Убрать ИИ проповедника

6. Берёза

Марго молчала всю дорогу. Эдвард уже её немного изучил и понимал, что она нервничала. Он попытался включить радио, но она молча убрала звук кнопкой, которая была на руле, а второй раз включать радио он не стал. По обе стороны дороги стоял голый весенний лес и нагонял тоску и тревогу.

— Марго, а сколько нам ещё ехать? Мы уже двести километров едем, — не выдержал Эдвард.

— Тебе, что, холодно? — строго спросила Марго.

Эдвард демонстративно отвернулся и уставился на лес. Через минут пять опять заговорил.

— Я с собой инструменты взял. Вдруг в новой жизни пригодятся. Всякое бывает. Вот раньше в гроб клали любимые вещи.

— Да и сейчас кладут, — вздохнула Марго.

Эдвард осторожно на неё покосился и окончательно угомонился, незаметно периодически подглядывая на приборную доску.

— Вон берёза старая, видишь? За ней поворот, километра два, и мы на месте, — как-то снисходительно, как ребёнку, сказала Марго.

Впереди виднелось берёзообразное чудовище. Из корня тянулись сразу три толстенных ствола — один стелился по земле, второй был искривлён и напоминал волну, а третий рос вверх, но под углом примерно семидесяти градусов. Раньше он таких деревьев не видел. «Мать честная!» — подумал Эдвард. «Там же аномальная зона, наверное. Вход в другое измерение».

Машина повернула сразу за берёзой. Эдвард съёжился и соединил руки в замок. Очень быстро доехали до высокого забора из красного кирпича. «Как Кремль», — подумал Эдвард. Подъехали к глухим кованым воротам. Ждать пришлось недолго, очень скоро ворота открылись, и мерседес въехал внутрь. Сразу справа находился крытый паркинг. Они вышли из машины и огляделись. Взорам предстал ухоженный сад, где растения только начинали просыпаться, а газон зеленел свежей травой, которую ещё даже не было надобности стричь. В глубине в центре красовалось стеклянное здание в виде полусферы, очень необычной архитектуры, с двух сторон от него полукругом исходили стеклянные коридоры, заканчивающиеся двумя зданиями-полусферами поменьше. В саду виднелись несколько беседок, разбросанные по всей территории. Все строения были связаны между собой каменными дорожками. Перед входом в главное здание журчал круглый фонтан из розового камня в виде большой кувшинки. Кувшинка была настоящим произведением искусства, Эдвард даже ахнул. Пропорции, работа, переливы розового — всё в этой кувшинке завораживало. Видно было, что фонтан играет важную роль в облике всего ансамбля. Кое-где плотным забором стояли высокие, разросшиеся туи, росли и другие деревья: молодые голубые сосны, берёзки и кусты, похожие на сирень. По главной дорожке, исходящей из большого здания, к ним навстречу шла девушка в форменном брючном костюме светло кораллового цвета. Шла быстро и уверенно.

— Маргарита! Эдвард! — протянула руку девушка для рукопожатия, — Наташа.

На левом верхнем кармане её жакета была вышита кувшинка, похожая на кувшинку фонтана. Эдвард с интересом посмотрел на девушку и заметно повеселел.

— Прошу за мной! — улыбнулась Наташа.

Эдвард и Марго послушно последовали за ней. «Я же не с жизнью иду расставаться», — успокаивал себя Эдвард, поглядывая на совершенно спокойную и даже где-то нетерпеливую Марго. Ей явно всё нравилось, и она знала, зачем она тут оказалась.

Перед главным входом Эдвард остановился. Ему показалось, что секунду назад над дверью была надпись «ГАМАУС», а сейчас её не было. Он посмотрел на Марго, хотел её об этом спросить, но не стал. Сказала бы, что ему это показалось.

В вестибюле пахло благовониями, а интерьер напоминал дорогую клинику: кожаные диваны цвета слоновой кости, мягкий светло-коричневый ковёр, классические низкие квадратные столики, крупные вазы со свежими цветами, уходящие на второй этаж две параллельные стеклянные лестницы. На стенах фотопортреты молодых интересных мужчин и женщин. Тихо, строго, чисто, страшновато от неизвестности.

— Проходите вперёд, — обратилась Наташа к Эдварду, — я не очень быстро иду?

— Это ваши пациенты? — спросил Эдвард, показывая глазами на висящие портреты.

Марго бросила на него насмешливый взгляд и слегка покачала головой.

— Это молодость, — ответила Наташа, — ничего больше.

Через минуту они оказались перед большой белой дверью. Наташа дотронулась пальцем до маленького сенсорного экрана, и две высокие створки разъехались.

Взорам открылся большой ослепительно белый зал. Пол, стены (окон не было), мебель и свет — всё было ярко белым. Эдварду это напомнило свет солнца, когда долго на него смотреть, не мигая.

— Проходите и садитесь, пожалуйста, на кресла, — сказала, заходя в зал Наташа, я вас оставлю на какое-то время.

Как только Марго и Эдвард зашли в зал, двери за ними закрылись. Кресла были необыкновенными. Внешне они напоминали добротные офисные кресла, которые выбирают себе в кабинеты менеджеры высшего звена, они тоже крутились и наклонялись во все стороны, но в них было что-то особенное, потому что едва Эдвард сел в него, он почувствовал, что видит, слышит, чувствует пальцами собственную кожу как-то по-другому. Из ниоткуда перед глазами появилась голограмма кувшинки, и одновременно с кувшинкой послышался приятный женский голос.

