Тринитротолуол из Перистальтики

Глава 5 Говорливая охота

Утром я сидел в подвале и занимался несвойственным мужчине делом — маникюрными процедурами. Приводил в порядок свои когти навскидку уже четвертый час: они, как выяснилось, были неожиданно твердыми. Брусок, предназначенный для работы с металлом, с ними, безусловно, справлялся, но стачивал плотное вязкое вещество не без труда. На пол сыпалась зеленоватая стружка.

Подумав, я решил не спиливать острия. Просто подравнивал сколы и заусенцы, убирал отслоившиеся пласты, шлифовал поверхность до блеска. С такой твердостью когти могут стать настоящим оружием. Главное — пальцы при ударе не сломать. Ну и, конечно, желательно вообще не допускать таких ближних стычек. Пусть когти останутся оружием последнего шанса, ага.

Переодевшись вчера, я тихо радовался новой, гораздо более удобной и чистой одежде. Старую, бомжовскую, после некоторого размышления выбрасывать не стал, только вынес на мороз, чтобы избавиться от вероятных паразитов. Кто знает, вдруг пригодится еще. Я теперь голь перекатная, любое имущество — на вес золота. Слава богу, заточку вчера не потерял — надо будет и по ней хорошо пройтись бруском.

Осмотрев краденую куртку, вынес вердикт, что нет смысла менять шило на мыло. Выглядели эти обноски не сильно лучше моей хламиды, но у той зато был капюшон. Удобно уши скрывать, если понадобится. Самим ушам при этом придется весьма некомфортно — что ж, потерплю… Поэтому взялся оттирать свое рубище снегом, а попутно силился разобраться: что за хрень со мной приключилась? Выходило так себе.

Покоя мне не давало сразу несколько вопросов, один важнее другого. И на все трудно подыскать ответ. Первостепенная задача, разумеется, была прежней: понять, кто я и где нахожусь. Можно ли отсюда выбраться домой. Посещение деревни лишь добавило загадок.

Что это за селение? Какие-то сектанты, изолированные от мира, выводящие монстров и привыкшие оценивать реальность с точки зрения сказок и мифов? Синекожих ушастых гуманоидов, например, называют троллями. Если встретили ночью — то эльфами. Вот и поди их пойми. Семь пятниц на неделе. Или, по их представлениям, немытый эльф, ведущий жизнь бездомного, становится троллем? Но у нас почему-то никому не приходило в голову искренне и всерьез величать бомжей, скажем, гориллами.

Или все донельзя плохо, и я (спонтанно?) очутился в неком параллельном измерении, где тролли и эльфы действительно существуют? В пользу этого говорило хотя бы мое нынешнее тело, похожее на человеческое только отдаленно. Хорошо выносящее холод, не очень любящее жару. Усиленный слух, прочные когти. Кожа, частично покрытая наростами, напоминающими каменную корку. Да уж. Выводы пока делать рано, для этого, по крайней мере, надо побывать в других поселениях, подальше от этого. Быть может, там насмехаются над дремучими верованиями местных жителей и признают подобных мне инопланетянами или результатами генетических экспериментов. Моего положения, как бы то ни было, это не улучшает — вряд ли мутанты и пришельцы имеют равные права с людьми и признаны нормальными членами общества. С другой стороны, может, там полным-полно таких, как я, и они держат власть в своих руках? Надо выяснять, короче. Сомневаюсь в этом, учитывая, как меня приняли. И во что я был одет.

Если, допустим, вселенная сложена из пластов, как коготь… Тогда, само собой, есть еще один аргумент в подтверждение идеи о переброске между ними. Вот он, в углу лежит, выдыхает периодически. Массивная гора плоти на хитиновых ножках. Толком не адаптированная ни для жизни в воде, ни для жизни на суше. Явно не результат естественного отбора. Ходячий курьез, при этом — зубастый и очень опасный. Неизвестно почему оберегающий меня — не знаю, надолго ли. И не закончится ли наше знакомство в итоге легкой закуской для членистоногого чудовища.

И вот в такой мир, где живут эльфы и тролли, этот зверь бы вполне вписался. В привычный мне — никогда.

Из этого проистекает заключение, леденящее почище зимней стужи: от дома я не просто далеко, это вообще несоотносимые пространства. Вернуться будет крайне сложно. Эх, бедная моя мама. И отец, конечно. Женой я обзавестись не успел, с последней девушкой давно расстались.

