Убийство в Уайт Прайор

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ. Лестница Короля Карла

- Привет! - Голос говорившего раздался ближе.

Они подошли к передней двери как раз в тот момент, чтобы увидеть, как большая фигура показалась из аллеи вечнозеленых насаждений в девяноста футах от них и неспешно направилась в их сторону. Джервис Уиллард. По дороге он тростью сбивал снег с кустарника. Утро было в самом разгаре; однако все вокруг казалось серым из-за низких облаков, так что они могли разглядеть только темную фигуру с трубкой, выглядывающей из-под края широкой черной шляпы.

Завидев их, он остановился и извлек трубку изо рта.

- Стойте там! - крикнул Бохан. Он пошарил по внутренней стороне двери, нашел ключ и запер ее снаружи. Беннетт видел, что он почти восстановил свое хладнокровие, его лицо приняло привычное выражение, и что Джон Бохан, шедший по тропе, выглядел обычным образом. Когда он приблизился к Уилларду, лицо его приняло жесткое выражение.

- Вам туда нельзя, старина, - сказал он. - Смею утверждать, что туда никому нельзя входить до приезда полиции.

Уиллард застыл. На мгновение показалось, что он даже перестал дышать. Слабый свет зимнего дня прибавлял морщины на его лице: оно казалось бы совершенно испещренным ими, если бы не широкая шляпа, скрывавшая выступающий лоб, и тяжелые сероватые волосы. Наполовину разомкнутые губы сомкнулись. Глаза, необычного желтовато-коричневого оттенка, никогда не мигавшие, уставились в лицо Бохана.

- Да, Марсия мертва, - сказал Бохан, словно стараясь нарушить это оцепенение. Его плечи опустились вниз. - Мертва, как Вавилон, мертва как Карл. Кто-то проломил ей голову. Вы меня слышите? Кто-то убил ее, и никто не может войти туда, пока сюда не прибудет полиция.

- Вот оно что, - откликнулся Уиллард после некоторого молчания.

Некоторое время он стоял, уставившись в землю; словно потеряв способность двигаться, обессиленный, и только руки его совершали какие-то суетливые движения. Но это все-таки выглядело не так ужасно, как если бы он совершенно застыл. Наконец, он засунул трубку обратно в рот и быстро произнес:

- Я встретил вашего конюха, или что-то в этом роде. Он сказал, что-то произошло, и что вы не разрешили ему прийти сюда. Он сказал, что вы собирались совершить прогулку на лошадях.

Уиллард поднял глаза; лицо его было совершенно бледным.

- Надеюсь, она не мучилась перед смертью, Джон? Она всегда этого боялась. Однако не пройти ли нам сейчас в дом? Это моя вина. После той истории с ядом я не должен был позволить ей ночевать там. Но мне казалось, что никакая опасность ей не угрожает. И, тем не менее, я не должен был позволять ей...

- Вы? - Бохан насмешливо взглянул на него. - Да кто вы такой, чтобы позволить ей или нет? - Он сделал несколько шагов вперед, а затем резко развернулся. - Вы знаете, что я собираюсь сделать? Я поиграю в детектива. Я найду того, кто это сделал. А потом...

- Послушайте, Джон. - Уиллард споткнулся о куст, когда они повернулись, чтобы идти, и схватил Бохана за руку. - Есть одна вещь, которую я хотел бы узнать. На что это похоже, там? Я имею в виду, как все это выглядит? Как она умерла... Я не могу толком объяснить, что именно я имею в виду...

- Думаю, что понимаю вас. Кто-то был у нее в гостях.

Они пошли.

- Есть очевидное затруднение, - веско произнес Уиллард, - о котором я не могу умолчать. Я боюсь полиции. Вы меня понимаете, Джон?

- Вы имеете в виду скандал? - поинтересовался тот. Для Беннетта было сюрпризом, что он произнес это спокойным тоном. Казалось, он что-то искал в уме и, наконец, нашел; на его постном лице промелькнуло что-то саркастическое и мгновенно исчезло. - Возможно. Вот если бы Марсия Тейт умерла в монастыре, никакого скандала бы не случилось. А так - обязательно будет. Может быть, это прозвучит странно, Уиллард, но эта сторона вопроса меня совершенно не заботит. Ее никогда не заботила ее репутация; меня тоже.

Джервис Уиллард кивнул. Казалось, он разговаривает сам с собой.

