У черта на побегушках (СИ)

Глава 3

Он оказался хрупким и худым ребенком десяти лет. Изумрудный камзол с золотыми цепочками висел на нём мешком и был, очевидно, великоват в плечах, почти полностью прикрывая посеревшую рубашку и верх черных панталон. Под отутюженным, измазанным чернилами воротничком на короткой цепочке виднелся крупный медальон с изображением рычащего льва, и будет справедливо заметить, что и сам мальчик своей внешностью походил на маленького львёнка.

Его большие золотистые глаза, обрамленные длинными и пушистыми ресницами, смотрели на меня, не мигая, и было в этом взгляде что-то такое жизнерадостное и теплое, что я совершенно растерялась. Поспешно закрыв дверь, львенок подскочил к креслу, присев передо мной на корточки и сложив маленькие ручки на подлокотнике. Удлиненные, чуть растопыренные ушки выглядывали из-под кипы не расчесанных зелёных волос, и я настороженно смотрела то на изогнутые кзади рога, торчащие прямо изо лба, то на машущий из стороны в сторону львиный хвост с пушистой кисточкой. Не такого я представляла себе Владыку, что казался мне огромным быком с залитыми кровью глазами и с секирой наперевес.

Мальчик молчал, но своими беспорядочными движениями выдавал нетерпение. Быть может, это сравнение покажется грубым, но он походил на щенка, которому обещали долгожданное лакомство. Владыка беззастенчиво разглядывал моё лицо, и я делала то же самое, поймав себя вдруг на мысли, что этот мальчик кажется мне знакомым. Но я попросту не могла видеть нигде такого странного и запоминающегося лица!

У него были чуть уплощенный нос, пухлые, строго очерченные губы, какие любят рисовать художники-мультипликаторы, и густые брови, что от изгиба вдруг раздваивались, направляясь вверх и вниз. Круглая родинка прямо в ямке над подбородком запустила в мыслях эффект дежавю, и, не сводя с неё взгляда, я судорожно копалась в воспоминаниях, надеясь найти там «то самое», что не поддавалось объяснению. Нет, не могли мы встречаться прежде, не смотри на меня таким доверчивым взглядом, ведь я совершенно тебя не помню…

Словно поняв мои мысли, мальчик нахмурился, и уголки его губ опустились вниз. Осторожно коснувшись моей руки, он вдруг прижался к ней щекой, и я, судорожно выдохнув, не посмела отпрянуть или вскочить с места. Будь на его месте тот самый бык, я бы наверняка уже кричала и вырывалась, но этот ребенок так ластился, что в какой-то момент мне вдруг почудилось исходящее от него урчание. Подобное поведение не могло не располагать к себе, но чувствовала я себя так, будто меня заперли в клетке не с львенком, а с огромным и опасным львом. Покажет ли он свои клыки, если я буду вести себя холодно и отчужденно?

— Ева… — вдруг позвал он меня по имени, поднимая голову и чуть ли не подпрыгивая, — я так долго ждал тебя! Мы снова сможем быть вместе!

— Снова?.. — осторожно переспросила я, пытаясь выдавить из себя подобие улыбки. Неловко отвечать на искренность и радость своим неведением…

Лицо мальчика помрачнело за жалкую секунду, и он встал на ноги, чтобы присесть на соседнее кресло. Сцепив перед собой тонкие пальцы, Владыка вдруг принялся активно кусать изнутри губы и щеки. Я почувствовала себя виноватой, напрочь позабыв о том, что ещё пару минут назад хотела высказать похитителю всю свою злобу.

— Так ты не помнишь…

— Прости…Возможно, ты просто ошибся, — с некой надеждой произнесла я, но мальчик взглянул на меня так строго и осуждающе, что я незамедлительно избавилась от подобных ожиданий.

— Мы связаны нерушимыми узами! — закричал он. — И я берег их десять лет!

— Десять лет… — повторила я, мысленно возвращаясь к тому времени, когда мне было пятнадцать. Я закончила девятый класс и собиралась идти в десятый, летом мы с родителями отдыхали на море, а после я как всегда гостила у бабушки в деревне, и…Младенец…Тот ребенок, которого я нашла у забора и принесла домой…Зеленый пушок волос, эти глаза и…родинка.

Мои глаза распахнулись будто ото сна, и я, собираясь уже было что-то сказать, вдруг поняла, что не могу вымолвить ни слова. Неужели тот покинутый всеми малыш и есть ты? В моей голове замелькали события той ночи, и ныне теплый сверток, пахнущий серой, предстал передо мной в совершенно ином свете. Могла ли я подумать, могла ли я сложить в одну картину все те странные детали и несоответствия, которым мы нашли глупые и странные объяснения? Но, даже если бы я знала, даже если бы на синем свертке была записка о том, что это демон, изменила бы я своё решение? Нет, я бы наверняка посчитала это очередной глупой и ничего не значащей бумажкой. Это был одинокий и брошенный малыш, которому требовалась помощь.