А вот интересно, если я сейчас в этом теле, что тогда с моим исходным? Если это все-таки не виртуальная симуляция… Скоропостижно скончалось? Я тут жив и вроде бы здоров, а у них там, получается, сын умер. Приедут в морг улаживать формальности, может, нужно будет опознание или какое-нибудь подтверждение. Там выкатят из холодильника полку с трупом, они увидят мое побелевшее лицо с синюшными губами и запавшими чертами… Представляю глаза мамы в этот момент. Беда…

Или моя родная оболочка лежит в больнице в овощном состоянии и на энцефалограмме прямая линия? Или же… Черт, а если бывший хозяин этого синекожего немытого тела сейчас занял мое? То есть мы поменялись местами? Тогда все еще хуже: «прежний я» сейчас в психушке, без вариантов. И с безнадежным прогнозом. Лучше бы тело умерло, семье было бы, наверное, легче. Он же никогда никого не узнает, будет смотреть как затравленный зверь. Бр-р. Может, и буйным станет. Ужасно, до чего же ужасно… Не буду об этом думать — все равно изменить ничего не смогу. Как и узнать достоверно. Только измучаюсь. У меня на повестке дня другие проблемы, куда более приземленные.

Взять, скажем, моего спутника-спасителя. Вчера он опять повел себя практически разумно: безошибочно распознал, когда мне грозила прямая опасность, понял, где я нахожусь, пришел на выручку, распугал народ, показал, чтобы я сел на него верхом, даже выбрал на себе такой участок, с которого не брякнешься сразу… Ну, возможно, не выбрал, а указал привычный, если на нем когда-то уже ездили. И тем не менее. Там нужен был какой-никакой, но анализ обстановки. Уверен, что если бы меня не подловили, кит-скорпион так и остался бы спокойно дожидаться в лесу.

И ориентировался он, должно быть, на слух. Совершенно потрясающе.

Я подошел к зверюге, намереваясь еще раз кое-что проверить. Ее тускло светящийся человеческий глаз заинтересованно прищурился, тогда как взгляд прочих остался по-прежнему тупым и безучастным. Ну да, фасеточные глаза не предполагают никакой выразительности, а китовые в этом смысле тоже недалеко ушли.

— Ты меня точно не понимаешь? — задал я довольно глупый вопрос.

Кит-скорпион лишь моргнул. Очень странная реакция. Даже собаки как-то отзываются на человеческую речь, хоть и не осознают ее смысл. Человек, если к нему обратиться на незнакомом языке, скажет что-то вроде «Моя твоя не понимай». В общем, даст знать, что услышал, но по делу ответить не способен. А эта тварь, определенно, достаточно умна для того, чтобы по крайней мере интонацию распознать. Однако — никакой активности. Ну, попробуем еще.

— Кто ты? — раздельно проговорил я, одновременно указывая пальцем на тварь.

Чудище оживилось, вытянуло свою руку и точно так же показало на меня, дважды протрещав по-дельфиньи. Ого, есть контакт.

— Кто ты? — повторил я, уже не двигаясь. Китообразное тоже не пошевелилось — просто моргало.

Теперь я молча ткнул пальцем в его сторону — точно так же, как и до этого. Но ответного жеста не последовало, только тихий скрип и щебетание. Человеческий глаз неотрывно смотрел на меня. Так, уже интереснее.

— Кто же ты? — спросил я в третий раз, вновь направляя кисть на зверя.

Отклик был более ярким, чем сначала. Тварь опять-таки дважды щелкнула языком, приподнялась на передних ногах и прикоснулась кончиками пальцев к моему уху. Я от неожиданности отшатнулся и чуть не повалился на спину.

Параллель с первым ответом налицо, но нужна контрольная попытка. Это может быть всего лишь совпадением.

Я еще несколько раз обратился к паучьему киту, то одним жестом, то чисто словесно. Под конец мне почудилось, что он стал посматривать на меня как на дебила. Ну-с, финальная проверка.

— Так кто же ты? — соединил я вопрос с жестом.

Монстр опять привстал, скрипнул два раза. Он протянул руку, напряг пальцы на клешне и нацелил их на меня, затем — на себя, а потом провел рукой по моему уху. И еще раз указал на меня — сразу и рукой, и хитиновым острием. После этого, вытянув ко мне клешню, навел кисть себе на морду. Постоял так немного, успокоился, поморгал и снова лег на пол.

