Убийство в Уайт Прайор

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ. Муж Цирцеи

От угла камина донеслось долгое удовлетворенное ворчание.

- Ага! - сказал Г.М., с торжеством пыхтя пустой трубкой. - Это случилось. Я ожидал этого, Мастерс. Я предполагал, что это он. Позвольте ему войти, Поттер... И еще, сынок: вам лучше чем-нибудь занять репортеров, пока я сам не осмотрю павильон.

- Вы имеете в виду, сэр, - сказал Мастерс, - что этот человек, как его зовут? Я помню, что уже слышал его имя - убил мисс Тейт, и...

Г.М. фыркнул.

- Как раз этого я не имею в виду. Наоборот, я этого опасаюсь. Он один из двух-трех, о которых я думаю, что они никогда не хотели убить ее. Да, он послал ей отравленные конфеты. Но она не должна была их есть. Он знал, что она не ест шоколад. Знаете, сынок, думаю, это довольно забавно - посылать отравленные конфеты тому, кто их не ест. Он никого не собирался убивать. Были отравлены всего две, причем даже вместе они не составляли смертельной дозы. А теперь этого идиота замучила совесть. К тому же, когда ему предложили коробку, он взял одну из них и проглотил сам. Ха! Сейчас вы все поймете, Мастерс... Ведите его сюда.

Мгновением позже они увидели Эмери. Если, - когда Беннет видел его в последний раз два дня назад, - тот казался беспокойным и недовольным, - узкое лицо с заостренными чертами, с подергивающимися губами, с покрасневшими глазами, - то теперь он выглядел просто больным, приняв половину грана стрихнина. Его лицо выглядело вылепленным из воска, а скулы - горными кряжами; мертвое лицо и разделенные пробором светлые волосы, напоминавшие парик. Он был одет в пальто из верблюжьей шерсти, на котором таявший снег превращался в воду, а в руках он крутил шапку. Они слышали его свистящее, похожее на астматическое, дыхание.

- Кто... кто здесь главный? - хрипло спросил он.

Мастерс подвинул ему стул, а Г.М. наклонился вперед.

- Полегче, - хмыкнул он. - Так вот, сынок, что это за идея, ворваться сюда и кричать, что виной всему коробка с конфетами? Хотите сесть в тюрьму?

- Это был единственный способ проникнуть сюда, - хрипло ответил Эмери. - Они думали, что я репортер. И запросто могли выставить. Какая разница? Не возражаете, если я выпью? - Он пошарил у себя во внутреннем кармане.

Г.М. смотрел на него.

- Ваш маленький трюк с этой коробкой выглядит не очень, не правда ли?

- Стоп! - сказал Эмери. Его рука дернулась. - Я не сказал...

- Теперь можете. Не будьте глупцом. Она запрещала вам сообщать газетам, где находится, любую мелочь о своей жизни. Это вас ужасно раздражало, поскольку вам была нужна реклама. И вы придумали, как можно сделать так, чтобы она вам не помешала, при этом не подвергая опасности ее жизнь. Ни чью-либо еще, если угодно. Вы собирались обнаружить, что конфеты отравлены, если только вас не опередит Рейнджер, и тогда в газетах появилась бы сенсация: "Покушение на жизнь Марсии Тейт". Хорошая реклама, правда? Конфеты отправятся в лабораторию, будет установлено, что они отравлены. Но когда Джон Бохан настоял на том, чтобы каждый взял по одной, у вас случился острый приступ совести... Ха. - Г.М. пристально взглянул на него сквозь свои большие очки. Надул щеки и громко выдохнул; затем посмотрел на Беннетта. - Вы начинаете понимать, почему я вчера сказал вам в своем офисе, что бояться нечего, и что мисс Тейт вне опасности? Так и было бы - если бы мы имели дело только с этим парнем, Эмери. Но это не так. Мы имеем дело с тем, кто и в самом деле хотел убить ее.

