Тринитротолуол из Перистальтики

Глава 8 Зимний подарок

По окрестностям мы с тварью блуждали почти целый день — держась за деревьями и почти не приближаясь к поселению, конечно. По моим меркам, оно не дотягивало даже до поселка городского типа, но здесь, наверное, считалось довольно большим городом. С трех сторон окружено каменной стеной, над ней возвышается несколько башен. И еще там, по-моему, имелся самый настоящий озерный порт. На берегу получилось заприметить странные деревянные конструкции с высокими мачтами. Скорее всего, это были корабли, вытащенные на сушу, чтобы не раздавило льдом. А город с портом — это, можно сказать, особый экономический объект. Насколько я могу судить.

Не очень понимаю, правда, зачем порт на озере, но местным жителям виднее. Может быть, озеро — часть какой-то речной системы.

Размерами сравниться с морем ему бы вряд ли удалось. Однако противоположный берег я разглядеть так и не смог, даже когда прояснилось. Аж засомневался, не морской ли это залив — но ландшафт был совершенно не похож. Обычное озеро, просто громадное.

Почему-то вид этого города окончательно убедил меня в том, что я оказался в другом мире. Не знаю, в чем причина, — колдовство, творимое летучими убийцами, выглядело куда более вразумительным доказательством. И все же последней каплей стал именно город — и мачты кораблей. Под самым обыкновенным зимним небом, на котором ночами я благополучно находил знакомые созвездия. Вот как так — созвездия те же, то же солнце и та же луна, а мир совсем другой?

Есть, конечно, еще возможность, что это какой-нибудь туристический центр. Но… После пережитого это звучало даже не смешно.

Весь день я мучительно размышлял, как мне поступить. И, пожалуй, подсознательно откладывал решение. Но сколько ни оттягивай — что-то делать придется. Либо уходить снова в лес — и, наверное, прожить там остаток жизни. Питаться надоевшим сырым мясом и всякими там корешками, прятаться по кустам и болотам. Для меня — не вариант, я ведь уже думал об этом. Либо же… Как-то попасть в город и попробовать влиться в местное общество. Да, с моими-то рожей и репутацией… Даже бомжи к себе не примут.

А вдруг путешествия сознаний между телами и мирами здесь — обыденность, пустяковое дело? И в городе мне сумеют объяснить, как вернуться домой? Хотя бы теоретически. Или, допустим, накоплю на услуги колдуна, который подобными вещами занимается… Даже если стоит оно баснословно дорого — пускай десяток лет вкалывать буду на хлебе, воде и жареных сверчках, но оплачу! Нужно только сперва выяснить, что тут знают о замещении разумов и как относятся к такому явлению. Не удивлюсь, если пришельцев из иных измерений считают лукавыми духами, ворующими чужие жизни… Ну или демонами.

Маялся этим я долгие часы. И все никак не мог себя пересилить. Как подумаю о радушии аборигенов, встречающих меня с топорами и вилами, — сразу руки опускаются. Как подумаю о болотах, немытом теле, паразитах и сырой медвежатине — тоже. Эх, ну угораздило же переселиться именно в подонка-тролля! Почему не в наследного принца или благородного рыцаря, который упал на охоте с коня? Да хоть в убогого крестьянина-инвалида, которому всю жизнь суждено только батрачить от зари до зари! Но зато с человеческим лицом.

А ладно, толку-то — тогда бы все равно спалился на какой-нибудь ерунде. И здравствуй, костер, или что тут с одержимыми принято делать. Мне здесь внимания и так чересчур много уделяют — возгордился бы, да как-то не до того. Короче, как говорится, жизнь моя — жестянка.

Кит-скорпион всем видом выражал сильную тревогу и недовольство тем, что мы так долго задержались в этом опасном месте. Двигался скованно, дергаными рывками, прижимал руку к груди, замирал под деревьями, туго свернув хвост. Глаза его испуганно шарили по сторонам — ну, конечно, те из них, где были развиты глазные мышцы. Временами монстр беззвучно открывал пасть или испускал частый негромкий треск. Подозреваю, что это было ультразвуковое прощупывание. Жаль только, в лесу оно, наверное, не особенно помогает.

