Трэвис

Глава 14

Хейвен

— Привет. — Я улыбнулась, когда он подошел. Ощущение радости было большим. Возможно, слишком большим, но я обнаружила, что не заинтересована в том, чтобы прилагать много усилий для его подавления. Шум толпы утих, мир вдруг стал невероятно ярким.

— Привет. — Трэвис улыбнулся в ответ, его темные волосы поднялись надо лбом, когда подул легкий ветерок. Я заметила небольшой белый шрам у линии роста волос — старая рана. Он был молод, когда она кровоточила. — Хорошо проводишь время?

— Это самый замечательный день в моей жизни, — сказала я. Мне даже не было стыдно, что мой энтузиазм может показаться чрезмерным кому-то вроде него. Я была слишком счастлива. Слишком переполнена этим.

Я завороженно наблюдала, как на его лице одна за другой сменялись эмоции. Удивление, замешательство, удовольствие, странная грусть, а затем снова удивление.

— Ты это серьезно?

Я рассмеялась.

— У нас в Калифорнии нет черничных фестивалей.

Он улыбнулся, но я могла сказать, что он знал, что это ложное объяснение. В Калифорнии было множество других мероприятий, где я могла бы прожить такой день, как сегодня. Фермерские рынки, карнавалы, ремесленные ярмарки. Но я никогда не была там. Ни разу. Люди, запах сладких десертов, семьи. Теплота. Все было таким невероятно теплым. Все светилось, и я чувствовала, что каким-то образом, просто находясь здесь, я тоже светилась. Я огляделась вокруг, а затем снова посмотрела на Трэвиса, чей взгляд все еще был прикован ко мне.

— Как же тебе повезло, Трэвис, что у тебя есть все, — я махнула рукой, — это.

Взгляд Трэвиса оторвался от моего, и он огляделся вокруг. Как будто он смотрел в туманное окно, а стекло вдруг стало чистым. Когда он снова посмотрел на меня, его глаза были мягкими. И да, теплыми. Вокруг его золотисто-коричневых радужек были кольца темно-зеленого цвета. Необыкновенные глаза. Я заметила, что у его брата были очень похожие глаза, но его глаза были примерно на полтона светлее, чем у Трэвиса.

— Да, — сказал он через мгновение, — мне очень повезло. — Затем он улыбнулся мне, однобоко и по-мальчишески, как будто я только что преподнесла ему подарок, которого он не ожидал.

— Кларисса собирается предсказать нам судьбу через несколько минут. Пойдем с нами.

Трэвис закатил глаза.

— Ты ведь не веришь в эту чушь?

Я рассмеялась.

— Не знаю, если честно. Мне никогда не предсказывали судьбу. Но я буду непредвзято относиться к этому, если позволишь.

Он снова улыбнулся своей мальчишеской ухмылкой, и у меня свело живот от ее неожиданной невинности.

Так много слоев.

— Конечно.

Появилась Крикет с подносом пива в руках, в пластиковых стаканчиках плескалась пена, и протянула по одному каждому из нас. Когда Трэвис заколебался, она сказала:

— Давайте, шериф, Вы свободны от службы, а Берт отвезет нас домой.

Я подавилась маленьким глотком пива, который только что сделала, а глаза Трэвиса расширились, когда он взглянул на ухмыляющегося слепого. Крикет разразилась бурным смехом, ударив пустым подносом по бедру. Трэвис сделал глоток.

— Похоже, мне не придется ехать домой еще несколько часов.

До рая осталось несколько часов.

Я подняла свой стаканчик, а он встретил мой своим.

Место Клариссы находилось на другой стороне фестиваля, поэтому мы начали идти, я и Трэвис в хвосте группы.

— В каком районе Лос-Анджелеса ты выросла? — спросил Трэвис.

Я остановилась и сделала глоток пива.

— Знаком с Лос-Анджелесом?