Тьфу ты, театр одного актера. И как прикажете это понимать? Кит завидует, что у меня есть ушные раковины, а у него нет, что ли?

Но я все-таки установил, что жесты и слова он по отдельности воспринимает совсем не так, как в совокупности. Осталось только проверить, различает ли разные реплики, если жест один и тот же.

Выяснилось, что различает, причем очень даже. В ответ на всякую ерунду зверюга лишь отмахивалась, причем с каждым разом — все более резко. Под занавес вообще отпихнула меня половинкой клешни. Зато на вопрос «Кто я?», параллельно с которым я тыкал себя кулаком в грудь, тварь, пока ей не надоело, неизменно отвечала указанием на ухо. А слова «ты» и «я» она, видимо, путала — реагировала скорее на сопровождающий жест, чем на фразу.

Значит, для чудища главным моим признаком являются здоровенные уши. Даже обидно как-то: меня, оказывается, ценят не за мой богатый внутренний мир, а всего-то за локаторы противоестественных размеров. Фантастику я как-то не особенно любил, но, конечно, смотрел разных там «Властелинов колец», в школьные годы чудесные бегал играть в компьютерный клуб «Гладиатор». Еще слышал о разных странных личностях, которые собираются вместе и шляются по лесам в занавесках, с мечом, выточенным из лыжи, и очень часто — с накладными ушами. Изображая как раз таки эльфов. Выходит, огромный кит-скорпион тоже считает, что длинные уши — характерная черта именно эльфа. Иначе бы, вероятно, помогать мне не стал.

А почему помогает? Может, эльфы дрессируют таких тварей и держат их у себя? Ну, как ездовых животных и охранников, например? Или даже как слуг, если эти монстры настолько умны, как мне показалось.

И ведь люди в темноте меня тоже приняли за эльфа. Отсюда логичный вывод: либо тролли, по представлению аборигенов, похожи на эльфов, либо эти поселенцы просто никогда не видели ни тех, ни других. И паукообразная тварь не видела тоже, а судит банально по ушам. Как и местные нищеброды. Вот она, волшебная сила стереотипов.

Либо… Либо в моем нынешнем теле все-таки есть эльфийская кровь. Но образ изящного эльфа, бессмертного носителя самой высокой культуры, утонченного и надменного, никак у меня не вяжется со вшивым гуманоидом, чья кожа слегка окаменела. Который шарится по болотам и ельникам, одет в распоследнее рванье, из имущества владеет только убогой заточкой и привык жрать сырое мясо. Я бы такого скорее уж и сам назвал троллем или каким-нибудь гоблином. Те самые ролевики, играя в свои игры, подразумевают под эльфами все-таки не лесных бомжей, а горделивых снобов с многовековой цивилизацией. Ну и стараются изображать из себя именно таковых. Когда не пьют портвейн «Три топора» и не обжимаются в кустах, само собой.

И кстати. Не в первый раз замечаю, что соображаю туго, как будто с тяжкого похмелья. Постоянно отвлекаюсь, не могу поймать мысль, с трудом подвожу итоги рассуждений, на многое не обращаю внимания. А ведь троллей обычно описывают как очень тупых существ. Вот ведь жесть. Неужели и я таким буду?.. Нет-нет-нет, спишу пока на последствия сотрясения мозга — очевидно, меня тут неслабо приложили дубиной по голове.

Сам-то свои мыслительные способности не проверишь — если уж отупел, то сравнивать сложно. И недостающие куски памяти по этой же причине не вычислишь… Сознание-то у меня, кажется, прежнее, не замечаю никаких воспоминаний предыдущего обладателя сальной шевелюры. Может, оно привыкает после пересадки и еще, так сказать, раскочегарится? Пока разница «мощностей» как критическая не воспринимается. Буду много думать, упражнения себе сочиню. Надеюсь, мозг раскачается. Слава богу, на олигофрена я пока не совсем похож. Вроде не полтора нейрона в голове, так что подвижки должны быть.

И, видимо, поэтому я иногда плохо понимаю речь аборигенов, с пятого на десятое…

Тут я вздрогнул, присвистнул и выругался вслух. Ругательство прозвучало как-то причудливо, да и смысл был неправильным. Что-то вроде «Жарь тебя бесы с гречишной ядрицей».

