Ты не выйдешь отсюда

22

Я зажмурилась и просидела так какое-то время. Затем поняла, что сильно рискую, и открыла глаза. Осмотрелась. Димы нигде не видно. Посмотрела снова вниз. Тела… много тел… И все женские. Прямо на животе верхнего трупа лежит кусок подтаявшего льда. Внизу много воды, она поблескивает в свете синевато-белых лампочек потолка. Почему трупы в воде?! И откуда они здесь вообще?!

– Это манекены, – шепнула я себе. – Реалистичные. Реквизит для съемок фильмов.

Но мне было необходимо проверить. Я должна, просто обязана удостовериться в этом. В моей версии имеется внушительная логическая дыра, как бы сказал Дмитрий. Если эти манекены он принес сюда для устрашения, чтобы мне думалось лучше, то для чего их так глубоко прятать? Я могла вообще не заметить этого люка.

К сожалению, у меня нет ни фонарика, ни телефона, а отсюда невозможно разглядеть более тщательно.

– Придется лезть.

Преодолевая брезгливость и продолжая убеждать себя, что это киношный реквизит, я нащупала ступеньку лестницы ногой и начала спускаться. Когда я могла уже пригнуться и посмотреть, что это за помещение, я убедилась, что это та самая кладовая, о которой говорил Дмитрий. Небольшая комнатка два на три метра, по бокам полки с канистрами и консервными банками. А прямо возле лестницы – тела. Они лежали друг на друге, создавая подобие ужасающей пирамиды. Как только я приблизилась к ним, в ноздри мне ударил жуткий запах. Эту вонь разлагающейся плоти не спутаешь ни с чем… Вот зачем тут лед и вот почему вода. Они лежат тут довольно давно, и лед растаял.

– Это ароматизатор, – снова пыталась я придумать различные объяснения. Глупые и наивные. Но вы только представьте, в каком положении я оказалась. Я только поверила, что он выпустит меня! Все так логично складывалось, у меня было много аргументов, да он и сам их приводил еще в первый день… Как же так?! Этого не должно быть!

«Я их отпустил с небольшой компенсацией». И я ведь поверила!

Понимая, что поступаю ужасно глупо и опрометчиво, я присела на лестнице, держась одной рукой за перекладину, а второй потянулась к верхнему телу с куском льда на животе. Эта, похоже, свежая. Трупные пятна были на конечностях. Проступали страшные темно-фиолетовые вены. И все же я дотронулась до нее. Я надеялась, что почувствую пластик, просто хорошо разрисованный… Но нет. Ее убили прямо накануне моего появления здесь!

Только после этого я поднялась. Я не сразу поняла, отчего не получается нажать на кнопку. Это что, один из тех приколов данного бункера, когда есть вход, но нет выхода? Можешь открыть дверь, но не можешь закрыть? И только когда я поднесла руку к лицу, я заметила, как сильно она дрожит. Я просто не смогла попасть по кнопке… Но я должна. Соберись! Он сейчас пройдет по коридору и увидит тебя над трупами. И ты ляжешь сверху. На ту, что с кусочком льда на животе…

Крик подступал к моему горлу, но выпустить его сейчас – непозволительная роскошь. Я встала, пошатнувшись, и все-таки нажала на кнопку – пяткой. Так оказалось легче. Люк плавно и совсем беззвучно закрылся. Альбом и тетради так и валяются на полу. Мне теперь снова их собирать. Вот этими самыми руками.

– Не надо было ее трогать, – прошептала я и почувствовала, что теряю сознание.

* * *

Я успела присесть и прижаться головой и спиной к холодной стальной стене. Голова кружилась, но я все-таки оставалась в сознании. Если бы Дима увидел меня лежащую на полу, он бы точно стал искать источник моих неприятностей. На голодный обморок сослаться довольно трудно, когда тебя никто не ограничивает в еде и даже готовит для тебя плов. А рядом люк… С телами невинных девушек… Нет, нужно собраться, встать и добрести до своей комнаты. Там могу даже вырубиться, не доходя до дивана, это безопасно.

Безопасно?! Алло! Проснись и пой! Там трупов этак десять!

– О боже, маньяк… – вспомнила я, и очень некстати: я как раз пыталась встать, и затылок снова куда-то поехал, виски сдавило, а перед глазами стали появляться разнокалиберные черно-серые пятна.

