Убийство — мой бизнес

Глава 19

Капитан Родригес нагнулся к ним и подхватил тупорылый пистолет, чуть не выпавший из рук Кармелы.

— Если хотите, я останусь с вами. «Папа Тонто» там, где свет в конце аллеи, — быстро проговорил он.

— Убийца побежал в ту же сторону, — простонала Кармела. — Я выстрелила в него, но не уверена, что попала.

Шейн опустил ее обмякшее тело на землю и встал с колен. Местные жители, услышав три выстрела, бежали к ним.

— Я загляну в «Папа Тонто» — поищу тех троих и Ланса.

Он побежал в конец аллеи к закрытой деревянной двери, над которой горела тусклая лампочка. Дверь была не заперта, и он вошел в темный коридор. Сквозь занавес в конце пробивался свет.

Из маленькой ниши ему навстречу вышел старик мексиканец. У него были седые волосы, на морщинистом лице поблескивали глаза. Схватив Шейна за локоть трясущейся рукой, он забормотал:

— Нельзя, сеньор. Я вас не знаю. Сюда нельзя…

Шейн с силой оттолкнул его, и старик отлетел к стене. Подойдя к занавеси, он раздернул ее. Низкое помещение освещало несколько лампочек на потолке, тонущих в клубах дыма, поднимающегося от парочек, сидящих за столиками и полулежащих в кабинках, выстроенных вдоль стен. Дым был едким, и от него першило в горле. Все помещение было пропитано едким запахом марихуаны. Парочки были все молодые, в основном мексиканцы. Все безразлично смотрели на Шейна, пробирающегося между столиками, а в кабинках никто не оторвался от своих любовных утех, когда он внимательно туда заглядывал. Ни Маркиты Моралес и ее дружков, ни Ланса Бейлиса в комнате не было.

Старик мексиканец подступил к Шейну, когда тот был уже в противоположном конце комнаты, закончив свои поиски.

— Que busca usted? Кого вы ищете? — проговорил он.

— Девушку с двумя американцами, которые только что вошли сюда, — грубо ответил Шейн. — Есть здесь еще помещения?

— Нет, сеньор. — Голос старика дрожал от злости. — Nadie se esconde.

Шейн фыркнул и отбросил другой занавес над входом в короткий коридорчик, куда можно было попасть из главного помещения. Здесь стоял тяжелый дух опиума. Четыре двери вели в крошечные каморки, заставленные койками и со всеми причиндалами для курения опиума. Две каморки были пусты. В третьей на кровати лежала американка средних лет. Рот у нее был приоткрыт, и она храпела. Каморка была наполнена опиумным дымом. Взглянув на женщину, Шейн поспешно закрыл дверь. В четвертой каморке были двое, вовсю дымившие своими трубками. Они были совсем молоденькие — мексиканец и американка. На Шейна они совершенно не отреагировали. Они пребывали в мире грез.

Больше никаких дверей в коридорчике не было. Шейн пошел обратно через главное помещение в темную прихожую за занавесом. Сверкающие недобрым огнем глаза старика сверлили его из ниши, но он не произнес ни слова. Шейн вышел на улицу.

На другом конце аллеи фары машины «Скорой помощи» и полицейской машины освещали группу людей. Тело Нила Кокрейна внесли в «скорую». Кармела торопливо пошла навстречу Шейну. Родригес шел за ней чуть сзади. Лицо у Кармелы был бледно, волосы растрепаны. Глаза у нее горели. Она схватила Шейна за руку и закричала:

— Где он, Микаэль? Ты нашел его? Это был Ланс?

Шейн покачал головой. Он обнял ее за плечи и обратился к мексиканскому капитану полиции:

— Маркита и ее дружки не пошли в «Тонто». А ты что здесь делала?

— Мы их разыщем, — заверил Шейна Родригес. Пистолет, который он выхватил у Кармелы, так и висел у него между большим и указательным пальцами. Он взглянул на него и обратился к ней: — Будьте любезны сесть со мной в машину.

Кармела приникла к Шейну, положив голову ему на грудь:

— Не понимаю, Шейн. Где же Ланс. Я не… — и разрыдалась.

Шейн кивнул Родригесу и поднял ее на руки. Донеся ее до машины, он усадил ее на заднее сиденье и сам сел рядом. Капитан Родригес сел рядом с водителем в полицейской форме. «Скорая помощь» уже укатила.

