Ты не выйдешь отсюда

13

Цифры сбросились, снова появились четыре неприятные черточки. Словно дефисы, они горели на панели и ждали, когда с двух сторон к ним присоединят слова. Я бы дала им слова, если бы знала, какие требуются. Все-таки? Всего-навсего? Дурман-трава и перекати-поле. Отличные четыре слова, все с дефисами. Подойдут вам?

Нет, конечно, не подойдут. Вы жаждете цифр, а не слов. А я, как писательница, сильна, к сожалению, во втором, а не в первом.

Я провела рукой по панели, словно надеясь, что я какой-нибудь экстрасенс, обладающий телекинезом, и смогу ее таким путем открыть, но вместо этого нащупала что-то сбоку от цифр. Приглядевшись, увидела какую-то щель, похожую на замочную скважину. Существует ли ключ?

– Десять тысяч комбинаций, – прозвучало в полной тишине.

Я вздрогнула и посмотрела вниз.

– Ты реально думаешь, что быстрее подберешь код, чем решишь мою головоломку?

– Если уж полиции не удалось раскрыть это дело, с чего ты взял, что справлюсь я?

Он смотрел на меня снизу. Я, подойдя к перилам, взирала на него сверху. Он мило улыбался. Я зло скалилась в ответ.

– Я же сказал, я в тебя верю. – Я продолжала молча сверлить его глазами. Мною завладело такое бешенство, что я даже хотела в ту минуту, чтобы он напал на меня. Тогда бы я могла тоже выпустить своего внутреннего зверя и попытаться его уничтожить. Руки чесались, до чего хотелось дать ему в глаз. – Спускайся, не бойся. Не обижу, – ответил он мирно, словно узрел в моих глазах затаенного демона и испугался его. Решил подружиться. Или как минимум не связываться с ним. – В условиях не говорилось, что ты не можешь пробовать подобрать код. И тем не менее, как я уже сказал, это бесполезно. Так что послушайся моего доброго совета и иди наконец знакомиться с делом.

Я все-таки начала спускаться. Дело не в послушании, а том, что стоять и дальше наверху было бессмысленно.

– А завтрак полагается в этой тюрьме?

– Это не тюрьма, это бункер. Так что кормить специально тебя никто не собирается. Но ты можешь дойти до кухни и взять оттуда все, что пожелаешь.

– То есть прогулки не положены? – хмыкнула я со злостью.

Он криво улыбнулся и не ответил. Я успела спуститься, поэтому молча прошла мимо него и отправилась в левую часть коридора, где еще не была. Ага, вот она, кухня – первая дверь. В отличие от игровой и библиотеки, здесь имелись на двери стеклянные вставки, так что я знала, куда мне идти, еще до нажатия на кнопку.

Итак, довольно просторное помещение открылось передо мной аж с двумя высокими холодильниками из нержавейки, отлично вписывающимися в бункерский серо-стальной интерьер. Разделочные столы и один небольшой обеденный, слава богу, были не оцинкованными, как в морге, а совершенно обыденными – из дерева.