- Ха, ха, - невесело произнес Г.М. - Прекрасная работа. Все, что получил за свою изобретательность наш замечательный рекламный агент, это хорошую порцию стрихнина, и ничего кроме. Потому что наш мудрый друг Рейнджер указал на то, что он упустил: что будет полицейское расследование, а потому мисс Тейт не сможет вернуться в Америку вовремя, как это указано в ее контракте. Очень разумный парень, этот Рейнджер.

Мастерс заглянул в свою записную книжку и мрачно кивнул.

- Для полицейского расследования, - сказал он, - имеется все необходимое. Нам здесь не очень-то по нраву такая журналистика. В конце концов, если вы посылаете кому-то яд, это представляет собою покушение на убийство. Осмелюсь спросить, вы об этом знали, мистер Эмери?

Эмери, с покрасневшими глазами, выглядел озадаченным. Он сделал неопределенный жест, как если бы отгонял надоедливую муху.

- Да, но... какого черта! - воскликнул он. - Это была хорошая история. Это... Какая разница, так пошло все или не так. Есть кое-что еще. Говорю вам, есть кое-что еще!

- И вы что-то об этом знаете? - небрежно спросил Г.М.

- Мне звонил Карл. Он был совершенно пьян. Я... я могу увидеть ее? - задавая этот вопрос, он дрожал и медленно перевел взгляд на Г.М. - Он был совершенно пьян. Он сказал что-то о том, что случилось в павильоне, что-то невнятное, и о мраморном гробе. Эта тряпка рыдала. Карл Рейнджер. Я не знаю, как, но мы решили положить ее в самый лучший гроб здесь, в Лондоне, пока не сможем перевезти через океан. Он сказал, что Бохан арестован. Что его здесь повесят, понимаете?

Он говорил, не переставая, но голос его был еле слышен. Его пальцы метались по подлокотнику кресла. Казалось, его мучили угрызения совести, и он не мог остановиться, пока не выговорится до конца.

- Я должен рассказать вам все. Тем более, вы все равно это узнаете, рано или поздно. Если Бохан убил ее, как сказал Рейнджер, это моя вина. Потому что я сказал Канифесту... Сказал вчера днем; удрал из больницы, чтобы сделать это. Карл узнал об этом всего пару дней назад, и сказал, что это будет самым лучшим способом предотвратить это. Да. Я имею в виду, он выяснил, что ангел Канифеста... - Он сунул руку в карман.

- Полегче, сынок. Можете выпить, - сказал Г.М., вяло махнув рукой, - и продолжим. Итак, что вы сказали Канифесту?

- Что она уже замужем.

- Должен предупредить вас, мистер Эмери, что вы должны давать себе отчет в ваших словах. Вы сами, только что, по собственной воле, признали себя в преступном замысле, а именно преднамеренном и жестоком убийстве, - мрачно произнес Мастерс.

- Убийстве? - почти взвизгнул Эмери. Он подскочил в кресле. - О Господи, да я не посмел бы и пальцем ее тронуть! У вас много странных идей, но почему вы постоянно твердите именно об этом? Послушайте, вы, несчастный глупец, она была моей женой!

В наступившей тишине кто-то присвистнул. Эмери медленно окинул взглядом всех присутствовавших, и заговорил, с каким-то циничным отчаянием.

- Да. Я знаю, что вы думаете. Фигляр. Пустышка. Которую никто никогда не пригласит в приличный дом. Хорошо! Я скажу вам кое-что. Я сделал Марсию Тейт звездой. - Он говорил спокойно, со своего рода жестоким триумфом. - Спросите любого, кто ее знает, кем она была. Спросите их, и увидите, что они вам ответят. Я создал ее, когда она была никем. Имеется большое число хороших директоров, пытающихся сделать звезды из хороших актрис; но если вы думаете, что в этом деле главную роль играют деньги, вы заблуждаетесь. Не деньги делают звезд. Для того чтобы они ими стали, нужен такой, как я.