— Мы оцепили весь квартал, — повернувшись к Шейну, сообщил Родригес, — и ищем Маркиту и ее солдат. А как тот человек, которого вы искали в «Папа Тонто»?..

Шейн покачал головой. Кармела сидела прижавшись к нему; ее голова покоилась на его плече. Тягучим голосом, словно только что разбуженный ребенок, она пробормотала:

— Мне сказали, что Ланс здесь. Не понимаю…

— Поговорим об этом, когда приедем в полицейское управление, — успокоил ее Шейн и крепче прижал к себе. Кармела глубоко вздохнула и больше не произнесла ни слова.

Доехав до полицейского участка, они в сопровождении Родригеса прошли в его кабинет. Родригес с официальным видом уселся за стол, положил перед собой револьвер Кармелы и вызвал стенографистку. Кармела села рядом с Шейном, не отпуская его руку. Прежде чем капитан приступил к допросу, Шейн спросил, что с тем человеком, в которого стреляли.

— Убит наповал, — коротко ответил Родригес, вскинув свои черные брови. — Пуля попала прямо в сердце, — пояснил он и перевел взгляд на Кармелу. — Не будете ли вы столь любезны изложить, как все произошло.

— Минутку, — остановил его Шейн. — Ей следует сообщить, что все, что она скажет, может быть использовано против нее. А ты, — обратился он к Кармеле, — имеешь право сначала посоветоваться со своим адвокатом либо вообще, если не желаешь, не давать показания.

— Да нет же, — быстро откликнулась Кармела. — Я хочу все вам рассказать. С какой стати я буду отказываться?

Шейн пожал плечами:

— В таком случае приступай.

— Говорить-то особо нечего. — Кармела помолчала и облизнула пересохшие губы. — Мы только свернули в аллею, и там была полная тьма. Нил шел на шаг впереди — и первое, что я услышала, — это выстрел. Нил застонал и грохнулся на землю, прежде чем я успела сообразить, что произошло. Потом я услышала, как кто-то побежал. В этой кромешной темноте я почти ничего не видела, но скорее догадалась, что он убит, а убийца убегает. Мало что соображая, я выхватила из сумочки свой револьвер и выстрелила вслед убегающему. Я стреляла дважды. А потом услышала, что кто-то бежит к нам сзади. Я не знала, что это ты, Микаэль. — Она прижала ладони к глазам, будто снова пережив этот кошмар. — Мне и в голову не могло прийти, что ты в Хуаресе. Вот, пожалуй, и все, — закончила она.

Родригес взглянул на Шейна и пожал плечами.

— Вы можете поклясться, что, когда раздался выстрел, ваш пистолет был у вас в сумочке? — спросил он Кармелу.

— Разумеется.

— И что вы выстрелили только два раза, после того как мистер Кокрейн упал, а его убийца побежал?

— Именно так. Все было именно так.

Капитан Родригес переломил маленький револьвер, вынул из барабана три пустые бронзовые гильзы и аккуратно разложил их на столе. Это был револьвер 38-го калибра, ствол был отпилен на дюйм от барабана, отчего револьвер выглядел совсем крошечным, но оттого не менее смертоносным.

— Одно гнездо пустое, — показал Родригес Шейну и Кармеле. — Затем три пустые гильзы, затем два патрона. — Он вытряхнул две пули 38-го калибра. Тупые свинцовые головки были прорезаны крест-накрест двумя глубокими бороздками. Он положил обе пули в один ряд с пустыми гильзами. — Ваш револьвер стрелял три раза, мисс Таун.

— Возможно, я и выстрелила три раза, я точно не помню, — резко пожала плечами Кармела. — Но мне кажется, я спустила курок два раза.

Шейн склонился к столу и, взяв одну из пуль, внимательно рассмотрел ее.

— Самодельная пуля «дум-дум», — проговорил он. — Кто научил тебя так нарезать пули, Кармела?

— Это папа сделал. Еще давным-давно, когда подарил мне этот револьвер. Он сказал, — голос ее дрогнул, но тут же выровнялся, — что так они гораздо опаснее и чтобы я никогда не стреляла без крайней необходимости, а уж если стреляла, так чтобы уложить на месте.

— И сегодня вы впервые воспользовались своим оружием? — спросил Родригес.

— Да… Я никогда не носила его с собой… даже думать о нем забыла… до сегодняшнего дня. — Кармела перевела взгляд с мексиканца на Шейна. — Почему вы оба так странно смотрите?

