни, вроде той, под которую мы танцевали в доме Бьюкененов. Вспомнить, почему я поцеловал ее и почему не хотел останавливаться. Будьте прокляты причины, по которым, возможно, мне не следует этого делать. Те, которые звучали слишком обоснованно в моем сознании, но почему-то не были таковыми.

— Дядя Трэвис! — двое темноволосых мальчиков бросились к нам, Бри и Арчер наблюдали за ними из-за стола для пикника, пока они побежали в нашем направлении.

— Ты готова к этим двоим? — прошептал я Хейвен.

— Я… Я думаю, да? — спросила она, глядя на меня широко раскрытыми глазами.

Коннор появился первым, и я подхватил его одной рукой, Чарли быстро следовал за ним по пятам. Я подхватил и его, сделав несколько шагов туда, где сидели Арчер и Бри.

— Дядя Трэвис! — задыхаясь, сказал Коннор. — Сегодня в лагере я узнал о живых оргазмах! — Арчер поперхнулся глотком воды.

— Существуют ли другие виды… — начал я с любопытством, прежде чем до меня дошло, что моему племяннику шесть лет.

— Это произносится как «организмы», Коннор, — спокойно вмешалась Бри, кладя что-то в рот Эвери, сидевшей в коляске рядом со столом. Она улыбнулась Хейвен. — Привет, я Бри, а это мой муж Арчер.

— Привет, я Хейвен, — застенчиво сказала она. — Приятно познакомиться.

— Дядя Трэвис! — Чарли наклонился, как бы шепча, но затем громко сказал. — Эвери пукает, когда чихает.

И Коннор, и Чарли схватились за животы, разразившись хохотом.

Я наклонился к Чарли, который взял себя в руки.

— Не по-джентльменски обсуждать функции женского тела. Ты должен притвориться, что не замечаешь.

Чарли стал серьезным, как будто обдумывал это.

— Но это же так громко! — наконец объяснил он.

Я посмотрел на Хейвен, которая явно пыталась не рассмеяться, и проиграла свою битву.

Бри раздраженно покачала головой.

— Ребята, уверена, что дядя Трэвис хочет выпить чего-нибудь холодного. Идите доедайте свои хот-доги.

Я опустил обоих мальчиков на землю, и Коннор взглянул на Хейвен, встав передо мной на цыпочки. Я наклонился, чтобы услышать его громкий «шепот».

— Дядя Трэвис, а что случилось с другой девушкой?

Хейвен отвела взгляд, явно немного смущенная и, притворяясь, что не слышала.

— Ну, приятель, я порвал с той девушкой, но Хейвен — всего лишь мой друг.

Коннор взглянул на нее.

— О-о-о, — сказал он. — Ты любишь жуков? — очень серьезно спросил он Хейвен. — Та, другая, вообще их не любила. — Я чуть не рассмеялся, вспомнив, как Фиби буквально выпрыгнула из своей кожи, испустив пронзительный визг, когда Коннор попытался посадить ей на руку божью коровку. Жест, который он имел в виду, как нежный и гостеприимный, и на который она отреагировала, как на терроризм. После этого они в основном держались от нее подальше, не то чтобы я часто брал ее с собой, когда проводил время с близнецами. Кажется, это было ее предпочтением. И моим.

Но лицо Хейвен наполнилось удивленным счастьем, глаза расширились от удовольствия.

— Обожаю жуков!

Ах, вот мои племянники и нашли общий язык с женщиной. Любители насекомых и леди-цветочница. Брак, заключенный на небесах. Или Райский сад, или любой другой рай, где приветствовали и растения, и насекомых.

Она наклонилась вперед, положила руки на колени, опускаясь на один уровень с ними, и приблизилась. Мать Арчера, Алисса, говорила со мной именно так. Внезапно ее образ передо мной заполнил мой разум. Чистый. Четкий. Мой взгляд метнулся к Арчеру, и он посмотрел на меня, его лицо выражало замешательство и легкую озабоченность тем, что он увидел на моем лице. Я расслабил черты лица и отвел взгляд.

— Один из моих любимых жуков — пиратский жук, — сказала Хейвен. — Он питается вредными насекомыми и сохраняет растения здоровыми.

Их одинаковые золотисто-карие глаза расширились.