Я делал все, что она хотела. Всегда. Одним из ее условий было то, что никто не должен знать о нашем браке, в том случае, если это будет угрожать ее карьере. Хорошо, допустим, она была права. Было прекрасно сознавать, что она - моя. Все, что я мог сделать, - вы наверняка подумаете, что я величайший идиот в мире; я ничего не могу поделать с тем, что вы это подумаете, но я чувствовал, - все, что я могу сделать, это придумать себе жену, о которой мог бы говорить и упоминать в разговорах, имея в виду Марсию. Это было своего рода утешением. Я называл ее Маргарет, потому что мне всегда нравилось это имя...

Хриплый голос смолк. Эти последние слова, как ему показалось, должны были прозвучать совсем глупо, и он обвел присутствующих вызывающим взглядом. Его рука, все еще покоившаяся в нагрудном кармане, извлекла большую плоскую серебряную флягу, которую он машинально предложил всем по очереди, прежде чем приникнуть к ней губами. Сделав длинный глоток, он выдохнул.

- Какого черта? - с внезапной усталостью произнес он.

- Вы имеете в виду, - быстро, с недоверием, спросил Мастерс, - что вы согласились... Мда...

- Новый вид брака. Грррммм. Я начинаю понимать, - сказал Г.М. Он сонно моргнул, очки скользнули вниз по его носу; но он продолжал сидеть неподвижно, подобно Будде, скривив рот так, что это придавало его лицу немного циничное выражение. Не обращайте на него внимания, сынок. Это главный инспектор Мастерс, он уже на грани сумасшествия и готов вас арестовать. Я знаю, как вам нелегко это говорить; но если вы знаете, что делать дальше... Видите ли, я слишком хорошо знаю этот мир, чтобы быть удивленным тем, что вы сказали. Вы не слишком рассердитесь на меня, если я назову ее пиявкой?

- Независимо от того, что я думаю, - сказал Мастерс, - у меня есть определенные обязанности. И они заключаются в том, чтобы узнать, кто убил мисс Тейт. Поэтому я вынужден спросить мистера Эмери, знал ли он, будучи ее мужем, что мисс Тейт и мистер Джон...

Г.М. фыркнул.

- Вы знаете, о чем он собирается спросить вас, сынок. У вас достаточно мозгов, чтобы ответить на незаданные вопросы. Многие чувствуют себя лучше, делая вид, что если вещи не названы своими именами, то их попросту не существует. Итак?

- Перестаньте, - сказал Эмери, не открывая глаз. Он дрожал. - Да, я об этом знал. Вы удовлетворены? Я знал это с самого начала. Она сама мне об этом рассказала.

- Понятно, - прорычал Мастерс. - А вы, случайно, не?..

- Если это делало ее счастливей, - тупо сказал Эмери, - это было законом для меня. Но какое вам до этого дело, позвольте спросить? - Он повысил голос. Г.М., пристально смотревший на него, поднял руку, предупреждая Мастерса, чтобы тот помолчал. Г.М., казалось, знал, что Эмери сказал еще не все...

- Я хотел, чтобы она продолжала, - резко произнес последний, - и стала Звездой. Звездой, в том смысле, который я вкладываю в это слово. Сказать по правде, меня не волновало, вернется она в Штаты или продолжит карьеру здесь; я бы поддержал любое ее решение. Трудно поверить в то, что она мертва, после всего... Есть только одно, чего я хочу больше всего. Я хочу убраться из этой страны. И мне наплевать, что обо мне подумают. Когда я сказал Канифесту, что она - моя жена, он посмотрел на меня так, будто я - вошь. Но мне-то какое до этого дело? - Послушайте, я скажу вам, что я уже сделал. - Он немного оживился. - Я нанял лучший роллс-ройс, закрытый, чтобы перевезти ее в Лондон. У меня есть специальный шофер, одетый в черное. Мы наполним машину цветами, и она отправится в Лондон в составе похоронной процессии, самой пышной, какую этот город видел, с тех пор как...

Он говорил совершенно серьезно. Казалось, сейчас для него не было ничего важнее, чем организация похорон.

- Нам нужно выполнить кое-какие формальности, - перебил его Г.М. и медленно поднялся. - Нам с инспектором Мастерсом нужно пойти и осмотреть павильон. Позже, если хотите, мы можем продолжить. Кстати, по вашим словам, вчера вы все сказали Канифесту. Это была ваша собственная идея?