Шейн пожал плечами и положил на стол пулю.

— В аллее стреляли всего три раза, Кармела. Мы с Родригесом были недалеко от вас. Одна из этих трех пуль убила Кокрейна.

— Разумеется! Я вам об этом и говорю. Что я дважды выстрелила, когда он упал. А тут вы говорите, что трижды стреляли из моего револьвера, а я… Боже мой! — дошло вдруг до нее, и она тупо уставилась на три гильзы, лежавшие перед капитаном. — Но… но если всего было три выстрела…

— И в вашем револьвере нет как раз трех пуль, — вежливо заключил Родригес.

Кармела недоуменно посмотрела на него широко открытыми глазами:

— Ничего не понимаю. Все так запуталось.

— Минутку, — вмешался Шейн. — Это шестизарядный револьвер, так ведь? Почему в нем всего пять патронов?

— Он так был заряжен, — стала объяснять Кармела. — Отец учил меня всегда оставлять одно гнездо под ударником пустым.

— Три отстрелянные гильзы были в гнездах, следующих за пустым, — подтвердил капитан Родригес. — Не лучше ли было бы рассказать всю правду, мисс Таун? Полное признание. Скажем, он оскорбил вас? Чтобы защитить свою честь, вам пришлось выстрелить.

— Да нет же! — закричала Кармела. — В него кто-то выстрелил и убежал во тьму. Вот как все было. — Она сжала губы и откинулась на спинку стула, пытаясь сохранить самообладание.

— Пожалуй, лучше рассказать сначала, почему ты вообще здесь очутилась. Зачем ты встречалась с Кокрейном в «Эль-Гато Побре» и направилась оттуда с ним в такое местечко, как «Папа Тонто»?

— Он обещал отвести меня к Лансу. Он так сказал. Он поклялся, что Ланс в этом ужасном притоне. И он, и отец уверяли меня в этом.

— Подожди, — остановил ее Шейн. — Давай, не торопясь, расскажи нам об этом подробнее. Когда Кокрейн тебе об этом сказал?

— Сегодня днем. После того как отец вернулся домой из… когда его выпустили. Нил зашел к нему. Они были в библиотеке и громко спорили, когда я случайно проходила там. Я услышала имя Ланса. Я сунулась в дверь и потребовала, чтобы они сказали мне, о чем говорят — что им известно о Лансе. Но папа заорал, чтоб я убиралась, и выставил меня. Таким взбешенным я его никогда не видела. Я поднялась к себе наверх и подождала, когда выйдет Нил, — продолжала Кармела напряженным голосом. — Тогда я спустилась вниз и пошла к отцу. Я сказала, что хочу знать, что Нил говорил о Лансе. Сначала он отказывался разговаривать. Но я заявила, что, если он не скажет, я вообще уйду из дома. Я сказала, что он снова хочет разлучить нас. Тогда папа взорвался и заорал, что черт со мной, в конце концов, я должна, дескать, знать всю правду. И сказал, что он заплатил Нилу, чтоб я от него ничего не узнала. Что сыр-бор разгорелся из-за этого и что Нил требовал, чтоб он заплатил ему за молчание. А потом рассказал мне, что Ланс замешан в нацистскую шпионскую деятельность и что он устроился в притоне под названием «Папа Тонто». Я ни слову не поверила, — скороговоркой продолжала Кармела, и щеки у нее порозовели. — Я сказала отцу, что он все врет, чтобы не дать мне встретиться с Лансом. Он обругал меня и сказал, что так и быть, если я хочу доказательств, то почему бы мне не попросить Нила сводить меня туда. Я сказала, что так и сделаю. Что позвоню Нилу и попрошу его. Тогда он сказал, что заплатил Нилу, чтобы тот ничего мне не говорил, и что Нил, скорее всего, будет от всего отпираться, если я его спрошу, но, раз я так хочу, почему бы мне просто не попросить сводить меня в «Папа Тонто», и я увижу все собственными глазами. Так я и сделала. Позвонила Нилу и спросила, не сводит ли он меня в «Папа Тонто», и предложила встретиться в «Эль-Гато Побре» после обеда. Там мы и встретились, но когда я стала расспрашивать его о Лансе, он стал от всего отнекиваться — потому что, как думаю, папа заплатил ему. Он не поверил, когда я сказала, что папа мне все рассказал. Но сводить меня в «Папа Тонто» согласился. Он, по всей видимости, не считал, что тем нарушает данное отцу слово. Вот и все. Мы почти дошли… когда это все произошло.

