Ты не выйдешь отсюда

15

Пятое досье было на сына Олега – Максима Олеговича Папина. Парню было всего двадцать два года, он только закончил училище. Остров Зуб – первая его вахта. И последняя…

Дневник, в привычном понимании этого слова, он не вел совсем. Пацаны его возраста такими вещами не интересуются. Однако его журнал оказался самым пугающим из всех. Максим выбрал себе профессию неудачно. В досье он значился очередным метеорологом. А я вот заметила, что истинное его призвание – изобразительное искусство. Недавно (хотя теперь кажется, что в прошлой жизни) я примеряла роль художника к грубоватому таксисту. И строила предположения, что такого должно произойти, чтобы вырвать у него из рук холст и склонить к баранке. Но это были лишь мои фантазии. А здесь я натурально могла наблюдать зачатки гения в самом молодом полярнике. Почему он пошел в этот вуз? Папа заставил? Из того, что я поняла, Папин был сильной личностью, авторитетом для многих. Любил выигрывать и подчинять людей себе. А еще пользовался успехом у женщин. С таким папой Максиму, возможно, было не суждено всецело отдаться творчеству. Наверняка Олег говорил сыну, что картины – это ерунда, и этим все равно не заработать (что в принципе является истиной, если ты не Никас Сафронов, но вот с первым не соглашусь). А Максим согласился. Вероятно, временно. Когда-нибудь потом, возможно, он бы взбунтовался, бросил все и стал художником-иллюстратором, например. Рисовал бы обложки для книг, придумывал бы логотипы для компаний. Или бы даже стал уличным художником с Арбата… Но этого мы уже не узнаем. Он умер в возрасте всего-то двадцати двух лет, задушенный собственным отцом…

Так вот, по поводу пугающего. Его рисунки ужасали меня. Мерзкие гоблины, клыкастые оскалившиеся волки, неизвестные миру чудовища – это еще куда ни шло. Конец журнала был заполнен расчлененными жертвами, чаще всего это были безголовые девушки с идеальными фигурами (он рисовал их обнаженными). Всякий раз это был карандашный эскиз, я не берусь судить: такова задумка или просто-напросто творить на станции ему было больше нечем. Так как рисунки не кончались – по датам, проставленным возле каждого, можно было отследить, что он рисовал и в самый последний день, – могу предположить, что отец уважал все-таки чужое личное пространство и не лез в журнал сына. Иначе, мне кажется, он бы ему запретил продолжать. «Если уж рисуешь, как первоклашка какая-нибудь, то ваяй что-нибудь нормальное! Цветочки, машинки спортивные… Или вон – море! Вышел, прогулялся до берега пять минут, и можешь ваять прям с натуры! Будешь этот, как его… Айвазовский! А ты… фу, мерзость! Вернемся домой – покажу тебя психологу!» – голос в голове звучал громко, но фальшиво. Может, дело в том, что я не знала голоса Папина и понимала, что вряд ли он похож на реальный. А может, дело в том, что это неправда, и я это чувствовала. Наверно, Папин был не так строг, жесток и узколоб, как я успела его себе представить. Возможно, он отличался прекрасным чувством юмора и глубинной мудростью. Так что, даже найдя эти странноватые, если не сказать больше, рисунки, он ни разу сына своего не упрекнул. Тем более что Оксана, которая чуть ли не каждый его вздох фиксировала в своих исповедях, ни разу не заговаривала об этих художествах. Но опять же, я не уверена, что Олег в принципе видел журнал сына.

«Если я его сейчас не прибью, то домой вернется маньяк! Он убьет кого-нибудь, понимаешь?» – взывал Папин к своему другу Александру.

«Да нет, возраст такой, молодежь… Влюбится – сам перестанет ужасы рисовать. Будет изображать только лицо своей любимой… Брось, Олег!» – отвечал ему мягким тоном Борисенко.

Но Папин возвращается в комнату, насыпает снотворного сыну, а потом душит его подушкой со словами «я тебя породил, я тебя и убью!». А Александр потом опять говорит что-то о любви…

Я тряхнула головой. Хватит уже сочинять! Я не знаю, что произошло! Тем не менее крайне сомнительным мне кажется, что это было их решение – убить друг друга. Дело даже не в моем человеколюбии – несуществующем уже долгие годы, увы. Дело в совпадениях. Да, меня научили на «Улике» всегда думать об этих чертовых совпадениях. Если бы я написала заявку, где люди в один день поубивали друг друга каждый по своим мотивам, меня бы не просто уволили, меня бы четвертовали. Причина убийств какая-то одна на всех. А стало быть, это не связано ни с разочарованием Виталины в своем муже, ни с ревностью ее мужа, ни с рисунками.

– Зачем я вообще это все читаю тогда? – В отчаянии я отшвырнула папки.

Склонившись над столом, упираясь руками в столешницу, я задумалась. Нет, я правильно делаю, что внимательно изучаю каждое досье. Мне не нужны причины для каждого, но мне нужна причина для всех. И она тоже может быть указана в записях.