Теперь я понимал, почему паукообразный зверь хотел увести меня от реки. Но откуда он знал, что мы идем к городу? Или просто догадывался?

И вот опять же — что мне делать с гигантской тварью? Провести в город — ну если только он населен поголовно слепыми, как минимум чрезвычайно близорукими. Что ни говори, маловероятно. Бросать… Поступок в стиле предыдущего хозяина тела. Тоже — нет, ни в коем случае, даже не обсуждается. Ну так что же?..

От тягостных сомнений пришлось временно оторваться. Чудище ткнуло меня мордой и снова куда-то повлекло — причем весьма напористо. На этот раз упрямиться я не стал. Да и попробуй-ка успешно сопротивляться многотонной твари. К тому же похоже, что причина у нее была действительно веской.

Метров через тридцать зверюга вытолкала меня к двум деревьям очень диковинного вида. Когда успела-то их найти? По идее, обычные елки. Или пихты, или даже лиственницы — в общем, что-то хвойное и разлапистое. Но хвоя у них была затейливого оттенка — почти сиреневая, лишь с некоторой прозеленью.

Чудище довольно прицокнуло и без церемоний приступило к нехитрому делу — взялось обжирать нижние ветви этих удивительных представителей местной флоры. Во мне прямо вознегодовал натуралист. К тому же лично я бы поостерегся есть хвою елок-мутантов, а монстру — хоть бы что. Надеюсь, знает, что делает.

Несколько раз тварь гостеприимно обводила воздух рукой и кивала, потом стала коситься в мою сторону. Нет, она что, издевается? Не собираюсь я тащить в рот непонятно что. И вообще, хвоя — не самая годная пища. Грубая и не сытная.

А впрочем… Если уж она так настаивает… Я приблизился, отломил небольшую веточку, с опаской попробовал пожевать хвоинки. Они оказались довольно мягкими, но весь рот тут же связало едкой забористой горечью. Лицо перекосило, и я забыл обо всем, усердно отплевываясь и набивая щеки снегом. Нет уж, сами такое ешьте! Чтоб я еще хоть раз повелся…

Закончив с одним деревом — объела снизу подчистую, выше не доставала, — зверюга принялась за второе. Ну и прорва, как в нее столько влезает?

Вдруг тварь зашипела и попятилась. Я подскочил к ней, кинул взгляд к подножью ствола… Под сиреневой елкой, почти скрытый густыми ветками, кто-то лежал. Он был жив — как раз пошевелился и слабо простонал.

Я, в отличие от чудовища, пятиться не стал. Напротив, осторожно подступил ближе, всмотрелся. Сам лежащий точно уже не боец, да и вряд ли что-то наколдует. Снег рядом с ним был темным, багрово-черным в накатывающих сумерках. Массивная кровопотеря. Самый частый недуг, с которым я тут сталкиваюсь.

И рядом, кажется, больше никого — иначе монстр бы по-другому себя вел. Пока же он просто пялился на человека и сипел — затухающе, как выключенный чайник. Очевидно, вначале так среагировал только от неожиданности, а потом тоже понял, что особой опасности нет.

Наскоро осмотревшись, я тоже успокоился: те, кто напал на этого человека, давно ушли. Следы тянулись далеко. Их распутыванием я не увлекся — больно мне надо воссоздавать весь ход событий. И так ясно, что виновны люди и что вроде трое. Уходили все вместе, в одну сторону. Пришли, по-моему, так же. Видимо, нарочно тут караулили — значит, не просто залетные грабители. Специально поджидали того, кто теперь умирает под елкой. Ну или привели его с собой. Мне же лучше — им здесь больше делать нечего.

Но, кстати, зря я сразу заключил, что это были именно люди, — по привычке так рассуждаю, а тут есть и другие… гуманоиды. Следы-то на снегу все равно оставят одинаковые. Ну, опять же, мне-то что с того, не побегу же за ними в надежде на радостное свидание.