— Пиратский жук! — радостно повторил Чарли. — Божьи коровки тоже едят плохих жуков! — сказал он. — Моя мама говорит, что они приносят удачу, но я не должен садить их на подружек дяди Трэвиса. — Он опустил глаза и поскреб носком ботинка грязь, возможно, вспоминая пронзительный упрек, который получил за свой дар.

— Ну, я не подружка Трэвиса, — сказала она, бросив на меня быстрый взгляд, — и мне бы очень хотелось, чтобы ты подарил мне божью коровку. Я бы назвала ее Битси и поселила в плюще на своем подоконнике. Каждый вечер, прежде чем выключить свет, я говорила бы: «Спокойной ночи, Битси. Спи крепко в своей постели из плюща».

Они уставились на нее в полном благоговейном восторге.

— Еще один мой любимый жук — стрекоза, — продолжала она, укрепляя их вечную преданность. — Они пожирают комаров и всяких других вредителей. Просто засасывают их на ужин, как спагетти!

— Вау! — крикнул Чарли, в то время как Коннор издал чавкающий звук, наполненный как слюной, так и ликованием.

Хейвен рассмеялась, встав прямо, в ее глазах плясало счастье. Какое-то мгновение я не мог отвести взгляд. Солнце, казалось, стало на несколько градусов жарче, каким-то образом согревая мои внутренности так же, как и кожу, хотя мы стояли в тени.

Хейвен посмотрела мне за спину и помахала рукой.

— О! Там Бетти и остальная команда накрывают стол для пикника, — сказала она, положив руку мне на плечо. — Пойду поздороваюсь и посмотрю, не могу ли что-нибудь для них сделать. — Она повернулась к Бри и Арчеру. — Было так приятно познакомиться.

Они тепло улыбнулись ей.

— Нам тоже, Хейвен, — сказала Бри. — Надеюсь скоро снова увидеть тебя.

Ее улыбка стала шире, когда она посмотрела на близнецов.

— И с вами было приятно познакомиться, — сказала она. — До свидания, друзья-любители жуков.

— До свидания! — сказали они. — Дядя Трэвис! Ты не сводишь нас за мороженым? Наш папа должен произнести речь.

— Скоро вернусь, — сказала Хейвен.

— Да, — кивнул я. — Буду ждать. — Наши взгляды задержались на мгновение, а затем она повернулась и направилась к месту, где стояла наша компания.

— Дядя Трэвис! Мороженое! Мороженое! — жизнерадостно напомнил мне Чарли.

Бри поцеловала Арчера, и он повернулся, чтобы уйти, наклонив ко мне подбородок.

— Удачи, — сказал я, хотя знал, что ему это не нужно. К этому моменту он произнес сотни речей перед членами общины, и не было большого давления, связанного с тем, чтобы поэтично рассказывать об истории городского фестиваля и значении черники.

— Твоя мама не возражает против мороженого? — спросил я. Близнецы оглянулись и нервно посмотрели на свои недоеденные хот-доги, а затем на мать.

Бри положила руки на бедра, заставляя их страдать еще мгновение, прежде чем посмотрела на меня, улыбнулась и сказала:

— Конечно.

— Ура! — закричали они, взяв меня за руки.

После мороженого и короткой приветственной речи, поблагодарив людей за то, что они пришли на фестиваль, который длится уже более двух столетий, Арчер взял своих мальчиков под руку, а я вернулся к столам для пикника. Разочарование охватило меня, когда я увидел, что стол, к которому Хейвен пошла приветствовать компанию, пуст. Я представил себе, как они играют в подбрасывание кольца, как слепые броски Берта сбиваются с ног маленьких детей или разбиваются о дешевое пиво и контрабандный самогон, или еще какую-нибудь подобную чепуху, и почувствовал себя странно мрачным из-за того, что я не был там с этими нелепыми дураками.

Бри сидела на одеяле возле их столика, коляска была припаркована рядом с ней, и я побрел в ее сторону, садясь, вытянув ноги перед собой и опираясь на руки.

Бри заглянула под одеяло, которым была укрыта коляска, где, очевидно, уснула Эвери. Электрический вентилятор, прикрепленный сбоку и издававший мягкий жужжащий звук, поддерживал ее прохладу, пока она дремала.

