Ты не выйдешь отсюда

26

В проходе появился седовласый старик с бородкой клинышком. Темно-голубые глаза, окруженные паутинкой морщин, смотрят недоверчиво. Сухие губы сжаты в узкую полоску под глубокими носогубными складками.

– Девочка, ты кто?

– Я… – я запнулась. – Зависит от того, кто вы.

Помнится, я просила Высшие Силы о помощи, но пожилой мужчина отнюдь не походил на ангела. Если только на Ангела Смерти.

Мужчина сделал шаг вперед, оставляя дверь позади, и я была так увлечена разгадыванием его личности, что спохватилась слишком поздно:

– Нет, нет, не закрывайте!

Я кинулась к двери, когда там оставалась лишь щелочка в надежде просунуть ногу, но мужчина остановил меня.

– Ты никуда не уйдешь, пока я не разберусь с тобой. Кто ты такая? Почему так выглядишь?

– Отлично, спасибо, дверь закрылась! А кода я не знаю. Знали только эти двое, но они мертвы!

И только после моих слов мужчина посмотрел с площадки вниз и увидел тело.

– Нет, нет!

Он так быстро побежал вниз по ступенькам, что никакой загадки для меня уже не осталось.

– Вы Федор Дроздов? – спросила я, торопясь за ним. – Где вы были пятнадцать лет?

– Это Данила, где Дима? – спросил он меня, склоняясь над телом.

– Он убил его. Когда был еще жив… – добавила я очевидную вещь.

– Как убил?!

– Топором. Как и всех остальных.

Дед странно на меня посмотрел, а потом расплакался. Для меня это стало неожиданностью, хотя я думала, что ничто уже не способно меня поразить. Просто суровый вид мужчины вкупе с подозрительным взглядом из-под насупленных бровей не сочетался со слезами и прочей мелодрамой.

– Я так хотел их увидеть и обнять… Димку, особенно Димку… Я жил в Литве все это время. Ну, то есть большую часть.

– Я так ему и сказала! Значит, я правильно разгадала загадку!

– Какую загадку? – спросил Дроздов и поднес пальцы к шее Данилы. – Живой. – Я в ужасе отвернулась. Почему-то я думала, что новость о том, что я не убийца, меня обрадует. Но нет. Дроздов причитал, продолжая рассматривать тело сына. – Он сломал себе ногу, возможно, обе. Кость торчит из одной.

«Посмотрим, как он со сломанными ногами за несчастными девушками с топорами побегает», – мстительно подумала я.

– Девочка, покажи мне Диму.

– Вы не хотите…

Он не дал мне закончить:

– Не говори мне, чего я хочу и чего не хочу! Покажи мне!

Я отвела упрямого и злого старика в коридор. Он склонился над Дмитрием и снова заплакал.

– Да, ты не могла этого сделать. Я вижу, что была борьба.

– Я же говорю! Один ваш сын убил другого!

Наверно, я вела себя неадекватно. С этими Дроздовыми нужно быть начеку. Возможно, надо было его как-то обмануть. Но, учитывая, что в бункере нас трое, сказать, что Даниил не убивал Диму, это расписаться в том, что преступник – я. А это чревато. Но я в принципе уже плохо соображала. Я была в шаге от спасения, и тут явился тот, ради кого полтора десятка несчастных женщин похищали, пытали и убивали. Тот, в чью жизнь мне пришлось глубоко погружаться, чтобы выяснить, что все-таки произошло на этой чертовой станции. Моя жизнь в тот момент из триллера превратилась в какой-то абсурд. И я до конца не верила, что это все взаправду. Наверно, я все-таки умерла от удара топора, а это – посмертие. Вечный сон, странный, нелогичный и сюрреалистичный.

– Я опоздал, зачем я так тянул… – сокрушался мужчина, особо не обращая на меня внимания. Мне бы воспользоваться этим… Хотя что я могла сделать? Спрятаться? Выйти наружу невозможно. Но, в общем, мне хотелось прояснить ситуацию до конца. Поэтому я стала задавать вопросы.

– А почему вы вернулись именно сейчас? Данила, кстати, сказал, что видел вас в городе. Но вы почему-то убежали от него… И поэтому не засчитал мне ответ.