— Не очень, кроме известных районов… Голливуд, Бель-Эйр, Беверли-Хиллз, Лагуна-Бич.

— Не в этих районах, — сказала я с небольшим, невеселым смешком. — Представь себе противоположность солнечных пляжей, магазинов «Луи Виттон» и закрытых поселков — именно там я и выросла.

Крикет издала громкий смешок, а Трэвис прищурился в сторону, где шла остальная часть нашей группы. Она бросила не очень скрытный взгляд на Трэвиса, а затем достала то, что казалось фляжкой, и налила порцию в протянутые Бертом и Бетти стаканы.

— Она действительно плохая преступница, — пробормотал Трэвис. — Неудивительно, что она отсидела.

Я издала небольшой смешок.

— Итак, — сказал он через минуту, — никаких черничных фестивалей в противоположном от закрытых поселков месте.

— Никакой черники, и точка.

Одна бровь поднялась, другая опустилась, и он посмотрел на меня.

— Это не может быть правдой.

— Поверь мне, это так. В винных и круглосуточных магазинах вообще не продают никаких ягод и фруктов, разве что стоит корзина с тремя-четырьмя бананами у прилавка, которые обычно остаются нетронутыми. Когда моя мама приносила домой еду, она, как правило, брала чипсы, газировку и пончики. Это пищевая пирамида бедных районов. Полагаю, так везде, хотя, признаться, я не везде была. — Я улыбнулась ему, как надеялась, веселой улыбкой, но он не улыбнулся в ответ. Я отвернулась.

Почему я поделилась этим? На черничном фестивале? На теплом, светящемся, залитом солнцем черничном фестивале.

Потому что сегодня, как никогда, приятно чувствовать себя кем-то. Идти среди всех этих людей, которые связаны с другими людьми, и чувствовать, что и ты тоже связан.

Неужели так плохо хотеть этого хотя бы на один день? Через пару месяцев я больше никогда не увижу этого человека. Неужели это действительно имеет значение?

— Поэтому для тебя так важна здоровая пища? — мягко спросил он.

— Наверное. И я не хочу, чтобы моя мама выглядела слишком плохой. Она старалась, знаешь, иногда больше, чем другие, но… она была продуктом своего окружения. Она приносила домой еду, которая, как она думала, нам нравилась. Еда нам нравилась, но она не была полезной для нас.

— Как тебе удалось стать другой?

— Я украла дыню.

— Ага. Я сразу понял, когда впервые тебя увидел, что ты склонна к криминалу.

— Признаюсь. Когда-то давно это было правдой. Мне было одиннадцать, и однажды я пошла домой из школы по другому маршруту, который вел меня мимо корейского продуктового магазина. Там был прилавок с дынями. Конечно, я видела дыни по телевизору, но мы никогда их не ели. Я задержалась у этого прилавка. Мне хотелось одну. — Я вспомнила тот момент желания. Как это было яростно внутри. Может быть, я просто хотела быть другой, жить жизнью, которая мне не была дана, хотя бы на короткое время. Достаточно долго, чтобы съесть дыню. — Я хотела попробовать дыню, хотя бы один раз, — сказала я, опустив остальное.

Я почувствовала взгляд Трэвиса на своем лице и посмотрела на него. Его выражение лица было озадаченным, и еще там было что-то, но я не знала его достаточно хорошо, чтобы назвать, что именно.

— Значит, ты ее украла, — сказал он.

— Да. И меня сразу же поймали.

— О, нет.

Мои губы дрогнули, и даже я услышала нежность в своем голосе, когда сказала:

— Мистер Ким, владелец магазина, кричал и ругался. Я изо всех сил старалась не заплакать, но меня трясло, я была так напугана. Он провел меня через квартал вверх по улице к двери, и женщина, ростом всего четыре с половиной фута, ответила, и он сказал: «Вот, эта маленькая воровка пыталась украсть одну из наших дынь. Разберись с ней». — Я снова мягко улыбнулась. — Она повела меня на крышу своего здания, и она не выглядела сумасшедшей, так что я последовала за ней. И там у нее был такой сад! Все эти идеально организованные растения и цветы в деревянных ящиках, покрывающие каждый квадратный сантиметр крыши. Это было удивительно. Я никогда не видела ничего столь прекрасного. Она сказала мне, что если я проведу следующий час, выкапывая картошку из земли, я отработаю свой долг, и она отправит меня домой с дыней.

