Ты изменяешь ей со мной (СИ)

Глава 28

Лиза

Несколько дней назад

Я укладываю Алису и Аришу, Артем засыпает сам, я лишь выключаю свет, находясь в его комнате.

Иду в душ, а выйдя, кусаю губы и затягиваю полотенце на груди. Несколько шагов босыми ногами по мягкому ворсу, моя комната рядом, но я прохожу мимо.

Внутри все отчаянно скручивает, бьется, оглушает.

«Ты знаешь, где моя комната», — звучит в голове все громче голосом Руслана.

«Просто дай мне знать».

Шаг, еще один. К ногам словно гири привязаны.

В ушах стоит звон.

Еще шаг.

Я замираю у двери в комнату Руслана.

Собственный ритм оглушает, решайся же, Лиза. Или уходи.

Сейчас же.

Я делаю глубокий вздох и берусь за холодную ручку.

Нажимаю… и тут же отпускаю, на мгновение испугавшись.

Но дверь распахивается сама.

На пороге Бондарев, он окидывает меня сосредоточенным взглядом и делает шаг назад, освобождая проход.

Ему, как обычно, не нужны слова. Он знает, зачем я пришла. Он ждал меня.

Я почти с испугом осматриваю Бондарева: расслабленные движения, домашние спортивные штаны, а вот майки нет. И я могу оценить его фигуру. Руслан за ней следит — об этом свидетельствуют подкаченные мышцы. Разглядываю его просто потому, что боюсь поднять глаза. Все еще не уверена, что поступаю правильно.

Все внутри вопит, что я спешу.

И все же поднимаю глаза.

Бондарев берет меня за руку, и я покорно следую за ним вглубь комнаты, у кровати он останавливается. Берет мое лицо в ладони, убирает выпавшую прядь со лба, а потом наклоняется:

— Рад, что ты пришла. Я ждал тебя, Лиза. Так долго ждал, — шепчет Бондарев и прикасается к моим губам.

Целует он нежно, совсем не так как Вадим, который даже когда с осторожностью целовал, делал это, словно сдерживая порыв. Там я чувствовала бешенную энергетику, магнетизм, головокружение. Сейчас же снаружи штиль. А внутри сопротивление. Но я не иду на попятную и отвечаю на поцелуй.

Слышу, как выдыхает Руслан, как прижимает крепче.

— Не бойся, Лиза, — шепчет, ненадолго отрываясь. — Я не обижу. Не бойся.

Он вдруг подхватывает меня и укладывает на кровать. Тянет за край полотенца, я интуитивно прижимаю руки к груди, и Бондарев не напирает. Он ложится сверху и продолжает целовать, в шею, плечи, забирается руками в волосы. Я отвечаю, скорее на автомате.

Механически.

Это совершенно не то, что я ожидаю испытать в объятиях мужчины.

И когда Руслан все-таки освобождает меня от полотенца, понимаю, что едва сдерживаюсь. Бондарев покрывает меня поцелуями, а я принимаюсь беззвучно трястись. Я не могу, хочу его остановить, упираюсь, но он продолжает, словно срывается с цепи.

— Руслан, не нужно, Руслан….

Вдруг чувствую на щеках мокрые дорожки, и Богдарев, замечая мое состояние, останавливается.

— Прости, — говорю тихо. Жалобно. — Прости, Руслан, я думала, что готова…

— Ему хотела отомстить?

— Нет, я просто… Решила, что так будет лучше.

Он вздыхает, трет лицо ладонями, расположившись рядом. Я заматываюсь в полотенце.

Проходит минуты две в молчании, пока я вытираю слезы, аккуратно встаю. Но Руслан тут же поднимается за мной. Замирает позади, я почти не дышу, когда он касается меня. А затем разворачивает к себе. Взгляд я не поднимаю.

Стыдно ужасно.

Лучше бы вообще не приходила. Или уже довела до конца.

Но не смогла. Не получается. Не могу я так.

Я испытываю к Бондареву тепло, но его, к сожалению, оказывается недостаточно, чтобы пойти дальше.

Медленно Руслан ведет по моим плечам пальцами, касается лица и осторожно поднимает за подбородок, заставляя посмотреть на него.

— Лиза.

