Убрать ИИ проповедника

34. Библиотека

Богдан и Жрица оказались в большом белом мраморном зале, очень светлом и с довольно высоким потолком. Телепортация, как всегда, была мгновенной.

— Надеюсь, ты готов открыть свой ум новым возможностям? — сросила спокойно Жрица.

— Постараюсь, — кивнул Богдан в предвкушении небылиц. А то, что он стоял в белом мраморном зале, наполненном ярким светом и чистейшим воздухом, на глубине шестидесяти километров, уже казалось делом привычным.

— Это одна из наших библиотек, зал древностей, хотя, всё условно. Я говорю так, чтобы тебе было удобнее включить хронологию, ту, к которой ты привык, — улыбнулась Жрица.

И тут только, когда огляделся, Богдан увидел на стене белые полки, на которых лежали многочисленные свитки, разные по толщине и цвету, и видно было, что они далеко не новые, а в основном, пожелтевшие от времени и где-то надорванные. На другой стене на полках лежали таблички с выбитыми письменами, то ли каменные, то ли отлитые из особого вида композитного материала, отличающегося от камня. Дальше он увидел старинные книги. По мере того, как он осматривал экспозицию, зал всё увеличивался и увеличивался. Некоторые книги выглядели просто огромными, практически с человеческий рост, каких он никогда не видел и даже не знал, что такие существуют. Часть книг была переплетена в кожу, другие в пеньку.

— Книги вот так просто лежат, без защиты? — почему-то спросил Богдан, вспомнив застеклённые витрины в музеях.

— Почему же! — ухмыльнулась Жрица, — протяни руку, ты ничего не сможешь взять, пока я не сниму электронный щит. Его просто не видно. Но это сделано не потому, что мы боимся краж, — говоря это, она едва заметно ему подмигнула.

Богдан протянул руку к старым толстым томам, каждый из которых был закрыт на металлический резной замок. Рука остановилась в десяти сантиметрах, и он почувствовал лёгкое жжение.

— Пошли дальше, в современность, — почти скомандовала Жрица.

А дальше стояли полки с совершенно современными земными книгами из бумаги, но их было не очень много.

— Зачем вам эта макулатура, неужели у вас нет оцифрованных книг? — спросил Богдан, — ну, то есть они у вас, конечно есть. Просто, чем эти лучше остальных?

— В физической форме хранятся определённые книги на интригующие нас темы в определённый момент времени. Мы можем иметь любую книгу в бумаге, зависит от запроса. Любая система письменности — не составляет проблемы. Словари давно все составлены и оцифрованы, как ты любишь выражаться. Открытий предстоит много. Люди на Поверхности не знают истинной истории. Но я не буду сейчас читать тебе лекцию, это не очень короткая тема. Просто знай, что всё, что у вас написано о происхождении человечества, сплошные сфабрикованные выдумки. Вы не знаете даже то, что было триста лет назад.

— А у нас есть шанс узнать историю? — на всякий случай поинтересовался Богдан.

— Да. После нашего «раскрытия». Это скоро.

— Да-ну! — удивился Богдан. — А как же священные писания? Нам что, навязали богов?

— Сложно, но примерно, так. Каждый ваш бог — это продукт определённых групп писателей. Ваши элиты никогда не отличались достоверностью историй, которые спускали в народ. Для них нет законов, к сожалению. И очень давно. У нас не так.

— У вас что, и коррупции нет?

— Её просто уже не может быть. Мы не живём ради денег. У нас нельзя умереть с голоду под мостом.

— А чем вы дорожите? Жизнью?

— Правильной жизнью. Но это сложно тебе пока. Тебе человеку с Поверхности, я имею в виду.

— А как вы пришли к тому, что стали намного более — Богдан задумался, ища подходящее слово, — продвинутее нас, что ли? Я имею в виду уровень цивилизации.

— Мы верим в то, что Земля является разумной жизненной формой, Солнце — тоже разумная жизненная форма, все в космосе — это разумная жизненная форма. Мы тоже, естественно. Мы приходим из Земли и умирая, возвращаемся в сознание Земли. То есть от каждого из нас в той или иной степени зависит это сознание.