– Что? – Он посмотрел на меня в недоумении, будто забыл, что находится здесь не один. Накинув на Димино лицо свой пиджак, он взял меня за руку. – Пойдем.

Мы расположились на диванах.

– Пока мой сон без сознания, расскажи все, что произошло здесь. – Я вкратце поведала. Меня заманил сюда Дима, с которым я познакомилась на форуме интеллектуалов. И дал три дня на решение задачки. Только вот он сам, как выяснилось, не знал и половины. И затем подключился старший брат, который конкретизировал вопрос. Я, как выяснилось, дала верный ответ, но он не был засчитан по вышеназванной причине. А потом он просто сорвался с площадки. Последнему Дроздов-старший не поверил, посмотрел косо, но не стал задавать вопросов. – Я знаю тебя, – вдруг сказал он. – Ты Оксана Борзая, так? Писательница?

– Да, – удивленно кивнула я, продолжая ничего не понимать. – В Прибалтике читают мои книги? – единственное, что я могла предположить в этой ситуации, будучи немного не в себе.

– Нет, я тоже был на этом сайте и заметил ваш интерес друг к другу. Мы общались, кстати, с тобой. Ту данетку, которую загадал Дима… Ты помнишь ее? Про дельфинарий? – Я кивнула, все еще не понимая, куда он клонит. Эта была та самая, с которой началась наша с Димой активная переписка в личке. Та самая, победу за разгадку которой он присудил другому. – Мы с тобой тогда вышли в финал. Увидев твой ответ, я решил, что ты права, а не я, но сын победу отдал мне. Я подумал, что это знак.

– Ничего себе… – Вот это поворот! Я и не думала, что старик знает о подобных сайтах. – Из-за победы вы решили вернуться?

– Да нет же, я уже был здесь, в городе.

– Это ваш бункер? В смысле, дом?

– Нет. Я следил за сыновьями. Они все еще живут в нашей старой квартире. Старший купил этот дом и заказал построить здесь это… – он огляделся, – странное место. Я не понимал для чего, просто видел строительные работы.

– Откуда у него деньги?

– Оба сына пошли в эти ваши… компьютеры.

– Айтишники? – я тут же вспомнила, как ловко Димка взломал мой телефон. При помощи «подружки», но все же.

– Ну да, вроде это так называется. У Даниила своя фирма. Димка работает с людьми, Даниил из дома. Он не любит общение.

Федор Антонович говорил так, словно с сыновьями все было в порядке. Однако Дмитрий мертв, а Даниил так и не пошевелился с тех пор. Надеюсь, что он в коме, из которой никогда не выйдет. И плевать, что мы тут застряли с этим полярником-убийцей надолго.

– Если вы здесь давно, почему раньше не пришли к ним? Почему сбежали от Даниила?

– Я подготавливал почву. Меня не было пятнадцать лет! Я не мог так просто взять и появиться. Я видел, что Даня заметил меня, и сбежал. Я не могу сам себе это объяснить, но я хотел сперва увидеться с младшим. Димка вообще не знал о той истории, а ты, похоже, – посмотрел он на меня с неприязнью, – знаешь.

Ну да. Лучше бы мне молчать. Данила не смог бы опровергнуть, прикинься я дурочкой. Ой, братья поубивали друг друга, а потом Данила погнался за мной в шутку и свалился с площадки… А я всего-то приехала с ними отмечать Новый год! Это было бы правдоподобно. О трупах в кладовке я могла и не знать. Но что уж теперь…

– Как вы убедили коллег убить себя? Вы просто рассказали им о яде? – не могла я поверить до конца, что все так просто. Мне кажется, я бы, вместо того чтобы резать, бить и душить своих коллег и позволять им это делать с собой, отдалась бы лучше яду. Дроздов сам сделал яд, никто наверняка не мог знать, насколько он болезненный, даже сам создатель.

– Нет, не так… – Федор Афанасьевич нахмурился. Казалось, ему не хотелось говорить об этой части истории. Но потом он почему-то снова принял решение быть откровенным. – Они не знали, что я увез Данилу к родне. Я сказал, что он остался на острове. У нас были старые постройки и палатки. Остров большой, иногда нужно укрыться от непогоды, прежде чем можно вернуться на базу. Я сказал, что буду следить за ним, чтобы он ничего не натворил. И как бы ненароком «открыл им правду». Он реально обезглавил уже пару девушек. Резал их живьем. Он любит пытать людей. То, что они будут парализованы от действия яда, не выключит их нервные рецепторы. Они поняли, что будут это все чувствовать. И еще я спрятал лодку. Для себя, конечно, но сказал им, что утопил ее.