— Это было мило, — сказал он.

— Да. Да, она была доброй. И она, и ее муж. — Я прочистила горло, когда последнее слово моего заявления вышло нечетким от эмоций.

— Что с ними случилось? — спросил Трэвис.

Я глубоко вздохнула, удивленная тем, что мне все еще больно говорить о Кимах, что шрам, который оставила после себя их потеря, все еще иногда тянет.

— Мистер Ким умер от сердечного приступа, когда я училась в средней школе, а миссис Ким вернулась в Южную Корею, где у нее была семья. Я посылаю ей открытки.

— Но у нее нет постоянного адреса, по которому она могла бы писать тебе, — сказал он.

Я не смотрела на него.

— Нет. Пока нет.

— Сколько тебе было лет, когда она уехала?

— Шестнадцать.

— А сад?

Я сделала паузу.

— Хозяин дома разрешил ему остаться, даже после того, как Кимы уехали. Я пересадила несколько растений в горшки и привезла их домой. И я пыталась сохранить сад, но на уход за садом необходимо много времени, сил и денег, и я… ну, он погиб. Сначала это было медленно, и у меня была надежда, но потом… потом, в один день, он, казалось, увял, весь сразу.

— А те, которые ты принесла домой? — спросил он, его тон был мягким.

Я сделала паузу, острая боль пронзила меня.

— Ну, они тоже в конце концов погибли. — Позже.

— Мне жаль, — сказал он, и сочувствие в его голосе было настолько явным, что у меня в горле образовался комок.

Я изобразила, как надеялась, светлую улыбку и пожала плечами.

— В любом случае, садоводство больше не представлялось возможным, но я нашла работу в магазине здорового питания. Он находился на другом конце города, поэтому мне приходилось ездить на трех автобусах туда и обратно каждую смену. Но… как я уже сказала, у нас не было таких магазинов в моем районе, да мы и не могли позволить себе такую еду. Даже с учетом скидки для сотрудников в магазине здорового питания, я все равно покупала продукты по акции. Я получила эту работу и смогла приносить домой фрукты и овощи… яйца… так что поездка стоила того. — Сытная еда того стоила. Пища, которая делала нас здоровыми и сильными, а не больными и постоянно голодными. Еда, без которой я иногда обходилась, чтобы мой худой младший брат мог расцвести.

Группа остановилась перед кабинкой, которая, по всей видимости, была кабинкой Клариссы: небольшое помещение закрывала богатая бархатная синяя штора, на ткани были нашиты золотые луны и звезды. Мы с Трэвисом присоединились к очереди.

— Кто первый? — спросил Берт, и хочу заметить, что его слова были заметно невнятными.

— Я пойду! — сказала Бетти, отодвигая занавеску и неуверенно направляясь внутрь.

Трэвис поднял брови и посмотрел на меня, а я рассмеялась, тяжесть воспоминаний о Кимах и саде на крыше, который погиб, растворилась в солнечном тепле и легком дурманящем эффекте плохого пива.

Темная мужская голова с идеальными волосами появилась в поле зрения, возвышаясь над небольшой группой, с которой шел мужчина.

Гейдж вышел из толпы, женщина рядом с ним что-то сказала и положила руку на его руку. Он остановился и мгновение слушал ее, а потом его глаза встретились с моими.

Я улыбнулась, и он тоже, несмотря на то, что женщина продолжала болтать, не обращая внимания ни на что, кроме него. Взгляд Гейджа переместился на Трэвиса, и он слегка приподнял подбородок. Его брови нахмурились, когда он посмотрел на нас двоих.

