Трэвис

Глава 22

Трэвис

В конце концов, ко мне вернулось душевное равновесие, и мы провели остаток времени на антикварной ярмарке, пробуя закуски из продуктовых тележек по внешнему периметру и копаясь в том, что могло оказаться сокровищем или хламом, в зависимости от конкретного человека.

Это был лучший день в моей жизни.

И самый худший.

Я все еще был слегка потрясен, даже сидя в своей комнате после того, как вернулся несколько часов назад.

Было какое-то отдаленное чувство счастливого удовлетворения в сочетании с растерянностью и замешательством, похожее на то, что я чувствовал утром после того, как по-настоящему напился на ежегодной вечеринке с тако и текилой «Синко де Майо» на Мейн-стрит. Я потянул спину, выполняя лимбо на берегу озера, и вырубился утром.

Хорошие времена.

И от них чрезвычайно трудно оправиться.

Тем более забыть.

По сей день я все еще чувствую легкую боль в спине, если слишком сильно поворачиваюсь в неправильном направлении.

Слава Богу, не было видеодоказательств.

Я взял наперсток и надел его на указательный палец, не в силах сдержать стон смущения, который вырвался у меня из горла из-за нелепости этой вещи. Осязаемое напоминание о нервном срыве, который у меня случился в тот момент, когда я понял, что хочу видеть эту женщину в своем будущем, и что шансы на то, что это действительно произойдет, равны нулю.

Кстати, о приступах.

Из зала донесся приглушенный звук смеха Клариссы в сочетании со стуком чего-то тяжелого.

— Это было чудесно, — услышал я ее слова.

Она уезжает?

О нет, она не уедет.

Не предоставив то, что она должна была мне. Ответы.

Я распахнул дверь и, выбежав в холл, увидел Бетти наверху лестницы, улыбающуюся, пока Кларисса спускалась с ручной кладью в руке.

— Подожди! — крикнул я, следуя за ней.

Она оглянулась на меня, но продолжила идти, остановившись только тогда, когда дошла до конца, поставив свою сумку на пол.

— Прекратите приставать ко мне, шериф.

— Приставать к тебе? Я к тебе не пристаю! — я всего дважды требовал от нее ответов до этого, когда уходил на работу и видел ее в коридоре, и оба раза она незаметно ускользала от меня, проскальзывая в комнату и щелкая замком.

Она, очевидно, была опытна в увиливании, вероятно, из-за того, что оставляла после себя множество глубоко неудовлетворенных клиентов.

Я встал перед ней, протянул руку, схватил ее за руки и закрыл глаза.

— Скажи мне, что ты видишь, — потребовал я.

— Я вижу человека, который носит ослиный наперсток.

— Забудь об ослином наперстке, — сказал я взволнованно, сжимая его крепче.

— Честно говоря, мне будет трудно забыть это.

Я открыл глаза, одарив ее свирепым взглядом. Ее плечи поднялись и опустились в многострадальном вздохе.

— Я указала тебе два пути, — сказала она, убирая свои руки из моих, подхватывая свою сумку и направляясь к входной двери.

Я последовал за ней.

— Они одинаковые!

Она внезапно повернулась, и я резко остановился.

— Я проясню тебе одну вещь, — сказала она, прищурившись, как будто пытаясь облечь все, что она собиралась сказать, в правильные слова. — Один из двух путей вызовет глубокое сожаление.

Мои губы сжались.

— Вау, так намного понятнее. Какой путь я выберу?

Она коротко рассмеялась, снова повернулась и пошла прочь.

— Подумай об этом хорошенько! — пропела она через плечо, открывая дверь.

— Ты шарлатанка, знаешь это?

Она весело рассмеялась.

— Разве не все мы такие, шериф Хейл? — а потом дверь за ней захлопнулась.

Я вернулся в свою комнату и лег на кровать.

Честно говоря, мне захотелось убежать отсюда, независимо от того, был ли мой дом готов к заселению или нет. Я провел рукой по лицу, осознав, что наперсток все еще на мне. Я снял его с большей агрессией, чем было необходимо, и бросил на прикроватный столик. Он приземлился идеально правильной стороной с мягким щелчком, глупый осел криво ухмыльнулся мне.

Мои плечи опустились, и инстинкт убежать усилился. Но я бы никогда ни от чего не убежал. Никогда.