Какой кошмар… Вот почему они со страхом косились на дверь. Они боялись, что сынок сбежит из-под опеки отца. И тут уж действительно лучше умереть от руки любящего тебя человека. И вот почему Виталина писала, что «явился тот-кого-называть-нельзя». Он увез сына и вернулся. Но они считали, что он живет с сыном где-то на острове.

– Все думали, что вы погибли в бурю… Как вы это провернули?

– Я поэтому и вернулся сейчас. Я признан мертвым через суд. Давность привлечения к уголовной ответственности прошла. Но если бы я контактировал с семьей все это время, я бы поставил их под удар. И меня бы начали искать. А если подозреваемый скрывается, это время не идет в счет пятнадцати лет. Так что еще вопрос, как это повернется… – вздохнул старик.

– Да, учитывая еще, что, по закону, сроки давности привлечения к уголовной ответственности не распространяются на преступления, за которые гипотетически возможна смертная казнь в качестве наказания. Вы не знали об этом? – Я, к сожалению, в связи со своей профессией знаю очень много. – Вы убили шестерых! И спрятали тело несчастной Димкиной одноклассницы! И покрывали его! И вот чего вы добились! В кла… – я чуть не ляпнула про пятнадцать обезглавленных тел. С одной стороны, мне хотелось доказать ему фактами, что такая отеческая забота и любовь неправильна, она губительна, а последствия катастрофические. Еще одно доказательство, что нельзя заступаться за своих детей абсолютно всегда, даже когда они не правы. И тем более когда они монстры. Эти женщины частично и на папе тоже. И на маме. Которая помогла избавиться от тела какой-то шлюхи из клуба и решила, что все в порядке, вместо того чтобы заявить. Вот чего вы добились, такие любящие, понимающие родители!

– «Мне отмщение, а аз воздам», – принялся за цитаты Дроздов. – Все под Богом ходим, и только ему решать…

– Я прочитала кучу этой чуши из ваших дневников! Давайте по существу.

– Девочка, ты не дерзи мне! – покачал он пальцем. – Ты не знаешь, что это такое! Сидишь пишешь свои… книжонки! А я семью поднимал. И если они что-то сделали не так, значит, я должен отвечать за их ошибки! Значит, это я что-то сделал не так!

«Однако отвечать ты не стал, а свалил за границу…» Но я промолчала.

– Спасибо за подсказку, – продолжил Дроздов, – я сам разбирался в теме, но даже за такие преступления возобновление следствия возможно только через суд.

– У них остались родственники…

– Никто не узнает, что я жив и что я вернулся. – И он покосился на меня.

– Я не скажу, – на всякий случай заверила я.

– Да-да…

– Расслабьтесь, мы все равно не выйдем отсюда! Без кода эта дрянь не открывается!

Он снова уставился на меня с недоверием, затем пошел на лестницу и убедился сам.

– Сеть тут не ловит… Нужно звонить в скорую… Как же теперь… – доносилось бормотание с лестницы.

– Вы же опытный решала! Сделайте что-нибудь!

Но он, похоже, не слышал. Слава богу, ведь это был сарказм, и еще вопрос, как отец маньяка, который сам не так далеко ушел в этических вопросах, отнесся бы к моим словам.

Вернувшись в холл, он снова устроился на диване напротив. Видимо, ему не терпелось рассказать свою историю хоть кому-то. А в этом запертом помещении находилась, к его и своему несчастью, только я.

– Я не был уверен, что выживу. Но я опытный полярник. С собой был дополнительный бензин, брезент, куча теплой одежды. Запасные компасы. Я причалил. Потом добирался автостопом. Ехать пришлось очень долго.

– В Литву? Автостопом? – не догоняла я.