Захватив пакетик с лейблом известной фирмы-фасфуда с чизбургером и картошкой фри внутри, я налила себе чая и отправилась в библиотеку. Если уж мне не суждено выбраться из бункера обходными путями, попробуем для начала решить головоломку. Дима прав, мне хотелось узнать, как это все связано с моей тетей. Если ее досье просто приложено к остальным в качестве заманухи, я быстро об этом узнаю. Какие-то детали просто не сойдутся. Но если она и впрямь связана с этим делом… Почему мы ничего не знали? Убийство шестерых! Тех, кого она знала, с кем работала… Это вообще должно быть громким делом, но ни разу не прозвучало в новостях или в каком-нибудь телешоу. За последние пару лет я дважды случайно попадала на ток-шоу с обсуждением гибели группы Дятлова, при этом очень редко включаю телевизор. Хотя первый раз я слышала передачу у мамы в гостях, она всегда смотрит это шоу, а второй – искала Одиннадцатый телеканал, чтобы глянуть собственную серию «Улики»: мне всегда интересно посмотреть окончательный результат своих мучений. Но дело не в этом. Есть такие истории, которые на слуху даже спустя полвека после самих событий, а про смерть шестерых полярников на метеостанции ничего не было слышно. Идя в сторону библиотеки по круглому коридору (не хотела встречаться опять с Димой и решила сделать крюк), я ощутила мерзкий холодок, гуляющий по моей спине. Руки, к сожалению, были заняты, но так хотелось потереть там теплой рукой, как будто это могло меня успокоить… Просто я вдруг представила себе масштабы трагедии и затронутые темы, раз уж история получила такую секретность. Да, я любитель конспирологических теорий, я и в гибели дятловцев вижу для себя только рациональное объяснение и исключительно связанное с военным объектом неподалеку от их маршрута, но в истории с полярниками и быть не может других версий. Иначе откуда такое стопроцентное молчание? Как будто весь мир сговорился делать вид, что ничего не произошло.

И моя тетя как-то с этим связана!!!

В общем, я заходила в библиотеку в смешанных чувствах и даже поймала себя на мысли, что рада, что простейший код 0000 не подошел. Иначе бы меня здесь уже не было, а загадка бы осталась. И она бы терзала меня днями и ночами, и я бы кляла себя за то, что не догадалась украсть эти папки, чтобы поработать над заданием дома.

Итак, надкусывая чизбургер (вчерашний и холодный, он не казался мне таким вкусным, как обычно, но, может, дело в том, что мне просто-напросто не до еды сейчас), я открыла вновь первую папку.

Лаптева Виталина Сергеевна. Надо же, Лаптева… Может, она потомок Дмитрия или Харитона Лаптевых? Тех самых, в чью часть назвали море. Это объяснило бы ее тягу к Северу… Но, скорее всего, такое интересное совпадение. Судьба любит шутки. Знаю Петровых, вышедших замуж за… Петровых. И девушку по фамилии Узких, которая ввиду замужества стала Широковой. Ладно, вернемся к Виталине Сергеевне. У нее не только фамилия примечательная, но и имя. С фотографии на меня смотрит невзрачная блондинка средних лет с жидкими волосами до плеч на прямой пробор, вытянутое лицо, лошадиный подбородок. Родилась в 1975, скончалась в 2009 году. Училась в Новосибирском государственном аграрном университете. Получила специальность почвоведа, попала на остров Зуб на только что открывшуюся метеостанцию. Далее шли скриншоты с гугловских карт. Дельта Лены, остров Зуб обведен, рядом остров Столб, совсем близко, чуть дальше – остров Самойловский. На последнем тоже стоит точка, но не обведенная. Я должна разгадывать, что это значит? В раздражении я откинула первую папку и потянулась за нижней. В моем понятии последнее досье должно относиться к самому месту или к произошедшей истории. Ведь людей было шесть, лишня папка – моя тетя, которой там не было, но которая отчего-то угодила в страшный список. Но папок оказалось восемь, стало быть, «лишних» две. Однако с первой же страницы на меня взирал какой-то мужик. Я еще раз перетормошила все папки, открывая на странице с паспортом и фотографией. Нет, это все были люди. Почему-то их восемь, а не шесть. Ну, что ж… Дима велел общаться к нему с любой возникшей трудностью.

Схватив все папки, я отправилась к своему мучителю. Дима словно ждал меня. Он просто сидел в кресле, пристально глядя в тот коридор, из которого я появилась, и ничего не делал.

– Здесь только люди, – сразу начала я говорить, не дойдя даже до стола и диванов. Почему-то я боялась, что он решит, что я хочу общаться с ним по другим темам, отличным от расследования. Шмякнув папками о журнальный столик, я уселась напротив него. – А где информация о месте, в котором они находились? Как можно расследовать, не зная обстановки? Это как заявить, что Петя с Ваней умерли, и спросить о причинах, но при этом умолчать, что они находились в эпицентре взрыва.