Я села и закрыла глаза. Так! Соберись! Я пока еще жива. Я могу его перехитрить. Я… как? Я могу решить задачку!

Послушав себя будто со стороны, я зло рассмеялась. Все эти женщины… Юристы, психологи, судмедэксперты, следователи… Кто сказал, что они не нашли ответ? Я привыкла думать о себе, что я самая умная, но это не так. Другие ведь тоже могли разгадать. Может, не все. Но вроде бы Дима говорил о биологе… Биолог бы точно подумал о яде растительного происхождения. Ну или хотя бы о змеях. В яде многих змей содержатся нейролептики, которые оказывают примерно такой же эффект на организм – паралич при ясности сознания. Хотя о ясности сознания я доподлинно не знаю, это уже спекуляция, я лишь пыталась понять причины такой жестокой расправы и представить такое действие яда на организм, когда мучительная, но вместе с тем быстрая смерть покажется счастьем. Когда я читала статью о болиголове и его действии на организм, у меня в голове что-то щелкнуло.

– Но мотивы! – прошептала я. – Даже если биологи тоже догадались про яд, то мотивы остались неясны. А я смогу. Ведь именно за моей любимой тетей, единственной моей подругой, ухаживал убийца.

«Дура, беги оттуда! А не задачки решай!» – разорался внутренний голос в моей голове. А ведь и правда… Допустим, никто не понял мотивов преступника. Допустим, их пойму я. Что дальше? У него десяток трупов в подвале бункера. Даже если я решу его головоломку, вряд ли меня выпустят отсюда живой.

Думай, думай…

– Придумай тогда как! – рявкнула я внутреннему голосу в ответ. А то легко сказать – беги.

«Код!»

Точно… Раздвоение личности, по научному именуемое «диссоциативным расстройством», прогрессирует. Я, как и одна из своих героинь, общаюсь теперь с внутренним голосом и считаю его отдельной личностью, но это не важно. Он правильно подсказывает. Возможно, Дима не врал, когда говорил, что нет ключа от двери в бункер. Но код-то по-прежнему есть. Теперь я знаю, что расследование связано с его семьей, точнее с отцом. Вдруг я смогу подобрать код? Но для этого мне все равно нужны все эти бумаги.

Я потрясла головой, приказывая себе собраться немедленно, подняла фотоальбом и тетради с пола и медленно пошла в сторону игровой. Каждый шаг давался тяжело, я подумывала перейти на бег, чтобы быстрее покончить с этим. Если уж мне суждено завалиться, то, как я уже сказала, лучше это сделать в своей комнате, куда никто не зайдет. Тем не менее что-то мешало мне развить скорость. Вероятно, подсознательно я понимала, что резкие движения только усугубят ситуацию. А так – иду себе спокойно черепашьим шагом по стеночке и иду. Если что, успею снова сесть и облокотиться.

Однако моему плану тихо и незаметно проникнуть в игровую не суждено было сбыться: возле двери меня поджидал Дмитрий.

– Надо же, сколько материалов набрала! Давай помогу.

Увидев его, я остановилась и перестала дышать. Задорная светлая челка, голубые глаза, вечная улыбка до ушей… и он маньяк-убийца! И не простой… Хотя этих ребят вообще простыми сложно назвать. Но этот! Он превзошел всех своих сородичей. Когда я слышала, что женщины пропадают в нашем районе, я могла себе представить максимум, что их вывозили в лесок и насиловали, а потом душили, чтобы не оставлять свидетелей. Ну или, возможно, сразу убивали, если у маньяка проблемы с тем, чтобы «исполнить супружеский долг», и по этой причине он ненавидит всех женщин, особенно молодых и красивых. И я бы никогда не додумалась до того, что маньяк сперва дает жертве три дня на решение нерешаемых задач, а потом зачем-то отрубает им головы… Куда он их девает? А что, если этот плов…

Неудержимая волна поднялась из моего желудка, согнув мое тело пополам. Альбом и тетради снова попадали на пол.

– Э… э…

Дима сперва схватил меня и усадил на пол. Затем открыл дверь в игровую. После помог мне переместиться на диван. И уже потом принес все материалы в комнату, положил на стол.