Раздался тихий стук в мою дверь. Я вздрогнул, быстро вскакивая и бросаясь к ней, мое сердце бешено колотилось в груди. Я открыл ее, и Хейвен стояла там, выглядя застенчивой и немного неуверенной. С моих губ сорвался вздох.

Она пришла ко мне.

— Я не была уверена… Ну, я не была уверена, стоит ли мне стучать в твою дверь. Нужна ли… тебе компания сегодня вечером. — Ее щеки вспыхнули, и мое сердце воспарило выше, когда я точно понял, какого рода компанию она имела в виду. — Поэтому… — она подняла фотографию, которую я не заметил, что она держала в руке, — …я спросила совета у бабушки.

Я открыл дверь шире, чтобы она могла войти, а затем закрыл ее за ней.

— Так вот к чему привела моя жизнь: фотография мертвой пожилой леди теперь стоит между мной и ночью… с привилегиями. — Сердце застучало от счастья. Она была здесь.

Хейвен рассмеялась, рассматривая фотографию.

— Это не такая уж ужасная судьба. Она выглядит надутой, но на самом деле она очень дальновидна.

— Бабушке нравится секс?..

— Очень даже.

Мои губы дрогнули, когда она подошла ближе.

— Этот разговор портит настроение, — сказал я, несмотря на то, что мое тело отреагировало на ее близость.

Она положила фотографию на комод слева от себя, подойдя еще ближе, ее взгляд скользнул по моему телу.

— Все свидетельствует об обратном, — прошептала она, наклоняясь и проводя ладонью по моему паху.

Я прошипел, на мгновение зажмурившись от удовольствия. И боли. Зная, что в некотором роде, это всегда будет моей реакцией на нее.

— Хейвен… — произнес я отрывисто.

Ее взгляд встретился с моим, и она мгновение смотрела на меня так, как она смотрела на все страдающие вещи: с нежностью.

Я запустил руки в ее чудесные волосы, приблизил свои губы к ее губам, пробуя ее сладость.

Она оторвалась от моих губ, проводя ртом по моему горлу и нежно покусывая кожу. Я застонал, когда она запустила руку мне под рубашку, пробежала пальцами по моему животу и положила ладони на мои грудные мышцы. Она точно могла чувствовать мое сердце, его быстрый и неровный ритм. Она подняла глаза и встретилась со мной взглядом, и на мгновение выражение, очень похожее на страх, промелькнуло в ее глазах. Или, возможно, это было просто отражение моих собственных эмоций. Я был напуган. Никогда не чувствовал ничего подобного.

— Сними это, — сказала она, ее голос был шепотом.

Я сделал, как мне сказали, сняв рубашку через голову и бросив ее на пол. Возбуждение нарастало и подавляло эмоциональное смятение, которое я испытывал с того момента на ярмарке. Черт, может быть, с того момента, как я впервые увидел ее.

Она снова поднесла ладонь к моей груди, мягко разминая мышцы, и провела ногтями по моей коже, ее взгляд сосредоточился на движении ее рук. Я снова застонал.

— Это приятное ощущение.

Не встречаясь со мной взглядом, она мягко подтолкнула меня, и я сделал несколько шагов назад к креслу позади меня, опускаясь на него.

Тогда она встретилась со мной взглядом, и ее губы изогнулись. Она шагнула вперед, наклонилась и снова приблизила свой рот к моей шее. Она потянулась к пуговицам моих джинсов, и со вздохом я откинулся назад, помогая ей стянуть их с моих ног.

— Ты такая красивая, — сказал я, и ее глаза поднялись к моим, выражение ее лица было одновременно застенчивым и страстным.

И я хочу, чтобы ты осталась.

Она провела ладонью по моей теперь напрягшейся эрекции, и я втянул воздух, моя голова упала на спинку кресла, а тело вытянулось перед ней.

Она наклонила голову вперед, покрывая поцелуями мой живот и поглаживая меня рукой через боксеры.

— Хейвен, — простонал я, мучительный звук, который точно передавал, что я чувствовал.

— Тс-с, — шикнула она, дуя на тонкую линию волос, которая спускалась с нижней части моего живота под резинку боксеров. — Терпение — это добродетель.

— Жестокая.