– Это же данетка, – тут же кинулся Дмитрий отвечать, словно ждал от меня конкретно этого вопроса и даже примерно таких же аргументов. – Ты должна была спросить в первую очередь: убили они друг друга? Или была какая-то сила, какие-то обстоятельства, которые убили их обоих? На первый вопрос ответ нет, и ты бы перешла ко второму. А если бы сразу задала правильный, то и получила бы ответ «да», а дальше уже шло бы перечисление возможных факторов.

– Давай вернемся к полярной станции.

– Рад, что ты наконец поняла, что важно, и верно расставила приоритеты, – с кривой ухмылкой отозвался на мое предложение Дима, дескать, это была проверка. – Итак, чтобы понять, кратко или подробно тебе отвечать, я задам для начала следующий вопрос: что ты знаешь об острове Самойловском?

Я пожала плечами.

– Ничего. Впервые увидела сегодня на карте в чьем-то досье.

– И твоя тетя была полярником. Однако…

– Я же говорила, она не любила об этом рассказывать! – разозлилась я. Блин, хотела сдерживаться, но он постоянно выводит меня на эмоции. Ему недостаточно того, что он держит меня взаперти. Ему еще нужно подпитаться моей энергией! Чертов вампир.

– Ну что ж. В 2013 году была открыта новая полярная исследовательская станция на острове Самойловском. Такое же название она получила. Для научного мира это целое событие, из госбюджета было выделено полмиллиарда рублей. Я бы сказал тебе загуглить, если ты не веришь, но не в этих обстоятельствах, конечно…

– Придется поверить тебе на слово, – ответила я тоже с сарказмом, копируя его интонацию.

Дима вдруг поднялся и пошел на меня, я инстинктивно отпрянула, но он всего лишь, обойдя мое кресло, подошел к полке и взял оттуда альбом.

– Полистай. Это фотографии действующих и ныне закрытых полярных станций. Я же обещал тебе показать!

Не понимая, чего он хочет, я принялась изучать снимки. Здесь были даже черно-белые, явно старые, а не обработанные современные. Везде люди находились на фоне ветхих покосившихся деревянных домиков, размерами чуть превышающих обычные, которые украшают любые деревенские улочки. Были фотографии и интерьерные, и я могу сказать, что внутри эти здания выглядели ничуть не лучше. Периодически попадались какие-то люди за работой – в руках пробирки и журналы, на более современных фото есть компьютеры.

Я пролистала весь альбом в надежде увидеть знакомое лицо, по которому я давно скучаю, но его не было. Захлопнув тяжелую книженцию, я поинтересовалась:

– Зачем ты мне это дал?

– Для сравнения.

Он теперь разложил на столе передо мной какие-то брошюры. М-да, я поняла, что он имел в виду. На контрасте с бедной обстановкой облезлых домиков эта станция выглядит как космическая. Разноцветное длинное здание на высоких добротных сваях, состоящее из множества корпусов, соединенных между собой подвесными мостами-переходами.

– Это та самая станция, где все произошло? Остров Зуб?

– Нет, это остров Самойловский. Но выглядит примерно так же. Во всяком случае, как говорят… Просто никаких упоминаний, брошюр и тем паче фотографий не осталось, все было изъято. Досье в библиотеке и диски с записью камер видеонаблюдения достались мне высокой ценой.

– Зачем мы говорим об острове Самойловский? Там же никого не убили?