– Ты не завтракала, так? – спросил он тоном строгой воспитательницы-няньки, которая при этом радеет за несмышленых чад.

– В кухне.

– Не ври мне. Чайник горячий, но он целый, налит до краев. Ты его просто вскипятила.

– Я хотела сперва поработать.

– Ценю твой трудоголизм, но, может, стоит что-нибудь поесть? На голодный желудок думается хуже, знаю по себе.

Он сидел на краешке дивана и заботливо смотрел мне в глаза. Как будто ничего не происходит! Боже, заставь его уйти… Боже, если ты есть, сделай так, чтобы он ушел сейчас…

Вообще-то, Боже, если ты есть, сделай так, чтобы меня не убили! Я хороший человек! Я никогда не была счастлива в этой жизни! За что мне это? Именно такой опыт ты решил мне дать? Ни друзей, ни любовников, ни читателей, да еще и смерть от рук полоумного садиста-расчленителя! Если так, то это, мягко скажем, не очень хороший и не очень справедливый мир, можешь обижаться, мне все равно…

Общение с Высшими Силами шло параллельно общению в физическом мире с похитившим меня психом.

– Ты сам поставил мне жесткий дедлайн. У меня осталось меньше двенадцати часов. Поэтому да, я предпочитаю работу отдыху и принятию пищи. Дома отъемся.

Сказав эти слова, я с ненавистью воззрилась на своего визави. Ну? Что ты мне на это ответишь? Ты же знаешь, что домой я уже никогда не попаду! Как и те несчастные, ныне безголовые девушки!

– Чтобы попасть домой, тебе нужно решить задачку. Чтобы ее решить, тебе нужен отдохнувший, хорошо соображающий мозг. Этому мозгу, помимо сна, нужна еще и глюкоза, и куча всего остального. Соответственно, голодовка – не способ попасть домой, как мне кажется. Элементарная логика. – Я молчала. – Ну хорошо. Принести тебе что-нибудь? Я понял, что ты кишишь энтузиазмом, поэтому можешь начать изучать все эти материалы, а я налью тебе чаю и принесу бутерброд. Договорились?

Все что угодно, только уйди прямо сейчас…

– Да, спасибо, – сухо произнесла я, и он наконец вышел из моей опочивальни.

Сколько он будет готовить мне завтрак? Пять минут? Что же делать… За пять минут я ничего не придумаю… Надо было заставить его сварить мне кашу или пожарить яичницу. А еще лучше – сварганить большой кремовый торт с кучей песочных коржей. Помню, как-то раз делала такой, и у меня ушел на него целый день.

Я встала, чтобы походить по комнате – мне всегда так лучше думается, – но поняла, что переоценила свои возможности: голова снова закружилась, а к горлу подкатил неприятный ком. Ну-ну, попробуй позавтракать в таком состоянии! Когда эти голые тела так и стоят перед глазами… Надеюсь, принеся мне завтрак, он тут же уйдет…

Я посидела так какое-то время, потом мне показалось, что я слышу шаги, пришлось наугад открывать какой-то журнал и делать вид, что я внимательно читаю. Однако дверь не открылась. Глюки… Я совсем забыла, что здесь великолепная звукоизоляция. Я не могу слышать его шаги. Я не смогу узнать, что он подкрадывается ко мне в полумраке… Он это сделал специально. Он может и дальше травить байки про то, что этот дом достался ему по дешевке от какого-то криминального авторитета, или вора в законе, или кто он там… Но я знаю: это целиком его идея. Не имею представления, откуда он взял столько денег, чтобы выстроить здесь адский бункер. Но я знаю, что это сделал он, чертов психопат.

На «психопате» дверь как раз открылась. Хорошо, что я не успела закрыть тетрадку. Со стороны выглядело так, будто я сосредоточена на записях (а не своих невеселых мыслях). Это чудовище поставило передо мной тарелку с бутербродом и чашку чая. И молча ушло. Слава всем богам…

Первым делом я побежала в душ. Мне нужно было смыть с себя то, что я видела (и трогала!) там внизу. Я знала, что Дима скоро вернется, поэтому не могла этого сделать раньше. Что и говорить, я так терла мочалкой руку, что она покраснела… Зато я стала себя чувствовать немного лучше.

