Учитель под прикрытием.

Глава 7

ГЛАВА 7.

- Ну, и как прикажете это понимать? Я дал вам простейшее задание, с которым справится даже ребенок. Надо просто пойти и взять одну вещь. Одну маленькую вещь! Вот такую! Ее в кармане унести можно! А вы…

- Простите, наставник… Я… больше не буду!

- Разумеется, вы больше не будете. Вы ничего больше не будете делать…

- Нет!

- Не будете. Я сказал. На вас нельзя положиться. Вы ни на что не способны. Даже принести одну маленькую вещь! Одну крохотную косточку…

- Но там был этот… новый преподаватель… Если бы вы знали, что я почувствовал, находясь рядом с ним! Если б вы только знали…

- Представь себе, знаю. Сталкивался уже.

- Его аура… она просто не дала мне… Я не смог. В его присутствии… Я не знаю, что чувствовали другие, но я… он меня просто спеленал.

- Скажи сразу, что струсил и потерял голову. Неужели ты не мог вернуться потом? Тебе достаточно было нескольких ударов ножа. Ключица самоубийцы…

- Я не смог! Простите. Он… он там все запечатал. Идите и проверьте сами, если вы мне не верите!

- Пойду. И проверю. И горе тебе, если ты мне солгал.

Пропавшего студента искали наутро чуть ли не всем колледжем. Да-да, студент-третьекурсник Ной Гусиньский не вернулся с практического занятия. Такое иногда случалось – чересчур впечатлительные парни и девушки, бывало, удирали втихомолку, не в силах выносить «жестокое зрелище». Одни после этого, стыдясь минутной слабости, спешили наверстать упущенное, другие забирали документы и уезжали к родителям. Однажды мне самому пришлось смыться с практики. В свое оправдание скажу, что удрал я не один – мой тогдашний приятель Родольф Панда, струсил не только того, что предстоит сделать в городском морге, но и сбежать в одиночку. И подбил меня составить ему компанию – мол, вместе не так страшно, а ответственность пополам. Обоих потом заставили отрабатывать – седьмицу мыть в этом самом морге полы. Родольф после этого чуть документы свои не забрал.

Но это дела прошлые. А что же произошло сейчас? Куда делся Гусиньский? Судя по его характеристике, парень, хоть звезд с неба не хватал, но и слабаком не был. Наоборот, вечно рвался доказать, что достоин большего, всегда к чему-то стремился. Что он пытался доказать своим поступком? В районе нового кладбища в эфире не было зафиксировано ни одной вспышки насилия или всплеск эмоций. Значит, о разбойном нападении речи не шло. Такое впечатление, что Гусиньский просто-напросто воспользовался темнотой и ушел сам в неизвестном направлении. Да он даже не находился рядом с телами – ему, насколько помнится, достался участок у самой реки. Но это не повод, чтобы топиться! Или…

Я сидел в своей комнате, склонившись над недописанным отчетом пра Михарю, а мысли крутились не вокруг страшной смерти ни в чем не повинной нищенки, а вокруг пропавшего студента. Оба этих дела не могли быть объединены в одно. Или могли? Нет, я не верил в то, что Ной Гусиньский убийца. Нищенку убили прошлой ночью. У Ноя на тот раз было алиби – вся группа гуляла в «Петухе и скрипке», отмечая чье-то рождение.

Стоп. «Петух и скрипка». Единственный в Зверине кабачок, который обслуживает только студентов и преподавателей. Нищенку тоже кто-то заманил в тепло и уют… кабачка. А что, если Ной Гусинький случайно увидел, как некто спаивает беременную женщину и потом уводит ее за собой. Так-то это не интересный факт – многие шлюхи соглашаются на «работу» только после того, как выпьют глоточек вина или стакан медовухи. Их иногда даже заводят в кабачки, а большинство поджидает своих клиентов сразу у стойки – кто закажет выпивку, с тем и пойдет. Гусиньский мог оказаться свидетелем и, наткнувшись на выпотрошенное тело, перепугался, запаниковал и…

Версия хорошая. Хорошая настолько, что я решительно отложил недописанный отчет и стал сочинять новый. Все складывалось замечательно. Осталось проверить одну вещь – видел ли студент тело на земле? И когда он его увидел? До распределения или сразу после, когда все разошлись по своим местам. А мастер Кунц? Распределял участки он. Не подходил ли к нему Ной Гусиньский с каким-либо вопросом?

Все эти мысли я скрупулезно выписывал на отдельный листок, чтобы при случае задать их мастеру Кунцу и остальным студентам, когда в дверь торопливо постучали:

- Дяденька Згаш? Вы здесь?