— Чудесный денек, — сказал я, оглядывая смеющихся, прогуливающихся людей неподалеку, переходящих от одной палатки к другой, мои глаза высматривали трость или ореол светлых волос или, может быть, пару слишком больших комбинезонов. Но в основном я искал голову с каштановыми кудрями, заплетенными в косу. Арчер стоял рядом, его руки быстро двигались в воздухе перед ним, отвернувшись, так что я не мог точно видеть, что он говорил паре, с которой разговаривал. Что бы это ни было, он заставлял их смеяться, и женщина в ответ подняла руки, хотя ее муж говорил своим голосом. Близнецы бегали вокруг ног Арчера, играя в догонялки, в то время как их отец одновременно — и умело, надо сказать — использовал свои руки, чтобы говорить и держать свой энергичный дуэт под контролем с помощью нежного похлопывания рукой то здесь, то там.

Я вспомнил его тихим отшельником, каким он когда-то был, с поникшими плечами, опущенной косматой головой, совершенно одиноким и игнорируемым, идущим по улицам Пелиона, и острый укол сожаления пронзил мое нутро.

Я был одним из тех, кто игнорировал его.

Этот укол усилился.

«Что с тобой не так?»

«Что с тобой не так?»

— Хм? — спросила Бри, возвращая меня в настоящее, ее глаза были прикованы к мужу, мягкое, нежное выражение, все еще сохранялось на ее лице все эти годы спустя, пока она наблюдала, как Арчер общается с другими. Или за тем, каким отцом он был для их детей. Или за тем, как он дышит воздухом. Просто за тем, что он существует.

— Что?

Она взглянула на меня, озабоченный хмурый взгляд сменил выражение любви, которое она только что носила.

— Ты что-то пробормотал.

Неужели я сказал это вслух?

Я слегка покачал головой. Воспоминание было настолько шокирующе сильным, что я на минуту отключился.

— Я сказал, «что с тобой не так», — ответил я. — То же самое сказал мне отец за день до отъезда. — Хейвен сказала мне то же самое на вечеринке у Гейджа после инцидента с опоссумом, и я вдруг вспомнил боль от этих слов. Я почувствовал взгляд Бри на своем лице, продолжая вглядываться — теперь уже слепо — в толпу, мой разум был отброшен назад… — Мой отец всегда казался таким заботливым по отношению к Арчеру, уделял ему столько внимания. Я ревновал. — Еще одна пауза. Было больно говорить это вслух. Но также было приятно, наконец, произнести это вслух.

— Тебе было семь лет, Трэвис, — мягко сказала она.

— Я не хотел делиться своим отцом. Он был единственным родителем, который чувствовался стабильно, единственным, кто не смущал меня. Я не хотел быть вторым, — пробормотал я. Еще до того, как мама сказала мне эти слова, я почувствовал это. Знал, что сердце моего отца было разделено между нами двумя. И почему это должно было быть так? Он был моим отцом. Я узнал правду только позже. — Я был груб с Арчером. Подставил ему подножку, и он оцарапал колено. Отец опустился на колени, взял меня за плечи и легонько встряхнул. Он выглядел чертовски разочарованным. И он спросил: «Что с тобой не так?» Я до сих пор иногда ловлю себя на том, что задаю этот вопрос, только ответа нет. Точно такое же чувство. Чувство разочарования.

На следующий день он ушел, даже не попрощавшись. Он бросил меня и забрал с собой Арчера, сына, которого он действительно хотел. Оставив меня позади. Навсегда.

— О, Трэвис, — тихо сказала она, — он не это имел в виду. Он сказал это в гневе и отчаянии. Поверь мне, я сыта по горло своими дикими детьми по сто раз на дню. — Но то, как она смотрит, как они бегают кругами вокруг отца, такое открытое обожание в ее глазах сказали мне все, что мне нужно было знать о том, какой она была матерью.

— Знаю, — сказал я, потому что знал. На каком-то уровне я это знал. Но все еще слишком часто действовал на основе этого чувства на протяжении многих лет. Почему? Позволил ли я давнему страху оказаться недостаточно хорошим в глазах единственного человека, который действительно имел для меня значение, управлять моим поведением?