Зачем-то подошел лежащему на боку телу, аккуратно перевернул его на спину. Молодой мужчина, лицо уже как белая маска. Чернеет смешная жидкая бородка, резкими пятнами выступили крупные веснушки у носа. Глаза, конечно, закрыты. Выше правого виска налилась огромная шишка, посередине гематомы кожа глубоко рассечена. Мощно ему двинули. Удивительно, что не проломили череп. Судя по заскорузлой одежде, еще у него ранение где-то под ребрами. Наверное, нож всадили. Непонятно, то ли хотели убить, то ли просто не рассчитали силы. Результат все равно один.

Одет мужик был, между прочим, довольно прилично — уж, по крайней мере, гораздо лучше, чем я. Шерстяные штаны, кожаная куртка, подбитая мехом… Мелькнула мысль: надо бы себе забрать, когда еще выпадет случай разжиться нормальными шмотками. Но снимать их с пока живого человека — это показалось мне чем-то слишком мерзопакостным. И не ждать же тут, как стервятник, когда он помрет. Тоже как-то гадко. Да и вообще, жаль мужика — наверняка он тоже сторонник расового превосходства, но ни мне, ни монстру ничего плохого не сделал. Подстерегли его подло, втроем, в лесу… Не похоже на какую-нибудь там благородную месть. А рана у него, по-моему, не самая серьезная, если уж он жив до сих пор. Я же тут поблизости уже пару часов, услышал бы подозрительные звуки. Но его оглушили, а рана сама не закрылась — значит, теперь он умрет от катастрофического падения давления, не приходя в сознание. И так уже бледный, как свежий труп. И помочь я ничем не смогу, даже если остановлю кровотечение. В город же не потащу его, чтобы реанимировали. Вряд ли тут можно вызвать скорую анонимно в лес.

Даже тварь вроде как прониклась — наконец-то пододвинулась ко мне, задумчиво согнулась над телом, почти упершись в него носом. Страшненькая картинка. Если парень сейчас откроет глаза, то, вероятно, скончается от инфаркта, а не от своей травмы. Немудрено, когда над тобой такая морда склонилась.

Потом сухопутная косатка посмотрела на меня выразительным человеческим глазом, полуприкрытым густыми ресницами. И вопросительно потыкала пальцем в распростертого на кровавом снегу человека. В смысле, она спрашивает, что с ним делать? А я откуда знаю? Уж не закусить ли тварь им собирается? Я надеялся, что она человечиной брезгует…

Оставалось только недоуменно пожать плечами. Зверюга же, видя, что я ее не понимаю, коротко пискнула и снова указала на парня — уже куда-то в область живота. Что у него там? А, рана же под ребрами…

— Ничего не могу сделать, — сознался я, для убедительности разводя руками. — Не жилец. Да и нужно ли?

Кит-скорпион наклонил голову и опять скептически глянул на умирающего. И нерешительно, будто еще колеблясь, вытянул к нему кисть, собранную в прихотливую фигуру. Скрестил указательный палец со средним, плотно прижал большим пальцем к ладони согнутый безымянный, манерно оттопырил мизинец… Где-то я это уже видел.

Осознание настигло моментально — опередив жуткий малахитовый свет, который мгновением позже сорвался с тонких пальцев. Я оторопело застыл и только спустя еще пару секунд догадался, что тварь не убивает парня, а лечит. Видимо, слишком хорошо отложилось в памяти, как под коричневыми балахонами надувались опухоли. Да и правда, с чего бы зверюге его убивать? Хотя и лечить тоже… Я помню, как трудно ей дается это колдовство.

Чуть-чуть постояв над телом, монстр расплел пальцы, гася луч. Зеленые искры пробежали по заусеницам и обломанным ногтям, а на коже вновь обозначились точки свежих гнойников. Потом зверь потряс рукой, со слабым шипением размял кисть и, больше не обращая внимания ни на меня, ни на мужика, вернулся к прерванному занятию — обкусывал сиреневые ветки с такой жадностью, что я немного позавидовал. Ест всякую дрянь и еще радуется.

Через несколько минут мужик сладко потянулся, как будто после долгого крепкого сна. Его дыхание участилось, стало шумным и поверхностным, и мне показалось, что ему совсем плохо. Но тварь беспокойства теперь не проявляла — значит, так и запланировано?