Только один человек мог и имел право так меня называть, и я вскочил, распахивая дверь перед Динкой.

Девушка вскрикнула, переступив порог, и повисла на моей шее:

- Дядя Згаш! Наконец-то я вас нашла!

Я невольно обнял ее стройное тело. Нет, поймите меня правильно, я вовсе не монах, хотя ношу рясу и живу в монастыре, подчиняясь всем его уставам – расписание молитв, посты, служение горожанам, помощь ближнему и все такое прочее. Даже то, что меня официально именуют «отец Груви» - и то не играет большой роли. Как у пра Михаря, инквизитор для меня – только профессия, а не образ жизни. Я – некромант, обладающий определенным магическим даром. Я был членом Гильдии некромантов, у меня до сих пор есть знак принадлежности к ней. И я – Супруг Смерти, как-никак. Поэтому я…м-м… как бы вам сказать… Ну, совсем не против того, чтобы меня обнимали красивые девушки. Другое дело – Динка. В какой-то мере я ее воспитатель.

Поэтому я, скрепя сердце, отстранил вздрагивающую девушку и поспешил усадить ее на единственный стул, прикрыв за нами дверь. Потом налил вина. Поколебавшись, предложил сделать глоток, чтобы успокоиться.

Поблагодарив, девушка двумя руками вцепилась в кубок и осушила его в несколько глотков. Однако!

- Спасибо, дядя Згаш. Я так переволновалась…

- А я-то как переволновался, - заявил я, забирая кубок. – Но мое волнение ничто перед тем, что почувствует твой опекун. Мэтр Куббик будет… мягко говоря, удивлен тому, что ты так пьешь.

- А, - отмахнулась девушка, - пара глотков. Но если бы вы знали, дядя Згаш…- обхватив себя руками за плечи, она поёжилась.

- Что с тобой случилось? – отставив кубок, провел ладонью над ее головой, обрисовывая контуры ауры. Целители и некроманты умеют ее чувствовать. Зачастую состояние ауры указывает не только на время и причины смерти, но и на душевное и физическое состояние ее обладателя – все зависит от того, куда и как смотреть. Аура девушки действительно полыхала всеми цветами радуги, но красно-рыжего цвета тревоги было больше.

- Дядя Згаш, мне нужна ваша помощь. Я просто не знаю, к кому обратиться. Это Торвальд.

- Кто? – признаться, имя показалось мне смутно знакомым, но откуда?

- Тор… мой… ну, можно сказать, друг! Он и Измор… мы…

Понятно. Я немного напряг память и вспомнил высокого симпатичного брюнета. За Динкой, кажется, ухлестывали двое парней. Мне даже довелось стать свидетелем разборки.

- Ясно. И чего от тебя надо Тору… Торвальду?

- Не от меня. От вас.

- Что?

- Торвальд не учится вместе со мной, - пояснила девушка. – Он – некромант. Он хотел перевестись на факультет ведунов, когда перешли мы с Измором, но… сказали, что нет мест и вообще… Он третьекурсник. Я… мы познакомились еще в прошлом году, когда я только начала тут учиться. Вы же знаете, что я… что вы и мэтр Куббик – некроманты. И, хотя я не поступила на ваш факультет, мне было… интересно. Я просто улучила момент и заглянула… ну, к ним.

- И встретила Торвальда?

- Ага. Случайно. Ну, мы какое-то время встречались… нет, не так, как вы подумали. Просто… как выяснилось, я тоже кое-что знаю о некромантии – от вас и дядюшки Рубана. Кое-что такое, что пока не рассказывают второкурсникам. Ему было интересно. Я не сразу поняла, что он… ну… в общем, пока меня не перевели на факультет ведовства, а там не появился Измор… мы даже не думали, что…

Все понятно. Обычная дружба на фоне общих интересов – надо же, девчонка-соплячка знает больше, чем он! – постепенно переросла во взаимное чувство, стоило появиться сопернику. Любовь родилась из ревности. Бывает и так. Типично для собственников. Странно. Сколько я знаю семейных пар – у всех все по-разному.

- В общем, он ревнует к Измору, - вздохнула Динка.

- А ты?

- А что – я? – она захлопала ресницами.

- Как ты относишься к Торвальду и Измору… по отдельности?

- Ну… Торольд умный, а Измор – красивый и… тоже умный. Только по-другому. И он не некромант. Он боевой маг. Учился на боевого мага до перевода. То есть, он хотел поступить на ведьмака, у него все данные есть, только… баллов не хватило. Вот столечко, - она показала ноготь на мизинце. – Трех баллов не хватило из тридцати. Поэтому он и перешел из боевых магов к ведунам, когда факультет образовался.