— Ты…Так это был ты…Но, я просто хотела помочь, это выглядело так дико, что кто-то бросил ребенка, и я, конечно, боялась, — испуганно затараторила я, будто оправдываясь, — но совесть бы потом загрызла изнутри, а ещё собака тогда сошла с дорожки, было темно, и…

Я сделала глубокий вдох, понимая, что попросту теряю нить своего рассказа, но на лице Владыки вновь расцвела улыбка, и он мгновенно оказался рядом, обхватывая моё лицо руками.

— Ты спасла меня тогда! И та неделя, что я провел рядом с тобой, была самым чудесным временем в моей жизни. Лишь тогда я не чувствовал себя одиноким, и теперь я хочу, чтобы ты и дальше была рядом.

— Так ты поэтому призвал меня? — спросила я, и мальчик, увидев моё грустное лицо, ошеломленно сделал шаг назад.

— Я десять лет пытался дотянуться до тебя. Но лишь недавно ты открыла потусторонние врата, пролив при этом кровь. Благодаря тому, что обряд был проведен правильно, я смог вернуть тебя, и я думал, что ты сама решила увидеться со мной, раз решилась на призыв…

— Но это была Пиковая Дама!

— Да какая разница! — рявкнул он, вспыхивая подобно спичке. — Подумать только! Я столько лет ждал тебя, а ты…Ты забыла обо мне!

— Не забывала! — разозлилась я в ответ. — Как можно было забыть о том дне? Но для людей существование Ада и демонов…Да это сродни существованию инопланетян! Откуда мне было знать, кто ты? Где ты? Этот призыв — случайность! — одернула я себя, когда ушки мальчика тоскливо дернулись вниз, а сам он опустил потускневший взгляд. — Я рада, что с тобой всё в порядке. Но я хочу вернуться домой.

— Нет, — строго и холодно произнес он, — теперь твоё место рядом со мной.

— Там моя семья!

— Мне всё равно. Я тоже твоя семья.

Я крепко стиснула зубы, чувствуя распирающую злобу. Это же попросту эгоистичный ребенок! Он и слушать меня не желает, думает лишь о собственном благополучии, совершенно не собираясь понимать, что чувствую я. Владыка не хочет быть одиноким, и потому решил сделать одинокой меня, отправив в Ад и сломав мне жизнь. Настоящий демон!

— Давай договоримся, — удивительно хладнокровно произнесла я, внутренне себе же аплодируя, — тебе ведь нужна помощь с чем-то, верно? Я помогаю тебе, а ты после возвращаешь меня домой.

— Нет, — тут же отрезал Владыка, взмахнув рукой, — ты останешься здесь.

— Но почему ты не хочешь даже понять меня?

— Потому что кроме тебя у меня никого нет, — ответил он медленно, и на его посеревшем лице не было ни лжи, ни сочувствия, ни отстраненности. Мне словно бы озвучили приговор, решение которого было навеки нерушимым. И когда-то под этим приговором я, сама того не ведая, расписалась.

— Фуркас, — тихо произнес мальчик, но дверь тут же распахнулась, и на пороге комнаты возник дворецкий, — её комната на втором этаже, рядом с моей.

— Как прикажете, Владыка.

— Объясни ей положение текущих дел. Я устал и хочу отдохнуть.

— Я всё понял, — учтиво ответил Фуркас, и, не успела я крикнуть что-либо вслед, как мальчик выскользнул из комнаты. Что ж, теперь сомнений в том, что я в настоящем Аду, точно нет. Ведь только в Аду твоё слово совершенно ничего не значит…

Этой ночью я так и не смогла уснуть.

Мне многое предстояло обдумать, но ни за одну мысль не могла я ухватиться, чтобы найти опору и не чувствовать себя в подвешенном состоянии. Надежда покинуть это место ещё теплилась в груди, но сделать это в ближайшее время я определенно не сумею, ведь я оказалась в совершенно чужом мире, правила которого противоречат всем моим понятиям о норме и морали. Я осознала это прошлым вечером, когда Фуркас, показав мне весь дом, объяснил пользу заколоченных окон.

Утром я открыла глаза, едва истошный и душераздирающий вопль с улицы коснулся моих ушей. Подскочив на кровати от страха, я подбежала к единственному открывающемуся окну, выходящему на заваленную старой мебелью лужайку, и высунулась наружу, натыкаясь взглядом на причину крика. На огромном колесе сидела женщина лет пятидесяти, что без устали драла глотку крайне извращенными серенадами. Почесав поясницу, она посмотрела в мою сторону и замолкла, странно подвигав челюстью из стороны в сторону. Только сейчас я заметила, что женщина была босой.

— Ты погляди, — скрипуче протянула она, поднимаясь с места и хватаясь за спину, — а шо цэ за дама?

— Здравствуйте…

— Чего? — поморщилась женщина, оттопыривая ладонью ухо. — Здраити? Это имя твоё? Придурковатое какое-то…

— Нет же, я поздоровалась.

— Когда ты поздоровалась? С кем?

— С вами…

— Когда?

— Только что…

— Ты мне ничего только что не говорила.

