Ты (не) моя (СИ)

Глава 10

Нина

Я понимаю, что она права. Мне нужен развод. И защита от Артура. Вряд ли его остановит то, что я с ним разведусь. В его глазах я — вещь. Лишь его вещь. И это не может измениться. Вернее, может. Лишь одним способом — если меня не станет.

Но противостоять ему? Мне страшно. Вдруг ничего не выйдет? Или эта уверенная в себе женщина передумает мне помогать? Что тогда?

Да и просто страшно. Страшно посметь противостоять тирану.

Артур всё же меня сломал…

— Нина… Я понимаю, вам тяжело. Вам нужна помощь психолога. Но стремиться бороться за себя вы должны сами. Я и моя семья можем лишь помочь вам. Но не принять за вас решение.

Артур отучил меня верить людям. Вот и теперь я ищу подводные камни.

— Вы хотите отомстить моему мужа через меня? — такие моменты лучше выяснять на берегу, а розовые очки никого еще не спасали.

Серые глаза отливают сталью. Холодная улыбка касается губ Наталии Васильевны.

— Нина, если бы я хотела просто отмстить, я бы отомстила. И вы бы мне для этого были не нужны.

От ее слов холод бежит по спине. Есть люди невероятно сильные, это чувствуется даже от простого пребывания рядом с ними. Но в то же время они пугают, потому что пределы своей силы устанавливают сами. У меня такое впечатление от этой женщины. Такими, наверное, были королевы в средние века.

Я набираю воздуха. В одном, Наталия Васильевна абсолютно права — я должна решить, как хочу жить. И хочу ли жить вообще. Ведь доведенный до края Артур не пощадит. Он не умеет.

— Я… Хорошо. Я напишу на него заявление, — иду дальше, хотя ужасно боюсь.

— Забрать его не получится, — предупреждает она сразу.

Могла бы не говорить. Я же не дурочка. Я запущу машину, которую будет уже не остановить. Ведь наверняка родственники Егора подключат все имеющиеся связи, чтобы утопить Карапетяна.

— Но честно говоря, окунуть вашего муженька в ведро с помоями тоже хочется, — улыбка на лице женщины становится озорной. Глаза блестят. Так она кажется молодой.

Нехорошая догадка появляется у меня.

— Вы его видели? — озвучиваю её.

— Да-а. Мы уже успели познакомиться, — подтверждает мать Егора мои предположения.

Видя мой испуг, Наталия меня сразу же успокаивает:

— Ничего он мне не сделал. Не так страшен чёрт, как его малюют, Нина.

— Вы… Это всё… Зачем вам?

— Меня Егор попросил. Это первое. Второе, ваш муж едва не убил моего сына. Чему меня и научила жизнь, так это тому, что никому нельзя позволять безнаказанно причинять вред ни мне самой, ни моим близким.

Какое-то время мы внимательно друг на друга смотрим, потом Наталия Васильевна продолжает:

— Сейчас нужно поехать в отдел полиции. В таком виде, в котором вы сейчас. Там написать заявление. Я с вами не поеду. Отправлю одного из своих адвокатов. Он поможет всё правильно оформить. Про то, что вас закрыли в подвале и удерживали насильно, нужно обязательно рассказать. Как и про угрозы вашего мужа продать вас в Турцию в сексуальное рабство…

— Когда меня Рустам от дома мужа увозил, по нам стреляли. У него на машине остались следы от пуль, — добавляю я. Мне кажется это важным.

Мать Егора явно удивлена:

— Даже так? Что ж… Тогда есть все основания закрыть вашего супруга. С таким набором статей вряд ли его оставят на свободе…

Опять заглядывает Марк Федорович. Предыдущие несколько раз он заглянул, но не стал нам мешать.

Сейчас Наталия Васильевна окликает его:

— Марк, а ты не знаешь, Карапетян уехал из Москвы?

Марк проходит в столовую. Хмурится.

— Знаю. Не уехал. Он, похоже, отмороженный на всю голову.

— А вот этого Рустама удастся уломать дать показания?

— Можно спросить… — морщится, как от зубной боли, — Наташ, что ты опять задумала?

Я бы с таким мужчиной спорить не решилась.

— А ты помогать будешь? — Наталия встает, подходит к мужу, кладет ему руки на плечо и заглядывает в глаза.

— Ты… — выдыхает Марк обреченно, — Буду. Куда я денусь?

А дальше — дальше я наблюдаю, как легко можно запустить государственную машину по устранению неугодных. Со мной отправляется мужчина лет 30, адвокат из адвокатской коллегии Лазаревой. Его зовут Петр Игоревич. Он подробно меня инструктирует, что нужно делать и говорить. И не отходит ни на шаг. Разумеется, с нами едет и охрана.

У меня принимают заявление, опрашивают, отправляют на медицинское освидетельствование. Затем снова везут. На этот раз в Следственный комитет. Там признают потерпевшей и допрашивают. По факту моего заявления уже возбуждено уголовное дело. Когда выхожу от следователя, то в коридоре вижу Сатаева. Хмурого и недовольного. Чувствую себя виноватой. Я, скорее всего, его подставила.

Подхожу к нему:

— Рустам, я… Кажется, я втянула тебя в весьма опасную историю.

Он ухмыляется.

— Ты еще извиняться начни. Если бы я не захотел сам, то меня бы никто никуда не втянул. Поезжай отдыхать, Нина. Ты еле на ногах держишься.

— Спасибо, — всё-таки говорю ему я. Он ведь не обязан во всем этом участвовать. А Артур — он может быть очень опасен.

Рустам просто кивает и идет в кабинет к следователю, потому что его позвали.

Чувствую себя опустошенной и подавленной. А еще какой-то неприкаянной. Сейчас бы в свой дом, под своё одеяло, спрятаться ото всех.

Но везут меня обратно — в особняк Лазаревых. Встречает женщина в возрасте, которая работает у них. Провожает меня в комнату, показывает всё, спрашивает, нужно ли что-то.

Я осторожно спрашиваю, можно ли мне принести ужин в комнату. Она отвечает утвердительно. Через полчаса, в течение которых я принимала душ, у меня в комнате появляется полный поднос еды. Я ужинаю. Затем поднос с остатками еды и грязной посудой забирают.

Минут через пять раздается уверенный стук в дверь. Открываю. Это мама Егора.

— Можно? Я понимаю, ты очень устала. Я на минуту. Завтра утром мы можем поехать в больницу к Егору. Только синяки нужно будет замазать. Ему нельзя нервничать.

Она показывает на туалетный столик.

— Здесь есть всё необходимое. Документы тебе уже восстанавливают. Это займет три-четыре дня, а после можно будет подавать заявление на развод. И, Нина, Карапетяна задержали. Он сейчас в ИВС. Но всё равно нужно быть осторожной.

На глаза наворачиваются слезы. Неужели на моего мужа так быстро можно было найти управу?

— Спасибо вам! — говорю от всего сердца.

— Пожалуйста! Спокойной ночи! — отвечает женщина мне.

И я остаюсь одна.