- А еще Измор из княжеского рода, - напомнил я.

- Да при чем тут это? Они мне оба нравятся. И оба по-разному! Но речь не обо мне!

- О тебе, девочка, о тебе! – мне припомнился случайно подслушанный разговор. Торвальд вел себя по отношению к Динке, как будто у него уже есть на нее право, а Измор их подкарауливал. Эх, жаль, нельзя вернуться в прошлое и прослушать их разговор еще раз! – Я о тебе беспокоюсь. Я, как-никак, твой дядя… приемный. Мэтр Куббик будет недоволен, узнав, что я махнул рукой на проблемы его воспитанницы. Ты ему как дочь. И госпожа Гражина…

- Не надо, дядя Згаш, - понурилась девчонка. – Не начинайте… я же к вам… я вам доверилась… мне помощь нужна…А вы, - она всхлипнула, и я осекся. В самом деле, чего это я. Почти довел девушку до слез… Но что такого сказал? Или проблема на самом деле глубже?

- Иди сюда, - похлопал по кровати, и Динка послушно пересела, позволив мне себя обнять. – Девочка, я же за тебя отвечаю. Если с тобой что-то случится, я буду переживать… то есть… ну… сама понимаешь. А сейчас ты плачешь. Из-за кого? Из-за Торвальда или Измора? Или из-за себя?

- Не знаю, - она всхлипнула еще сильнее. – Правда, не знаю. Они мне нравятся оба. Торвальд… мы с ним знакомы дольше и вообще… Но иногда он ведет себя… странно. Это меня пугает. Я боюсь за него. И за Измора. За то, что они друг с другом что-нибудь сделают…Или просто что-то сделают… А ведь мы… ведь у нас…

- Я понял, - сделал вид, что мне все ясно и потрепал девушку по щеке. – Ты мне потом расскажешь? Или ты уже мне рассказываешь все, просто я не сообразил? Ты пришла посоветоваться насчет Торвальда?

- Да. Ему… вы бы могли нам помочь, дядя Згаш?

- Торвальду?

- Да. Он ведь на третьем курсе и…

И я мысленно дал себе подзатыльник, обозвав тупым идиотом. Третий курс. Вчерашняя практика.

- Торвальд был в другой подгруппе, - пояснила Динка. – Их поделили потому, что… ну, там какие-то свои дела… преподаватели так решили. Торвальд очень переживал, что не попал в ту подгруппу. Там ведь было настоящее дело, а не просто так…

Да уж. Настоящее. Я вспомнил изуродованный труп нищенки. Женщину убили не просто с особой жестокостью. Из ее тела извлекли нерожденного младенца. Извлекли живым.

Снова, как в тот раз, на меня словно пахнуло черной магией. Кто-то жаждет принести в мир зло. И, судя по тому, что я успел заметить, это не первая попытка. Ох, как же все плохо-то… Сперва мертвые собаки, теперь вот это… Похоже, зреет заговор. И пропавший студент оказался ненужным свидетелем. Увидим ли мы его живым? И как же здорово, что Торвальд, друг Динки, не попал в эту злосчастную подгруппу! Как переживала бы моя девочка, если бы пропал он?

Задумавшись, я не сразу сообразил, что Динка уже какое-то время мне что-то втолковывает:

- … понимаете? Дядя Згаш?

- Прости. Повтори еще раз.

- Вы поможете Торвальду?

- Смотря в чем.

- Ну, я же вам рассказала! Ему туда надо! На новое кладбище! То есть, на то место, где было новое кладбище!

- З-зачем?

- Посмотреть. Это же настоящее! Если бы вы знали, как он тянется к знаниям! Как он мечтает поскорее закончить Колледж и пойти работать! Некромантия – это его жизнь! Это цель его жизни! У него был шанс прикоснуться… Торвальд так завидует тем, кто там побывал… этому Гроссбарту, который все видел своими глазами… Ему так хочется тоже взглянуть… Вы его туда проведете?

Вот в чем дело. У парня опять ревность. И опять к соперникам. Только на сей раз причина не в девушке, а в… работе?

- Прости, я не понял. Ему… просто интересно?

Динка размашисто кивнула:

- Очень!

Вот бес!

Девушка смотрела на меня своими невероятными глазищами, улыбалась, обозначая ямочки на щеках. Будь я помоложе и не связан супружеским долгом с самой прекрасной женщиной в мире – и матерью моего сына, между прочим! – вряд ли у меня получилось бы устоять. Я вам уже говорил, что Динка еще в детстве была красивая? С тех пор красота ее только расцвела, а дар ведуньи только усилил ее привлекательность, и, если как следует поискать, среди ее одногруппников тоже найдутся влюбленные парни.