Еще минут через десять парень скорчился, заметался, опять повернулся на бок, поджав колени к животу. Его лицо пошло красными пятнами, по щекам растекся яркий лихорадочный румянец. Человек поежился, задрожал. И вскоре все-таки простуженно закашлялся и начал тереть глаза, не разлепляя их.

Ну да, столько времени полежи на снегу — конечно, простудишься. Любопытно, что волшебство эффекты от переохлаждения не устранило. Должно быть, тварь не стала тратить лишние силы. Или на иммунитет зеленый луч не влияет.

Оправившись, мужик вяло закрутил головой и тут же попытался сесть. Я поспешно придавил его плечи к земле, стараясь действовать помягче — чтобы не подумал чего дурного. Тварь, заметив подозрительное копошение, живо ретировалась, спрятавшись за дальними деревьями — если это понятие вообще можно применить к такой туше. Парень, само собой, услышал треск сучьев и скрип снега. От чего всполошился еще больше, невнятно замычал — видимо, челюсть затекла.

— Не подымайся! Нельзя, вред! Надо лежать еще! — прорычал я, стараясь не переходить на русский и говорить строго, но умиротворяюще. Выходило пока из рук вон плохо. Однако парень, что удивительно, быстро внял.

Вот я почти привык, а ведь настоящее чудо: только что человек был обречен подохнуть под елкой с пропоротым животом — и вот он уже порывается встать и дать отпор. Вяло, конечно, но ведь порывается же. Кровь-то, ясное дело, еще долго восстанавливаться будет.

— Кх-х… Кто ты? — заикаясь, прохрипел парень. — Что со мной?

— Твой спаситель… Почти, — тихо пробурчал я по-русски, потому что тролль таких слов, естественно, не знал.

Но человек, кажется, и сам что-то вспомнил, а потом до него дошло, что пробудился не просто так.

— На меня напали… Как?.. — Дальше я не разобрал. Ну, наверное, спрашивает, каким образом сумели оставить его на этом свете.

— Я могу… Это… Лечить руками, — ляпнул я, привлекая все свое скудное знание речи аборигенов.

«Лечить руками»? Ага, мануальный терапевт. Хочется верить, что мужик меня все-таки поймет. А про членистоногого монстра я ему, разумеется, рассказывать не буду. Еще чего. Полагаю, тварь не обидится, что присваиваю себе ее достижения. Не из тщеславия же.

Держался я так, чтобы он не увидел моего лица. И натянул капюшон поглубже — на всякий случай. Вдруг как-нибудь повернется.

— О, так вы!.. — восхитился парень, употребив еще какое-то неизвестное мне слово. «Колдун»? «Лекарь»? «Практикующий врач-волшебник»?

— Да, — скромно ответил я, учитывая его радость. Общепризнанно плохие явления не воспринимают с таким восторгом.

— Большая… для меня! Простите, что… — рассыпался в непонятных извинениях наш пациент.

И что там за «большая»? Большая честь, наверное. Или большая радость. Приятно. Да, здесь меня так еще никто не приветствовал. В основном-то норовили дубиной огреть. Уже и отвык от нормального обхождения. А этот бедолага даже стал использовать, по-моему, уважительную форму речи, о которой я имел только самое смутное представление. На русский, скорее всего, ее можно было приблизительно перевести как обращение на «вы», хотя тут во множественном числе собеседника не называли.

— Да ладно… — смутился я. Не моя же заслуга.

Пострадавший еще что-то говорил, но я его почти не слушал. Смысла нет — голос слабый, без труда только отдельные слова улавливаю. Важнее контролировать, что рядом происходит. Правда, когда он замолчал, очевидно, в ожидании какого-то ответа, мне пришлось все-таки переспрашивать.

— Что? Говори громче. И медленнее, — добавил я.

— Можно мне воды?

— Э-э… Нет, — отказал я вынужденно.

Пить ему, конечно, надо, однако воды у меня просто-напросто не было. Сам утолял жажду, поедая снег пригоршнями. Солевой баланс более-менее выправлял сырым мясом. Еще нахлебался из реки, пока тонул. Мой спутник поступал почти так же — изредка зачерпывал снег пастью, как экскаваторным ковшом.