Я открыл рот, зачем-то пожевал губами и размял язык. Потом медленно изрек:

— Солнце. Елка. Снег. Волк. Трактор. Э-э… Эксгумация.

Что и требовалось доказать: по-русски я произнес только последние два слова. Причем выговаривал их с мерзким акцентом, еле произнося звуки. Похоже, они так же непривычны моему рту, как и нормальная еда.

Точно, у меня проблемы с интеллектом. Это же надо — не понять, что сам говорю на чужом языке! Немного извиняет меня лишь то, что некоторые фразы звучали очень уж по-славянски, да и подменяются в моей речи далеко не все слова. Только те, которые часто используются.

Да, название, которое я применил для елки, скорее обозначало абстрактное «дерево», поскольку и сосну, и дуб, и березу поименовал бы точно так же. Если не переключаться на русский.

Стало быть, у меня еще и беда со словарным запасом. Как раз из-за этого так воспринимаю здешнее наречие. Не слишком удивительно, если вспомнить, что прежний обитатель тела бомжевал по лесу, а общение с аборигенами у него явно не задалось. Тут уж не до лингвистических изысков. Знает язык на уровне «Дай мне три золота, или я тебя убивать» и «Не бей меня, а то я умереть». Так и налаживал контакты, сдается мне.

Вообще, начинают одолевать сомнения: вряд ли тот дикарь, в теле которого я очнулся, был приятным соседом. Вполне вероятно, что охоту на него открыли не просто так, а по веским причинам. И значит, в покое уже не оставят, несмотря даже на то, что со мной теперь сухопутный кит-монстр. Придется снова наведаться в деревню, чтобы выяснить, насколько все плохо. Уточнить свое положение…

Вот как им объяснить, что я — уже вовсе не тот тролль, который, возможно, портил жизнь всей округе? Станут ли слушать… Или сразу казнят особо зверским образом? И не пойдут ли мои дела совсем печально после этих откровений? Скажем, признают одержимым, и если тут средневековье — гореть мне на костре.

Еще и отягчающее обстоятельство есть — завел себе исполинского клыкастого зверя. Ну, точнее, он сам завелся, но кому это интересно. Хотя, что показательно, я пока ни разу не видел, чтобы он напал на человека. Даже когда к нему вломились в логово — просто выгнал. При этом легко мог растерзать их всех, как недавних волков и медведя: силы ему не занимать, а жуткие зубы говорят сами за себя. Но — никого не тронул, даже не покалечил. Странная миролюбивость для страшного хищника. Хорошо, что он имеет так много общего именно с косатками, а не с чем-нибудь безмозглым и кровожадным. Акула была бы куда хуже, а уж если какой-нибудь комар, высасывающий человека за один присест… Никакие уши не помогли бы отбиться.

Информации-то дефицит жесточайший… Однако при одной мысли о том, чтобы повторно посетить деревню аборигенов, у меня закрутило живот от легкой паники. Я же не ниндзя какой-нибудь, чтобы скрытно проникать и подслушивать. Обязательно заметят. Опять загонят в угол и прирежут еще до того, как я открою рот, пытаясь мучительно подобрать слова и как-то вразумить… И не факт, что на этот раз тварь успеет прийти мне на помощь. И что захочет меня вытаскивать… А от местных пощады ждать не приходится. Помню я, как они в первый день тут за мной бегали, какие у них были лица. Шли убивать.

Все-таки дурак я, конечно. Да что там дурак — кретин конченый! Мыться полез! Поглядите-ка, чистюля какой! Вместо вшей там меня самого могли запросто повывести. Как-то относился к этой идее понарошку, будто лезу всего-то яблоки воровать в дачном кооперативе. И вершина грозящих неприятностей — что поймают и поколотят. Ну или солью пальнут. Ага. Поколотят. До летального исхода.

Не хочу, не полезу туда больше. Нет уж, мне прошлого раза хватило! Но как тогда узнать, что они затевают? Как раздобыть самое необходимое — ну хотя бы огонь?

Мои горькие думы были грубо прерваны раскатистым бурчанием, которое раздалось из утробы гигантского хищника. Ну вот, опять он проголодался. Это ж сколько органики потребляет, а? Недавно ведь волками живот набивал, а потом еще половину оленьей туши умял.