– Конечно, нет. Была у меня подруга. Проверенная женщина. Чуткая, добрая. Я отсиживался у нее около полугода, пока знакомые готовили для меня новые документы. Я скопил некоторую сумму, она мне тоже помогала. Встречалась со знакомыми. Меня тогда искали, я боялся носа высунуть. Жил на ее даче, в старом деревенском полуразрушенном доме. Всю зиму пришлось перекантовать там, домик-то летний. Хорошо, что печка была. Она привозила продукты, деньги, потом и документы. И я свалил за границу. Домой я не мог податься. Для всех я должен был умереть.

– А ваша подруга, она… хм… как бы помягче… А ей по фигу, что вы грохнули всех своих коллег, спасая сына-маньяка?

Он со злостью посмотрел на меня.

– Нет, она не знала. Я же говорю, добрая женщина была. Милая и доверчивая. Я ее по-своему любил. Она меня, мне кажется, нет. Она из категории альтруистов, которые помогают просто из чувства долга. Стоило сказать: «Мне никто кроме тебя не поможет!» - и дело в шляпе. Но это и не важно. Я сказал, что генератор накрылся и я плыл к берегу искать помощи, но заблудился. У нас была одна лодка. А они побоялись умереть без света и в холоде и покончили с собой. Но я якобы никогда не докажу, что ни при чем.

– Что за глупость. Генераторы были в норме. Она же узнала потом?

– Нет, эту историю стремились замять, правительство все для этого делало. Такие деньги из бюджета потрачены, и все накрылось.

– Знаю, Дима рассказывал. Они потом открыли такую же станцию на острове Самойловском.

– Да. Но женщина была довольно умна, поэтому я для нее придумал дополнительную историю. У меня при себе всегда куча разных трав. Некоторые вызывают галлюцинации, и в малых дозах их используют как наркотик. Я убедил ее, что травы эти сушеные пропали у меня. Папин сына своего стал возить по ТДС. Молодо-зелено. Мог всем подмешать. У меня тогда было несварение, я не ел со всеми. Поэтому под кайфом кто-то мог починить генератор, но дальше они уже не соображали, что делали. А меня уже не было. Но для приехавших спасателей выходило, что причин убивать себя нет. И она купилась на эту байку. Она меня знала давно и не могла поверить, что я как-то замешан в массовом психозе, что они там учинили, когда я уплыл.

– Если это «массовый психоз», то вы могли и не покидать страну.

– Видишь ли, в таких ситуациях ты всегда боишься, что найдется какой-то умник, еще круче и опытнее тебя, и раскроет весь твой план, найдет следы, которые вроде бы не должны оставаться. Это в книгах ты пишешь так, как тебе надо, а в жизни бывает всякое, она непредсказуема. На днях моя книга выходила про растения, там много про ядовитые виды и симптомы отравления. И даже информация о том, что через сутки яд определить практически невозможно.

– Неловко вышло.

– Да. Только на особом оборудовании при особых условиях. Через двое суток шансов еще меньше. Но я не знал, как быстро они доберутся до тел. Я не знал, оставят ли они себе в лабораториях образцы органов до захоронения. Я не знал, повысится ли компетентность наших органов следствия и как далеко уйдут технологии. Слишком много «если». И мне пришлось уехать. А теперь возвратиться кажется безопасным.

И тут Данила пошевелился. Только не это… Мы ведь почти уже подружились со стариком. Может, он помог бы мне подобрать комбинацию? В первый же раз помог, хоть и не знал об этом.

Дроздов тут же подбежал к нему.

– Сынок…

– М-м… Больно…

– Потерпи, сын… Какой код? Мы не можем выйти.

Голова Даниила была повернута набок, и, открыв глаза, он увидел меня на диване. Эх, как неудачно…

– Она… все… знает… – медленно, но, к сожалению, четко произнес он, вместо того чтобы назвать четыре дурацкие цифры! Я бы успела, услышав код, убежать!

– Что знает? О чем ты?

– О телах… В подвале… Я… искал тебя… Но они… не смогли… отгадать… загадку… Они плохо себя вели, папа! – Слеза скатилась по лицу Даниила. – Мне пришлось… А она… Знает… Я не хочу… в тюрьму…

– Понял тебя, сын.

Дроздов распрямился и посмотрел на меня. По его глазам я все поняла. Это будет не первый раз, когда он убьет того, кто знает их тайну.