- Да, - сказал он. - И, думаю, я знаю, почему. Вы знали, что она влюблена в вас, и ничто другое в целом мире вас не интересовало. - Он повернулся, чтобы посмотреть, какое впечатление его слова произвели на Бохана, и увидел Беннетта; он взглянул на него так, словно видел впервые, и выпрямился. Присутствие Беннетта заставило его замолчать. - Извините, Джон. Вы - вы должны простить нас, мистер Беннетт. Все мы сегодня утром не в лучшей форме.

Больше по дороге к дому не было произнесено ни слова. Бохан привел их к боковому входу, рядом с которым, под навесом, стоял автомобиль Беннетта. На верху лестницы, открыв дверь, они обнаружили Томпсона: не самый величественный образец дворецкого, но зато исполнительного, как джинн. Он был маленький, лысый, сморщенный, но все понимающий с первого взгляда, как человек, долгое время знавший семью. Маска респектабельности в какой-то мере скрывала покрасневшие глаза и припухшие губы.

Бохан произнес: "Библиотека", и остановился, чтобы о чем-то с ним переговорить; Уиллард продолжил путь. Беннетт оказался в лабиринте узких проходов, темных, пропитанных запахом старого дерева, с половиками на полу, сплетенными из копры. Здесь неожиданно попадались лестницы и застекленные окна в глубоких нишах. Он не чувствовал, что сильно замерз, пока Уиллард не привел его в большой зал, в одной стене которого располагались окна, сделанные по моде Тюдоров, а три остальные представляли собой огромные полки, уставленные книгами. Ничего лишнего, каменный пол и железные галереи вдоль стен; электрические лампы в ажурных железных канделябрах, мягкие кресла, обитые декоративной тканью, возле камина. Книги виднелись даже позади камина; в камине пылал огонь. Едва Беннетт увидел его, как почувствовал сильный озноб и усталость. Он опустился в мягкое кресло и принялся смотреть на плящущие огни пламени. Тепло разливалось по телу, он едва сдерживался, чтобы не закрыть глаза. Слегка повернув голову, он увидел неподвижные серые тучи за окном, и склоны холмов, покрытые снегом. В доме было очень тихо.

- Вы видели ее? - раздался голос Джервиса Уилларда. Беннетт пришел в себя.

- Да.

Уиллард стоял у камина, сцепив руки за спиной. Отсветы пламени придавали его волосам пепельно-серый цвет.

- Весьма своевременно, надо полагать. - Голос его стал живее. - Могу я узнать, как случилось, что вы оказались там?

- Совершенно случайно. Я только что прибыл из города. Я услышал, как Бохан кричит - или кого-то зовет - что-то в этом роде. Кроме того, выла собака...

- Знаю, - отозвался Уиллард, провел рукой по глазам, и быстро спросил: - Думаю, вы обладаете большим хладнокровием, нежели Джон. Вы ничего не заметили? Что-нибудь, что могло бы нам помочь?

- Нет. Она была...

И он коротко рассказал о том, что видел. Пока он говорил, Уиллард смотрел на огонь, облокотившись на каминную доску. Отмечая про себя его некогда уверенный, а сейчас довольно дряблый вид, Беннетт подумал: вот актер довоенного времени, пользовавшийся когда-то успехом у женщин. Старавшийся двигаться в ногу со временем. Что-то величавое, шекспировское, в манерах держать себя. Мудрый, понимающий, ироничный Друг Семьи; если бы у Бохана была племянница (он почему-то в первую очередь подумал о племяннице), она, вероятно, называла бы Уилларда дядюшкой.

- По всей вероятности, - он услышал свой голос как бы со стороны, - она с кем-то собиралась выпить немного портвейна. Последовала короткая борьба...

- Не убедительно, - произнес Уиллард, улыбаясь и глядя в сторону, - вывод не убедительный. На самом деле, это я, собственной персоной, мог выпить за ее здоровье. - Он выпрямился и принялся быстро ходить взад-вперед по комнате. - Однако, шутки в сторону. Все гораздо сложнее... Вы уверены насчет обгоревших спичек?

Он остановился; дверь открылась и захлопнулась с глухим стуком. Джон Бохан подошел к камину и протянул к нему руки. Хлыст все еще обвивал ремешком его запястье. Он отбросил его; затем ослабил шерстяной шарф вокруг горла, так что стал виден твидовый пиджак.