– До настоящего момента – нет. Я говорю о том, что станция на острове Зуб – это прототип той, что существует на Самойловском. Ее переоткрыли, можно сказать. Для всего мира станция за пятьсот миллионов рублей открылась в 2013, но на самом деле она сперва открылась за пару лет до этого, просто из-за того, что там произошло, проект пришлось сворачивать. Обычно на станциях полярников нет камер, я специально тебе показал, какое убожество они обычно собой представляют, люди до сих пор топят их печками, а если что случится с дровами или самой печью, то это верная смерть, потому что они расположены в трудно доступных местах. Не помню, в каком году была история, полярники чуть не умерли от обморожения, плохие погодные условия не позволяли отправить к ним спасателей. Но эту станцию, на острове Зуб, сделали на совесть, с мощными генераторами, даже если один выйдет из строя, ничего не произойдет. Ну и повесили камеру видеонаблюдения – только потому что накануне случилось ЧП на другой станции, полярники убили друг друга, не поделив девушку. – Я ахнула. – Да, и такое бывает. Нам повезло, иначе мы бы никогда не узнали, что там произошло. В эти дни бушевала непогода, сильная метель, заносы, связь с материком не работала. Последние показания они передали за сутки до того, как это произошло. Еще через трое до них добрались спасатели. Чтобы тебе лучше понимать происходящее, окунуться в атмосферу, так сказать, можешь забрать буклеты по новой станции и вот это. – Теперь он положил передо мной план-проспект турпутевки с заголовком «Путешествие на Север». Яркий буклет демонстрировал какой-то островок со странными конструкциями из сложенных камней, похожими на шаманские алтари.

– В это превратился остров Зуб? – удивилась я. – Что ж, ты можешь позволить себе эту экскурсию. Заодно сам окунешься в атмосферу, и, может, помедитировав на месте, поймешь, что произошло, и без моей помощи.

– Нет, это остров Столб. Читай внимательно, здесь же все написано, – мягко пожурил он меня.

«Садись, четыре с минусом», – чуть не ляпнула я. Все это походило на какой-то фантасмагорический урок. Только было непонятно, какой предмет мне преподают. Географию или историю? Или это уроки частного сыска?

– Этот остров рядом с островом Зуб, – вспомнила я.

– Да. Здесь имеются фотографии и ближайших островов, так что можно разглядеть то, что осталось от метеостанции. После этого случая ее снесли до основания. Остались только сваи и фундамент кое-где. Но туристов не высаживают на этот остров. Правительство постаралось убрать все упоминания о произошедшей трагедии.

– Но почему? Если они замешаны, я не смогу распутать этот клубок, ты же понимаешь. – Сказав это, я задумалась. А вдруг не понимает? Он же псих.

Дима уверенно покачал головой.

– Не связано. Просто они не могли расписаться в провальном проекте. Полмиллиарда, вдумайся! Они поспешили замять историю и переоткрыть станцию уже на другом острове. И даже большая часть здания и абсолютно все оборудование использовалось на новой, они не так много денег потеряли.

– Господи, какой ужас… – пробормотала я, хватаясь за голову.

– Ну о чем ты, правители разных стран еще и не то вытворяют…

Тут не поспоришь. Взяв папки, я вернулась в библиотеку.

Итак, вернемся к изучению материалов. Вторая папка. Борисенко Александр Александрович. Фотография. Круглое лицо, выпирающие щеки, темные волосы. Родился в 1968, скончался тогда же в 2009. По профессии геолог. Я перешла на следующую страницу. Тот же скриншот с картой и отмеченным островом. Далее – свидетельство о браке. В графе супруга значится та самая Лаптева из первой папки. Он женился, когда ему было сорок, супруга на семь лет моложе. Детей нет. Фамилию она не меняла. Интересно, они уехали на дальний север с романтическим настроем или исключительно с научными целями? А может, остро стоял квартирный вопрос? Предположим, она живет с родителями, сестрой и ее мужем. А он живет с мамой в однокомнатной квартире. Они поженились. Куда им деваться? А здесь каждому предоставляется отдельная спальня, даже супругам (точно не знаю, возможно, дальше появится информация о том, сколько комнат отводится для сна и отдыха полярникам на этой станции, но пока буду думать так). Чем не повод уехать? М-да, моя страсть придумывать истории на ровном месте, сочинять судьбы незнакомым людям, которым не посчастливилось оказаться со мной в одной очереди в супермаркете в тот момент, когда я заскучала и стала смотреть по сторонам, может сыграть со мной злую шутку. Я буду дальше исходить из придуманных мной характеристик, которыми награжу всех своих персонажей, но ведь это реальные люди, я их не знаю и должна придерживаться только фактов. Доподлинно известно только то, что они оба полярники и были женаты на момент смерти. Я села на стул и стала листать дальше обе папки, решив пока сконцентрироваться на этих двоих. Копии свидетельств о смерти говорили, что ей ввели летальную дозу морфина, а ему размозжили голову тяжелым и тупым предметом. В конце обеих папок прилагались сканкопии дневников и журналов.