— Ясно… — погрустнел парень. — Так сколько еще лежать надо? Холодно. И темнеет.

И как тут быть? Как встанет он, как узрит мою рожу… Нет, сам-то он, естественно, не угроза — после такой раны. Но… Тогда либо оставлять труп под сиреневой елкой, либо путь в город для меня окончательно закроется. Что ж, радуйся: не хотел выбирать, идти туда или нет, — вот и обойдешься без выбора. А торопливо сбегать от спасенного — ну, это будет выглядеть по меньшей мере странно.

Черт возьми, но не убивать же его после лечения! Ладно, хрен с ним, найду другой город. По дороге будет время получше обдумать, как там задержаться без критического вреда здоровью. Когда мужик заметит, что я не человек, — слегка усугублю ему травму головы, и пусть продолжает отдых. Лапника даже подстелю по-быстрому…

— Вставай, — разрешил я, вздохнув и сжимая кулак. Оценил, где находится тварь, — нет, отсюда так невзначай ее не заметишь. Да и какая разница, меня собственные глаза и зубы выдадут.

Парень с усилием сел, опираясь на руку. Отдышался и продолжил подъем. Помогать я ему не стал — оттягивал момент разоблачения. Не знаю, зачем — может, просто хотел подольше побыть в компании хоть кого-то, кроме чудовищного паукообразного. Только подхватил пациента один раз, когда он чуть не свалился вперед, теряя равновесие. Да, инвалидная команда… Я недавно после подобного происшествия был не лучше.

Очутившись все-таки на ногах и тяжело разогнувшись, парень окинул меня любопытным взглядом. Я напрягся и согнул локоть, готовясь защищаться, если он не пожелает убегать. Однако пострадавший лишь приветливо улыбнулся, тут же поморщившись от боли.

— Как же они меня… Но ваша магия очень хороша, спасибо! — спохватился парень. — Очень… исцеление!

Очень — какое? Если предположить по тону — качественное?

— Да, я знаю, — ответил я, вспомнив, как из груди высовывается блестящий клинок.

Пауза несколько затянулась. Я угрюмо кутал лицо в капюшон — вероятно, именно поэтому парень пока не раскрыл, с кем имеет дело. Он же, в свою очередь, с легким недоумением рассматривал мою потрепанную, грязную и грубую одежду. Наверное, по его представлениям, колдуны-исцелители должны выглядеть совсем иначе. Знал бы он, каков на вид его настоящий лекарь…

— Недавно так, не могу пока сменить, — сомнительно оправдал я свой нищенский облик. Между прочим, чистую правду сказал.

— О, — изобразил понимание абориген. — Ой, да вы же…

И на последней его реплике я ощутил, как краешек длинного уха высовывается из-под ткани, накрывающей мою голову. Ну что за везение.

Сердце застучало чаще. Я крепче сжал кулаки. Черт, когти! Никак не привыкну.

Парень не драпанул в ужасе и не кинулся на меня. Вместо этого он растерянно и немного смущенно произнес:

— Прошу прощения… Я сразу не признал, что вы…

И добавил какое-то длинное слово. Я выхватил только первую часть — что-то связанное со словом «высокий». «Высокопревосходительство», что ли? Я был уверен, что меньше всего похож на генерала.

Нет, иначе… «Высокорожденный»! Точно, что-то вроде этого! Так называли, по-моему, аристократов. Или… Или, кажется, эльфов, где-то встречал такое! Он тоже принял меня за эльфа! Не за тролля, а за эльфа. Волшебная сила длинных ушей!

— Ничего… — промямлил я, хватаясь за нижние края капюшона и стягивая их. Чтобы получше прикрыть рот с мелкими острыми зубами. Уже довольно темно, но мало ли.

— И глаза у вас сияют, — продолжил спасенный. — Теперь вижу. Теперь понятно, откуда у вас такие… к… магии.

Тьфу, да что за гадство, половина слов мимо проходит! Что там у меня — способности, должно быть? Таланты, дар? К магии — целительной?

