Ты (не) моя (СИ)

Глава 32

Нина

В больнице я нахожусь уже третью неделю. Но сегодня меня обрадовали, сказали, что через пару дней выпишут. Егора уже выписали. Он дома, ездит на реабилитационные процедуры. И ко мне. Привозит Давида. Они вроде поладили. К моему ребенку Егор относится ровно. И Давид к нему тянется, потому что нет в моем любимом мужчине непонятных всплесков агрессивности. Ребенок это чувствует.

У меня до сих пор сохраняются приступы сильной головной боли, появившиеся после аварии. Врачи наблюдают, ничего страшного не нашли, но когда это пройдет, сказать не могут.

Я стараюсь держаться. Возможно, для того, чтобы поправиться, нужно будет чуть больше времени, чем мне хотелось бы. Но мне есть, ради кого жить. Значит, я всё смогу.

Раздается звонок моего сотового. Уже по рингтону понимаю, что это мама. Тяжело мне с ней. Даже, наверное, тяжелее, чем с чужими людьми. Чужие люди, они — чужие. И от них ничего не ждешь. А тут — мать, от которой ни любви, ни тепла не дождешься.

Я стою у окна и смотрю на улицу. Там идет снег. Большими хлопьями. Тихо и спокойно, перекрываю всю суету человеческих судеб. Меня это зрелище успокаивает, и голова болит уже не настолько сильно. И даже отвечать матери нет ни малейшего желания.

Но она не отстанет, пока я не отвечу. Выключать телефон, также, как и блокировать её, я не собираюсь.

Поэтому, вздохнув, отхожу от окна и принимаю вызов.

— Ну, наконец-то! Нина, что ж я никак дозвониться не могу? Звоню, звоню… Где ты была?

— На процедурах, — лгу, не моргнув и глазом. а затем, чтобы быстрее завершит наше общение, перехожу сразу к делу, — У тебя что-то случилось?

— Даже не знаю, как тебе сказать. Унитаз у меня сломался. А на карточке нет ничего. Ты мне денег не можешь одолжить?

Ну, вот и началось. Очень сильно сомневаюсь, что у нее нет денег. Артур за то, что она шпионила за мной, был с ней весьма щедр. Да и отчим ей оставил наследство. Не всё, конечно, у него свои дети были, но достаточно, чтобы спокойно жить на проценты. если не шиковать.

— Мам, а у меня откуда? Я не работаю. В наследство еще не вступила…

Она меня перебивает:

— Но сама ты на что-то живешь.

— Меня содержит мой будущий муж и отец моего будущего ребенка…

— Так может, он и будущей теще поможет? Что ж я бедствовать должна?

— Мам… Егор не будет тебя содержать…

— А как я жить-то должна? — в её голосе уже отчетливо слышатся нотки возмущения.

— Насколько я знаю, Артур тебе щедро платил, чтобы ты помогала ему отравлять мне жизнь. Да и отчим не оставил тебя с голым задом. Я тебе содержать не должна и не буду, потому что ты со своим муженьком испортила мне всю жизнь. И тебе на то, как я живу, что меня бьют, как скотину, всегда было плевать, поэтому не нужно больше меня считать бесхребетной дурочкой и пытаться выплывать за мой счет. Этого больше не будет! — это, наверное, первый раз, когда я облекаю своё недовольство в слова. В те, которые должны были прозвучать давно.

Но звучат лишь сейчас.

— Ах, вот ты как заговорила… — она начинает распаляться.

— Я всего лишь сказала тебе правду. Ту, которую ты так любишь говорить мне.

— Ладно… Ладно, — почему-то не переходит на крик и обвинения, — Посмотрим, как ты запоешь, когда очередной мужик пнет тебя под зад. Тогда к матери приползешь… И в ножки будешь кланяться.

— Не приползу, мам. а знаешь почему? Потому что ты меня не примешь. Потому что, что бы у меня не случилось, ты всегда будешь думать лишь о себе.

— Тогда нам и говорить не о чем, — отзывается мать и отключается.

Вот в этом я с ней полностью согласна. Говорить нам действительно не о чем. Но это её выбор. И сделала она его давно.

Во второй половине дня ко мне приезжают Егор с Давидом, и я постепенно успокаиваюсь. Невозможно другого человека сделать таким, каким мы хотим, чтобы он был. Но терпеть к себе потребительское отношение тоже не стоит.

Егор

После смерти Карапетяна всё немного улеглось. Меня выписали. Я стал шустро передвигаться с палочкой. Реабилитационное лечение дает эффект. Где-то месяца через два я смогу обходиться без палочки. Нина тоже идет на поправку, ее должны скоро выписать. Срок ее беременности перевалил за четыре месяца и стремительно приближается к пяти. В связи с этим фактом, а еще с тем, что она теперь — свободная женщина, я купил кольцо. Как только она приедет из больницы, позову ее замуж. О ее бывшем муже ни она сама. ни тем более я не скорбим, поэтому я считаю, что нам нужно расписаться. Я в своем выборе уверен, Нина тоже. Устраивать пышную свадьбу сейчас у нас нет возможности, а узаконить отношения нужно. Так будет лучше. В том числе и для нашего малыша.

Звонок телефона отвлекает меня от разглядывания кольца, с которым я собираюсь звать Нину замуж. Кольцо — красивое. Должно понравиться Нине.

Достаю телефон из кармана. Это Калинин.

— Приветствую, — раздается его голос, едва я отвечаю на звонок, — Егор Макарович, вы дома?

— Да, — отвечаю, немного напрягаясь.

— Вы не против, если в каком-нибудь ближайшем скверике, мы побеседуем с одним важным человеком? — выглядываю в окно. Снега нет, всё расчищено. Тогда можно и в скверике.

— Очень надо? — переспрашиваю я.

— Ну… Лучше встретиться, чтобы избежать недопонимания и возможных проблем в будущем.

Мы обговариваем время и прощаемся.

Я уже предчувствую, что это опять связано с Карапетяном. Начинаю злиться. Никак мне не удается отделаться от призрака этого человека за своей спиной. То одно всплывает, то другое.

Но Калинин не стал бы предлагать никакие встречи, если бы не считал, что они необходимы.

Выхожу в сквер через оговоренное время. Калинин уже там. И не один. С коренастым мужчиной лет около пятидесяти. Черты лица у него тяжелые, а взгляд давящий. Это, видимо, настоящий владелец состояния Артура. Или один из них.

Сухо киваю и обвожу обоих вопросительным взглядом.

— Что вам нужно?

Губы незнакомого мужчины трогает холодная улыбка. он меня внимательно рассматривает.

— Артур многим дорогу переходил. И всё время ему удавалось выкрутиться. Меня это всегда в нем восхищало, — голос у него такой же, как он сам. Тяжелый и прокуренный, — Но никогда я не думал, что его из-за бабы свалят.

Мотаю головой. такое ощущение, что меня отчитывают.

— Я не думаю, что ваша скорбь по Карапетяну настолько глубока, что вы о нем никак забыть не можете. Вы пришли сюда с какой-то конкретной целью. Лучше, если мы к ней перейдем сразу. А что касается смерти Артура. то от несчастного случая никто не застрахован.

Мужчина приостанавливается.

— Слушай, парень. А ты хоть знаешь, кто я такой?

Я хмыкаю.

— Не знаю. Но вам ведь деньги нужны. А в случае неправильного поведения их можно никогда больше не увидеть…

Калинин прокашливается:

— Егор Макарович…