Я почувствовал ее улыбку, когда она поднесла губы к нижней части моего живота, высунула язык и лизнула, приспуская мои боксеры. Я опустился в кресло, отдаваясь горячему, одурманивающему удовольствию от ее рук и рта на моем теле, и запаху ее шампуня, донесшемуся до меня, когда она опустилась на колени.

Хейвен.

Она медленно стянула с меня боксеры, и я открыл глаза. Наши взгляды встретились, когда она опустила их вниз по моим ногам, моя эрекция высвободилась и застыла перед ней. Хейвен сделала вдох, наклонилась вперед и поцеловала мой член. Мое дыхание вырвалось со свистом.

— Ты тоже прекрасен, — пробормотала она, как раз перед тем, как наклонить голову и взять губами кончик моего члена, нежно пососав его.

— О Боже, — простонал я.

Пожалуйста, не останавливайся.

Она обхватила член кулаком у основания и опустила рот еще ниже. Я протянул руку, схватив в горсть ее волосы и слегка потянув за них. Я чувствовал, что могу кончить через несколько мгновений, ощущение ее горячего влажного рта в дополнение к тому, как ее губы обхватывают мой член, было слишком ошеломляющим.

Слишком хорошо.

Она сосала и дразнила, сводя меня с ума, моя грудь быстро поднималась и опускалась с каждым восхитительным движением ее рта.

— Хейвен. — Это звучало как стон, смех и молитва об освобождении.

Она подняла голову, выпуская меня из плена своих губ, а затем встала. Мое внезапное отчаяние сменилось радостью, когда она стянула платье с плеч и позволила ему упасть на пол.

Она была обнажена под ним.

— Аллилуйя, — сказал я, и Хейвен рассмеялась.

Она наклонилась и вытащила что-то из того, что, должно быть, было карманом ее платья, и подняла это.

Презерватив.

— Аллилуйя, — повторил я снова. Казалось, это было единственное, что я был способен сказать в данный момент. Потому что это было единственное слово, вспыхнувшее у меня в голове.

АллилуйяАллилуйяАллилуйя.

Хейвен разорвала презерватив и натянула его, сосредоточенно нахмурив брови, пока выполняла задание.

— Я украла это из ящика стола моего брата, — сообщила она мне. — Вот твоя месть, — сказала она, встречая мой пристальный взгляд, ее губы слегка изогнулись, дразня.

Аллилуйя.

Она забралась на меня верхом и наклонилась вперед, приблизив свой рот к моему, когда я наклонился, направляя свой член к ее входу. Она опустилась в тот же момент, когда я толкнулся вверх, ее напряженное тело обхватило меня. Я застонал ей в рот, а она тихо ахнула.

— О Боже, это хорошо.

Какое-то мгновение мы просто дышали друг другу в губы, наши глаза открылись одновременно и взгляды встретились… Между нами воцарилась тишина, что-то одновременно тяжелое и легкое, как воздух. Это поразило меня прямо в живот. В сердце. Глаза Хейвен расширились, а затем она моргнула и сглотнула, как будто каким-то образом услышала мою мысль. Ее голова наклонилась, руки потянулись к моим плечам и сжались, как будто она боялась упасть. Она выглядела… Она выглядела… так, как я, скорее всего, выглядел на антикварной ярмарке ранее, когда мой мир уходил у меня из-под ног. Она выглядела так, словно ей внезапно захотелось убежать, но наши тела были соединены.

— О чем ты сейчас думаешь? — прошептал я.

Она втянула воздух, тряхнув головой, как будто для того, чтобы рассеять мысли, которые вызвали это выражение на ее лице, — удивление. Страх. Ее пальцы впились в мои плечи, и она начала двигаться, ее глаза закрылись, пока я наблюдал за ней. Сквозь дымку удовольствия у меня возникло странное чувство, что она убегает от меня, хотя мы не могли быть еще ближе. Я наклонился к ней навстречу, приблизив свои губы к ее губам и глубоко целуя ее.

Останься.

Она растаяла рядом со мной, ее тело расслабилось, когда она продолжила свои медленные движения.

Боже, это было хорошо. Это было сладко и горячо, и я не хотел, чтобы это заканчивалось.

Она сказала, что не очень хорошо танцует, но она явно умеет двигаться. Я наблюдал за ней, охваченный благоговейным трепетом. Вид ее медленных, эротичных движений бедрами. Легкое покачивание ее идеальной груди. То, как ее внутренние мышцы сжимались и скользили.