Я также почувствовала на себе взгляд Трэвиса и посмотрела в его сторону. Казалось, он о чем-то задумался. Но потом его выражение лица прояснилось, он наклонился ко мне, и дыша мне в ухо, сказал:

— Смотри на меня с обожанием, Хейвен.

— Что?

— Смотри на меня так, будто я единственный мужчина на этом фестивале.

Я моргнула, наклонив подбородок, наши лица оказались близко, золотисто-карие глаза ловили солнечный свет, и он улыбался своей ленивой улыбкой. Я смотрела, завороженная, и вдруг мне показалось, что он действительно единственный мужчина на этом фестивале. Я сглотнула и перевела взгляд с этих завораживающих глаз на Гейджа, его брови еще больше нахмурились, пока он наблюдал за нами. Женщина, разговаривавшая с ним, похлопала его по руке, как будто он забыл ответить или прокомментировать что-то, что она сказала. Гейдж вздрогнул, ответил ей, и, очевидно, удовлетворенная, женщина продолжила говорить.

Трэвис взял мою руку в свою и наклонился к ней, насмешливо шепча. Его рука была теплой. Маленькие искорки заплясали по моей руке.

— Мужчины просты, — прошептал он. — Добавь немного вызова, немного здоровой конкуренции, и интерес возрастает в десять раз.

Я повернулась к нему, моя рука все еще была в его руке:

— К тебе это тоже относится, Трэвис?

— Конечно. Я ведь мужчина, не так ли?

— Ты определенно мужчина. Не могу с этим спорить.

Он тихо засмеялся, и искры снова заплясали.

Гейдж отошел от женщины, с которой разговаривал — или, скорее, слушал — и направился в нашу сторону. Я отпустила руку Трэвиса, чувствуя странную потерю.

— Хейвен. — Гейдж улыбнулся, его ровные белые зубы сверкнули. — Трэвис, — пробормотал он, не отрывая от меня взгляда. — Выглядишь так, будто тебе весело.

— Да.

— Так и есть.

Мы с Трэвисом заговорили одновременно, повернув головы друг к другу. Улыбнувшись, я снова повернулась к Гейджу.

— Да. Мы оба веселимся. Развлекаемся. — Я улыбнулась Трэвису. — Это был замечательный день.

Глаза Гейджа потеплели, его взгляд задержался на мне.

— Хорошо. Прекрасно выглядишь. — Его взгляд переместился с моего лица на ноги, и я почувствовала теплый прилив счастья от его внимания. Мой краш. Идеальный парень, который, как я надеялась, будет смотреть на меня именно так с того дня, как я впервые увидела его.

Он идеально подходил для безобидного летнего веселья.

— Спасибо, — сказала я, опустив глаза на мгновение. — Как ты?

— Я в порядке. Должен вручить награду на трибуне, так что мне пора идти. — Он сделал паузу, его глаза задержались на мне. — В следующие выходные в парке будет концерт. Он не такой большой, как это мероприятие, но это приятное времяпрепровождение, особенно если погода будет благоприятствовать. Может быть, ты захочешь пойти?

Я почувствовала небольшую дрожь где-то в ребрах.

Он приглашал меня на свидание?

— Ты тоже, Хейл, — сказал Гейдж, не глядя на Трэвиса.

Ладно, может, групповое свидание?

— У нас уже есть планы пойти на антикварную ярмарку в Кроуфордсвилле в следующие выходные, — спокойно сказал Трэвис.

Подождите, что?

Я повернула голову в сторону Трэвиса, но его взгляд был прикован к Гейджу. Гейдж смотрел в ответ, его губы подрагивали.

— Не знал, что ты увлекаешься антиквариатом, Хейл, — сказал Гейдж. — Может ты еще и крючком вяжешь?