Зверь твердо изъявил желание еще раз подкрепиться: упругим толчком встал на ноги, чуть не снеся меня башкой, махнул рукой и заторопился к выходу. Приглашает с собой на охоту? Ну что ж, я тут один все равно не собирался оставаться: если опять нагрянут деревенские, то мне придется скверно.

По одному ему понятным признакам монстр уверенно выследил добычу и прямо от входа рванул в подлесок, обступавший поляну. Оттуда сразу донесся чей-то писк — зайца поймал, по-моему. Не удовлетворившись этой закуской на один зуб, хищник понесся в чащу, с трудом пропихивая массивное тело между стволов. Ему, кстати, только в таких ельниках и жить — тут елки почему-то растут не очень плотно, расстояния существенные. Ну или в сосновом бору. Может, в дубраве. Посмотрел бы я, как такая туша через осинник продирается.

На коре деревьев, где ее задевали бока твари, оставались влажные следы. Я подошел и потрогал — с пальцев тягуче капнуло, словно канцелярский клей. А я удивлялся, как чудище себе все бока тут не ободрало. Раньше-то не замечал, чтобы на нем слизь так проступала. Просто гладкая дельфинья кожа, изредка — хитиновые пластины. Выделяет целенаправленно, когда разгоняется? Интересный продукт секреции, приятно пахнет. По первой ассоциации — мятой и луговыми травами. Ароматизированный монстр.

А еще на снегу кое-где запестрели капельки крови. Вначале подумал, что брызги от зайца — с морды твари. Но затем, когда зверюга чуть притормозила, я увидел, как по ее человеческой голени стекает алая струйка. Пропорола об кусты. Бедняга, да как она здесь бегает вообще?

Зато как здорово определила, где прячется еда! Наводится по ультразвуку, наверное.

Не успел я и оглянуться, как справа душераздирающе скрипнуло, треснуло, захрипело. Что-то завозилось, взбивая фонтаны снега и околачивая его с ветвей, и вот уже китообразный ужас с хрустом рвет мясо какого-то животного наподобие большой косули. Ну и скорость! Никак не скроешься.

И какие же богатые здесь леса! Пять метров пройдешь — наткнешься на волков, плюнешь в кусты — выскочит заяц. Ничего странного, что семиметровый хищник тут отъедается. Хотя местную фауну он уже, должно быть, проредил существенно. Чем, полагаю, тоже портит жизнь аборигенам.

Зверь на пару секунд оторвался от кровавого пиршества, смерил меня виноватым, как показалось, взглядом и вновь махнул мне рукой — мол, давай, налегай!

— Спасибо, подожду, — пробормотал я, выставив перед собой ладони и скрещивая запястья. — Пока не хочется, спасибо!

Кит досадливо хмыкнул — в его тоне явно читалось: «Ну, как знаешь, а косуля-то очень вкусная». И продолжил застолье.

Впрочем, недоеденное бедро он мне оставил. Подкрепившись сырым мясом, которое я предусмотрительно обтер снегом, мы двинулись дальше.

А вскоре чудище почему-то остановилось — еще и помятые кусты полностью не скрылись из виду. Подождало, пока подоспею, и, понурив голову, три раза указало кулаком мне под ноги — прямо как я, когда шел в деревню. Что это с ним? Выглядит так, как будто сильно смущается, даже пытается прикрыть ладонью глаза — не дотягивается, конечно.

— Ну ладно, подожду, — недоуменно протянул я.

Зверь живо подхватился и убежал в сторону, метров на двадцать — так, что его тушу стало трудно различить за еловыми лапами. Там он снова замер. Да что такое?

Тут я догадался и фыркнул вслух. Это ж он удалился по природным надобностям! Надо же, какой стеснительный.

Монстр вернулся, смущаясь еще больше — морду чуть ли не к сугробам пригибает. Я сделал буквально пару шагов навстречу, и неожиданно поведение твари резко переменилось: она гибко согнула хвост и с размаху плюхнулась брюхом в снег. Дернувшись, я глухо сматерился и уже было хотел поинтересоваться, в чем дело, но в этот момент понял причину, по которой громадный паук решил прижиматься к земле. До длинных чутких ушей долетели чужие голоса.