Пара, с которой разговаривал Арчер, на мгновение повернулись друг к другу, и я увидел, как Арчер с тоской посмотрел на то место, где сидели мы с Бри. Место, лишенное людей, за исключением тех, с кем он чувствовал себя комфортно, и, возможно, это даже включало меня. Выражение лица было мимолетным, его улыбка вернулась, когда внимание пары снова сосредоточилось на нем, но внезапно меня осенило. Жизнь Арчера не была идеальной. Конечно, за восемь лет, прошедших с тех пор, как он унаследовал город, он приобрел уверенность в себе и социальные навыки. Теперь у него была семья, друзья, полноценная жизнь. Но, конечно же, он все еще нес в себе ту часть себя, которая когда-то жила в полном одиночестве, и, возможно, он даже упускал некоторые аспекты этой жизни.

Разве все мы не были компиляцией версий самих себя, которыми мы когда-то были? Может быть, если нам повезет — и мы будем проницательны — мы научимся извлекать хорошее и оставлять плохое позади, те части, которые не работали на нас, а вместо этого не приносили ничего, кроме боли.

Может быть.

И, возможно, то, что Бри и Арчер показывали друг другу в ночной тишине, было не просто словами любви и нежности, но и страхами, неуверенностью и, какими бы они ни были, их тревогами.

Мы с Бри молчали несколько минут, думая о чем-то своем, жужжание вентилятора и низкий гул толпы создавали мирный белый шум.

— А что случилось с Фиби? — наконец спросила Бри. — Если ты не возражаешь, что я спрашиваю.

Небольшая группа людей двинулась с места, где они стояли, и я увидел Хейвен, ее смех звенел, пока она слушала что-то, что говорил Берт. Я почувствовал, как улыбка тронула мои губы, и молния электричества переместилась от груди к животу и обратно.

— Она изменила мне. Случайно наткнулся на них.

Бри тихо ахнула.

— Наткнулся… ты хочешь сказать…

— О да. Это именно то, что ты думаешь, что я имею в виду.

Она поморщилась.

— Боже мой. Трэвис. — Она помассировала висок, как будто этот образ буквально причинил ей боль. Мое сердце слегка подпрыгнуло. Когда-то давно я причинил ей боль. Некоторые сказали бы, что быть свидетелем моей боли может показаться Бри Хейл поэтическим правосудием. Некоторые могут быть правы. — Мне так жаль, что это случилось с тобой, — сказала она.

Я посмотрел на нее, отметив чистую искренность на ее лице.

— Знаю, что это так. — Наши глаза встретились, и между нами возникло понимание. — И благодарен тебе за это. — Я сделал глубокий вдох, отводя взгляд и заканчивая этот момент, мои глаза снова нашли Хейвен. — Но, с другой стороны, лучше узнать сейчас, чем в тот момент, когда разрыв отношений связан с юристами и разделом имущества. — Или, в моем случае, собственности, поскольку это был единственный реальный капитал, который у меня был.

— Ты, кажется, не слишком расстроен, — заметила она. — Ты действительно собирался жениться на ней?

Ее вопрос вызвал у меня секундную паузу. Потому что, честно говоря, я больше не расстраивался из-за этого. И вдруг меня осенило, что я страдаю больше из-за собственной гордости, чем из-за потери Фиби. Я хотел отомстить, потому что чувствовал себя униженным и отвергнутым. Второй сорт. Опять. Но это было слишком много, чтобы передать, и что-то, что мне придется разобрать и обдумать позже, поэтому я ответил Бри просто:

— Не знаю. — Я бросил на нее быстрый взгляд. — Она тебе не нравилась.

— Нет, нет. Она мне нравилась.

Мои губы изогнулись в улыбке.

— Конечно, не могу сказать, что она мне очень нравилась, учитывая, что она с тобой сделала.

— Значит, теперь она тебе меньше нравится.

— Значительно.

Я снова перевел взгляд на толпу, пока Хейвен смеялась, несколько выбившихся локонов подпрыгивали и ловили свет, заставляя ее волосы сиять красным деревом.

— А как насчет девушки, с которой ты здесь? — спросила Бри. — Хейвен. Она кажется очень милой. Мальчики влюблены в нее.

Я перевел взгляд с Хейвен на Бри.