«Мы с Сашей сегодня отправились на другую часть острова. Оксана сказала, что надвигается циклон, она в этом никогда не ошибается, это лучший метеоролог в стране. Нам нужно было взять пробы грунта в южной части острова, пока не пошел снег. Пара дней – и остров покроется «белым покрывалом», как Саша выражается. Он такой романтик! Даже когда мы услышали эту жуткую историю, Саша сказал: «Если это все произошло на самом деле, то как пить дать, это от любви». Ну какую он там любовь увидел, я не знаю, прямо… Пробы мы взяли, а потом стояли и смотрели вдаль, держась за руки, как школьники. Как красиво!»

До этой записи сплошным потоком шли какие-то данные: формулы, показания в миллиметрах и паскалях, я в этом ничего не понимаю, и, думается, к истории убийств это не имеет отношения, поэтому опущу. Следующая – и последняя – длинная запись в журнале датируется днем смерти.

«Тот-кого-называть-нельзя явился с объяснениями. Оксана в шоке от него, Олег налетел чуть ли не с кулаками (я этого не видела, мне рассказали), Саша тактично промолчал. Мне раньше нравилась его мягкость, я принимала ее за нежность и интеллигентность, но в каких-то случаях лучше как Олег…»

Понятно, что записи с показаниями велись для себя, чтобы что-то не забыть. Дневники эти не планировалось никому показывать. Иначе бы тут не было этих строк. Что все-таки женщина с редким именем Виталина, которое я слышала впервые (это женский вариант от Виталия?), имела в виду? Кто к ним явился? Ведь, по известным мне данным, посторонних на станции не было. Зачем Дмитрию мне врать? Как он планирует найти разгадку, если обманывает, снабжает ложными сведениями тех, кого похищает и заставлять помочь ему? Боже, послушал бы меня кто-то со стороны. «Похищает, чтобы заставить помогать». Но все примерно так и произошло. Значит, придется опять являться к Диме и требовать объяснений. Тем более какое-никакое расследование все равно велось, эти ксерокопии, скорее всего, попали к нему из реального дела, значит, следствие ознакомилось с записью. Будем считать, что явился один из тех, кто нам известен и на кого собрано досье. Возможно, член команды разругался со всеми, ушел погулять и пропал (судя по датам, дело было в начале осени, я не была в Арктике, но, возможно, там еще не так холодно в это время), а потом-таки «явился».

Открыв журнал супруга Виталины Александра, я заметила, что тут всего одна запись. Остальные страницы заполнены стихами. М-да, действительно романтическая натура. То, что я прочитала выше, нашло объяснение. Муж Лаптевой – идеалист, поэт, а на языке альфа-самцов – тюфяк и мямля. Конечно, он никому не может дать в глаз и никого не поставит на место. Жаль, что в последний день жизни Виталина разочаровалась в супруге, недовольством и обидой пронизана каждая строчка. Но вряд ли это послужило причиной ее гибели.

Подумав так, я тут же представила себе, как блондинка со строгим вытянутым лицом тычет пальцем в мягкотелого улыбчивого толстяка, называя его слабаком, а он вдруг возьми да вколи ей смертельный укол, грозно вопрошая: «Ну и кто после этого слабак, а?» Да ну, бред.

Я покачала головой и открыла единственную запись, сделанную за день до смерти.