Я поняла, что мне нужно переключиться на что-то другое. Подняв глаза, я увидела множество пыльных книг в несовременных обложках. На металлических полках они смотрелись чем-то инородным. Может, почитать? Хотя нет, лучше пообедать и вернуться к работе.

Я вышла из библиотеки и отправилась на кухню. Запоздало поняла, что выбрала ближайший путь – через холл и лестницу, но Дмитрия там не было. Выдохнув от облегчения, я прошла гостиную насквозь и оказалась снова в серо-стальном коридоре. Уже открыв дверь на кухню, я вдруг подумала вот о чем: когда я шла сегодня с завтраком вокруг, длинным дугообразным коридором, я видела слишком много дверей. Следом за кухней-столовой идет санузел. А дальше Дима называл свою спальню, а потом мою игровую, но до нее еще далеко, а отсюда уже видны лишние двери. Что здесь может быть, помимо названных помещений? Возможно, кладовая. Дима что-то такое говорил о запасах. Но ведь есть как минимум две лишние двери. Понимая, что одна из этих лишних дверей примыкает к игровой, ставшей моей спальней, я похолодела внутри. Я не видела никаких дополнительных дверей, кроме душевой. В самой душевой тоже ничего не было. Да и потом, это его бункер, он мог запрограммировать все двери так, как ему надо, для чего ему потайной проход в мою спальню? Бред.

Я все-таки зашла в кухню, взяла из холодильника какой-то салат, даже не взглянув на его состав, прихватила бутылку воды и, выйдя из комнаты, пошла дальше по коридору. Остановившись возле одной из подозрительных дверей, замерла и прислушалась. Ничего. Если что, я просто иду мимо с обедом. Когда люк станет открываться, я успею отскочить и сделать вид, что вовсе не шпионила, а отправлялась по своим делам.

Я так простояла довольно долго, потом, подпрыгнув, начала осматривать потолок в поисках камер. Вот потеха для Дмитрия, если он сейчас из своей комнатки наблюдает за мной! Но никакого видеооборудования я не обнаружила. Разумно. Когда ты похищаешь людей и заставляешь их играть в свои дурацкие игры, лучше не иметь доказательств своего преступления. Спецслужбы умеют восстанавливать даже удаленные файлы.

Кстати о камерах. Нужно еще сегодня успеть посмотреть захватывающий триллер-слэшер, в котором персонажи фанатично кромсают, отравляют и душат друг друга. Да, жутко не хочется, но вот поэтому и настраиваю себя заранее на то, что это просто кино. Так будет легче…

Вскоре я поняла, что звукоизоляция может быть отменной и между комнат бункера, а не только вокруг него. Вполне может статься, что он включил музыку на полную громкость и подпевает, а я отсюда ничего не слышу. Но это открытие давало мне надежду. Мне всего-то нужно дождаться, когда он покинет свою спальню, проникнуть туда и поискать код. Да, Дмитрий не выглядит глупым и безалаберным, но что если мне повезет? Ведь если он забудет код, это грозит ему и самому остаться здесь навечно, быть погребенным, как фараону в гробнице. А если код простой, тогда создается риск, что пленница его угадает. В то же время имеет право на существование и третий вариант: код сложный, но имеет для него какой-то смысл, и он его вовек не забудет. Логично. Обычно именно этим принципом мы руководствуемся, придумывая сложные пароли для своих аккаунтов. Но я здесь тоже кое-что могу сделать. Четыре цифры – это обычно дата. Да, Дима загадочный парень и мыслит весьма нестандартно, но вдруг он здесь повел себя как обычный человек? Вряд ли он запомнил ряд и место в театре, где смотрел последний спектакль. Впрочем, это могут быть еще и час с минутами, но вероятность мала. Скорее всего, дата. И эта дата имеет отношение или к нему, или к его близким. Дмитрий – довольно скрытный парень, в данных обстоятельствах это объяснимо, но можно попытаться его напоить и разговорить.

– А можно попытаться решить задачку, – сказала я вслух, вздохнула и вернулась в библиотеку.

Здесь имелись стулья и даже старенькое кресло-качалка в углу. Плитка на полу была темно-серой под мрамор, но и у кресла обивка совпадала с этой цветовой гаммой, поэтому его сразу можно было не заметить. Я разглядела его довольно быстро, еще вчера, но была слишком взволнованна, чтобы сидеть. А сейчас я вооружилась оставшимися тремя папками и устроилась с комфортом, пододвинув один из столиков поближе, чтобы поставить еду. Да, я хотела вначале пообедать в кухне, дабы отвлечься полностью от задачи, переключиться на что-то другое, но, зайдя туда, поняла, что не смогу. Я буду постоянно оборачиваться на дверь, боясь, что придет Дима и начнет запугивать или иронизировать. Даже не знаю, что хуже. А сюда, я уверена, без лишней надобности он не зайдет. Он не станет меня отвлекать от работы.