- Томпсон, - сказал он, глядя на огонь, - сейчас принесет кофе. Джеймс, мой мальчик, ваш багаж доставлен наверх, а автомобиль поставлен в гараж. Вы можете принять горячую ванну и сменить белый галстук.

Затем он повернулся.

- Кстати, что вы говорили насчет обгоревших спичек?

- Я полагал, - спокойно ответил Уиллард, - что мы могли бы обвинить в происшедшем грабителя.

- Вот как? - произнес Бохан. Он, казалось, колебался.

- Когда вы увидели Марсию, вы не обратили внимания на множество обгоревших спичек, разбросанных вокруг нее?

- Понятия не имею, - отвечал Бохан, - ни о каких обгорелых спичках. Нет. Я не включал свет. Но что, черт возьми, вы хотите сказать? Говорите!

Уиллард прошел мимо него и сел по другую сторону камина.

- Кажется, это были цветные спички. Они имеются (если я не ошибаюсь) в каждой комнате этого дома, после того как Морису пришла в голову эта странная идея. Подождите-ка! - Он поднял руку. - Полиция станет задавать вопросы, и вполне разумно, Джон, подумать об этом сейчас. Дело в том, что в павильоне таких спичек не было. Могу в этом поклясться. Кроме убийцы, наверное, я был последним человеком, видевшим Марсию живой. Прошлой ночью, после того, как огонь был зажжен, в доме не оставалось никаких спичек...

- Вы мне напомнили, - сказал Бохан. - Служанка! Ее служанка. Шарлотта! Где все это время была Шарлотта?

Уиллард с интересом взглянул на него.

- Любопытно, Джон. Я думал, вы знаете. Шарлотта осталась в Лондоне. Отпуск, или что-то в этом роде. Не имеет значения. В павильоне не было ни цветных, ни каких-либо других спичек. Я оставил ей коробку обычных, прежде чем уйти. Взглянем правде в глаза. Позволю себе обратить ваше внимание на то, что случайные грабители не усыпают пол обгоревшими цветными спичками. Это пока все. Но в этом доме творятся и более странные вещи. Прошлой ночью что-то страшно испугало дочь старого Канифеста, так что она почти обезумела. Я услышал ее крик и нашел ее лежащей в коридоре рядом с комнатой. Я не мог добиться от нее ничего связного, кроме того, что кто-то или что-то бродит по коридорам и этот кто-то или что-то схватил ее за запястье. Остаток ночи она провела с Кэтрин.

Беннетт слышал, как потрескивает огонь. Джон Бохан, который открыл серебряный портсигар, со щелчком захлопнул его и обернулся.

- Луиза, - сказал он, - Луиза Кэрью. Она здесь?

- Почему бы и нет? Она - подруга Кэтрин; они не виделись несколько месяцев, пока она была в Америке. Но почему это вас удивляет? Вам не стоит так нервничать, мальчик мой, - добавил он с раздражением. - Хорошо, что вы никогда не станете актером. Вы бы вывели зрителей из себя за пять минут.

- Не знаю, не знаю, - отвечал тот. Он поднес зажженную спичку к сигарете. Пламя на мгновение высветило самодовольное, возбужденное, выдававшее затаенную радость выражение его лица. - Не знаю. Но, полагаю, я мог бы стать лучшим актером, чем вы. Нет, меня это не удивляет. Дело в том, что вчера вечером я разговаривал с Канифестом у него в офисе, и он ни словом о ней не обмолвился. Так, так. Возможно, она нарушила покой какого-нибудь семейного призрака. Еще кто-нибудь?

- Да, ваш старинный приятель Рейнджер.

Беннетт выпрямился.

- Потише, - Уиллард прошелся, Бохан вытащил сигарету изо рта. - Успокойтесь, и выслушайте меня. Вы ничего сделать не можете. Он здесь, и он в очень хороших отношениях с Морисом. Мне бы не хотелось это упоминать, но прежде чем вы предложите свернуть ему шею, позвольте все-таки напомнить, что вы - младший брат. Морис чудак и весьма рассеянный человек, но он встанет на дыбы, если вы попробуете повлиять на него... Не стоит недооценивать врага. Их интересы заставляли держаться их поближе к Марсии, что они и делали.

- Так. И как же нам поладить с этой свиньей?