Сердце замерло. Голова закружилась. Мир померк. Остались только ее глаза. Глаза, ради которых не жалко…

Не думая, что делаю – тело среагировало само – сорвался с места, схватил валявшийся на столе нож для бумаги и вонзил его себе в ладонь.

- Нет!

Динка вскочила, рванулась ко мне, но я отступил, вскинув ладонь. Кровь текла из глубокого, до кости, пореза, вставая между нами:

- Нет. Не смотри на меня!

- Дядя Згаш, вы что?

- Не смотри на меня, ведьма!

Она отпрянула. В глазах ее мелькнул ужас и боль. Мне самому было больно и не только от раны – больно в душе от того, что я причинял этому ребенку. Но этот ребенок только что пытался применить ко мне чары подчинения. Ко мне, своему наставнику и воспитателю. Ко мне, инквизитору!

- Дядя Згаш…

- Я тебе не дядя! Именем той, что превыше тебя…

- Что вы делаете?

- Градом и миром, светом и тьмой - нет у тебя власти надо мной!

Она отшатнулась, закрывая лицо руками. Всхлипнула. Мне стало больно, но я напряг пальцы на раненой руке, шевельнул кистью, заставляя кровь быстрее бежать по жилам и смывать наведенные чары. Что же ты творишь, Динка? Как ты можешь со мной так поступать? Ради чего? Или ради кого? Не может такого быть, чтобы ты любила его…

- Да, - всхлипнула она, и я понял, что невольно заговорил вслух, - да, я его… Не знаю!

И, задыхаясь от слез, ринулась прочь, распахивая дверь. Топот ее быстрых ног прокатился по первому этажу.

Я рухнул на стул, чудом не промахнувшись мимо. Сжал кулак, впиваясь ногтями в ладонь и растравляя рану. Надо ее промыть и перевязать, но пока я не мог себе такого позволить. Между пальцами сочилась кровь, и я позволял каплям упасть на пол. Конечно, не надо терять кровь. Но кровь, испачканную чарами…

Торопливые шаги заставили вскинуть голову. Дверь в мою комнату была распахнута настежь, и в проеме возник запыхавшийся Измор. Студент оперся ладонями в косяк, тяжело переводя дух.

- В-вы… что вы…тут…

- Вы о чем, студент… - как назло двойная княжеская фамилия вылетела из памяти.

- Динка, - как выплюнул он. – Что вы ей такого… Что вы ей сделали? Вы… на нее напали? – он заметил кровь на моей руке. – Вы напали, она оборонялась? Что произошло?

- Все совсем не так, как вы думаете, княжич, - я решил воззвать к его разуму, нарочно употребив титул. – Динка Куббикова – моя воспитанница. Я – ее дядя… троюродный. Кроме удочерившего ее мэтра Рубана Куббика и меня у девочки нет другой родни.

- Но она выбежала отсюда вся в слезах! – воскликнул юноша. – Это вы довели ее до слез?

- Частично. Но у меня не было иного выхода. Она ворожила против меня. Это – зашита от чар. Вы ведьмак, - он дернул щекой, как от удара, и я поспешил исправиться, - потенциальный. Невысокий балл не освобождает вас от знаний… элементарных знаний техники безопасности. Вы не можете применять некоторые знания на практике, но ничто не должно помешать вам изучить их хотя бы в теории.

У него изменилось лицо – Измор, кажется, что-то понял.

- Не может быть, - выдавил он. – Динка бы не смогла… Она не такая! Она на это не способна!

- Откуда мы знаем, кто на что способен! Вы уже слышали о том, что случилось на третьем курсе факультета некромантии? Пропал студент. Пропал в той подгруппе, которая ходила на практикум, и в которую случайно не попал ваш… соперник.

- Торвальд, - он сказал это имя, как выплюнул.

- Да. А ему, как выяснилось, очень надо было туда попасть…

- Зачем?

Этот вопрос я сам себе задавал, вот только ответ мне не слишком нравится. Преподаватели не сообщали подробностей того, что было найдено на новом кладбище, но студентам заткнуть рты не получилось. Тем более что пропал студент. Этот факт скрыть не удалось. Значило ли это, что Торвальду известно больше, чем он хочет показать?

- Ему любопытно, - нашел я подходящий вариант. – И, кажется, немного завидно. Насколько понимаю, для него знания очень важны.

- Еще бы, - скривился княжич. – И не только знания…

Я вспомнил, что удалось подслушать ночью в сквере, и встал, подходя.