Итак, Иван Антонович Молчанов, 29 лет. Почвовед-мерзлотовед. Надо полагать, что работает он исключительно зимой. Но на станции они собирались зимовать, так что все логично. Семьи нет, даже родители умерли. Но его почему-то Гудимина не жалела… Впрочем, они погибли в автокатастрофе, когда он уже окончил школу. Никогда не был женат. Записей немного, все посвящены «Оксаночке».

Иван убил Гудимину, затем Папина, а после перерезал себе горло осколком бутылки. Боже, я не хочу это смотреть…

«Кино, это просто кино», – напомнила я себе. Я же смотрю свои серии «Улики». Смотрю голливудские фильмы и сериалы. Там вечно кого-то режут. Ничего страшного. После громкого «снято!», выкрикнутого из режиссерского кресла, актер встает, смывает грим, переодевается в чистое и идет домой.

Отложив шестое досье, я будто бы онемела. Следующая папка посвящена моей дорогой тете. Фотография, скан паспорта, годы жизни. Ей было сорок три, когда у нее оторвался тромб.

В перечне станций, на которых она работала, остров Зуб не значится. Оно и понятно, они были там всего три недели, после чего произошло это страшное ЧП. Я занялась сверкой. Оказалось, что с Папиным и Дроздовым из последней папки тетя Дина соприкасалась на других станциях. Они много времени провели вместе, и, скорее всего, хорошо знали друг друга.

Дроздов Федр Афанасьевич. Ботаник. Два брака, первая жена умерла бездетной (причина смерти не указана), вторая родила двоих детей. В 2009 году пропал без вести, ему было 57. Последнее место работы – остров Зуб. Признан умершим через суд 10 лет спустя.

Пропал без вести… Я задумалась. Вот оно. Шестеро убивают друг друга, а седьмой (оказывается, их было семеро!) исчезает. Но доподлинно известно, что он никого не убивал.

Досье Дроздова было испещрено цитатами, как кожа старика морщинами, а лесопарковая зона тропинками.

Сын – это счастье, хотя бы на свете

Отца не застал он;

Не будет и камня у края дороги,

Коль сын не поставит.

(Речи Высокого. Старшая Эдда)

Сыновья успели снова заполнить собой большое место у него внутри, и, когда они оттуда уйдут, останется пустота, и некоторое время это будет очень трудно. (Э.Хемингуэй, Острова в океане)

Дети ведь жестокие существа. (М.Митчел, Унесенные ветром)

Лучше заставлять сына плакать, чем самому потом плакать о нем. (Арабская пословица)

Далее шли цитаты из Библии:

Наставь сыновей при начале пути их; они не уклонятся от него, когда и состарятся. (Притчи 22-6).

И вы, отцы, не раздражайте детей ваших, но воспитывайте их в учении и наставлении Господнем. (Ефесянам 6-4)

Вот наследие от Господа: дети; награда от него – плод чрева. Что стрелы в руке сильного то сыновья молодые. Блажен человек, который наполнил ими колчан свой! (Псалтырь 126:3-5)

И еще много отсылок к семье и детям. У него два сына, указаны только даты рождения. Когда он пропал, старшему было 17. Видимо, он стал главой семьи, утешал мать и брата.

Последние цитаты, однако, не попадали под общий настрой журнала.

«Еще в середине 19 века Германия была аграрной страной. Узкие улицы. Картина менялась… Сэр Джонс, ваша карта бита… Сдавайтесь… И что дальше?»

«Отец мне рассказывал эту историю… Она, — он показал на «Машку», — подарила эту картину какой-то своей любимой ученице. А когда ту арестовали жандармы как участницу группы «Народная воля», картина затерялась…»

Странно, последние цитаты никак не связаны между собой, однако написаны рядом, друг под другом (хотя между всеми прочими Дроздов делал значительные отступы), и обведены прямоугольником со скошенными углами. Но я не понимаю, как это может быть связано с убийствами и самоубийством. Первая относится к «Большой перемене», я сразу узнала. Над второй поломала голову, но вспомнила из-за «Машки» - портрета. Это «Чучело» Железникова, по которому снят довольно известный фильм с Никулиным и Орбакайте в главных ролях.

Кстати, насчет убийств. Я же пока ничего не видела. Может, Дроздов есть на записях с камер? Тогда будет видно, куда он делся, вышел ли он сам из здания или его вынесли, выгнали или спрятали тело внутри. И будет ясно, приложил ли он руку к убийствам. С другой стороны, как я уже говорила, наличие протоколов подтверждает, что делом все-таки занимались. И уж такую деталь, как видеокамеры, не потеряли бы из вида. Так что я, скорее всего, тоже ничего не найду. Но придется смотреть.

Я встала и открыла дверь, чтобы переместиться в игровую и наконец подключить DVD-плеер, но, взглянув в коридор, вздрогнула и ахнула.

Прямо перед дверью стоял Дмитрий.