Взгляд Бондарева мрачный. Наверно, я исчерпала лимит его терпения. И это моя последняя подобная выходка. Сейчас он скажет, чтобы я выметалась вместе с детьми, раз никак определиться не могу. Но Руслан лишь качает головой.

— Это было жестоко, — усмехается. — Но если ты не готова, и тебе нужно время, то…

Он делает паузу, а я вдруг понимаю, что понятия не имею, нужно ли мне это время. Смогу ли я вообще ответить взаимностью? Ведь если я еще хоть раз приду к Руслану, я должна буду с уверенностью закончить начатое.

— Если так, смогу тебе его дать. Но бесконечно ждать не буду. Ты должна это понимать.

— Я понимаю, Руслан.

— В любом случае, ни к чему тебя не принуждаю. Знай это. Просто определись. Хочешь ты быть со мной. Или нет. Готова ли просто попробовать. Я не прошу тебя обязательно проверять это через постель, — усмехается с тоской в голосе. Сердце сжимается. — Просто будь рядом, если я тебе нужен. Даже если нужен, чтобы его забыть. Ты ведь для этого пришла?

Снова чувствую, как по щекам слезы катятся.

— Нужен, — шепчу, всхлипывая. — Хочу. Хочу… забыть.

Руслан тут же стирает мои прорвавшиеся эмоции большими пальцами. Гладит по щекам.

Он облегчает мне задачу — мне не приходится ему врать и придумывать отговорки, он и так все знает. Руслан предлагает мне помочь.

И он прощает мне мою выходку.

Но только почему сердце готово выбрать того, кому определенно доверять нельзя? Кто сделал мне больно и растоптал, унизив? Почему оно трепещется каждый раз при виде предателя? Почему готово верить лишь одному его взгляду, когда как Руслан точно надежнее бывшего.

По крайне мере, он не разбивал мне сердце. Не изменял. И не обманывал.

— Тогда позволь мне быть рядом, Лиза. Дай нам шанс, и я не подведу. А сейчас иди к себе. Тебе нужно отдохнуть.

Киваю, Руслан целует меня куда-то в висок и отпускает.

А я укладываюсь на свежие простыни в своей комнате и наконец глубоко вдыхаю и выдыхаю.

Последний шанс. Если ничего не выйдет, я уйду из этого дома. Мы подыщем что-то другое.

Пользоваться Русланом я не хочу, он этого не заслуживает. Он достоин настоящей любви. Но попытаться впустить в свое сердце новые чувства я обязана. Кто знает, быть может, я смогу разглядеть в Бондареве того, кто сможет сделать меня счастливой вновь?

А если ничего не выйдет, мы попрощаемся навсегда.

Несколько дней проходят относительно спокойно. Мы с Русланом действительно словно сдвигаемся с мертвой точки. Между нами всего лишь пару поцелуев. Один тот, что был в спальне, второй сегодня, когда он провожал меня на объект.

Так внезапно притянул, что я растерялась и позволила прикоснуться к губам.

Так вышло, что Аксенов внезапно вызвал, хотя на неделе встреч с партнерами мы не планировали. Наверняка на пересмотре проекта будет Вадим. И это тревожит.

Я утихомирила свое сердце с большим трудом, каждую мысль о бывшем тщательно отгоняю. Но по ночам он мне снится. И никуда, конечно, чувства не исчезают. Я их маскирую за видимым безразличием. Вру сама себе. И снова просыпаюсь в холодном поту, как только вижу его во сне. Снится, что он попадает в аварию, и я его теряю. Навсегда.

Я просыпаюсь, вскрикивая, и потом долго не могу уснуть.

Вадим жив. Все хорошо.

Он даже, возможно, счастлив. Только не со мной.

И такой вариант все же лучше любого другого, где авария становится настоящей катастрофой. И дети лишаются отца. Кстати, Соколовский исполняет свое обещание.

Он действительно теперь ежедневно звонит детям. Со мной же контакты сводятся к минимуму. Только формальные.

Вадим пишет сухое сообщение, где просит взять детей к матери. Говорит, у нее день рождения на днях, и она хочет увидеть внуков. Ладони вмиг влажными становятся от такого предложения и, конечно, отказываю.

Ни за что и никогда я больше не позволю лживой бывшей свекрови остаться с моими детьми. Даже в присутствии Вадима. Я не понимаю, как вообще можно такое предложить после того, что она сделала. Соколовский прекрасно знает, что я откажу. Зачем нагнетает? Что этим сказать хочет?