- Ваше сиятельство, - решил воззвать к холодному расчету, - я вынужден вас предупредить. Динка – да, моя воспитанница. Я люблю ее и в какой-то мере несу за нее ответственность не только перед ее приемным отцом. Я отвечаю за нее перед всеми остальными. Она – ведьма. Вы не знаете, но когда она осталась сиротой, ее хотела забрать… Белая Дама. Она лишила девочку настоящих родителей. Динка должна была стать ее… ее преемницей. Почитайте на досуге, кто или что это за сущность, и вы поймете.

- Динка не опасна, - покачал головой юноша. Значит, все-таки он что-то слышал.

- Явно – нет. Но она может сама не осознавать того, что творит. На факультете ее научат правильно пользоваться своими силами, но пока она не взяла себя в руки, она… будьте с нею осторожны. Девочка иногда сама не ведает, что творит. И та ситуация, что сложилась с вами тремя – это следствие.

- Значит, вы мне предлагаете ее забыть? Вычеркнуть из жизни?

- Ну… - читать лекции о любви не входило в мои планы, - я бы так не сказал. Просто… советую быть настороже. И постоянно держать в голове тот факт, что вы все-таки хотели быть ведьмаком. А она – может стать ведьмой. Ведьмак и ведьма… не самая лучшая пара. Даже если у вас и получится стать ведуном на новом факультете.

Он опустил голову, по-прежнему упираясь ладонями в косяки, словно ему было трудно стоять.

- Спасибо. Но позвольте нам самим разобраться. Без советников.

- Вам сколько лет?

- Двадцать.

- А мне – тридцать. Конечно, десять лет – не такая уж большая разница в возрасте, но эти десять лет… за эти годы я увидел больше, чем вы с того момента, как сделали свой первый вздох.

- Не сомневаюсь, - скривился он. Не надо было быть гением, чтобы прочесть его мысли – мол, вот еще один умник, который считает, что количество прожитых лет равнозначно жизненному опыту. В его годы и даже раньше я думал точно также – мол, что могут знать родители о том, что чувствуют и переживают их дети-подростки! Разве может простой ткач понять томление духа пятнадцатилетнего сына, мечтающего о карьере мага? А теперь у меня трое детей от трех разных женщин, и все трое ничего не подозревают о существовании друг друга – семилетняя Луна Байт, пятилетний малыш, которого должна была родить от меня Руна Беркана и трехлетний Збышко, сын Смерти, моей единственной законной супруги. Конечно, я никудышный отец, но…

- Заходите, - протянув руку, я дернул Измора за запястье, втаскивая в комнату. Юноша передернулся – я случайно коснулся его порезанной ладонью, испачкав в крови. – Садитесь. Выпейте со мной!

- Зачем? – ощетинился тот, но на кровать присел.

- Затем, что я так хочу, - отрезал я, убирая со стола все лишнее. – Считай это причудой старика…

- Ну, уж и старика, - скривился юноша.

- Это правильно! – я достал бутылку, откупорил ее и плеснул вина в единственный стакан, решив, что сам буду пить из горлышка. – Вот за это и выпьем. За то, чтобы нам как можно дольше оставаться молодыми!

- Аминь…

Только через полтора часа, когда уже давно прозвенел колокол, возвещавший отбой, я распрощался со своим невольным собутыльником. Княжич Измор пил, не пьянея, и, хотя под конец разговорился, собеседником оказался никудышным. Впрочем, я надеялся, что хотя бы что-то из сказанного падет в добрую почву. Парень мне нравился и не только тем, что, кажется, был искренне влюблен в Динку. Было в нем что-то…

Ночь прошла спокойно.

- Где ты была?

- Не твое дело.

- Нет, мое. Отвечай!

- Отпусти! Не выкручивай мне руки. Я не твоя собственность…

- Но ты моя невеста!

- А… (пауза) С чего ты взял?

- С того. Я люблю тебя.

- Ой…

- Да, люблю. И мне не безразлично, где и с кем ты проводишь время! Отвечай!

- Отпусти меня! Немедленно! Ты делаешь мне больно!

- Отпущу, когда признаешься.

- Не в чем мне признавать… Ай! Больно!

- Мне еще больнее, чем тебе. Ты мне не доверяешь…

- А ты не доверяешь мне!

- Доверюсь, если ты скажешь, где была!

- У дяди я была! У дяди. Доволен?

- У какого?

- А то ты не знаешь. Мастер Груви. Он мой дядя!

- Так… (молчание) И что он сказал?

- О чем?

- Не прикидывайся! Ты отлично знаешь…

- Ничего.

- Совсем ничего?

- Ну… да.

- Ты от меня что-то скрываешь. Что тебе сказал дядя Груви?

- Но-но! Это для меня он – дядя. Для тебя – отец Груви.

- Монах?

- Священник.

- Только этого не хватало!