Я собирался умереть от удовольствия.

Ее хватка на моих плечах усилилась, и в течение нескольких минут она медленно двигалась на мне. Тихие, наполненные блаженством вздохи срывались с ее губ с каждым опускающимся движением.

Она слегка откинулась назад, и несколько мгновений мы оба наблюдали, как твердые пики ее сосков терлись о мою грудь.

— О, Трэвис. Боже. Все. Я просто…

Я тоже. Я тоже.

Несмотря на медленный ритм, я почувствовал, как во мне нарастает оргазм, и сжал подлокотники кресла, отчаянно пытаясь не кончить раньше, чем это сделает она.

— Хейвен, — выдохнул я, и, как будто, услышав мое отчаяние в этом единственном произнесенном слове, она ускорилась, впиваясь ногтями в мою кожу.

Я провел руками по ее телу и, обхватив ее задницу, снял часть веса с ее бедер, которые, должно быть, уже болели. Подушечки моих пальцев прижались к коже вокруг того места, где мы были соединены. Она была скользкой, соки не только помогали мне без усилий входить и выходить из ее тела, но и стекали по ее бедрам. Осознание степени ее похоти вызвало головокружительный водоворот возбуждения, пронесшийся каскадом по моему телу, напрягая мышцы живота и посылая ударные волны к моему члену.

Я был потерян. Больше не контролировал себя…

Если я вообще когда-то контролировал себя с ней.

Я ничего не мог сделать, чтобы остановить нарастающее блаженство, у меня не было выбора, когда оно достигло вершины и сорвалось. Мои бедра дернулись, когда я кончил за несколько секунд до нее. Ее голова откинулась назад, и она издала тихий вскрик.

Хейвен упала вперед, ее гладкая кожа соприкоснулась с моей, после чего нас обоих затрясло. Наши сердца бились друг о друга, а ее дыхание обдавало холодом мою кожу. Я обнял ее и крепко прижал к себе, наши тела все еще были соединены. Мои губы прошлись вдоль линии ее волос, когда я пробормотал ее имя, целуя и успокаивая ее, потому что я чувствовал, что она нуждалась в этом каким-то образом. Мы оставались так в течение долгих минут, наши сердца замедлялись, а реальность нисходила.

— Аллилуйя, — прошептал я, поворачивая голову и целуя ее в висок. Я почувствовал, как ее улыбка коснулась моего горла.

И хотя я произнес это слово с некоторой долей легкомыслия, оно показалось мне уместным таким образом, что я не смог бы это точно описать. Было что-то почти… священное в том, что я только что пережил. Но в тот момент мой мозг был слишком затуманен удовольствием, чтобы слишком глубоко задумываться об этом или о чем-то еще.

— В самом деле, аллилуйя, — прошептала она в ответ.

Я натянул одеяло ей на плечо, и она прижалась ко мне.

— Мне нравится этот сексуальный пальчик, — сказал я, поднимая ее руку и целуя вышеупомянутый большой палец, обхватывая его губами и нежно посасывая.

Она тихонько засмеялась, и я улыбнулся, ненадолго прижавшись к ее губам, мое зрение на мгновение затуманилось, когда я вспомнил блаженство ее губ вокруг другой части моей анатомии. Но, несмотря на возбуждающую картину в моем сознании, мое тело было тяжелым от удовлетворения, и не думаю, что смог бы пошевелиться, даже если бы завыла сирена, предупреждающая о неминуемой опасности.

Я мог видеть распечатку новостей.

Они были сметены, прямо вместе с гостиницей «Желтая шпалера», парализованные от слишком большого количества умопомрачительного секса, — говорится в отчетах других гостей. Во всяком случае, так звучало перед тем, как остальные нырнули в штормовой погреб, чтобы спастись.

Я слегка повернул голову, мой взгляд упал на растение рядом с моей кроватью, то самое, с которым я разговаривал в первую ночь, когда приехал сюда. Что-то в воспоминании о той ночи вызвало у меня то, что я мог бы назвать только меланхолией. Я одновременно ненавидел и тосковал по тому времени. Надвигается буря. Я почувствовал это в воздухе, как металлический привкус приближающегося удара молнии.