В глазах Уилларда можно было прочесть некоторое удовольствие. Казалось, он постепенно приходит в себя от полученного шока при известии о смерти Тейт. Он пошарил по карманам в поисках трубки.

- Легко. Рейнджер проницательный, умный, воспитанный, - да-да, не фыркайте, - воспитанный человек. Он прибыл сюда раньше нас вчера около полудня. Когда мы приехали, Морис уже суетился вокруг него, по-отечески похлопывая по плечу.

- Следовательно, Морис не отлучался в Лондон?

- Нет. Рейнджер прислал ему любопытную телеграмму, содержащую интересные предложения. Кажется, у него появилась идея, с далеко идущими последствиями; что совершенно потрясающий фильм может быть сделан на основе академических исследований Мориса, и его же, Мориса, технической консультации. Вероятно, это - обман, но Морис всего лишь человек.

- Кажется, я начинаю понимать. Танцующие девушки, обилие песен и название типа "Король устраивает вечеринку". - Бохан возвысил голос. - Говорю вам, Уиллард, что мой брат никогда на это не согласится!

- Вы неправы, Джон. Вам следует признать, что у Рейнджера есть некоторые достижения. Его постановки "Борджиа" и "Королевы Екатерины" были чертовски хороши. Он настолько точен в передаче истории, насколько возможно вымыслом не противоречить истине.

Бохан сделал шаг вперед.

- Спасибо, - сказал он, - что не пытаетесь скрывать ваше искреннее восхищение. Возможно, оно станет еще сильнее, если я сообщу вам, что эта свинья предприняла. - Беннетт чувствовал, что он говорит то, что не должен говорить, и о чем может впоследствии пожалеть; что он сознает это и, тем не менее, не может остановиться. - Да будет вам известно, что он полностью разрушил наши планы. Если бы Марсия была жива, ни о какой пьесе не могло быть и речи. Канифест не дал бы нам ни гроша.

Рука Уилларда дернулась. Он едва не выронил трубку и слегка приподнялся в своем кресле.

- Но ведь он же говорил...

- Он так и сказал мне вчера вечером: ни гроша. Мы встретились в редакции журнала "Глоб". ОН был величествен, как памятник самому себе. По зрелом размышлении (хм), он решил, что будет в высшей степени благоразумным и осторожным, если имя Канифеста не будет связано с театральными постановками. Его имя! Оно не должно быть с ними связано, это повредит... Мне кажется, Уиллард, вы потрясены? Разве режиссеры перестанут быть в вас заинтересованы как раньше, - когда была жива Марсия? Или же, если вы не получите приглашения...

Он замолчал.

- Я никогда не изображал из себя великого актера, Джон, - спокойно ответил Уиллард. - И не думаю, что заслужил подобных слов.

Наступило молчание; Бохан провел рукой по глазам. Затем тихо произнес:

- Прошу прощения, старина. Видит Бог, я не хотел сказать, что... Вы должны видеть теперь во мне эгоистичного осла, который обычно боится лишнее слово сказать, но если уж возьмется говорить, то наговорит черт знает чего. Я вовсе не имел в виду... Но шок, и все навалившееся вдруг, разом... Не думаю, что все это теперь имеет значение. Рейнджер, должно быть, говорил с Канифестом об обычных вещах, только и всего. Не думаю, чтобы он знал. Разве только Марсия не оказалась настолько глупа?

Он снова замолчал, но на этот раз по другой причине. По взаимному молчаливому согласию, слова, имевшие отношение к Уилларду, были забыты, но последняя фраза заставила Уилларда вскинуть голову.

- Знал? - резко произнес он. - Что вы имеете в виду?

- Ничего.

- Ни даже того, к примеру, что наш выдающийся издатель рассматривал возможность для Марсии сделаться леди Канифест?

Бохан фыркнул.

- Это чушь, и вы должны это понимать. Ведь не думаете же вы, что она была на это способна? - С чего вы это взяли?

Уиллард взглянул на него и отвесил шутовской поклон.