А он, и правда, как будто не понимает. Разговор даже заходит в опасную плоскость, где Вадим злится и говорит, что есть суд, который определенно будет на его стороне, если я вдруг решу ограничить его контакты с детьми.

И все же не напирает. Просто злится, и переводит тему. Не знаю, что находит на Соколовского. Совсем недавно я ждала повестки в суд, где он оспаривает отцовство, а сейчас он ведет себя совершенно полярно. И оставив тему встречи детей с бабушкой, просит встречи еще и с Алисой.

Что он задумал? Зачем?

В общем, нервничаю я в этот день немыслимо.

Пока решаем рабочие вопросы на объекте, на Вадима ни разу даже взгляд не перевожу. И когда встреча к концу подходит, малодушно пишу сообщение Руслану, обозначая, что мы скоро завершаем.

Но его нет, а Аксенов нас с Вадимом оставляет наедине.

И воздух в мгновение накаляется до предела.

Приходит время подвести итог, но становится не по себе, как только я встречаюсь глазами с бывшим. Сердце в груди замирает, дыхание перехватывает. Я столько времени стараюсь выбросить из головы Вадима, а он одним движением, одним вдохом, одним взглядом снова запускает механизм, который определенно способен меня уничтожить.

Мои чувства вырываются на поверхность, я не могу это контролировать. И лишь обещание данное Бондареву придает мне уверенности. Мы вроде как вместе, хоть между нами почти ничего и нет, кроме этого обещания.

Ну где же он?

Соколовский делает шаг ко мне, и становится ясно — говорить он собирается не о расчетах. Пытаюсь его остановить, ловлю в глазах тоску, и стараюсь не думать о том, что у самой все внутри болезненным спазмом охватывает.

Я должна, обязана держаться. И показывать Вадиму свои эмоции не буду.

А потом вижу Руса, он появляется очень вовремя. Выныриваю из опасного захвата и бегу к Бондареву, словно наконец спасаюсь. Руслан явно чувствует себя победителем, от ненавистных взглядов Соколовского и Бондарева воздух почти взрывается яростными искрами.

Вот только, несмотря на негласный кубок первенства Руслана, сама я чувствую, что для это самое настоящее поражение.

Еще несколько дней проходят словно в тумане. Мы иногда пересекаемся с Вадимом из-за новых расчетов, но почти всегда с нами кто-то еще. Наедине мы не остаемся, от бесед я каждый раз сбегаю до того, как все расходятся. А Руслан каждый день ждет меня после офиса, и на работу отвозит тоже он.

Жизнь идет своим чередом, вот только с каждым днем мне все сложнее сражаться самой с собой. Вихрь внутри, когда я лишь мыслями прикасаюсь с Вадимом, лишь набирает обороты. И я ничего не могу с этим поделать.

— Привет, как успехи? — забираю я папку у Артема. Мы ходим в эту школу-лицей на подготовку, сегодня Руслан задерживается, и я одна забираю сына после занятий. Тема собирается что-то сказать, но вдруг его взгляд замирает. Он смотрит куда-то за мою спину, и я интуитивно поворачиваюсь в ту сторону.

Совсем недалеко, рядом с нами у парковки, я вижу мальчика лет восьми. Он что-то рассказывает отцу, видимо, делится впечатлениями после уроков, и понимая, кто это, внутри все обрывается.

Вадим вдруг поднимает взгляд на нас и растерянно замирает.

Я думала, все самые сложные ситуации с нами уже произошли. Но эта выбивается на первое место.

— Папа, — звонко окликает Соколовского мальчик, в котором я узнаю повзрослевшего Федю, сына Златы и Вадима. — Папа, мы идем есть пиццу?

Соколовский тому не отвечает, и Федя принимается дергать его за рукав пальто.

— Это им папа занят? — голос Артема вырывает меня из оцепенения. — Поэтому он не с нами, да, мама? Поэтому мы ему больше не нужны?

У меня нет правильного ответа. Любой сына размажет. Увиденное уже размазало.

Я хочу скорее увести Артема, беру его за руку, но он ладонь вырывает и остается на месте.

И Вадим делает то, что я от него совершенно не ожидаю. Я надеюсь, что он просто уедет, но вместо этого, тот берет Федю за руку и что-то говорит.

И теперь они идут к нам.