- Тебе что-то не нравится? Это мой дядя, а не твой. И отпусти меня, наконец. Я спать хочу.

- Отпущу, когда расскажешь, о чем вы говорили. Он согласился?

- Нет.

- Вот бес!

- Ай! Пусти!

Утро пришлось потратить на поход в часовню Смерти. Ее возвели не так давно, когда Колледж Некромагии несколько расширил свою деятельность. Лет десять-двенадцать тому назад все эти ведьмаки, маги-ветеринары, алхимики, ведуны и ведуньи существовали в нем на птичьих правах – просто кому-то из будущих некромантов было интересно еще и уметь составлять различные зелья, кому-то – больше внимания уделять магическим животным, а кто-то просто понимал, что некромантом ему «не потянуть». Вот и занимались после уроков с такими же любителями-энтузиастами из числа преподавателей. Приходили и ученики «со стороны», часто принимаемые за отдельную плату. Когда здесь учился я, ведьмаков и ветеринаров с алхимиками уже отделили от собственно некромантов, а не так давно, буквально три-четыре года назад, образовали отдельные факультеты. Тогда и встал вопрос о строительстве часовни Смерти – просто чтоб напоминать о том, кому Колледж был посвящен изначально.

Был разгар груденя-месяца*, природа уже готовилась к зимнему сну, да и луна убывала, так что лучшего визита в храм пожелать просто нельзя. Здесь не было служивших Богине монахов-«смертников», так что мне самому пришлось и отпирать часовню, и зажигать курильницы, и класть к подножию статуи несколько последних сорванных у забора желтых кульбаб:

(*Грудень – последний месяц осени. Предзимье. Прим. авт.)

- Вот. Это тебе.

Присел на край постамента, осторожно погладил каменную стопу, чуть высовывающуюся из-под складок одеяния. Статуя молодой женщины во вдовьем наряде оставалась неподвижной и мертвой, не спеша отзываться на призыв.

- Извини, что долго не приходил. Мы с тобой… вообще не часто видимся. А в последнее время… Сколько прошло лет с тех пор, как я по-настоящему проводил обряды? Тот случай на кладбище не в счет… Он мне не дает покоя. Ты понимаешь, что это может означать… Понимаешь наверняка, - запрокинув голову, попытался всмотреться в скрытое тканью лицо. Скульптор лишь чуть обозначил под покрывалом Ее черты, но я знал, что если Богиня отзовется, они оживут и шевельнутся. – Как понимаю и я. Тяжело, знаешь ли, не думать постоянно о том, что может случиться через… сколько там осталось? Пятнадцать? Двадцать лет?

Статуя молчала. Молчала совсем. То ли моя жена не спешила отзываться на призыв, то ли я утратил способность ее чувствовать. В последнее не верилось – как ни парадоксально, только смерть – в смысле, физическая гибель – может избавить Супруга Смерти от этого звания. И то это отразится на его посмертии – как бы ты ни жил, но место тебе в Бездне, в вечном мраке, одиночестве и холоде. Я знаю. Я там был. Я «видел» там остальных, моих предшественников. И знал, что они ждут. Ибо настанет час, и Бездна вернет то, что забрала, и погруженные во мрак и пустоту души снова обретут способность видеть тварный мир. Вот только случится это…

Скоро случится это. Скоро, если меня не обманывают предчувствия. Первый звоночек уже был. В стенах моего родного Колледжа что-то творится. То есть, сначала только в его стенах, но теперь оно выплеснулось наружу. И пока еще не поздно его остановить.

Когда снаружи послышался слабый шум, я невольно похолодел от дурного предчувствия. Что-то случилось ночью?

- Извини, любимая, договорим потом, - быстро поклонился статуе, коснулся кончиков пальцев ее правой руки и выскочил наружу.

Мимо часовни, возбужденно переговариваясь, шло пять или шесть старшекурсников. Зная по своему опыту, что выпускники часто бывают в курсе всех внутренних дел Колледжа и часто узнают новости раньше профессоров, нагнал молодых людей в два прыжка, дернув ближайшего за локоть:

- Что случилось?

На меня уставились шесть пар глаз.

- А с чего вы взяли, что что-то случилось?

- С того. Пропавшего Гусиньского не нашли?

Парни переглянулись.

- Нет…

- Зато нашли кое-что или кое-кого другого? – угадал я.

- Э-э… ну…м-м… в общем…

- Не мямлить! Отвечать четко и по существу. Да или нет?

- Да.

- Где?

- Там, - шесть указательных пальцев синхронно ткнулись в одном направлении. Собственно, это все, что было нужно.