- Отчасти, да... хотя, подождите минутку... да, думаю, что так. Не помню. Мы с Карлом разговаривали. Карл приехал ко мне в больницу, перед тем как отправиться сюда. - Эмери пытался вспомнить, снова прибегая к помощи фляги. - Он сказал, что все будет в порядке. Что едет сюда, чтобы умаслить братца Бохана и наобещать ему чего угодно, чтобы только попасть в дом. Господи, как это смешно! Он собирался предложить старому Бохану пятьдесят тысяч в год как консультанту.

- Неплохое предложение, не так ли?

- Не будьте идиотом!

Г.М., преднамеренно или неумышленно, повысил голос, и Эмери, сам того не замечая, поступил так же.

- Значит, Рейнджер знал, что вы женаты на Тейт, так?

- Он предполагал это. Во всяком случае, я допускал это, когда он сказал, что мы должны все делать быстро.

- А Джон Бохан знал об этом?

- Нет.

- Осторожнее, сынок: вы уверены, что держите себя в руках? Успокойтесь. Разве Джон Бохан не знал об этом?

- Она сама сказала мне, что он ничего не знает! Она поклялась мне, что ничего ему не говорила.

Г.М. выпрямился.

- Хорошо, - бесцветным голосом произнес он. - Вы можете отыскать своего друга Рейнджера и попробовать привести его в нормальное состояние. А мы пока наведаемся в павильон... - Он оглянулся, уголки его рта опустились. - Где мой племянник? Где Джеймс Б. Беннетт? Ага! Грррммм. Вы идете с нами. Я хочу знать, как она лежала на полу, когда вы нашли ее. И кое-что еще. Идемте.

Беннетт взглянул на Кэтрин, которая не произнесла ни слова с момента появления Эмери. Даже сейчас она промолчала, ограничившись жестом, что он должен идти.

Вслед за шумно двигавшимся Г.М. и Мастерсом, делавшим записи в своем блокноте, он проследовал по коридорам к боковой двери, где инспектор Поттер сдерживал натиск журналистов. Беннетт поспешно снял чье-то пальто, но не свое собственное.

- Останьтесь здесь, - прорычал Г.М. Мастерсу. - Сделайте им заявление, а потом присоединяйтесь к нам. Только не говорите много! - Он открыл дверь. - Заходите, ребята, и поговорите с главным инспектором.

Он пробирался через толпу, прокладывая себе дорогу локтями, ворча и оберегая старый полинявший цилиндр, который держал в руке. Дверь захлопнулась.

Они какое-то время стояли на боковом крыльце, вдыхая морозный воздух. Слева от них, петляя, вниз, уходила гравийная дорожка, под переплетенные ветви дубов, и далее к шоссе, находившемуся в двухстах ярдах. Справа вниз уходили лужайки, сыпал снег. Было что-то настойчивое, что-то умиротворяющее, в этих хлопьях, скрывающих все следы. Они были символом и предвестником, подобно одной из машин на подъездной дорожке. Хотя автомобилей теперь стояло много, длинный роллс-ройс с опущенными занавесями мрачно чернел на фоне ослепительно-белого снега: словно в нем ожидала смерть, чтобы забрать Марсию Тейт. Его присутствие казалось абсурдом, но не было им. Он выглядел еще более мрачным из-за стоявшего рядом маленького ярко-желтого автомобиля Эмери, с надписью CINEARTS STUDIO и маленьким аистом на радиаторе; Жизнь и Смерть, ожидающие бок о бок. Беннетт подумал, что символы такие же несуразные, как и жизнь, - аист и черные шторы, - и еще то, что на таинственных дорогах черный автомобиль всегда обгоняет желтый. А потом перед его мысленным взором возник образ Марсии Тейт.

Он попробовал прогнать его, топчась по лужайке возле Г.М. Взглянув на часы, он обнаружил, что уже половина второго. Прошлой ночью, в это же время, также падал снег.