— Ха. Забавная шутка, — ответил Трэвис, разглядывая свои ногти, как будто ему было скорее скучно, чем забавно от юмора Гейджа. — Нет, не вяжу крючком. — Он улыбнулся мне. — Но Хейвен вдохновила меня попробовать всевозможные новые вещи, — сказал он, сделав небольшую паузу. — К тому же, хлипкая мебель в холостяцкой берлоге уже порядком поднадоела. Я решил, что пришло время инвестировать в более долговечные изделия.

Гейдж медленно кивнул.

— Согласен. Полностью.

Трэвис спокойно смотрел на него. Я заметила, что он не добавил ничего вроде «ты тоже можешь пойти, Бьюкенен», говоря о нашей вылазке на антикварную ярмарку.

— Мне было жаль слышать о вашем разрыве, — сказал Гейдж, и я не совсем понимала, что происходит между ними в данный момент, но Гейдж звучал искренне. Трэвис лишь хмыкнул. — Что-нибудь изменилось… — Гейдж провел пальцем туда-сюда между нами двумя.

— Нет, нет, — сказали мы оба одновременно, посмотрели друг на друга и неловко рассмеялись.

— Все еще просто друзья, — пробормотала я.

Гейдж теперь смотрел на меня.

— Я… — Он сделал паузу, расплываясь в улыбке. — Если не в эти выходные, то поужинаем в среду вечером? Я знаю отличное место прямо на воде.

У меня перехватило дыхание.

Свидание. Ужин только вдвоем определенно был свиданием.

— О, — сказал Трэвис, издав низкий шипящий звук между зубами. — Разве это не тот вечер, когда у Бетти… то самое дело?

Я посмотрела на Трэвиса, наклонившись вперед.

— То… самое дело?

— Ну да, знаешь, то… — он слегка расширил глаза.

— О, точно! — сказала я, оглядываясь на Гейджа. — У Бетти есть дело. Я нужна ей там. Для… дела.

Гейдж выглядел слегка позабавленным и слегка взволнованным.

— Тогда в пятницу? — спросил он. — Что насчет пятницы?

Прежде чем Трэвис успел вставить хоть слово, я быстро сказала:

— С удовольствием? — мои глаза расширились от вопроса, который я добавила в конце. — Я с удовольствием, — исправилась я.

Гейдж улыбнулся.

— Отлично. Какой у тебя номер? — я дала ему свой номер телефона, и он быстро ввел его в свой телефон. — Может быть, ты расскажешь мне больше о тех опоссумах, которых ты так любишь.

О Боже.

Я почувствовала, как жар заливает мои щеки, но не смогла удержаться от улыбки.

Он начал отступать.

— Увидимся позже.

— Пока. — Я смотрела, как он повернулся и пошел в противоположном направлении.

— Вот так. Идеальный день становится еще более идеальным. Гейдж Бьюкенен пригласил тебя на свидание.

Я повернулась к Трэвису. Его выражение лица было любопытно пустым.

— Антикварная ярмарка? — спросила я.

Он пожал плечами.

— Это было единственное, что пришло на ум, что происходит в следующие выходные. В любом случае, это сработало, не так ли? Ты получила не бесплатный концерт в парке, окруженная полчищами людей, а ужин наедине, в месте, которое, я уверен, будет самым дорогим в городе.

— Что было не так со средой?

— Всегда назначай свидания на выходных, Хейвен. Я удивлен, что ты не знаешь таких вещей.

— Стратегия?

— Стратегия, — подтвердил он.

— Свидание, с Гейджем.

— Да, Хейвен, свидание. С Гейджем. Свидание с Гейджем на выходные. И я думаю, что ты должна поблагодарить мои… «достаточные мышцы» за то, что они придали ему тот дополнительный толчок в соревновании.

Я улыбнулась.

— Спасибо, Трэвис. Ты ценный помощник.

Он кивнул, но его улыбка казалась вынужденной.