— Как ты перенесешь расставание со своими растениями? — пробормотал я.

Как ты перенесешь расставание со мной?

Она тихо выдохнула.

— Счастливо. Я буду знать, что оставляю частичку себя, и что маленький уголок мира от этого становится лучше. — Она сделала паузу. — Может быть, ты будешь время от времени проверять тех, кто здесь… убеждаться, что у них все в порядке.

— Буду, — тихо сказал я.

Я лениво провел ее большим пальцем по своей нижней губе, не желая размышлять о том времени. Времени, когда ее больше не будет здесь.

— Ты оставила спасенные растения повсюду на своем пути, не так ли? Даже в том месте, откуда ты начинала.

Твой дом. Тот, который вызывает печаль в твоих глазах.

Она сделала паузу, которая, как показалось, длилась очень долго.

— Да, — наконец сказала она, как будто одно это слово потребовало от нее что-то придумать, а что именно, я никак не мог понять.

Часть меня хотела расспрашивать ее, пока она не откроется, а другая часть меня знала, что это была очень плохая идея. Тем ни менее я, казалось, не мог удержаться от желания узнать больше.

— Расскажи мне об этом. О твоем доме.

Снова пауза.

— Что тут рассказывать? Когда мы росли, у нас в квартире не было таких вещей, как растения. Как я уже говорила, у нас даже не всегда была еда. Моя мама… Она боролась с зависимостью. Она обещала остановиться… Но это никогда не происходило надолго. Немногие из ее обещаний когда-либо выполнялись.

— Черт. Мне жаль, Хейвен, — сказал я, проводя рукой по ее руке, желая утешить ее из-за чего-то, что давно прошло. — Мне не следовало спрашивать.

Но она пожала плечами. Внезапно она стала другой. Закрытой. Жесткой. И я пожалел, что мой вопрос привел к этому.

И снова я был в замешательстве. Часть меня хотела легкого поддразнивания. Но другая часть хотела прощупать ее — заставить ее поделиться со мной собой. Дать ей знать, что я справлюсь с этим.

Поднялось то отчаянное чувство, которое я всегда пытался контролировать, когда чувствовал страх или нужду.

— Все в порядке, — сказала она. — Сейчас я в порядке. Все в порядке.

Я пригладил локон, упавший ей на щеку, но он не подчинился мне, упорно возвращаясь туда, где только что был.

— Однажды она целый год не употребляла, — сказала Хейвен внезапно, почти задыхаясь. — Мужчины всегда приходили и уходили. Некоторые из них были приличными. Тот, с кем она была в тот год, — Джонни — научил меня играть в шашки. У него всегда был оранжевый тик-так с собой. Я все еще чувствую вкус тик-така, когда думаю о нем. В любом случае, я научилась не слишком привязываться ни к одному из них, потому что для меня это никогда хорошо не заканчивалось. — Она резко замолчала, по выражению ее лица пробежала легкая усмешка, ее рот скривился, как будто она попробовала то давнее со вкусом апельсина воспоминание о ком-то, кто был добр к ней, возможно, заставил ее почувствовать, что она что-то значит, а затем все равно ушел.

У меня сжалось горло.

Перестаньте нажимать. Она не останется. Тебе не пойдет на пользу, если ты раскроешь ее секреты.

Она слегка покачала головой, поворачиваясь ко мне.

— Извини. Не знаю, почему я это сказала. Можем мы немного перемотать назад? — она улыбнулась, хотя это было мимолетно.

Я колебался, снова разрываясь, но зная, что, по каким бы то ни было причинам, ей нужно было отвернуться от воспоминаний, которые она только что вызвала.

— Перемотать назад? — я наклонился вперед, целуя ее один раз в губы. — В какую часть? Я могу вспомнить несколько моментов, к которым я хотел бы вернуться с того мгновения, как ты постучала в мою дверь.

Она тихо рассмеялась, ее плечи расслабились, складка на лбу разгладилась. Я улыбнулся, многозначительно приподняв брови, и настроение снова улучшилось. А потом я перекатился на нее сверху, на мгновение придавив ее, пока она смеялась и притворялась, что задыхается. Я скатился с нее, ухмыляясь, и провел губами по ее животу, спускаясь ниже, пока ее смех переходил во вздохи, а затем превратился в стоны.