Итак, вернемся к моему заданию. Как-то раз мой редактор, Родион Юрьевич, хвастался, что написал двухсерийку (иногда наш сериал делает и сдвоенные серии) за восемь дней, да еще и присовокупил: без потери качества, представляете! Это он говорил мне в ответ на жалобу, что я не успею написать нормальную серию за десять дней. Ну, во-первых, про потерю качества редактор не может судить объективно, это как если бы я про себя сама говорила: я лучшая писательница всех времен и народов! Мало того что это нескромно, это еще и бред несусветный, потому что авторов «всех времен и народов» я не читала, это физически невозможно, а если бы и было возможно, никто не может ценить свое творчество объективно. Во-вторых, над обычным автором есть редактор, а над редактором только шеф-редактор, и когда Родион Юрьевич пишет сам, он ждет только правок шеф-редактора (как это бывает у нас, я уже рассказывала, не буду повторяться, но правок иногда приходится ждать очень долго). Однако он считал, что может поставить мне в вину мое нежелание гнать объемы в обход качества этим странным аргументом. Я-де смог и ты смоги. Я тогда ему ответила, что так не бывает, чтобы при скорости не страдало качество, и мы еще долго спорили. И это касается не только драматургии. Есть и писатели, которые выдают по шесть-десять книг в год. Я их, в общем, никогда писателями не считала. Настоящая книга рождается долго и, как правило, в муках. Но сейчас я поняла, что у меня всего лишь одиннадцать часов на то, чтобы решить невероятно сложную задачку, а отказ или неспособность это сделать грозит жестокой насильственной смертью. И я вдруг подумала: может, над всеми этими авторами, выдающими по книге в месяц и по сценарию за пару дней, тоже нависает смертельная опасность? Я же все-таки решила задачу всего за два дня, хоть и не до конца. С другой стороны, Димин вердикт можно и оспорить. Задача стояла следующим образом: определить, что произошло на станции. Я дала ответ: их отравили, у них была застрахована жизнь, страховка заканчивалась на следующий день. Это в принципе и есть ответ. Но в Димино понятие «что произошло» входят и мотивы. Ладно, будем считать, что мне дали дополнительное бонусное задание. Мне за него дадут не только зарплату, но и премию (ха-ха). Нужно просто поднапрячься еще раз и выдать решение. Дедлайны реально подстегивают. Я просто должна на время стать теми, кого я никогда не понимала, а то и презирала – в профессиональном смысле, конечно, не как людей.

– Дедлайн, дедлайн… – угрюмо повторяла я, раскачиваясь перед открытой тетрадкой, из которой я пыталась извлечь хоть что-то полезное для расследования.

Итак, Федор Дроздов, потеряв любимую жену, повторно вступает в брак. В возрасте сорока лет. Когда ему пятьдесят семь и у него двое сыновей-подростков, его вторая жена, с которой у него общие дети, объявляет, что уходит от него. М-да, с женщинами у Дроздова явно не складывается. Но убивает он всех. Среди коллег мужчин, кстати, было больше. А еще у него сын-психопат! Интересно, убивал ли он уже тогда?

Я сверилась с документами и записями. Диме тогда было пятнадцать, а сейчас ему тридцать. Вряд ли бы он совладал со взрослыми тетями. А впрочем… он парень высокий и плечистый. Если рано созрел, то почему бы и нет?

– Может, спросить у него? – хмыкая, подумала я вслух. – Он же велел обращаться к нему со всеми вопросами! Димочка, твой папа был в курсе, что ты режешь женщин как куропаток?

Почему именно куропаток? Странная у меня тяга к сравнениям. Читатели всегда меня за это ругают, пора прекращать.

Впрочем, если ответ утвердительный, то это объясняет, отчего папаша съехал с катушек. И это объясняет, отчего сбежала мать… Хотя нет. Она бы пошла в полицию. Или не пошла? Плохо, что у меня нет детей. У меня даже замужние и рожавшие персонажи не очень правдоподобными получаются, ибо я не знаю, что это такое, даже примерно. Наверно, мать бы все-таки не сдала своего сына, даже зная, что он убийца. Только это эгоизм и слабость. И вот чего она добилась! Она свалила в другую страну, оставив это бремя на муженька, тот спятил и переубивал всех своих коллег, а потом сгинул сам на острове в Арктике в бурю. А сын вырос и продолжил убивать.