Похоже, бегство пока откладывается. Ненадолго — но и это хорошо. Может быть, узнаю что-нибудь полезное. Озадачившись, я не нашел ничего лучше, как сменить тему. Выбрал самую для пациента животрепещущую:

— Что тут было? Кто тебя убивал? Знаешь?

Ну да, сейчас он мне поведает какую-нибудь драматическую историю, из которой я пойму только три глагола и слово «девка». Но хоть отвлеку от созерцания моей рожи и обносков. Кто его знает, что он там еще углядит, глазастый. Парень помялся и начал:

— Здесь только я бываю, а сегодня… Западня какая-то. Оглянуться не успел — ударили. Кажется, знаю, из-за чего…

— М-м? — продемонстрировал я интерес. Надо же — в кои-то веки смысл не улетучился из звуков.

— Из-за работы… Ну и вот, я пришел на свою поляну, собирать хвою… — Он, видимо, произнес местное название тех самых причудливых елок. — Сам сюда хожу, не всякую работу можно доверить подмастерьям. Отвары хорошо раскупают, запасы хвои все вышли, вот я и…

Собеседник поднял глаза немного выше — и не договорил. Лицо его исказилось. Парень подпрыгнул на месте и засуетился вокруг сиреневых деревьев. Чуть не падая от слабости, разглядывая обглоданные ветви, а вдобавок — ругаясь и причитая.

— Невежи, скоты! — восклицал он. — Всю хвою содрали, и как! Криворукие бездари! Веточки поломаны, а хвоинки сняты не чисто! Зачем же так, нельзя было бережно собрать! И… меньше веток! И зачем им столько хвои — она же… раньше, чем из нее что-то наварят!

В любых ругательствах тролль-предшественник явно знал толк. Жаль, что в остальном разбирался значительно хуже. Я даже сам, глядя на безутешного парня, слегка запереживал. Похоже, эти нестандартные елки — какой-то редкий вид, а монстр с ними так по-варварски обошелся. Но что с него возьмешь — значит, чувствовал такую необходимость. Многие животные в природе лечатся разными растениями и грибами.

— Надо ли так?.. — Я постарался успокоить аборигена. — И нельзя, э-э, тебе скакать. Сядь. Вредно.

Обратился бы вежливо, но подобные конструкции для тролля явно были чем-то очень сложным. Я боялся ошибиться, запутаться в словах — поэтому решил говорить попроще.

Чудовище, которое таилось поодаль, нервно завозилось. С веток посыпались комья снега. Нужно выпроваживать местного, пока он не заподозрил дурного.

— Сядь, кому говорю! Тихо! — прикрикнул я, адресуя фразу и человеку, и монстру.

Парень послушался, примостился у ствола, горестно пробубнил:

— Ну как же можно? Столько веток… когда они еще… И что мне здесь теперь собирать?

Я оценил обстановку, оглядел изможденного аборигена — да, сверху ему хвои точно не достать. А ниже, наверное, ее уже маловато.

— Помогу, — бросил я и полез на экзотическое дерево.

Ухо чуть дернулось — уловило удивленное хмыканье парня. Он еще что-то пробормотал про странных эльфов, но слух дальше не зацепил.

Срывать хвою я старался неторопливо и почти заботливо, памятуя о том, как к этому относится бывший пациент твари. Руководствуясь ценными указаниями снизу, плавно сдергивал иголки, облепившие ветку, ссыпал их в отворот своей безразмерной хламиды. Захватить мешок-то не догадался… И карманов нет. Деревья, к слову, оказались все-таки не елками, а пихтами — взобравшись, я рассмотрел шишки, растущие свечками к небу.

Решив, что нагреб достаточно, спустился, едва не рассыпав все по дороге. Хотя надо отдать должное новому телу — лазало оно заметно ловчее, чем мое прежнее. Вытряс лесные дары в подставленную сумку — а глазомер-то у меня что надо, заполнил как раз почти доверху.

Парень благодарно закивал, выдавил из себя несколько радостных междометий. Потом он зачем-то провел над сбором руками, что-то зашептал, и это мне совсем не понравилось.