— Он тебя оскорбил, правда? — спросил Шейн.

Кармела раздраженно пожала плечами:

— Он стал говорить какие-то гадости. Ему пришло в голову, что я зазвала его в эту дыру, потому что хочу его. Представляешь, я его, видите ли, хочу и для того завлекла туда. Не знаю, что это за местечко, но, судя по его словам, женщины туда приходят с мужчинами.

— А теперь слушай внимательно, — сказал Шейн. — Когда ты вошла в «Эль-Гато Побре», где был Кокрейн?

— Танцевал с девицей. Он отвел ее к столику, где сидели два парня, пока я стояла в дверях.

— Ты узнала эту девушку?

Кармела прикусила нижнюю губу и впервые явно испугалась.

— Откуда ты все это знаешь?

— Мы с капитаном Родригесом были там. Так ты узнала девушку, Кармела?

— Ну да, узнала, — вспыхнула она. — Это та, что я видела с Лансом в Эль-Пасо. Та, чей снимок ты мне показывал вчера вечером.

Шейн понимающе кивнул:

— Ты спрашивала о ней Кокрейна?

— Спросила, а он только рассмеялся и сказал, что она одна из завсегдатаев «Папа Тонто» и что он ее не особенно знает.

— А когда вы вышли из кафе, — настойчиво расспрашивал ее Шейн, — ты заметила, что девушка идет впереди?

— Конечно, заметила. Она и эти двое парней. Они все время шли впереди, а Нил сказал, что они, вероятно, тоже топают в «Папа Тонто».

Капитан Родригес следил за вопросами Шейна и ответами Кармелы с напряженным вниманием. Наконец он вмешался:

— А когда вы свернули в аллею, они были все также впереди?

— Думаю, да. Да. Я видела их впереди, когда луна на секунду вышла из облаков.

— А после выстрела? — не унимался Родригес.

— Было темно. А я была не в себе.

— Почему ты захватила сегодня свой револьвер? — спросил неожиданно Шейн.

— Я ведь собиралась в это ужасное место с Нилом Кокрейном. И папа настаивал. Он даже сказал, что не отпустит меня, если я его не возьму с собой. Он, должно быть, боялся, как бы чего не вышло.

Вошел мексиканец-полицейский, козырнул и положил на стол перед Родригесом комок ваты. На вате лежал бесформенный кусочек свинца. Он что-то быстро сказал по-испански и вышел. Капитан поднял пулю и подержал ее, словно взвешивая. Мрачно кивнув, он обратился к Шейну:

— Это пуля из убитого. Тридцать восьмой калибр, если не ошибаюсь.

Шейн наклонился к столу и взял кусочек свинца. Кармела, словно завороженная, не отрывала глаз от него. Шейн тоже взвесил его на ладони, кивнул капитану:

— По весу, пожалуй, да, — и внимательно осмотрел пулю. — Она так расплющилась о кость, что баллистическая экспертиза ничего не даст.

— Но то, как она расплющилась, о многом говорит, не так ли? — заметил Родригес.

Шейн кивнул и повернулся к Кармеле:

— Вот что бывает с пулей, когда она заточена, как у тебя в револьвере.

Кармела отшатнулась:

— Я не стреляла в него, Микаэль. Клянусь, не стреляла.

— Но твой револьвер это сделал.

— Откуда тебе знать. Ты же сам говоришь, что баллистическая экспертиза ничего не даст из-за того, как она расплющилась. А это единственный способ доказать, что ею стреляли из моего револьвера, разве не так?

— Даже если б она не превратилась в такой гриб, — хмыкнул Шейн, — экспертиза все равно была бы бессильна, потому что ствол обрезан так коротко, что не хватает нарезки. Однако ничего не стоит доказать, что пуля того же калибра, и любой эксперт подтвердит, что она была надпилена точно так же, как пули в твоем револьвере. Было всего три выстрела, Кармела. И все три пули вылетели из твоего ствола. Бога ради, Кармела, — жестким голосом продолжал он, — не прячь голову в песок, как страус. Это убийство. И тебя это будет мучить, как и любого другого, если ты не скажешь правду. Кто стрелял из твоего револьвера первый раз, если ты не стреляла?

Она вызывающе покачала головой:

— Никто. Он был в моей сумочке, когда раздался первый выстрел.