- Все верно, - услышал он голос Г.М. Обернувшись, он увидел устремленные на него глаза последнего. Темный силуэт на фоне белого снега, в громоздком цилиндре и пальто, с побитым молью меховым воротником, Г.М. выглядел карикатурным старым актером. - Прошлой ночью, как раз в это время, все и случилось. А что там такое с вами и молодой девушкой?

- Я встретил ее только этим утром.

- Грррммм. Она похожа на Марсию Тейт. Причина в этом?

- Нет.

- Не имею ничего против. Есть только одна вещь, в которой следует удостовериться, а именно, что она - не убийца, или, - Г.М. провел рукой по подбородку, - не связана с убийцей. Крайне неприятно в первом случае, и вызывает некоторое замешательство во втором. Способны ли вы взглянуть на дело с этой точки зрения? Думаю, вряд ли. Было бы слишком хорошо, если бы вам это удалось. Однако вы можете кое-что прояснить для себя. Она приехала сюда прошлой ночью вовсе не для того, чтобы поговорить с мисс Тейт... Нет, нет, сынок. Она также очень стремилась выгородить дочь Канифеста. Потому что полагает, - это сделала она.

- Вы тоже так думаете?

- А вы все еще полагаете, что это сделала женщина? - осведомился Г.М. - Но ведь миссис Томпсон сказала, что это не была женщина. Нет, нет. Это не она. Постарайтесь взглянуть на дело шире. Включите воображение. Кроме того, есть еще одна причина, почему некий старый зануда полагает, что Луиза Кэрью не могла проникнуть в павильон и размозжить голову мисс Тейт. Я не стану спрашивать вас по поводу замечательной способности этой девочки преодолеть более сотни футов, не оставив на снегу следов. Я хочу спросить о другом. Что заставило ее так медлить?

- Что вы имеете в виду?

- Она ушла отсюда в половине второго. Согласно Мастерсу, Тейт была убита в начале четвертого. "Она пошла туда, чтобы высказаться и попытаться убедить, - скажете вы, - а когда это не сработало, она ее убила". Разница во времени составляет почти два часа. Не могу себе представить, чтобы Тейт позволила кому-то оставаться у нее в течение двух часов. Важно вот что. Тейт ожидала посетителя - Джона Бохана. Если у вас есть в этом какие-нибудь сомнения, выбросьте их из головы. Она ожидала важных известий о Канифесте. Вы можете себе представить, чтобы Тейт хотела чьего-либо присутствия в тот момент, когда должен был прийти ее дорогой друг, особенно - дочь человека, которого она удерживала на веревочке в виду предполагаемого с ним брака? Она избавилась от присутствия Уилларда достаточно быстро, но вы хотите заставить меня поверить, будто она позволила оставаться молодой Кэрью, в течение двух часов, когда появления Бохана можно было ожидать в любую минуту? Эти два часа - ужасно большой промежуток времени, сынок.

- Но взгляните сюда, сэр! Вы возвращаетесь к идее Рейнджера о том, что Бохан приезжал сюда ночью? Поскольку мы знаем, что Джон не возвращался до трех часов...

Г.М. остановился. Они шли вдоль исчезающей линии следов вниз, к входу в аллею. Оглянулся на дом, стоявший наверху, в сотне ярдов от них. Казалось, он прикидывает расстояние.

- В настоящий момент я ничего не могу сказать, за исключением того, что идея Рейнджера о поддельных следах еще более глупая, чем казалась. Джон Бохан вернулся сюда, как и сказал, в этом не может быть никаких сомнений; и перед тем, как он вернулся, здесь не было никаких следов... Нет, нет. Как раз это меня совсем не беспокоит. А что меня по-настоящему беспокоит, это его поведение в Лондоне: как он набросился на Канифеста, когда тот подумал, что он покушался на его жизнь...

Внезапно Беннетт вспомнил то, о чем совершенно забыл в суете и тревогах дня. И спросил, что случилось, что Канифест сказал Мастерсу по телефону. Г.М., смотревший в конец аллеи, нахмурился.