Я вдруг вспомнила, как Дима сказал, что у него пропала одноклассница, которая ему нравилась. «Пропала», ага! Это официальная версия. Но он убил ее. Возможно, это была его первая жертва. И, может, родители об этом узнали. Вероятно, он сам им рассказал. Он ее убил – наверно, случайно. В первый раз вполне мог убить не специально, но что-то понял про себя. Прибежал к родителям за помощью, и они расчленили тело. Он видел, как они отсекли трупу голову. Вот оттуда и страсть к обезглавливанию. М-да, Дима был прав, приведя в бункер писательницу. Никто другой не смог бы придумать достоверную историю на ровном месте. И вот мама, хоть и помогла, но потом сбежала. Не смогла больше смотреть на сына. А может, и не сбежала никуда. Откуда мне знать? Тут нет фоток ее постаревшей из Швеции с новым мужем. Может, она «сбежала» для других, а сама легла в ту же могилу, что и одноклассница. И их обеих никто так и не нашел. Но как это связано с полярниками? Там же он никого не убил. Может, среди них были родители той девушки?.. Нет, это уже Санта-Барбара. Правильно меня редактор и шеф-редактор «Улики» постоянно ругают за совпадения… Что тогда?

Я потянулась к досье. Первым в руки попался Борисенко. Я открыла его записи и перечитала стих, поразивший меня до глубины души. Монстр…

Чувствуя непонятное волнение, я открыла следом папку Максима Папина. Его странные рисунки… За пару дней до смерти он начал изображать обезглавленных обнаженных девушек. С чего вдруг? Не слишком ли много безголовых в этом истории? Опять же вспомнился Родион Юрьевич, велевший мне следить за совпадениями. Их или не должно быть вовсе, или они связаны между собой – и тогда это не совпадения, а следствие. Значит, коллеги Дроздова каким-то образом узнали, что его сын убил одноклассницу и отрубил ей голову. Вот он, мотив! Я справилась?

М-да, только как я ему скажу ему об этом, когда выйдет время? Я представила себе разговор. «Да, Дима, я все выяснила! Мотивом для твоего отца послужило то, что коллеги узнали, что ты маньяк-убийца, и он должен был заставить их замолчать!» Ну-ну. Что же делать? Официальным, так сказать, путем мне отсюда не выйти, это ясно как божий день (которого я давно уже не видела). Значит, мне нужен код.

Я пропустила обед. Вместо этого я с маниакальным увлечением изучала все, что было написано рукой Дроздова в этих тетрадях, а также все фотографии в последнем фотоальбоме и даже изданные им книги по растениям. Примечательно, что Дмитрий был на этих фотографиях вместе с каким-то парнем, который немного на него похож, только еще выше и еще крепче. Видимо, это брат. Интересно, Дмитрий открыл мне доступ к личным фото, потому что я уже разгадала, что исчезнувший со всех радаров Дроздов его отец, или он в принципе не собирался скрывать эту информацию от меня? Так или иначе, но как раз за разглядыванием их семейных снимков меня и застал Дима.

– Тебя не учили стучаться? – хмуро молвила я, едва ли на него оборачиваясь.

Он высокомерно хмыкнул, дескать, не забывайся, это все-таки мой бункер, а ты тут – пленница, но ничего по этому поводу не сказал. Напротив, снова напомнил мне, что я голодаю.

– Спасибо за заботу, конечно, но мне некогда.

– Тебе принести обед сюда? Плов остался. Или будешь его на ужин?

Я наконец на него посмотрела. Стоит надо мной, как коршун, в голубом облегающем пуловере под цвет глаз. Надо же, переоделся. У него тут целый гардероб, поди. Но меня уже не тревожит его внешний вид, его красивое лицо, его идеальная фигура с накачанными мышцами. Я уже знаю, кто он. Точнее я знаю, что он. Он монстр.

– Я рассчитываю, если честно, до ужина успеть отгадать загадку. Я уже почти справилась. Мне нужно еще немного времени.

– Ну хорошо, как скажешь. – Он вдруг потер ладони друг об друга с воодушевленным лицом. – Знаешь, не думал, что скажу это когда-нибудь кому-нибудь, но… спасибо тебе! Ты дала мне надежду. Я уже три дня хожу как пьяный. Я верю, что ты сможешь!