Я мгновенно прислонился к стволу толстенной елки — за ним разглядеть будет сложно. И навострил слух. Болтуны приближались, но, похоже, двигались не сюда, а мимо. Надо лишь понять, намеренно ли они разыскивают нас с китом-скорпионом, или просто так совпало, что пути на охоте пересеклись.

Расслышал слабое поскрипывание снега. Что-то подсказывало, что идут метрах в тридцати, но ручаться за точность новых ушей я не мог. Вдруг обманывают.

На мое счастье, говорившие шли почти параллельно следу твари, причем с противоположной от подвала стороны. Иначе остаться незамеченным бы не вышло: мало кто не обратит внимания на две глубокие колеи, протоптанные в сугробах.

Теперь стали различимы слова. Грустно только, что я по-прежнему не понимал часть из них. Как будто подменяются на иностранные. Придется самому додумывать, что поделать.

— … Еще вчера ушел в Елань и до сих пор не воротился… — прозвучал обрывок диалога. Говорил явно молодой мужчина.

Так, слово «Елань» я почему-то разобрал, а вот что оно значит? Наверное, название деревни или села.

— Да по бабам он там пошел, по бабам. Ты его не знаешь разве? — ответил другой голос — сиплый и болезненный.

— Ишь, по бабам! Ну он и… Мы-то ждем его с вестями! Когда придут, сколько. Будут ли плату брать. А он…

Видимо, пошла какая-то непереводимая игра слов. Так-так-так, кого это они ждут? Да еще и количеством озаботились!

— А тролль-то ведь совсем страх потерял!.. — продолжил тот же парень. — Прямо в деревню, значит… Ох, дождемся ли? Ты ж видел, что с ним из лесу пришло! Что привел-то он! Черное, с избу! Это ж!..

Черный и размером с избу — это кит-паук, похоже. Очень любопытно, как абориген его назвал. Я такого слова не знаю. Наверное, что-то вроде «нечисть». М-да.

— По бревнышкам деревню!.. Всех порешат они, на пару-то с!.. — совсем разошелся молодой.

— Тихо, чего орешь? — резонно заткнул его старший товарищ. — Зима нынче холодная, волки лютуют. Да и тролль со своим… где-то тут бродит.

Ух ты, я даже знаю в местном языке слово «лютуют». Как же они все-таки именуют паучьего монстра? Или подразумевается что-то вроде «приспешник» или там, может, «домашний любимец»?

— А ведь он колдун, точно, колдун! — понизил голос молодой.

Люди проходили уже почти рядом, поэтому я изо всех сил постарался слиться с шершавой корой. Медленно, кстати, шагают — ищут что-то? Или постоянно озираются?

— Там виднее будет… — туманно посулил сиплый, добавив непонятные слова.

Что-то мне их беседа уже совсем не нравится. Кому виднее будет? И что? Мол, не колдун ли я?

— Да точно тебе говорю, колдун! — не успокаивался второй. — Видал, как он на жуке своем ехал? Сел к заду лицом! Так только ведьмы и ездят! Мне бабка-то…

А с зоологией у местных не очень хорошо. Ну или со зрением. Вот уж жуком я эту тварь бы точно не назвал. И что за выражение такое гадкое — «к заду лицом»? Можно подумать, я как-то непотребно там сидел.

— Видно, сил набрался. Не совладаем. Эх, награды жалко, старосты щедро… А теперь все этим… Ну да что уж тут, раз такое дело. Раньше-то, бывало, только…

Я слушал и внутренне холодел. Оказывается — насколько смог уловить и, смутно разбирая, достроить фразы, — тут за мной действительно охотились вовсе не из жажды развлечений. И даже не из расовой ненависти — типа, бей троллей, спасай деревню.

Самое важное: что и требовалось доказать — я уже не первый владелец этого тела. А тот, кто проживал в нем до меня, отличался весьма гнусным нравом и вообще был очень поганым существом. Например, повадился жрать чужих кур и прочую живность. Но это еще, как говорится, цветочки. Этот мерзавец полюбил насиловать крестьянских девушек (вроде жертвами стали трое или четверо), а также грабить ни в чем не повинных путников. Вот их количество не уточнялось — думаю, немного. Тут же полтора человека живет, а в лес по одному почти не ходят. И кого-то он, кажется, даже зарезал.