- Не знаю, сынок. Кроме того, что сказал мне Мастерс. Кажется, Мастерс попытался подражать голосу Мориса и сказал: "Да?" На что Канифест ответил нечто вроде: "Я хотел поговорить с тобой, Бохан, но, я надеюсь, мне не нужно объяснять, почему я хочу, чтобы мою дочь немедленно отправили домой". Что-то вроде этого. Мастерс сказал, что его голос звучал очень слабо и неуверенно. Тогда Мастерс ответил: "Почему? Потому что Джон заехал тебе в подбородок и подумал, что ты отдал Богу душу, в то время как у тебя случился сердечный приступ?" Конечно, парень понял, что с ним разговаривает не Морис, и начал спрашивать: "Кто это? Кто это?" Мастерс сказал, что он полицейский, и что Канифесту лучше приехать сюда и оказать нам помощь, если он не хочет угодить в неприятную ситуацию. Я понимаю, он несколько преувеличил. Сказал, что дочь Канифеста обвиняется в убийстве, и что-то еще. Все, что Мастерсу удалось узнать, - Бохан приходил к Канифесту прошлой ночью; вошел через боковой вход или еще как-то, и попробовал возобновить "некий деловой разговор"; причем вел себя необычайно грубо. Естественно, Канифест не пожелал изъясниться более подробно. Мастерс заявил, чтобы он приезжал сюда, с сердечным приступом или без, и повесил трубку, пока Канифест переваривал возможные последствия для себя, в случае отказа сотрудничать с полицией.

- Но разве это не кажется достаточно...

Г.М. хмыкнул.

- Это? Идемте к павильону. - Он шел, переваливаясь, с раздражением сбивая снег одетой в перчатку рукой с веток деревьев. - Разве они не сказали, что оставят тело здесь, и используют катафалк, чтобы доставить Бохана в больницу? Гм, да. Надеюсь, это так. У вас есть носовой платок? На мои очки налип снег. Вас что-то беспокоит?

- Конечно, сэр; женщина была убита, но при этом здесь не было никаких следов.

- Ах, это... Вы похожи на Мастерса. Забавно, но это легче всего объяснить. Не скажу, что знаю, как был выполнен этот трюк, пока не взгляну на павильон. Но у меня есть предчувствие, сильное предчувствие... А если я найду то, что ожидаю здесь найти...

- То вы будете знать, кто убийца?

- Нет! - сказал Г.М. - Пусть меня повесят, если это не так. Все, что я могу сказать прямо сейчас, это назвать пару-тройку человек, которые этого не совершали. И это тоже против правил. Как правило, стоит только обнаружить какую-то ловкость рук, и она выводит прямо к убийце. Каждое преступление сопровождается определенным набором обстоятельств, и изучение этих обстоятельств постепенно выделяет среди подозреваемых одного. Но сейчас я имею дело с исключением. Даже если я окажусь прав в своем предположении, я не назову вам имя убийцы, потому что...

- Потому что?

Они вышли на большое сумеречное открытое пространство перед замерзшим озером, по которому сейчас тянулись цепочки следов. Павильон не был освещен, он выглядел темным пятном на фоне снежной белизны. Стояла такая тишина, что можно было слышать шорох снежных хлопьев среди ветвей.

- Когда я говорил с Мастерсом о невозможном убийстве, - сказал Г.М., - я думал, что это будет всего лишь безобидная лекция. Я спросил, было ли это случайностью, что убийца пришел и ушел с места преступления, не оставив следов? Это была своеобразная шутка. Но, видите ли, сынок, в этом вся сложность того, что случилось.

Беннетт огляделся. Он начинал испытывать те же самые жуткие ощущения, какие испытал, когда впервые пришел на эту поляну на рассвете; ощущение того, что он оказался в сумеречном месте, где не существует настоящее, где Марсия Тейт, убитая в павильоне, жива не менее чем накрашенные дамы, украшенные париками, побивающие расфуфыренных валетов на карточных столах веселого монарха...

Внезапно он вздрогнул.

В павильоне вспыхнул свет.