Я замолчала. Наш разговор внезапно стал походить на диалог двух умалишенных людей, и, пользуясь случаем, я бегло окинула взглядом окрестности. Складывалось впечатление, что этот дом находился посреди пустой равнины, плавно перетекающей на горизонте в лес. Красное небо с чуть голубоватыми проблесками несло на себе странные багровые облака, а дующий со стороны ветер был теплым и даже приятным. Я прикрыла глаза. Бессонная ночь вдруг окутала всё моё тело, и я, наконец-то, захотела спать.

— Здраити…

— Что?

— Ты любишь алкоголь?

— Нет, — строго ответила я, вспоминая последствия последней посиделки. — Не люблю.

— Закодированная?

— Нет.

Створки окна в соседней комнате резко распахнулись, и наружу выглянула лохматая зеленая макушка. Злобно ударив кулачком по стене дома, мальчик закричал похуже женщины:

— Уходи, старая бабка! Опять напилась? Я же сказал, нам не нужны услуги банши! Мы сами можем встать в семь утра и без ваших воплей!

— Какие вопли? Какие вопли? Это песня души!

— Уходи, алкота! Я не буду тебе платить!

— Вонючий жлоб Пурсон!

— Ты кого вонючим назвала, а?!

Оттолкнувшись от подоконника, мальчик ловко спрыгнул со второго этажа, погнавшись за удивительно быстрой и юркой женщиной. Та стремительно перескочила через покосившийся забор и с диким воем побежала к горизонту, задрав платье. Владыка упорно преследовал её до тех пор, пока они оба не скрылись из вида.

Я медленно села на старый табурет. Хорошо, предположим, что для Ада это стандартная ситуация, в которой нет совершенно ничего удивительного. Дети прыгают со второго этажа без последствий, а немолодые женщины дают фору любому легкоатлету. Добавим к этому, что банши здесь сродни будильникам, и вот передо мной очередная порция не перевариваемой информации.

После громкого стука и вежливой паузы в комнату вошел Фуркас, неся на подносе подобие овсяной каши. Учтиво разложив приборы на туалетном столике, за которым я, по-видимому, должна была завтракать, он поспешно закрыл окно, отряхнув испачканные пылью перчатки. Дом действительно был очень грязным. Впрочем, и дом — слишком громогласный статус для этого двухэтажного полуразрушенного сарая, наполненного старыми, никому не нужными вещами.

— Фуркас, — обратилась я к дворецкому, когда садилась за стол, — почему вы живете здесь?

— Это непростая история, но, будучи кратким, отвечу так: род нашего Владыки переживает трудные времена.

— Очень трудные, если судить по обстановке…Род обнищал?

— Не думаю, что в данном случае это корректное и подходящее слово, — задумчиво произнес дворецкий, вскидывая голову и потирая черную бородку, — в Аду власть основана на силе, а не на богатствах. Владыка Пурсон мал и неопытен, и взять главенство над родом его заставил рокот судьбы. Но он растет, и потенциал его велик. Оттого другие Владыки опасаются Пурсона, и оттого захватили они родовое поместье со всеми богатствами. Но верю я, придет тот час, когда наш род поднимется с колен! — воскликнул Фуркас, театрально сжав кулак. Я же, распробовав овсянку, поспешила задать следующий вопрос.

— Значит, есть и другие Владыки?

— Безусловно. Этот титул присуждается главе известного рода, коих в Аду тринадцать. А правит всеми ими один Император, что восседает на троне. Прежним Императором был достопочтенный отец нашего Владыки, но вот уж десять лет прошло с его погибели, а трон так и пустует.

— И демоны могут умереть? — совершенно искренне воскликнула я, отчего овсянка встала поперек горла, и я незамедлительно закашлялась.

— Ежели они ступят во внешний мир, и приключится там с ними несчастье, то ответ положителен. Здесь, в Аду наши жизни вечны…

Десять лет назад…Именно тогда произошла наша судьбоносная встреча. Тогда я впервые повстречала Пурсона, отдав его через неделю в детский дом, откуда его незамедлительно забрали. Что же после произошло…

— Я вижу, вы уже поели. В таком случае я расскажу вам ваши обязанности.

— У меня будет работа?

— Лишь мы вдвоем прислуживаем Владыке, — с гордостью заявил Фуркас, тогда как я со скрежетом проглотила это унижающее слово, — но дом обязан сверкать чистотой во имя Пурсона. Поэтому я займусь уборкой, а вы будете присматривать за Владыкой и готовить нам еду.

— С готовкой я на «ты», хорошо. Но что значит присматривать?..

— Ох, наш Владыка так юн и беспомощен, — дворецкий сложил на груди руки и умилительно склонил голову, — в ваши обязанности входит всё, начиная от прогулок и заканчивая застегиванием пуговиц. Это честь и ответственность!

— Погодите, я…

— Если в дом опять проникнут инкубы или суккубы, можете стрелять в них из арбалета.

— Что?!

— В обед на кухню может прийти вампир. Скажите ему, что куриные сердечки так и не привозили. Если придет лич, прогоните его, он уже третий день пропагандирует сомнительную секту.

— Постойте!

— Не волнуйтесь. Я создам из этого места оазис. Но рубашки Владыки постираю к вечеру. Ох, он уже вернулся! Скорее переодевайтесь. Нам пора приступать к работе!