И он ушел. А я схватилась за голову. Боже мой, как пьяный он ходит… Точно ломка. Предвкушает мое убийство с последующим расчленением. Господи, только бы успеть… Мне нужно сразу несколько вариантов. Возможно, если он увидит меня наверху на этот раз, он уже не будет так спокоен. Ведь выйдет, что я обманула, я же сказала, что готовлю для него ответ, а тут хлоп – подбираю стою код. Нехорошо, очень нехорошо… Тут или пан, или пропал. И лучше бы, конечно, пан!

Так, он сейчас будет обедать, верно? Он же, наверно, ждал меня и не ел. Значит, мне все равно нужно побыть в игровой еще минут пятнадцать-двадцать. Или он без меня в столовой ест? Бог его знает, лучше не рисковать. После еды он обычно уходит в свою комнату, я уже выучила его распорядок. Вот тогда нужно рвануть.

Я вернулась к записям, вырвала лист бумаги. В библиотеке стоял органайзер с ручками, я позаимствовала одну еще в первый день, предполагая, что придется делать заметки на полях. На этом листе я выписала все даты рождения – Дроздова, Димы и его брата. Там четыре цифры, так что это может быть и год, и дата. И дата с годом – в некоторых случаях. Так же я себе записала еще одно число – 2024. Дима – тот еще шутник, мог поставить год, памятуя о том, какой конкретно праздник он позвал меня отмечать. «А остальные девушки?» – подумала я. Что ж, быть может, он меняет код каждый раз? Может, он всегда дату ставит – ту, когда похитил очередную барышню. Заманил жертву в ловушку.

– Тогда стоит добавить «3112», – сказала я вслух и дописала еще и этот вариант.

Все? Я могу идти?

Я поднялась с дивана, но не сделала ни шагу. Ноги словно приросли к полу. Интуиция (теперь-то я знаю, что она существует! и она давала мне знаки, она кричала и молила: «Не надо ехать!») бунтовала у меня внутри. Дело в том, что Дмитрий очень умен, что он неоднократно доказывал. И он как-то предугадывает все мои мысли. Тут дело не только в интеллекте, можно быть умным, но не разбираться в психологии и социологии. А он будто у меня в голове, будто читает мысли. Соответственно, код должен быть сложным. И если он так просто дает доступ к семейным фотоальбомам и дневникам своего пропавшего убийцы отца…

– О боже мой… – пробормотала я, приложив ладони к щекам и плюхнувшись обратно на диван. Отчаяние поглотило все клеточки моего организма. Я понимала, что все бесполезно, я не выберусь. Скорее всего, код не имеет вообще никакого смысла. Просто набор цифр. Он его запомнил, выучил, нигде не записал. Поэтому ходит такой довольный и смеется, видя мои тщетные попытки его угадать. «Десять тысяч комбинаций!» – заявил он мне снизу. Даже будучи внизу, он умудряться смотреть свысока.

– На то есть причины, он реально умен, он реально стратег. Обыграть его будет очень и очень сложно.

Значит, мне нужен план «Б». Если ни один код не подойдет, я вооружусь кухонным ножом и, как Молчанов Папина, зарежу его. Я теперь знаю, где хранятся запасы питьевой воды и еды (вспомнив кладовку, я вздрогнула), я продержусь довольно долго даже с трупом в соседнем помещении. В теории я смогу перепробовать все комбинации.

Я провела в уме нехитрые вычисления. Ввести четыре цифры – это примерно четыре секунды. Панель сразу сбрасывается, не нужно ждать обновления циферблата, и я могу повторно вводить новый код (не проверено, но будем считать, что это так). За минуту я смогу сделать пятнадцать попыток. За час – девятьсот. Чтобы проверить все десять тысяч возможных комбинаций, у меня уйдет всего лишь одиннадцать часов! Да, палец гораздо быстрее онемеет и, вероятно, отвалится вовсе… Заменю его другим. Да, все десять пальцев тоже выйдут из строя на какой-то период. Но время-то теперь у меня есть в запасе, я просто подожду, когда кисти рук отдохнут, и продолжу подбирать код. Главное – выбраться отсюда. Пусть у меня даже обе ладони опухнут и я не смогу еще долго печатать, плевать! Приложу дома лед.