— Брось ты эти россказни, — вспылил Шейн. — Все факты против тебя. Ты избежишь наказания, если признаешься, что убила его. Кокрейн был мерзавцем. Это он соблазнил тебя поехать в этот грязный притон «Папа Тонто». Любой суд присяжных охотно признает, что у тебя были все основания прикончить его.

— Но я не убивала его, — в отчаянии закричала Кармела.

— Ну хорошо. В таком случае ты лжешь, покрывая того, кто убил, — холодно произнес Шейн. — Это единственное, что соответствует фактам.

— Мне нужен адвокат, — вдруг выпалила Кармела. — Ты сам сказал, что я могу не отвечать на вопросы, не посоветовавшись с адвокатом.

Шейн хмуро кивнул:

— У тебя есть ночь, чтобы все обдумать. — Он бросил взгляд на Родригеса. — Я полагаю, вы ее задержите.

Капитан красноречиво вскинул руки:

— Как вам будет угодно. С такими фактами на руках что мне остается делать.

— Пока ты поразмыслишь в камере, — сухо сказал Шейн Кармеле, — я поищу Ланса Бейлиса. Это не первое убийство, Кармела, а третье.

Кармела встала с гордо поднятой головой:

— Я готова, капитан.

Тот вскочил со своего места и открыл перед ней дверь. Через несколько минут он вернулся и со вздохом уселся на прежнее место.

— У вас есть какие-нибудь предположения, Шейн?

— Ни малейших. Единственное, в чем я уверен, — это что все три убийства каким-то образом связаны. — Шейн обвел кабинет хмурым взглядом. — Не нашли еще Маркиту и ее солдат?

— Маркиту сейчас привезут на допрос. Ее спутников с ней не было. Девушку арестовали несколько минут назад в ее комнате неподалеку от «Папа Тонто».

Шейн описал Родригесу Ланса Бейлиса.

— Вам стоило бы отправиться на его поиски. Не могу сказать, какова его роль в этом деле, но не исключено, что ему понадобится алиби на момент убийства.

— Он… возлюбленный мисс Таун?

— Был. Давным-давно. — Шейн смущенно взъерошил свою рыжую шевелюру. — Он единственный из впутанных в эту историю, кого Кармела стала бы покрывать.

— По вашему мнению, этот человек мог воспользоваться ее револьвером?

— Это было бы слишком просто, чтобы удовлетворить меня, — признался Шейн. — Бейлис когда-то очень любил Кармелу и до мозга костей ненавидел Кокрейна. Если он был сегодня в аллее, все так и могло произойти. Могу себе представить, как он нападает на Кокрейна, делает из него котлету, а Кармела открывает свою сумочку, дает ему револьвер и затем помогает скрыться. Либо он выхватывает его и нажимает на спусковой крючок, либо она… — Он покачал головой, глядя на тупорылый револьвер. — Не мешает проверить отпечатки пальцев на нем.

— Я держал его за предохранитель, — заверил его Родригес. — Если хотите провести экспертизу в ваших лабораториях, буду только рад.

— Отлично, — кивнул Шейн. — Перезарядите как было. Эту пулю я тоже возьму с собой, если хотите.

— Ради Бога. — Родригес тщательно вставил в нужные гнезда гильзы и оставшиеся патроны. — У нас в Хуаресе нет современной лаборатории.

Вошел полицейский с вещами Кокрейна, бывшими при нем. Там были: кольцо для ключей и немного мелочи, кожаный бумажник и телеграмма в желтом конверте. В бумажнике были визитки и 67 долларов бумажками. Телеграмма пришла в этот день из Мехико. Текст ее был следующий:

Оба склонились над телеграммой, когда в кабинет ввели Маркиту Моралес. Она смыла почти всю косметику с лица, а черное платьице сменила на блузку и шерстяную юбку. Выглядела она совсем юной и напуганной. Она чуть не с порога обрушила на капитана Родригеса поток вопросов на испанском. Со своим скудным знанием испанского Шейн не мог следить за разговором, но капитан жестом заставил ее замолчать и вел дальше допрос на английском.