«Бушующее неровное сине-зеленое полотно покрывает две трети земли, и как я рад, что могу соприкоснуться с божественным. Вчера мы были тут с любимой, а сегодня я пришел один. Я могу часами смотреть на то, как сильные волны ласкающе-бережно накрывают берег. Многие считают стихии опасными и смертоносными. Многие их боятся. Но я давным-давно понял: нет стихии смертоноснее и опаснее человека».

М-да, он не только поэт, но еще и прозаик. Кстати, насчет стихов. Приведу тут один, который меня особенно поразил:

Любовь обуяет, туманит, губя.

И монстры ведь тоже убивают, любя.

Убивают и любят, и плачут, и стонут.

В океане любви, а не смерти утонут.

Как это типично для романтизма. Любовь и ненависть, смерть и жизнь, люди и монстры…

Я открыла следующую папку. Гудимина Оксана Егоровна, метеоролог. По всей видимости, тот самый, что «самый лучший на страну». Училась в ПТУ № 7 города Новосибирска. Как и моя тетя. Скончалась в возрасте тридцати трех лет.

Здесь тоже полно формул и измерений, их я, конечно, не буду приводить, но и личных записей хватит на полноценный сборник рассказов. Каждая исповедь (прочитав пару страниц, я уже не могла называть эти тексты иначе) имело всего одну составляющую – Олег. Видимо, тот самый, что часто чешет кулаками. Местный альфа-самец. Оксана была в него безумно влюблена, но, как видится из записей, у них ничего не вышло. Возможно, что-то и было, но, даже страдая чрезмерной словоохотливостью, Гудимина не рискнула поделиться этим. И слава богу, интимных подробностей я бы уже не вынесла.

Не буду приводить пока эти записи, разве только какую-то часть, просто их слишком много. Поделюсь лишь квинтэссенцией: Олег Папин приехал сюда с сыном. У него на большой земле осталась жена (серьезная причина для Гудиминой молчать о романе) и еще две дочери. Сын пошел по стопам отца, или, быть может, его никто не спрашивал. Женщины решили, что им лучше без мужиков, пусть те зарабатывают, а не лезут своими грязными немытыми руками куда ни попадя. Впрочем, это оценка лишь Гудиминой, тщательно завуалированная, но при желании читающего эти строки способная открыться во всей красе. Оксана часто указывает, что Папин рос без матери, которая скончалась, когда ему было семь лет. По всей видимости, она была очень молода, Гудимина, по извечной женской любопытности, периодически пыталась вынудить Олега рассказать о ней хоть что-то, но он стоически молчал. Она писала «ему все еще больно» и продолжала гадать, что же случилось с этой женщиной.

Также в ее записи частенько попадает некий Молчанов. Ему уделяется меньше времени (и страниц), чем Папину, и по тексту становится понятно, что это надоедливый поклонник. В общем, все ясно, типичный треугольник. Учитывая жену – квадрат, но ее все-таки там не было, а мне лучше сосредоточиться на полярниках. Поэтому отныне так и буду называть этих троих – треугольные.

Оксана Гудимина была убита точно так же, как и Лаптева – уколом морфина.

Что ж, переходим к объекту ее пылкой страсти… Хотя нет, пожалуй, приведу самую последнюю запись Гудиминой, так как она тоже об «альфа-самце», а затем перейду к нему самому.

«Олег такой затейник! Мы тут вспомнили, что завтра – ровно год! Никто бы не догадался такое сотворить, если бы не он, как он подбил нас вообще? Удивляюсь я ему! Он может уговорить любого! Стоит ему только улыбнуться и сказать: «Оксаночка, милая, слушай…» – и все! Я таю, таю, таю… И не только я! Ну разве что Ванька может устоять! А так… природное обаяние!»