— Уважаемые Марго и Эдвард, — начала Кувшинка, — центр «Гамаус» рад вас приветствовать. У вас в запасе три месяца, в течение которых вы должны будете принять окончательное решение: остаться такими, какими вы являетесь сейчас, но со значительными поправками в деятельности всех систем ваших организмов, или идти дальше к полному обновлению, к новым, непознанным возможностям себя, которые ждут вашего решения. Итак, у вас есть три месяца. За этот период вы должны будете привести в полный порядок свои дела и продать или подарить недвижимость, если такая имеется, всё обдумать и осознать, что обратного пути не будет. Наш центр возвращает людям молодость, как бы банально и неправдоподобно это не звучало. Но процесс этот очень непростой. И не только с медицинской или научной точки зрения, а именно с чисто человеческой. Сложно стать заново молодым. Точнее, к этому надо хорошо подготовиться, подстроиться под новые ритмы и новые проблемы. Мы знаем, как это сделать. Добро пожаловать в новую реальность, Марго и Эдвард! Вы стоите на пороге новых себя, таких, каких вас задумал творец.

Кувшинка исчезла. Марго и Эдвард повернули к друг другу головы, но ещё не успели ничего сказать, как в зал вошла Наташа.

— Марго и Эдвард, прошу следовать за мной!

Марго послушно встала. Эдвард не пошевелился. И Марго и Наташа с лёгким недоумением взглянули на Эдварда.

— Александр Львович Индия Марго, почему ты не привела сюда Вовку? Ты могла бы взять сюда Вовку вместо меня! Может, он бы не умер, — задумчиво протянул Эдвард.

Марго строго на него посмотрела. Он знал этот взгляд, но вопрос был слишком важным, и он не мог его не задать.

— А ты знаешь, как он умер? — Марго подошла вплотную к Эдварду. Лицо её стало серьёзным и даже немного злым, — я скажу тебе. Он умер от передоза. Таких сюда не берут.

Эдвард вытаращил глаза, прикрыл рукой открывшийся рот и замер. В глазах промелькнуло недоверие.

— От передоза? Вовка?

— Ты наивный старый идеалист. Ты всю жизнь прыгал с ветки на ветку, как беспечный воробей в городском саду, где не было ни одного настоящего кота, ничего не замечая, что делалось вокруг, и как доставалась эта жизнь другим, тебе неведомо, — тихо, почти на ухо, сказала Марго.

— Это я беспечный воробей? Сказал бы я тебе — Эдвард захотел возразить, но, как всегда, видя перед собой Марго, да ещё и злость в её глазах, передумал. Бросил взгляд на молча следившую за ними Наташу и наконец встал с кресла, — я здесь ради тебя, Марго! Я хочу, чтобы ты это знала. Я пойду до конца!

Сказал и оглушил. Наступила тишина.

Марго отвела глаза и отошла от Эдварда.

— Наташа! — голосом удивлённого старикашки спросил Эдвард, — а что будет с памятью? Я буду помнить то, что сейчас меня окружает, или будет «импортозамещение»?

— Вы будете помнить даже то, что уже забыли, — улыбнулась с облегчением та в ответ, — но дело в том, что вы будете заняты новым миром и возвращаться к старому вам не будет такой уж острой необходимости, — она была мила и любезна.

— Новым миром — повторил Эдвард. — Сколько вам лет?

Марго бросила неодобрительный взгляд в его сторону.

— У нас не принято спрашивать этот вопрос. Поверьте, он не имеет никакого значения. Для чего вы его задаете в обычной жизни? — Наташа опять улыбнулась, показав превосходные жемчужные зубы, — скорее всего, для того, чтобы сориентироваться, кто перед вами, к какому примерно поколению он принадлежит, на какое десятилетие пришлись его юность, молодость и так далее. Вам психологически легче с шестидесятниками, вам понятны люди советской эпохи, но вы уже насторожены к тем, кто ходил в школу в девяностые. Мы же предлагаем вам более нейтральный взгляд на окружающих.

— То есть, вы хотите сказать, что моё сознание будет, — Эдвард задумался, — будет более универсальным? Я буду более независимым от прожитого?

— На том уровне, на котором мы сейчас ведём беседу, можно сказать, что «да», вы будете более приподнятым, если так можно выразиться, над социальной ситуацией, чем ваши…, ну, скажем, будущие ровесники. Просто потому, что они идут по жизни впервые, а вы многое из их ошибок уже преодолели.

Эдвард почесал затылок, как делают герои в мультиках, чтобы показать раздумья и удивление одновременно.

— И последнее. Вы уж извините, — совсем тихо произнёс Эдвард, — я, знаете, читал, что одному небезызвестному богачу, которому уже за сто, шестой раз поменяли сердце

— Что вы хотите от меня услышать? Это его выбор продолжения жизни. Вы знаете, что такое донорское сердце? — Эдвард увидел бездну в её глазах, её как будто переполняло что-то, но она сдержалась, — вы знаете, что вы почти наполовину становитесь тем человеком, сердце которого вам пересадили? Вы готовы поселить в себе чужого человека с его мыслями, привычками и, конечно, проблемами?

— Нет, не готов, — буркнул Эдвард.

— А вы видели, как он выглядит, этот небезызвестный богач? Он выглядит как столетний немощный старик со старческими пятнами на коже, слезящимися глазами и еле различимой речью.

— Так, мил человек, — наконец подала голос Марго, — у тебя будет ещё много возможностей спрашивать свои вопросы хоть дни напролёт.

— Идёмте! — скомандовал Эдвард Наташе, чтобы поскорее закрыть дискуссию.