- Мне кажется, это наказание за мой преклонный возраст и дряхлость. У меня нет особого желания выступать в роли отца-исповедника, но молодые дамы, кажется, воспринимают меня именно в таком качестве. О, это не секрет. Дочь Канифеста сообщила об этом известной вам племяннице Кэтрин, а Кэтрин (с ее разрешения, я ни секунды в этом не сомневаюсь), сообщила мне. Девушка, как мне показалось, была взволнована. Все, что я мог сделать, это фыркнуть и никак не прокомментировать это сообщение. Видит Бог, если Канифест женится на Марсии, это будет такой скандал... - Он резко оборвал себя. - Она мертва. Я совсем забыл об этом. Я никак не могу привыкнуть к этому, Джон, - произнес он с надрывом в голосе. - Я все время представляю себе, что в любую минуту откроется дверь и войдет она...

Эти слова заставили еще более почувствовать уныние, царившее в комнате. Бохан сделал шаг в сторону графина с бренди на столике; остановился, пожал плечами и обернулся.

- Расскажите все, - сказал он, - что произошло здесь прошлой ночью.

Уиллард задумался.

- Это сложно описать. Марсия играла. Она излучала внутреннюю силу, дьявольскую силу, гипноз, что угодно, чему вы не могли противостоять; но я никогда не видел, чтобы она так вела себя - в домашней обстановке - столь возвышенным образом. Она говорила, что "настраивает себя" и тому подобные нелепости.

- Вы полагаете, это были нелепости?

Уиллард заметил его взгляд.

- Да, я понимаю, как вы оба относитесь к магии этого места. Может быть, она верила в это, а может быть, кто-то придал соответствующее направление ее мыслям. Теперь мне кажется, что в этом замешан Рейнджер: он вполне на это способен. По крайней мере, я бы ничуть не удивился, если бы это именно он постарался направить эту силу в нужном направлении.

Он взглянул на Бохана и занялся своей трубкой.

- Продолжайте.

- За ужином, должен признать, она блистала. Частично этому виной ваша столовая: полированный дуб, канделябры, большие окна и луна позади них. Кроме того, она надела платье, расшитое серебром, а волосы уложила на манер герцогини Кливлендской на этом портрете над камином. Сходство было полным, вплоть до ее жестов. Рейнджер сохранял непроницаемое выражение лица, но Морис, кажется, был готов боготворить ее. По этому случаю, он даже нацепил старомодные очки с толстыми стеклами. Что же касается Кэтрин и дочери Канифеста, то я не думаю, чтобы на них она произвела хоть какое впечатление. Мне кажется, маленькая Луиза ненавидела ее. Кэтрин же позволила себе несколько довольно резких замечаний относительно Ее Светлости, когда Марсия произнесла несколько напыщенных глупостей...

- Малышка Кейт... - протянул Бохан. - Господи, никогда бы не подумал! Впрочем, мне кажется, сейчас я не способен думать вообще ни о чем. Я оставался в Лондоне, я не был здесь в течение нескольких месяцев. Я даже не видел малышку Кейт...

Уиллард фыркнул.

- Малышка Кейт, - сказал он, - будь я проклят. Послушайте, Джон, вы что-нибудь о ней знаете? Вас вообще интересует хоть что-нибудь, помимо ваших фантазий? Ей двадцать один, она ради вас следит за этим домом, она довольно красива, и она никогда в жизни не выезжала далее Лондона. Для вас и Мориса этот дом населяют тени и видения. Конечно, вы не видели ее. Вы ее просто не замечали.

- Что вы сказали? - вежливым тоном осведомился Бохан.

Уиллард на мгновение задумался.

- Только то, что сказал. Что вы не имеете представления, какова была Марсия, и кто мог желать ей смерти. И что вы не можете почувствовать нечто зловещее в этом доме. Она привносила подобную атмосферу в любое место, где появлялась. Если вы не любили ее, то она страстно желала, чтобы вы - или кто-либо другой, - ненавидели ее. - Он ударил руками по подлокотникам кресла. Его карие глаза сверкнули. - О, да. Я знаю. Она приложила бы к этому все усилия; она действовала бы кнутом и пряником. Что же касается нас, то мы, бедные полосатые твари, прыгали через бумажные кольца и лазили вверх-вниз по шесту, и ей, обычно, хватало одного-единственного холостого выстрела, чтобы мы снова стали послушными. Я говорю обычно...

А теперь я расскажу вам, что случилось после обеда, и почему я не был удивлен, узнав об убийстве.