В итоге эта паскудная лесная гнида удостоилась сомнительной чести. Старосты окрестных деревень созвали по такому поводу особое совещание, на котором вынесли оригинальное постановление: троллю не жить. Решить проблему вознамерились просто: собрали несколько небольших ватаг из самых крепких мужиков, которым поручили прочесывать здешние леса. А за голову тролля (ну или кто я там — они не очень-то задавались этим вопросом) объявили хорошую награду. Не знаю уж, какую именно, но она местных парней сильно вдохновила.

Я бы и сам такого урода придушил, причем без всякого вознаграждения. Слава богу, не чувствую никакого его влияния на мое сознание — каким было, такое и осталось, только начал понимать чужой язык. Хотя как проверить, не изменился ли?.. Ладно, буду получше прислушиваться к себе — должен понять, если что-то не так. Но какая сволочь этот тролль!.. Мало того что аборигенам житья не давал, так еще и меня из-за него чуть не убили! И ведь эта мразь сейчас может сидеть в моем теле! Ох, какая дрянь! Надеюсь, если он жив, в психушке его от души галоперидолом пичкают. А то и чем посильнее. Тело жалко, но все равно же теперь не мое.

— Стой! — воскликнул вдруг старший мужик и закашлялся.

Я чуть не вывалился из-за дерева. Зачем же так резко орать, тем более когда я прислушиваюсь?

— Что, ась? — непонятливо откликнулся молодой.

— Тихо ты! Сюда смотри! — засипел его собеседник. Ну да, а кто только что гаркнул на весь лес?

Черт, точно наш след заметил. Вряд ли здесь что-то еще могло их так обеспокоить. И, сразу подтверждая мою догадку, мужик зашептал:

— Кровь. Там. Видишь?

Косулю мой спутник доедал не очень аккуратно, это да. И что эти двое тут предпримут? Больше всего угнетало, что где-то рядом могут быть их товарищи, и сейчас тех позовут на помощь, сюда опять явится вся толпа. В том, что кит-скорпион сумеет при желании разогнать их всех, я не сомневался, но все-таки… Неприятно, да и вообще — способны преподнести какой-нибудь сюрприз. Сети, гарпуны… Да хоть пушку могут прикатить, я уже не буду изумляться.

Но мужики были не настолько уверены в себе — посмотрели немного на багряные пятна и, не сговариваясь, задали деру. Понеслись в деревню, скрипя снегом, шумно отдуваясь и спотыкаясь об заметенные коряги, путаясь в редком подлеске. Ну и молодцы, чего уж.

Немного погодя чудище распрямило лапы и, недовольно встряхнувшись, затопало дальше. На угольно-черной коже блестели льдистые искорки, по ней стекали ручейки талой воды.

Мой взгляд снова остановился на тонких и изящных голенях, которыми оканчивались его задние конечности. На странно искривленных, но все равно — таких узнаваемых голенях. Покрытых коростами, окровавленных, изрезанных, посиневших. Надо бы ему какую-нибудь обувку подобрать. На первое время — хотя бы сделать обмотки из моей старой одежды. Возможно, боли неведомая зверушка не чувствует или не замечает, но как представлю… В общем, нужно как-то ей помочь. В остальном она и без меня справляется.

Вот любопытно, не была ли она питомцем того, кто раньше занимал это тело? Да нет, совсем не похоже: тварь при нашей первой встрече, несомненно, вела себя не так, как ведет животное, которое скучало по хозяину и приветствует его. Иначе бы не пыталась раздавить меня клешней.

После плотного, но невкусного обеда я особенно остро пожалел, что не могу раздобыть огня, чтобы худо-бедно пожарить мясо. И соли бы еще… Стрельнуть огоньку мне тут совершенно не у кого — аборигены настроены до крайности враждебно, а украсть что-то вроде спичек будет очень сложно. Не знаю, что и делать — до старости сырятиной питаться как-то недосуг, да и вообще — нужны хоть какие-то витамины. Иначе зубы повыпадают. Ходить беззубым — несолидно и нездорово. Весной буду клюкву на болотах искать. А зимой… Хоть хвою заваривай, честное слово. Больше в отмороженном лесу ничего не найти сейчас.

