Ты (не) моя (СИ)

Глава 8

Нина

Начальник Рустама держит слово — допивает кофе и прощается. Рустам идет его провожать в прихожую. Они там тихо о чем-то разговаривают. Но ведь это может меня и не касаться?

Я стараюсь держать себя в руках, потому что это кем же надо быть, чтобы после всех разговоров выдать меня Артуру?! Мне хочется надеяться, что Рустам — не такой. Нет, я уверена, что он не такой! Он же жизнью рисковал, спасая меня. Ему проще бы было не вмешиваться.

Рустам возвращается на кухню, садится завтракать, посматривает время от времени на меня.

— Ничего не бойся. Мужу тебя не отдам.

Для меня его слова очень много значат. Потом ему звонят, он отвечает. И я понимаю, что встреча с этим самым Лазаревым предстоит не в какой-то отдаленной перспективе. А уже минут через пятнадцать. И мандраж одолевает меня с новой силой. Сидеть и трястись под взглядом Рустама мне совсем не хочется, поэтому я убираю со стола и мою посуду, а потом ухожу в ту комнату, в которой я спала.

— Я тебя позову, — доносится мне вслед.

— Хорошо, — отзываюсь, потому что надо что-то сказать. Вряд ли моё "хорошо" имеет хоть какое-то значение.

В комнате бросаю вокруг себя растерянные взгляды. Зачем я вообще сюда пришла? Здесь мне ни от кого и ни от чего не спрятаться. Да и моего здесь тоже ничего нет. Подхожу к окну и смотрю на улицу, просто, чтобы себя чем-то занять. Это окно выходит на дорогу, по которой бесконечной рекой текут автомобили. У каждого свои дела, и люди торопятся заниматься ими. Глядя на этот поток, особенно остро чувствую свою беспомощность. Я ввязалась в то, что мне не по силам. Но даже если бы мы не встретились с Егором, моя судьба вряд ли закончилась хорошо. Артур — жестокий человек, которому нравится издеваться над слабыми, причинять боль. Мне повезло, что всё это не касалось ребенка. Но не от великой любви, а из циничного расчета. Артур говорил, что если бить собаку, которая охраняет твой дом, в самый нужный момент она вместо того, чтобы защищать его, вцепится тебе в руку. Поэтому он всегда старался расположить Давида к себе. А я боялась за сына и старалась, чтобы он не замечал, как тот обращается со мной.

Меня опутывают воспоминания, поэтому я отключаюсь от реальности, в которую меня возвращает стук в дверь.

— Нина, выходи.

А мне, взрослой женщине, хочется залезть под кровать. Пульс учащается. Сглатываю вязкий ком в горле, уговариваю себя, что всё будет хорошо и иду к двери. Как на казнь.

— Пошли, Лазарев приехал, — говорит мне Рустам, — Он на кухне. Я тебя отведу и вас одних оставлю.

Я дергаюсь.

— Не паникуй, Нин. Он — нормальный. Но разговор этот касается вас двоих.

Я оказываюсь на кухне. Рустам даже не заходит, просто закрывает за мной дверь, возле которой я и топчусь.

Около окна мужчина в рубашке и светлых брюках. Пиджак и галстук висят на стуле. При моем появлении мужчина оборачивается и внимательно на меня смотрит. Но не подходит. На вид ему, как Артуру. И нет той давящей энергетики, которая постоянно исходит от моего мужа.

Я остаюсь возле двери. Он, видимо, ждет, что подойду к нему. Не дождавшись, подходит сам. Рассматривает меня, начиная с босых ступней, исследует одежду и затем подцепляет меня за подбородок, чуть разворачивая к себе пострадавшей частью моего лица.

— Да уж! — изрекает задумчиво.

Шлепаю его по руке.

— Не трогайте меня! — стараюсь звучать грозно.

— Хм. Ладно. Меня зовут Марк Лазарев. Я — отчим Егора.

Я и до этого волновалась. Сейчас же сердце разорвется.

— Что с ним? — неважно, что подумал обо мне этот мужчина, неважно, как он ко мне относится.

Главное узнать, что Егор жив и здоров.

— Егор в больнице. Его очень сильно избили, сломали ребра, одно из ребер пробило легкое…

Он говорит что-то еще, но моей выносливости, похоже, пришел конец, потому что я начинаю оседать на пол. перед глазами всё чернеет, звуки меркнут. Последнее, что я чувствую — это то, что на пол мне свалиться не дают.

Из беспамятства выплываю уже на диване в гостиной.

— Что вы ей наговорили? — недовольный голос Рустама раздается над моей головой.

Чем-то нестерпимо пахнет, что заставляет меня отодвинуть голову.

— Она спросила про Егора. Я стал рассказывать. Откуда я знал, что она — впечатлительная? — отвечает Марк довольно спокойно.

Я заставляю себя открыть глаза.

— Он — жив? — смотрю на Марка. Голос у меня ломается.

— Да, живой он! Что ты переполошилась? Разве я сказал по-другому? — Марк хмурится.

Я выдыхаю, позволяя окутать себя облегчению. Впервые за все то время с того момента, как меня бросили в подвал. Егор жив… Жив… Жив! Артур наврал.

— Рустам Тимурович, девушка очнулась. Можно мы договорим? — чуть удивленно смотрю на мужчину. Он вообще как танк. Его не остановишь.

— Да, конечно, Марк Федорович. Только постарайтесь её больше не доводить, — но и Рустам не так прост.

Он оставляет нас на этот раз в гостиной. Снова закрывает за собой дверь.

— Что вы хотели? — разговаривать с Лазаревым мне уже не хочется. То, что меня по-настоящему волновало, я узнала.

Я сажусь на диване, откидываюсь на спинку. Голова всё ещё кружится.

— Егор слезно просил тебя найти, Нина, — мужчина отпускает шпильку, — Я тебя нашел. Но если ты хочешь нашими руками разобраться с неугодным мужем, то это проигрышный вариант.

Сижу и хлопаю глазами. Становится дурно.

— То есть вы серьезно полагаете, что я разработала такой дьявольский план, чтобы использовать вас? Да я вас знать не знаю! — взрывает меня в конце концов.

Марк снова хмыкает и качает головой.

— Ну вот и познакомились. Я тебя предупредил, Нина. Навредить моей семье я никому не позволю. А теперь — ты дойдешь до машины?

Ничего уже не понимаю.

— До какой машины?

— До моей.

— Зачем?

— А что ты дальше планируешь делать? Здесь прятаться? У Рустама Тимуровича свои дела. А Карапетян — психопат.

— Да вам-то что до меня?

— Егор…

— Вот с Егором я и буду разговаривать. А вы… Мне тоже не понравились! Слишком заносчивы…

Теперь моргает он.

— Обиделась? А Егора увидеть хочешь? Он же переживает… Что с тобой… Где ты…

У меня открывается рот.

— Ну вы и гад!

— Я — очень полезный гад, — даже не оправдывается, — У тебя обуть нечего? А то босиком ходить плохая идея, — смотрит в упор и точно знает, что убедил меня.

Я очень хочу увидеть Егора. Своими глазами убедиться, что он живой. Пусть и в больнице.

— Размер ноги какой у тебя?

— 38.

Звонит и где-то через полчаса в квартире появляется коробка с кроссовками.

— Обувайся. Поехали.

— К Егору? — уточняю я.

— К Егору, к Егору, — отвечает Лазарев.

Может, он не такой плохой, как мне показалось?