- Свободны! – крикнул на бегу, устремляясь в ту сторону. И не успел одолеть половины расстояния, как сразу понял – почувствовал – почему Смерть не отвечала мне, когда я пришел проведать супругу.

Она все это время была там.

Глупо утверждать, что смерть – это лишь краткий миг перехода от бытия к небытию. Процесс умирания иногда затягивается на несколько минут и, поверьте специалисту, это не самые лучшие минуты. Все, наверное, слышали выражение: «В отчаянии он призывал к себе смерть»? Так вот, бывает, что человек еще жив, а Она уже стоит рядом и ждет. Чего? Знака? Или просто наслаждается агонией своей добычи? Людям порой нравится просто сидеть и смотреть на пляшущие языки пламени. Так почему бы Смерти не любоваться истекающей жизнью? Особенно если найдется кто-то, кто обставит умирание соответствующе, превратив это в настоящее представление?

Когда я добрался до цели, «спектакль», если так можно выразиться, уже завершился, но, продолжая аналогию с театром, аплодисменты восторженных зрителей еще звучали, вынуждая артистов снова и снова выходить на поклон. Иногда опоздавший зритель – в данном случае целитель или некромант – успевал захватить эти минуты и все переиграть.

Иногда. Но не сейчас.

Эманации смерти – физической смерти, когда телу уже ничем не поможешь – я почувствовал еще на пороге. Не особенно удивился, кстати. Само место располагало к этому – одно из строений на краю учебной части, обычно скрытое от посторонних глаз за аллеями. С одной стороны был забор, с другой – хозяйственные постройки, с третьей – студенческое общежитие. Кажется, где-то здесь я в самую первую ночь своего пребывания в стенах Колледжа видел подозрительный свет. Тогда мы с Роем Бойко его не нашли…

Дверь в полуподвал была распахнута настежь, на пороге толпились студенты, несколько аспирантов и преподавателей с разных факультетов. Из некромантов присутствовал только мастер Кунц, который пытался командовать, отпихивая всех от дверного проема:

- Расходитесь! Мы разберемся! Там ничего интересного! Это работа для специалистов! Займитесь своими делами! Мы сами…

- Где мэтр Сибелиус? – я схватил преподавателя за локоть.

- Не ваше дело! – вскрикнул он, явно меня не узнав. – Там, где ему и положено быть!

- Внизу? – сама мысль о том, что пожилой профессор окажется один на один с эманациями смерти такой силы, наводила дрожь. Эдак у нас может быть два трупа вместо одного. Или…

… или это он и есть?

- Нет. Я не знаю! Мне некогда! Уходите! – заблажил он.

- Мэтр Вагнер? Мэтр Визар? Мэтр Йоганн? Они где?

- На своих местах!

- То есть, там никого?

- А вам какое дело? Вы вообще кто?

- Святая Инквизиция.

Эти слова сорвались с моих губ сами собой. Впервые, сколько себя помню…И они произвели эффект.

Все замерли. Мастер Кунц подавился всеми словами, которые хотел сказать и вытаращил глаза. Кто-то из аспиранток взвизгнул. Несколько студентов и младших профессоров шарахнулись прочь.

- Святая Инквизиция, - я медленно полез за пазуху, доставая свой знак, тот самый, который так долго не хотел принимать. – Всем оставаться на местах вплоть до особого распоряжения… Ты, - цапнул за локоть первого попавшегося аспиранта, - бегом на кафедру некромагии. Зови всех! Вы двое…- подтянул еще пару аспирантов, углядев характерные окантовки накидок, - ведьмаки? «Боевики»?

- Так точно! Боевая магия! – хором гаркнули они.

- Тебе – срочно найти Роя Бойко. Тебе – оцепить периметр. Используй максимальную защиту. Впускать только по моему личному приказу. Остальным – отойти на три шага назад. Строго на три шага на… Стоять! – пришлось повысить голос потому, что несколько человек вознамерились улизнуть. – За отказ сотрудничать вы автоматически становитесь подозреваемыми! Ты, - ткнул пальцем в какую-то студентку, - составь список всех, кто тут находится. Имя-фамилия, звание, возраст, факультет, причина нахождения здесь... Себя не забудь. Учтите! Я вас пересчитал. И если число фамилий в списке не совпадет с количеством присутствующих, виновного буду выбирать из числа сбежавших!

Угроза подействовала – кто-то из студентов дернул за локоть приятеля, который уже собирался уйти.

- Но как же лекция? – возразил тот.

- Лекции отменяются. До особого распоряжения! – прикрикнул я, но все-таки кивнул студентке: - Начните с этих двоих.

Отдав, таким образом, распоряжения, развернулся к лестнице.