Китообразное чудовище, утолив голод, видимо, решило больше не искушать судьбу: выдохнув пар, певуче простонало и пошагало к логову. А мне еще надо определиться, как быть дальше, — некоторые фразы, выхваченные из разговора мужиков, прозвучали очень нехорошо. Кого-то отправили в соседнюю деревню, чтобы он там сообщил кое-кому обо мне. Потом те, кого он позовет, будут разбираться с троллем и выяснять, колдун он или нет… Причем сиплый, судя по его тону, был вполне уверен, что даже могучая восьминогая тварь не помешает этим «приглашенным специалистам». Короче, вырисовывается что-то неладное.

Предчувствия стали очень тревожными, я еле унял разыгравшиеся нервы. Надо уходить от греха подальше. Прямо завтра же. Провести наглядную агитацию для монстра, передать ему веские доводы, причем языком жестов и парой слов. Ну и задачка. Но без него я в этих лесах не выживу, мне очень нужен союзник — пусть даже невообразимая тварь, которая замечает во мне только длинные уши.

Вернувшись в подвал, я почувствовал, как меня неудержимо клонит в сон. Мгновенно разморило от тепла, сытости и поутихших волнений. Дал себе обещание: проснусь к ночи, намотаю паучьему киту на задние лапы свое тряпье. Постараюсь его оперативно убедить в необходимости переселения — и сразу покинем логово, ставшее за эти дни таким привычным и даже (вот уж внезапно!) уютным. Оставаться здесь больше нельзя. Сильно я боюсь тех, за кем послали гонца аборигены. Не знаю, почему, но точно ощущаю — мне с ними встречаться нельзя. Это может стать последним, что случится в моей здешней недолгой жизни. Эх, тролль, подлюга! Как подгадил-то!

Говорил же мне отец: «Учись, Пашка, учись, успеешь еще нагуляться!» Не загремел бы я в армию после моего демарша с дурацким отчислением, не долбанулся бы темечком об скользкое крылечко — сейчас бы не бегал троллем, шарахаясь от каждого встречного! Больше всего бы меня теперь заботило не выживание, а вопрос, как бы сдать сессию получше. Думал, ну и ладно, что с того… Потеряю-то год всего — проще и дешевле выйдет, чем отмазываться. Тем более что столько денег я нигде не найду, да и не представляю, как это — ходить и искать нужного начальника, как-то намекать… Ни мать, ни отец этого за меня делать не будут. Так-то оно так, вот только я никак не мог предположить, что в результате буду прятаться по подвалам от толпы мужиков с дрекольем, вычесывать вшей, жрать сырое мясо, добытое членистоногой косаткой, и трястись от страха, представляя себе свидание с неизвестными «специалистами».

Терзаемый горьким сожалением, я все-таки задремал. Но мои планы опять никого не интересовали: через пару-тройку часов меня разбудил тяжелый утробный вой, прерываемый заполошным треском. Не разобравшись спросонья, я очухался, уже налетев на стену. Взял разгон прямо с места, ага.

Кое-как продрав глаза, я понял, что эти жуткие звуки издавало всего лишь знакомое чудовище. Оно тут же подбежало ко мне и за шкирку потащило в дальний коридор, куда само пролезть не могло.

Громадный монстр был не просто напуган — его обуяла настоящая паника. Кит-скорпион конвульсивно сглатывал, по исполинскому телу пробегали волны крупной дрожи. Хвост то разгибался, то сжимался тугим кольцом. От кожи резко несло тухлой рыбой и мятой. А из человеческого глаза — я не поверил себе — текли слезы! Самые настоящие крупные капли слез! И от воя, который несся из горла твари вперемешку со щелчками, можно было поседеть за миг. Такой сиреной только сводить с ума. И призраков изгонять. Да что с ней случилось?..

Мягко высвободившись из захвата китовых пальцев, которые держали меня за шиворот, я отправился к пролому — поглядеть, что там. Конечно, невольно заразившись звериным ужасом, подбирался туда крохотными шажками, стараясь не дышать. Но не забиваться же в угол, как неразумное животное? Оттуда и не убежишь никак, бери, что называется, голыми руками.

Чудище взвыло еще громче, дважды свистнуло — предупреждает? Но ведь надо же узнать, в чем дело! Может, оно каких-нибудь мышей боится до безумия. Или тараканов.

Опасливо выглянув за разрушенную стену, я ахнул и остолбенел. Было от чего. Протер глаза, которые заслезились от снежного блеска, но это не помогло.