Дома… А не в полицию ли надо идти?

Стойте. Я же убила человека… Лучше стереть все свои опечатки и просто вернуться домой. И сделать вид, что ничего не произошло. Димины предосторожности сыграют мне на руку. Мы никак не связаны. Телефон мой выключен. У таксиста неправильный адрес, и угрюмую, нагрубившую ему клиентку он не свяжет с таинственным убийцей, побывавшем в другом доме, с виду сгоревшем. И это при условии, что труп быстро найдут. Но Дима сам сказал, что позаботился об этом. Значит, в ближайшее время здесь никто не появится. С братом они, возможно, вообще не в ладах. Иначе почему он один расследует исчезновение отца? Он настолько одинок, что даже место поклонения сделал, где «общается» со своим батей. Так что его тело еще очень нескоро найдут. Я просто закрою стальную дверь, а входную прихлопну. Даже если она откроется от ветра (я сейчас припоминаю, что она очень хлипкая), в самом доме никто ничего не найдет. К тому же можно будет поискать запасные ключи и запереть ее.

Я снова поднялась и посмеялась над собой. Я спланировала идеальное преступление, точнее идеальное избегание тюрьмы, только вот я не подумала над тем, что я вряд ли смогу его убить. И дело не только в том, что я слабее физически. Дмитрий прав, я просто не такой человек. Я не могу его даже пытать.

Хорошо, другой вариант. Мне нужно одиннадцать часов. Ну хорошо, пусть больше с учетом отдыха. Сломанными пальцами на опухших кистях я реально не смогу ничего сделать. Допустим, сутки. Я просто должна придумать, как его изолировать. Нужно проверить все шкафы на кухне. Он говорил, что нет бинтов, пластырей и ниток, но он ничего не говорил про снотворное или другие лекарства. Хотя нет, вспоминаю сейчас его слова: «нет аптечки». Но снотворное не всегда хранят в аптечке. Скорее всего, оно где-то у него в комнате, на случай если не сможет уснуть. Его спальня запирается, так что он может не бояться принимать его. Моя задача – снова забраться к нему, найти снотворное и подсыпать.

– М-да, план опасный и сложный, но на то он и план «Б».

На всякий случай я еще раз пролистала пару журналов. План «Б» мне не нравится, он настолько ненадежный, что лучше запастись большим количеством возможных комбинаций.

Попался очень старый дневник, в нем Дроздов говорит о своей жене. «Завтра Восьмое марта, и я поймал себя на том, что по привычке думаю о подарках Софочке. Она всегда жаловалась, что получает один подарок на два праздника, а это нечестно, и с первого года брака я дарил ей всегда два – один, поменьше, на Женский день и второй, покрупнее и подороже, на день рождения. И вот уже полгода прошло, как она сбежала с этим Микаэлем, а я все думаю о подарках… Имя-то какое дурацкое!» - дальше матом. Я вздохнула. В одном пародийном фильме из цифр составили слово hell, просто поставив электронный будильник на 11:34 и перевернув его. Но мне не приходит на ум, как можно цифрами написать матерное слово, и вообще любое русское.

Я вышла в коридор. Да, так и есть, Дмитрий ушел к себе, дорога открыта.

Я быстренько поднялась по лестнице, стараясь производить как можно меньше шума, и начала нажимать цифры. Дата рождения Дроздова не подошла. Ни 1952, ни 5252, ни 0502. Я использовала все варианты. После этого я приступила ко дню рождения Диминого брата Даниила. Я сделала еще две попытки, после этого на экране появились зеленые буквы «ERR». Что за черт?.. Я подождала, когда буквы исчезнут. Слава богу, вскоре они погасли. Однако дефисы пропали тоже! Я продолжила свои попытки, но ничего не происходило. Раньше на каждое нажатие панель выдавала очень тихий звуковой сигнал. А теперь стояла мертвая тишина. Отлично! В своих умозаключениях я упустила один прекрасный момент – защиту от взлома. С ПИН-кодами от банковских карт та же ситуация. После нескольких неверных попыток карта блокируется. Похоже, я заблокировала дверь в бункер! Своими собственными руками заперла себя навсегда в одном месте с маньяком!