Марсия настояла на путешествии по дому при лунном свете; чтобы Морис при этом освещал дорогу свечами и рассказывал предания об Уайт Прайор. Конечно, Морис пришел в восторг. Остальные просто согласились. Рейнджер шутил и оказывал бесчисленные знаки внимания Благородной Луизе; Кэтрин шла рядом со мной. Марсия общалась со всеми. Она была блистательна. Иногда она брала канделябр из рук Мориса, и тогда была видна ее улыбка, выражение ее глаз, при виде впечатления, которое она на него производила; даже флегматичный Рейнджер подхватил ее серебряную накидку, когда та едва не коснулась пола. К девушкам она относилась с материнским сарказмом. Один я испытывал подавленное чувство - сам не знаю почему. Она потешалась надо мной, сравнивая с бедным Карлом Вторым, которого я намерен был сыграть. Вы будете удивлены, но только теперь я начал понимать, как именно должна быть сыграна эта роль. В этих темных комнатах, казалось, только-только покинутых людьми, меня вдруг осенило: я осознал, я почувствовал свою роль, чего не бывало со мной с тех пор, как я сыграл Питера Иббетсона! Я почувствовал, какой оглушительный успех у зрителей будет иметь моя игра.

- Затем мы пришли в комнату Карла Второго.

Казалось, Уиллард ощущал аудиторию даже сейчас. Он повернулся к Беннетту.

- Боюсь, вы не поймете. Комната Карла Второго - это та комната, которую сейчас занимает наш друг Бохан. Она сохранила свой вид с тех времен. Ее особенностью является наличие лестницы в стене, между внутренней и наружной стенами, которая ведет вниз к двери, открывающейся на боковое крыльцо, по которому мы вошли в дом. Дверь (не потайная, разумеется) находится в дальнем конце крыльца. Все устроено так, чтобы Карл мог спуститься вниз и пройти на лужайку возле павильона, не будучи замеченным от главного входа.

- Все правильно, - нетерпеливо сказал Бохан. - Что было дальше?

- Морис, - продолжал Уиллард, - показывал нам потайную лестницу. Конечно, я видел ее и раньше. Марсия вытащила меня на небольшую лестничную площадку, пока остальные толпились на ступеньках. Там был сквозняк, а единственным средством освещения была свеча в руке Мориса. Это крутая, узкая и длинная лестница. Помню, мне еще подумалось, что она напоминает собой пропасть. Не знаю, да и никто не знает, почему это случилось: то ли сквозняк задул свечу, то ли кто-то толкнул Мориса под руку, а может что еще. Свеча погасла. Я услышал в темноте чей-то смешок. Не смех, а какое-то хихиканье, что было совсем отвратительно. А затем я почувствовал около себя какое-то движение. Я поймал Марсию в тот момент, когда она едва кубарем не скатилась по лестнице.

- Ее, - хрипло пробормотал Бохан. - Ее...

- Толкнули? Да. Вне всякого сомнения.

Уиллард встал. Он закурил трубку, затянулся, выпустил густой клуб дыма и ткнул в него чубуком.

- Более того, она была в этом уверена. Но когда свеча снова была зажжена, она обернулась, - на лице ее сияла улыбка, - и произнесла (не могу воспроизвести ее мимику, зато слова ее я запомнил в точности): "Какая неловкость! Я чуть было не разбилась!" И она бы действительно разбилась, Джон. Но ей это нравилось; она получала своеобразное удовольствие от ненависти, которая была способна убить ее.

Бохан принялся расхаживать по каминному коврику взад-вперед. Его сигарета догорела почти до его губ, и он обжег руку, стряхивая пепел в огонь.

- Вы не знаете, - спросил он, - кто мог это сделать?

- Понятия не имею. Мы завершили наше путешествие вскоре после этого, примерно в четверть двенадцатого...

- А потом?

Уиллард задумался.

- Она казалась чем-то взволнованной. Я полагаю, вовсе не тем, что случилось; она была рассеяна, в ней ощущалось нетерпение, словно она чего-то ожидала. - Его глаза приняли загадочное выражение. Он мягко спросил: - Может быть, встречи с вами?

- Может быть. Но у меня не было желания возвращаться. Способны ли вы представить, - спросил Бохан, - как я чувствовал себя после услышанного от Канифеста? Крушение всех наших планов. Если хотите знать, я напился. Я бродил по улицам, и одному Богу известно, как и когда оказался дома. - Он скрестил руки. - А потом? Что случилось потом?