— Ты колдун? — спросил я без обиняков. Отступая на пару шагов и слегка пригибаясь. Хрупнули кусты — монстр тоже шелохнулся. Так совпало или тоже почуял?

— Нет-нет, что вы! — простодушно засмеялся абориген. Я несколько расслабился. — Вы, должно быть, решили, что я из?.. Конечно, нет, стал бы я тогда корешки собирать…

Ну опять, а. Что ж такое? Не понимаю ключевые слова. Видимо, парень назвал какую-то профессию. Из памяти — ох, не моей, а тролля — вынырнуло лишь что-то очень расплывчатое. Связанное с травами, кореньями, снадобьями и смешиванием всякой гадости. Как это можно назвать — знахарь? Нет, знахарь — не то… Тут больше важны именно соединение веществ и получение новых. Химик, что ли? В средневековом городе?

Засомневавшись, я переспросил:

— А ты, значит, кто?

— Я простой мастер… Не как вы подумали, не… — со вздохом пояснил парень.

Будто бы мне это чем-то могло помочь. Откуда я знаю, какой он там? По значению что-то вроде «не настоящий», но немного иначе. «Не правдивый»? Вертится в голове, ухватить бы. «Не истинный»! Вот — мои первые успехи в освоении своего, но чужого языка.

Хотя такая догадка мне все равно ничего особенно не дает. Ну, «не истинный» он, и что дальше? Можно подумать, я в курсе, чем истинные знахари-химики от ложных отличаются. Ага, как грибы: одни съедобные, а вторые — нет.

Пациент заметил мое замешательство и улыбнулся:

— Ну, я пользуюсь только тем, что создано природой. Не могу сам менять… по своей воле. Для вас, наверное, это странно. Но у людей мало… Приходится хоть как-то заменять.

Вот, разъяснилось, пусть и с грехом пополам. Волшебством он не владеет, ничего им не перекраивает. Просто что-то там смешивает, варит, настаивает, перегоняет и так далее. И я даже подобрал аналог его профессии — алхимик он. Та же прикладная химия, только с мистическим уклоном и зачастую — методом тыка.

А из его слов следует, что в этом мире есть и те, кто способен изменять свойства веществ антинаучным образом. Колдовством. «Не созданное природой», мне кажется, именно из подобного разряда. Вот что очень любопытно — касается ли это живых существ?

— Да, как раз о магии… — сказал «ложный алхимик», переступив с ноги на ногу и теребя свои длинные рукава. — Я знаю, как высокорожденные относятся к жизни в людских городах, но… Вы понимаете, магов у нас в городе мало — даже слабых… А… и вовсе ни одного. Может быть, вы согласились бы?.. Ненадолго, разумеется. Хотя бы до весны. Зимой хворь разгуляется, а мои отвары и настойки не так хороши…

«Настойки»… Даже не сомневался, что троллю было знакомо это слово. Как что-то приличное — так не разобрать ни в какую, а как речь о спиртном — так всегда пожалуйста. Но что ж выходит — мне предлагают работу⁈ Никогда бы не подумал, что меня будут нанимать в лесу поздним зимним вечером. Уточнить бы еще, что за вакансия… Похоже, что колдун-врачеватель. Но это же не я, это все китообразный паук…

— Конечно же, конечно же, ваш… будет щедро оплачен. Ну, не мной, а городом, — затараторил парень, прерывая мои сомнения.

Однако… Он ведь явно заинтересован в том, чтобы я пошел с ним. Правда, что ли, так беспокоится о чужом здоровье? Что-то мне его поведение снова не по душе.

А, была не была! Все равно с местным жителем попасть в город намного проще, чем без него. Когда мне еще такой шанс выпадет? Иду! Главное — не забываться. Следить за тем, кто и как на меня смотрит. Народ тут вроде бы простоватый, но все же… И да, еще кое-что. Лекарь из меня примерно как танцор танго, магистр физики твердого тела или наладчик углошлифовальных машин. Никудышный, короче.

— Хорошо. Но у меня есть одно… э, слово, — проговорил я, прикинув варианты. — Мне нужен дом… на краю. У берега, где… лодки. И чтобы рядом был… ну… большой сарай. Очень большой. С крепкими стенами. Надо.