— Мы просто друзья. Сейчас у меня перерыв в общении с женщинами.

— Наверное, это хорошая идея, — пробормотала Бри. — Восстановительные отношения никогда не складываются.

— К тому же эта леди-цветочница вегетарианка, — прошипел я тихо и зловеще себе под нос, украдкой оглядываясь по сторонам, чтобы убедиться, что никто не услышал.

— Прости, я не ослышалась?

— В основном.

Бри рассмеялась.

— И ей всего двадцать три.

— Вот сколько мне было лет, когда я переехала в Пелион, — мечтательно произнесла она. И влюбилась в Арчера, а он в нее, но это осталось невысказанным.

— Это с ее братом мне изменила Фиби.

Голова Бри повернулась в мою сторону.

— Ты шутишь.

— Нет.

— Ух ты. Это… сложно?

— Месть всегда есть месть. — Я послал ей хитрую улыбку, больше для эффекта, чем потому, что много думал о своих планах мести.

— Месть? — она подняла бровь. — Трэвис Хейл, это звучит очень драматично. — Я издал веселый смешок. Это то же самое слово, которое использовала Хейвен. Я предположил, что это действительно вызывало в воображении образы вооруженного мечом графа Монте-Кристо, спускающегося на воздушном шаре.

И все же… Видение не было совсем уж неприятным.

— Он унизил меня. Неужели ты думаешь, что я не имею права поквитаться?

Бри вздохнула.

— Может быть с Фиби. — Но по ее тону было слышно, что она даже в этом не уверена. — Но брат Хейвен не давал тебе никаких обещаний, следовательно, он не нарушил их. И в любом случае, месть? Это похоже на старого Трэвиса.

Старый Трэвис.

Презрение в ее голосе сказало мне все, что мне нужно было знать о том, как она относится к старому Трэвису. Очевидно, это был не таинственный граф, который спускался на воздушных шарах. Ее тон говорил, что это был кто-то определенно менее лихой, чем он.

Неужели я чувствую себя обновленной моделью человека, с которым она познакомилась восемь лет назад, того старого Трэвиса? В чем-то да… в чем-то нет. Я продолжал смотреть на Хейвен, улыбаясь в ответ на ее внезапный смех.

Боже, как она прекрасна.

Непрошеная мысль причинила смутную боль по причинам, которые я не мог объяснить.

— Во всяком случае, с Хейвен все дело в ее брате. Но, кроме того, у нас очень мало общего, — объяснил я, как будто Бри продолжала настаивать на своем, когда она этого не делала. — Мы просто друзья. Временные друзья.

— И все же…

Я посмотрел на Бри и увидел, что она снова наблюдает за мной с маленькой, скрытой улыбкой на лице.

— И все же что?

Она посмотрела туда, где, как я знал, Хейвен все еще болтала с нашей компанией.

— Я достаточно видела тебя в обществе других женщин, чтобы знать, что они обычно наблюдают за тобой.

— Разумеется.

Я одарил ее ухмылкой.

Бри покачала головой.

— Нет, ты, кажется, никогда этого не замечал. Как будто это просто данность для тебя.

— И снова, разумеется.

— Но эта девушка… ты не можешь оторвать от нее глаз.

Я издал издевательский звук в глубине горла.

— О, прошу тебя. Она просто случайно стоит прямо перед пивной палаткой. А я хочу пить. Ты будешь?

Она рассмеялась и покачала головой.

— Нет. Спасибо. Через несколько минут начинается судейство пирогов, и мне нужно туда попасть. Я приготовила по рецепту Энн. — Ее глаза затуманивались, когда она упомянула имя Энн, но они всегда затуманивались, хотя Энн умерла несколько лет назад, когда близнецы были еще совсем малышами. Бри каждый год готовила рецепт Энн для конкурса черничного пирога на фестивале. И каждый год Бри выигрывала с рецептом Энн. У меня было подозрение, что это был способ почтить давнего и глубоко любимого жителя Пелиона, но я, конечно же, не собирался никого арестовывать за черничную коррупцию в ближайшее время.

— Ладно. Удачи.

Я направился к Хейвен, почти пропустив шаг, когда она повернулась в мою сторону, ее лицо осветилось улыбкой, соперничающей с солнцем.