— Я думал об этом, — Богдан помедлил и спросил, — я слышал, что разумом вселенной является «логос». Это так? — он не давал себе полный отчёт в том, что спрашивал. Даже если рассматривать слово как волну. Всё это казалось ему слишком сложным и простым одновременно. Неужели он сейчас сможет постигнуть то, над чем бились лучшие умы человечества? Ну, как постигнуть? Хотя бы найти направление размышлений.

Жрица подвела его к небольшому белому столу, на котором стоял поднос с двумя стаканами и графином. Она взяла графин и наполнила стаканы до половины розовой жидкостью, потом протянула один Богдану, а другой взяла в свободную руку.

— Хочу угостить тебя соком розовой кувшинки. На Поверхности такого вида кувшинок нет.

— Это какой-то ваш символ? В клинике тоже везде кувшинки. Я прав?

— Да, это символ, очень древний символ. Любой цветок — символ и чудо, — она ушла от ответа, и он не стал настаивать, у него наготове было и так полно других, более интересных вопросов, как ему казалось.

Жрица подняла стакан.

— Попробуй! Полезная вещь, не бойся!

Богдан улыбнулся.

— Чего мне теперь бояться, я и сам не знаю. Может быть, только твоих врагов.

— Это наши общие враги, — она бросила на него довольно серьёзный взгляд, и Богдан подумал, что она не шутит, — Логос — хорошее слово, — продолжила разговор Жрица, — если тебе так проще понять Можешь назвать его Бесконечным Творцом. Да, это, по сути, будет правильно. Потом перейти к галактическому логосу, как разуму галактики. Он определяет ход эволюции разумных цивилизаций.

— Нам особого доверия не оказали, как я понимаю. Нам придумали другую эволюцию — сильный убивает слабого. Я всегда считал это неправдой. Ещё в той жизни. Мы не можем быть жестоки к безвинным, — Богдан поднёс ко рту стакан с соком, — твоё здоровье, Царица! — и выпил всё до дна, оказав этим максимальное доверие хозяйке. На вкус сок напоминал жидкий клюквенный кисель из его голодного детства. Он поставил пустой стакан на поднос. Жрица никак не отреагировала на его короткий тост. Он же был уверен, что это непростое угощение.

— Каждая разумная галактика и каждая разумная солнечная система имеют резонансный или вибрационный шаблон. Этот шаблон определяет жизненную форму, которую они будут сотворять. А место планеты в солнечной системе определяет, какой вид жизненной формы она будет пытаться создавать. Представь, что на протяжении многих земных циклов Земля и Солнце продолжают сотворять разумные двуногие жизненные формы, — она говорила не просто назидательно, а как-то повелительно, и Богдан слушал её очень внимательно, также как слушал Кувшинку из голограммы в классе в клинике.

— Мы тоже «логос», так? Вибрационный шаблон, в смысле?

Она кивнула.

— Все люди тогда получаюся воплощением «логоса»? — продолжил Богдан, — слово создало плоть? Поэтому в Евангелие написано: «В начале было слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог»? Дальше не помню, не суть. Получается, Солнце — это «логос», Земля — это под-«логос», а мы под-под-«логос». И тогда в этом масштабе всё! Вы и мы в одной группе, Наами! — радостно воскликнул Богдан, — осталось только навести порядок и выяснить, кто нас убедил в собственном бессилии? Кто скрыл все исторические хроники и навязал свою правду?

— Ты считаешь это простым делом? — она усмехнулась.

— Я даже не знаю, как начинать. Ты знаешь?

— С «логоса», с чего же ещё. Но далеко не все хотят «раскрытия». Я хочу.

— Но нам же помогут, Наами.

— Пока нам только мешают.

— Мешают

Богдан неожиданно почувствовал лёгкое головокружение, реальность стала зыбкой. Она начала медленно искривляться и уплывать.

— Вы не можете без нас— тихо произнёс Богдан свою догадку, — мы тянем вас, как груз мы можем только вместе

«Сок, наверное, наконец подействовал», — пронеслось эхом в его голове.