Никто не пробовал меня остановить, когда начал спуск, но и оставаться в стороне мало, кто пожелал. За спиной зашаркали осторожные шаги. Смею надеяться, что это не просто любопытство, но и желание помочь.

Еще с прошлого века, когда Колледж Некромагии был относительно небольшим учебным заведением, где обучались только будущие некроманты, да и то под тщательным надзором, под землей были проделаны многочисленные ходы. Сделано это было не только потому, что часть опытов обязательно должна производиться в темноте. И не для того, чтобы устраивать тайники. Причина была банальнее некуда – люди. Обыватели боялись некромантов. Боялись и ненавидели тех, кто имеет дело со смертью. Кто способен умертвить человека силой мысли – или призвать покойника с того света. Перед страхом, что вот придет Повелитель Мертвых и уничтожит всех живых, меркло даже то, что большая часть некромантов все-таки боролась за людей против упырей и прочей нежити. В первые годы существования Колледжа ученикам и учителям часто приходилось скрываться в подземельях, пережидая вспышки народного гнева. Поэтому под каждым зданием не просто существовали обширные подвалы, но многие из них были соединены между собой проходами. И каждое новое здание тоже соединялось с остальными туннелем. Некоторые заканчивались тупиками, некоторые – пещерами.

Это было одно из таких подземелий, где, судя по характерному запаху, либо хранились, либо изготовлялись алхимические зелья. Собственного корпуса у алхимиков не было – они постоянно кочевали то к ведунам, то к целителям, то к «нежитеведам». Так что с одной стороны, в этом не было ничего странного. Но с другой – уж больно запашок подозрительный.

«Отрава!» - подумал я. Так сладко может пахнуть только яд. Сразу вспомнились случаи отравления собак. Значит, это именно здесь все варилось? Учтем.

Еще с полпути услышал чьи-то сдавленные рыдания, шарканье ног, приглушенный шелест. Я был не один. Дойдя до угла, задержал дыхание, сконцентрировался…

Это была, наверное, аудитория для занятий, но сейчас большая часть мебели отсутствовала, а то, что не успели или не захотели вынести, было как попало составлено в две пирамиды в двух углах справа и слева от двери. Там же топталось несколько юношей и девушек с факультета алхимии. Одна из них рыдала так, что утешавшие ее подруги даже не среагировали на мое появление. Пожилой алхимик мэтр Августин выглядел настолько растерянным и сбитым с толку, что его даже можно было пожалеть, если бы…

Если бы не зрелище, которое заставило обо всем забыть.

В середине комнаты лежало тело.

Не было сомнений в том, что светловолосый юноша мертв – эманации смерти вокруг него были такими сильными, что я невольно махнул рукой, очерчивая защитный круг. Над телом, опустив голову и руки, стояла Смерть. Вуаль закрывала ее лицо, но все равно в позе моей жены было что-то странное. Как будто она растерялась и не знала, что делать дальше.

Обнажив ритуальный кинжал, сделал шаг вперед, свободной рукой прощупывая ауру этого места и осматриваясь в поисках линий силы.

Юноша был мертв. Но смерть его не была ни правильной, ни красивой. Его просто исполосовали ножом – многочисленные порезы покрывали его тело. Одежда превратилась в клочья. Судя по пятнам на полу и стенах, его загнали сюда, как в ловушку и буквально изрезали. Выбраться самостоятельно он не мог – в углах и на стыках стен я видел следы рун. Большая часть их мне была незнакома, но некоторые использовались в некромантии, запирая упыря в магическом кругу. Здесь вместо упыря был живой – на тот момент – человек. Кто-то набросился на него и резал, колол, рубил, вымещая то ли злобу, то ли силу, а потом бросил истекающую кровью жертву. Да, похоже, что все было именно так – порванная в нескольких местах аура подтверждала это. Несчастный какое-то время боролся за жизнь, испытывая целую гамму противоречивых чувств, а потом как-то сразу и резко стих.

Вспомнив заговор на упокой, обошел тело несколько раз, присматриваясь и машинально отмечая следы порезов. Что-то было странное. Нет, не в его позе – скорчившегося, как младенец, прижавшего изрезанные до костей пальцы к лицу и горлу – а вообще. Сделав круг, осторожно присел на корточки возле его головы, стараясь, чтобы края накидки не запачкались в крови.

Вот оно! Кровь! Ее было неожиданно мало. Большая часть все-таки на самом теле и на стенах. На полу – лишь несколько пятен, и то возле самого трупа. Куда она вся делась? Может быть…

Дочитав заговор до конца и слегка смяв ауру, чтобы не мешалась, я двумя пальцами дотронулся до запястья убитого, отводя его руку в сторону, чтобы увидеть его лицо.