Итак, Папин-старший. Возраст на момент смерти – сорок пять, профессия – климатолог. Помимо показаний, у него в журнале постоянно ведется какой-то счет. Я сперва подумала, что это тоже связано с работой, но оказалось, что нет. Пролистав дальше, я увидела даже разлинованные карты под игру морской бой. Все эти А, Б, В… и цифры с другой стороны. И зачеркнутые корабли. Еще они играли в быков и коров и прочие «докомпьютерные» игры. Уж я, как завсегдатай сайта «Интеллектуалика», отлично в этом разбиралась. Счет относился к играм. А напарником почти всегда был Борисенко, реже – сын. Стало понятно, что если они и не дружили с Александром, то общались все-таки больше всех. Папин обводил все свои победы, в три, а то и в четыре круга заключал итог, или подчеркивал двумя-тремя жирными чертами. Считал их, приводил в конце каждой недели сводную таблицу по всем играм. Его побед было больше, часто обыгрывал приятеля, а сына – всегда. Видно, что Олег Папин относится к соревновательному типу личности. Наверняка не любил проигрывать так сильно, что озлоблялся, и сын, возможно, зная папу лучше постороннего дядьки, позволял ему выигрывать. А может, я выдумываю, как всегда, и у сына просто меньше опыта в подобных играх.

Вернувшись к свидетельству о смерти и протоколам, я удовлетворенно кивнула сама себе. Папин убил не только единственного сына, но и своего партнера по играм. Димина теория подтверждается, а следовательно, моя догадка о дружбе с Александром тоже. Что испытал он, убив в течение пары часов самых важных для себя людей? Во всяком случае среди тех, кто находился рядом, иначе жена и две дочки, полагаю, возглавили бы список. И очень, очень-очень, просто даже безумно хорошо, что их там не было. Что же с вами со всеми произошло?..

– Безумно хорошо, – повторила я за своими мыслями вслух. Безумно хорошо, что моей тети там не было, вот что. Руки чесались заняться ее досье, но я решила быть последовательной. Сперва разберусь с теми, кто стал непосредственным участником событий.

Итак, Папин задушил сына подушкой. Интересно, спящего? Так чуточку легче. Наверняка в доме имелось снотворное (если уж морфий был).

Я перелистала на первую страницу и уставилась на снимок. А на меня в ответ посмотрел интересный мужчина средних лет с милой родинкой на щеке и густыми каштановыми волосами.

Мое невыносимо услужливое воображение мгновенно нарисовало мне картину того, как этот человек стоит над телом своего сына, держит подушку на его лице и роняет слезы на нее же. Вся его грудь объята невероятной, ирреальной болью, и эта боль ничто по сравнению с дискомфортом от нехватки кислорода, испытываемым его ребенком. Проклятое воображение, как я тебя ненавижу! Давай, ты не будешь показывать мне абсолютно всё мною прочитанное, да еще и наполнять сии и без того гадкие сцены четкими, мелкими, подробными деталями!

Сам Олег умер от множественных ножевых ранений. Простым языком – истек кровью.

А убил его… секундочку! Убил его Иван Молчанов. Что ж, возможно, не всегда в этой истории убивали тех, кого любили. Думается мне, у Молчанова полно претензий к Папину. Но они остались вдвоем, все уже были мертвы к тому времени.

Что примечательно, из заключений судмедэкспертов становится ясно, что ни одна жертва не сопротивлялась. Я понимаю, что можно сделать укол и задушить подушкой так, что жертва не шелохнется (в случае с вышеупомянутым снотворным, например). Но как можно нанести десять ножевых ранений и не получить в ответ даже царапины? Ни одного синяка? Под ногтями Папина нет ДНК Молчанова. На кистях рук нет порезов. Он не пытался схватить ни лезвие, ни мучителя. По заключению, он стоял. Во всяком случае на первых ударах. Потом его добивали лежачего. Господи, какой ужас…

Я отложила папки, понимая, что мне становится дурно. Воображение и на первых смертях навязывало мне разные страшные картинки, но укол и дальнейшая безболезненная смерть не вызывали во мне приступа тошноты. А изрезанное, окровавленное тело мужчины из досье № 4 еще как.

Мне пришлось бежать к биотуалету. Гори, Молчанов, в аду…