Маркита начала с того, что весь вечер была одна в своей комнате и ума не приложит, за что ее арестовали и притащили в полицейский участок, но когда капитан сообщил ей, что за ней следила американская и мексиканская полиция с того момента, как она подхватила пару солдат в Эль-Пасо еще днем, она разрыдалась и заговорила по-иному. Она призналась, что подбила солдат прошвырнуться с ней в Хуарес и отвела их в одно место, где они могли сменить форму на гражданскую одежду, чтобы без всяких сложностей перейти границу. Они пообедали и немножко выпили в «Эль-Гато Побре», хмуро рассказывала она, но им это показалось слишком благопристойным местом, и они решили двинуться куда-нибудь еще. Да, в «Папа Тонто», вспыхнула она как маков цвет, отвечая на вопрос капитана. А что тут такого? Этим солдатам гринго только это и подавай. Но когда они уже подходили к месту, кто-то стал стрелять в них сзади. Они страшно перепугались, призналась она просто, и бросились бежать. Куда делись солдаты, она не знает. Она потеряла их в темноте, а сама бросилась к себе, заперлась и оставалась там до прихода полиции. Да, она заметила, что за ними от самого «Эль-Гато Побре» идет американская парочка, но с какой стати, она не знает. Она немного знает сеньора Кокрейна, призналась она, с вызовом посмотрев при этом на Шейна, но она ума не приложит, зачем он шел за ней. Сначала она отпиралась и не признавалась, что он говорил с ней в кафе, а потом подтвердила, что танцевала с ним и что он спрашивал, не солдаты ли ее приятели, и не поверил ей, когда она уверяла его, что ничего подобного. Он сказал, что у нее могут быть неприятности, если они солдаты, но она считает, что это не его ума дело, и так ему и сказала. Нет, никого больше, кроме этой парочки позади, она в аллее не видела. Может, кто и прятался у домов в темноте, когда они проходили, призналась она, но они не видели. Впервые они почувствовали, что что-то не так, когда раздались выстрелы и пули завизжали у них над головами. Тогда они припустились со всех ног, и, если кто-нибудь еще бежал позади них, они все равно ни черта бы не заметили.

Капитан Родригес передернул плечами и, поглядев на Шейна, перестал задавать вопросы. Рыжеголовый детектив нагнулся вперед и спросил Маркиту:

— Ты меня помнишь, Маркита, а?

— Si, я думаю, вы из полиции Эль-Пасо.

— Сколько солдат водила ты в «Папа Тонто» таким манером?

— Никаких других не было, — упрямо твердила она. — Мне говорили, что это проще простого, я сегодня и решила попробовать.

— Кто тебе об этом говорил?

Она пожала плечами.

— Девчонки из Хуареса. Это все делают, — добавила она.

— Кто платит девушкам за это? — продолжал допрос Шейн. — Кто разговаривает с солдатами, когда они подкуривают и торчат в «Папа Тонто»?

Она начала плакать и забормотала, что не понимает, что от нее хотят. Никто им не платит — только сами солдаты. Они идут в «Тонто» «чтобы развлечься». Она твердила, что больше ничего не знает.

— Когда ты последний раз была у матери? — неожиданно спросил Шейн.

Маркита взглянула на него с удивлением и ответила:

— Прошлую субботу была.

— Она говорила с тобой о мистере Тауне? Говорила, когда ждет его?

У Маркиты глаза округлились, и она повторила:

— О мистере Тауне? — словно впервые слыша это имя. И сколько ни пытались Шейн и Родригес выяснить, знает ли она что-либо о связи ее матери с Тауном, они ничего не могли от нее добиться. Если она и была в курсе, ей, видно, крепко вбили, что все надо отрицать.

Когда допрос закончился, Родригес приказал запереть ее в камеру, а когда ее увели, признался Шейну:

— Я могу продержать ее только одну ночь. Она не нарушила законов Мексики.

Шейн поморщился и признался, что и насчет американских законов сомневается, но выразил уверенность, что военная контрразведка, безусловно, не откажется допросить ее завтра. Потянувшись, он поднялся.

— Большое спасибо за вашу помощь. Завтра я с вами свяжусь.

— А мисс Таун? — вежливо поинтересовался Родригес. — Что я должен сообщить репортерам?

— Правду, и только правду, — посоветовал Шейн. — Что вы задерживаете ее по подозрению в убийстве до тех пор, пока она не даст удовлетворительного объяснения, кто сделал первый выстрел из ее револьвера. На всякий случай для вашего блага можете добавить, что подозреваете ее в покрытии того, кто действительно стрелял.

Шейн вышел, сел в свой заемный автомобиль и покатил в сторону моста через Рио-Гранде.