- Погодите, я должен подумать, - задумчиво протянул Уиллард, - ее состояние было... впрочем, это не важно. В полночь она настояла, чтобы все отправлялись спать; немного рановато для Марсии. Я был против того, чтобы она оставалась там, - Морис предложил, чтобы одна из горничных ночевала там же и прислуживала ей, - но она отказалась. Мы ушли, а она осталась. Ночь выдалась ненастной; пошел снег, усилился ветер. Когда мы вернулись обратно в дом, - голос его дрогнул, - а она осталась там одна, Морис потащил Рейнджера в библиотеку, чтобы обсудить сценарий. Он совершенно забыл о пьесе. Рейнджер пожелал мне, весьма странным голосом, - я бы сказал, в нем слышалось нечто кровожадное, - спокойной ночи, когда я сказал, что отправляюсь к себе. - Он постучал трубкой, вытряхивая пепел. - Но на самом деле я вернулся в павильон.

- Вот как...

- Я пробыл там, - очень спокойно ответил Уиллард, - ровно десять минут. Ровно столько, сколько она позволила мне остаться. Она, казалось, была удивлена, когда я постучал в дверь, удивлена и раздражена, словно бы ожидала кого-то другого. Дважды, пока мы разговаривали, - мы разговаривали в спальне, - она выходила в гостиную и смотрела в окна. Она, казалось, все сильнее нервничала и расстраивалась. Мы пили портвейн и курили сигареты. Но когда я сказал, что кто-то всерьез предпринял две попытки убить ее, это ее удивило и позабавило. Она сказала: "Вы ничего не поняли про конфеты; а что касается другого случая, то я нисколько не боюсь..."

- Кого?

- Понятия не имею. Она только вытянула руки над головой (вам, конечно, знаком этот ее жест?), словно бы наполняясь жизнью, и при этом выглядела совершенно удовлетворенной. И это не было игрой. А спустя десять минут она спустилась со мной к наружной двери. Она все еще была одета в расшитое серебром платье, а снег снаружи повалил густыми хлопьями. Это последнее, что я запомнил.

Снегопад. Беннетт склонился к камину. Ему затуманенный мозг упорно продолжал возвращаться к одному и тому же - нетронутому снежному покрову.

- Мистер Уиллард, - спросил он, - вы не помните, во сколько точно начался снегопад?

- Ну, почему же?.. Если это имеет какое-то значение... Он начался, когда мы оставили Марсию в павильоне, около десяти минут первого.

- Однако полагаю, вы не знаете точно, когда он закончился?

Актер обернулся. Казалось, он хотел сказать что-то резкое в ответ, но сдержался, увидев выражение лица Беннетта и бросив быстрый оценивающий взгляд в сторону Бохана.

- Как ни странно, знаю. По причине того, что провел скверную ночь, почти без сна. Сначала лаяла собака. Я несколько раз подходил к окну, и хотя моя комната расположена не в задней части дома, я не мог видеть павильона. Однако я заметил, что сильный снегопад продолжался недолго. Он длился всего лишь около двух часов, примерно с начала первого до начала третьего. Я несколько раз за ночь смотрел на часы... - Он замолчал.

- Почему?

Стук в дверь гулким эхом раскатился по комнате. Взметнулось пламя, взвыл в дымоходе ветер. Краем глаза Беннетт увидел вошедшего Томпсона.

- Прошу прощения, сэр, - произнес Томпсон. - Только что прибыл доктор Винн, а также инспектор полиции, за которым вы посылали. И еще, если быть абсолютно точным, "ему сопутствует некто..."

Следовательно, Марсия Тейт была убита раньше двух часов, незадолго до двух, и все следы убийцы были уничтожены снегопадом. Но почему, подумал Беннетт, это так беспокоит его? Он почти догадался, когда Томпсон продолжил:

- Этот другой джентльмен попросил передать свою визитную карточку мистеру Беннетту. Мистер Беннетт - это вы, сэр? Пожалуйста.

Беннетт взглянул на лист картона, на котором было написано: "Друг сэра Генри Мерривейла. Хотелось бы переговорить с вами с глазу на глаз". Аккуратная гравировка гласила:

ХЭМФРИ МАСТЕРС

ГЛАВНЫЙ ИНСПЕКТОР

ОТДЕЛ УГОЛОВНОГО РОЗЫСКА.

НОВЫЙ СКОТЛАНД ЯРД, S. W.