Ты (не) моя (СИ)

Глава 28

Егор

Нина уже в палате. Ей оказали необходимую помощь. Мы с матерью подошли к дверям палаты.

— Мам, можно я один сначала? — не хочется обидеть ее. Но в отношениях двоих все остальные иногда бывают лишними.

Сейчас именно такой момент. Мне нужно немного времени наедине с Ниной. Без посторонних.

— Конечно. Я же понимаю — ты давно вырос. А взрослому человеку необходимо личное пространство, — она кладет руку мне на плечо.

Здорово иметь такую маму.

— Я ведь тебя не обидел? — мне важные её чувства. Также, как и ей — мои.

— Глупости, Егор, не говори. В том, что ты хочешь побыть наедине с любимой женщиной, ничего обидного для меня нет. Ступай. Я пока кофе схожу попью, — она разворачивается и уходит по коридору.

А я открываю дверь. Нина лежит на боку. Медсестра рядом суетится, снимая капельницу. Глаза у Нины закрыты. Может, она заснула?

Но, когда я замираю, раздумывая, стоит ли тревожить покой девушки, Нина открывает глаза.

— Егор… Что ты там встал? — и я понимаю, что она меня ждала. Я ей нужен…

— Думал, ты уснула. Не хотел беспокоить. Тебе нужен покой, — говорю правду.

— Сейчас на тебя посмотрю. И буду отдыхать, — отвечает Нина. Еще и улыбнуться пытается.

Медсестра протискивается мимо меня в коридор. Я закрываю за ней дверь и подхожу к кровати Нины.

— Я так испугалась… — признается она, почему-то шепотом, — Думала уже всё.

Вспоминаю картинки с места аварии и вздрагиваю. Еще бы она так не думала. Это со стороны смотрится жутко, а если представить, что чувствовала Нина в машине, которую давил камаз, и которая кувыркалась под откос… Любой бы испугался.

Ловлю ее пальцы своей рукой, слегка сжимаю. Мы встречаемся взглядами. Мой кричит ей: "Я — здесь, я — рядом". Она пожимает мои пальцы в ответ.

— И я до сих пор боюсь, Егор. Артур… Он не умеет останавливаться, — шепчет она всё также тихо.

Стискиваю ее пальцы чуть сильнее.

— Нин… Не бойся. Я сумею тебя защитить, — те сомнения, которые бродили во мне до этого, превращаются в уверенность.

Она снова смотрит.

— Так… Не надо… — шепчет еще тише.

Всё она понимает.

— Нин! — с натяжкой улыбаюсь, — Ты что себе придумала? Я — законопослушный гражданин. Просто на любого можно надавить. И Карапетян не исключение.

Нина всматривается в моё лицо, пытаясь прочесть по нему правду. Я делаю самое убедительное выражение, какое могу. И нет, мне не стыдно. Мне стыдно за то, что Нина оказалась на больничной койке. Вот за это стыдно. И очень. Так быть не должно. Если я — мужик, а не трепло.

Видимо, я произвожу на нее нужное впечатление, потому что она успокаивается. Прикрывает глаза, бормочет:

— Извини, Егор… Очень спать хочется.

Целую ее пальчики. Тоненькие и нежные.

— Спи, моя хорошая. Спи.

Нина действительно засыпает, а в палату стучат.

— Да! — отзываюсь тихо.

В палату заглядывает мать.

— Уснула, — говорю я шепотом.

— Пусть спит, — также шепотом отзывается она. И протягивает мне сотовый, — Вот положи ей на тумбочку. Здесь все необходимые ей контакты. Я ей через несколько часов позвоню. Узнаю, что нужно.

Я забираю у матери и кладу на прикроватную тумбочку телефон для Нины.

— Егор, тебе в больницу нужно вернуться, — говорит мне мать.

Я это и сам понимаю. С сожалением окидываю Нину взглядом. Я бы хотел, очень хотел остаться с ней. Но в больницу вернуться мне всё-таки придется.

Мы с матерью выходим из больницы и рассаживаемся по машинам. Она собирается домой. А я… Мне нужно поговорить с Марком.

Ему и набираю из машины.

— Ты в офисе?

— Да, — его мой звонок не удивляет.

— Сможешь выйти на пять минут? — больше времени на мою просьбу не уйдет. Я уже всё решил. Ходить вокруг да около не собираюсь. Откажет Марк, буду искать другие способы.

— Когда? — смотрю на часы, прикидываю время.

— Минут через сорок-пятьдесят, — озвучиваю я, посчитав, сколько времени у меня уйдет на дорогу.

Марк тоже молчит недолго. Считает.

— Смогу, — раздается его уверенный ответ.

— Я тебя в сквере возле офиса буду ждать, — говорю я ему.

Открытое место — это хоть какая-то гарантия безопасности нашего разговора. Он знает, о каком месте я говорю.

— Хорошо, — соглашается сразу и отключается.

Обдумываю в голове предстоящий разговор. Марк — не ханжа. Ему не нужно будет объяснять мои мотивы. Но это моя ноша, это я тоже понимаю. И перекладывать её на него — неправильно. Каждый тащит свой крест. Так устроена эта жизнь. Мне будет достаточно, если он даст мне необходимые контакты. Договорюсь я сам. Наверное, я становлюсь на одну ступень с Артуром. Можно бесконечно рассуждать на тему добра и зла. Но здесь и сейчас мне нужно защитить Нину, неродившегося малыша, Давида, потому что Артур не остановится. Хлебнув нашей крови, он как голодный шакал, хочет еще. И если я не готов переступить эту черту, я просто трус.

Только я готов. Если бы не сегодняшняя ситуация, я бы позволил всему течь своим чередом. Однако, Карапетян перешел границу, за которой ему следовало остановиться. Теперь её перейду я. Только сделаю это не на показ. И знать об этом будет ограниченное число людей. Но остаться у этой границы уже невозможно. Я это отчетливо понимаю.

В сквер добираюсь раньше Марка. Устраиваюсь на лавке. Рассматриваю хмурое небо. Такое свинцово-тяжелое, словно жаждущее раздавить людей, которым всего всегда мало, и которые совсем не торопятся жить, принося в мир добро.

Марк появляется словно из ниоткуда. Или это я просто задумался. Опускается рядом со мной. Тоже смотрит в небо. Ничего не спрашивает и не говорит.

— Мне нужно, чтобы с ним произошел несчастный случай, — озвучиваю то, зачем я явился сюда.

Марк откидывается на спинку лавки, слегка дергает головой. Не нравится ему это. Мне тоже не нравится. Но…

— Егор… У таких поступков есть цена. Жить с этим нужно будет…

Кошу на него взгляд.

— Я вырос, Марк. И понимаю, о чем ты. Ответь мне. Только честно. Если бы это была моя мать и ваши дети, то что бы сделал ты?

Мне достается до того тяжелый взгляд, что я его еле выдерживаю.

И ответ такой же тяжелый.

— То же самое, — слова-то простые, но в них никаких колебаний.

Жму плечом.

— Я договорюсь, — бросает мне.

— Нет, — торможу его. Это моя зона ответственности, — Я сам. Просто дай контакты.

Мы снова встречаемся взглядами. Я выдерживаю его, он — мой.

— Хорошо. К тебе в больницу придет человек и всё передаст.

Киваю согласно. Это необходимо сделать.

Иначе в следующий раз хоронить я буду Нину. Или моя семья будет хоронить меня.

А я еще планирую пожить. Если небеса отмерят срок.