Удар акинака

Портсмутский мир

Крейсер «Алмаз» стоял, бросив якорь на рейде небольшого городка Ист-Каус, что распологался на острове Уайт. Стоял не один. Компанию ему составляли стоящий с левого борта японский авизо «Йодо» и английский «Патфайндер», а с правого — американский крейсер «Сайлем», за которым расположился германский крейсер «Фрауэнлоб».

Команда крейсера занималась повседневными делами и учениями, а командир корабля капитан первого ранга Анжу скучал. Неожиданно для самого себя. Потому что никогда не думал, что можно заскучать в море, на своем корабле. Но он действительно скучал, и не столько из-за рутины повседневной службы, сколько из-за разлуки с Марией — Машенькой. Тем более что она была совсем недалеко, на той стороне пролива Те-Солент, в Портсмуте. Где снимала квартиру и тоже скучала. Ожидая, когда же Анжу сможет освободиться, хотя бы на несколько часов и приехать к ней. А он в это время охранял покой дипломатов, никак не желающих заткнуть фонтан своего красноречия и пытающихся оспорить уже завоеванное русским мечом. Только эпоха сейчас немного другая и, в отличие от Белинского конгресса[45], русская делегация бьется, как рассказывают заглядывающие на борт корабля адъютанты его высочества великого князя Александра Михайловича, не хуже эскадры флота в битве у Гуама.

Надо признать, что бои велись ожесточенные. Если бы словами можно было убить, то дипломатов уже давно пришлось бы хоронить, а замок — отмывать от залившей его крови. Вот и сейчас выступление русского дипломата Сементовского-Курилло напоминало артиллерийский обстрел японских позиций. Дмитрий Константинович напомнил о многочисленных фактах уничтожение мирного населения и русских нонкомбатантов на оккупированной японцами части Кореи. После чего продолжил, расцвечивая французскую речь цитатами на латыни:

— … И вот это варварское поведение армии страны, решившей своими действиями бросить вызов не только России, но и всему цивилизованному человечеству, нам предлагают забыть и вернутся к status quo ante bellum[46]. На каком основании? На основании того, что сия страна является должником некоторых из участников конференции, а такжепрямым instrumentum ambactum[47]…

— Месье председатель, — немедленно выступил англичанин, барон Уильям Тиррел, — я протестую. Русский представитель переходит от фактов к ничем не подкрепленным измышлениям…

— Вы уверены, сэр Тиррел? — председатель, американский представитель Джон Уоллес Ридл, несколько замешкался и Сементовский-Курилло успел ответить англичанину. — Напомню высокому собранию, что японский флот сражался на поставленных в кредит под государственные гарантии вашего правительства кораблях. Из захваченных нашей армией приказов…

— Месье, — председатель усиленно стучал молотком, пытаясь задушить зародыш очередного спора, — мсье, требую перейти к сути обсуждаемого вопроса, либо вынужден буду прекратить прения!

— Приношу свои извинения, мсье председатель, — Сементовский-Курилло извинился и продолжил. — Исходя из вышеизложенного наша делегация полагает, что во-первых Королевство Корея более не может быть определена, как вассал Китая. Ибо китайское императорское правительство не только не защитило своего вассала от вторжения…, — Дмитрий Константинович перечислил еще ряд аргументов за признание Кореи независимым королевством.

Далее он отметил, что из-за сложившего ныне положения Российская империя требует от японцев признания ее особых прав в Корее. Кроме того, Российская империя вынуждена требовать удаления всех лиц японского происхождения из Кореи и введения запрета на въезд этих лиц в Корею в будущем из-за негативной реакции корейцев на их присутствие. В завершение он объявил, что договор о признании королем Кореи особых прав России в данной стране уже заключен.

— Британская делегация вносит протест, — тотчас же вскочил Тиррел. — Данный договор подписан в момент фактической оккупации страны русскими войсками и не может считаться легитимным. Кроме того, он неоправданно ограничивает права остальных великих держав…, — сэр Тиррел еще несколько минут рассказывал, как британцы озабочены нарушением законных прав всех присутствующих здесь наций на свободу перемещения и торговли в Корее, как они переживают за самих корейцев и их права.

Казалось, фонтан его красноречия будет биться бесконечно. Однако опытный дипломат сумел закончить свою речь ровно за полминуты до предоставляемого на выступление в обсуждениях лимита времени. И как только он замолчал, слово попросил представитель Германии.

— Господа представители, уважаемый председатель, — в речи Вильгельма Эдуарда фрайхер фон Шона, произносимой на французском языке, немецкий акцент совсем не чувствовался. Недаром ходили слухи, что посла во Франции Гуго фон Радолина должен сменить именно фон Шон. Который, кроме всего прочего, был широко известен в дипломатических кругах, как сторонник улучшения отношений с Францией, — полагаю, что наша конференция не должна мешать развитию двусторонних отношений между Россией и Кореей. Учитывая же сложившуюся ситуацию на Дальнем Востоке, протекторат России над Кореей германская сторона считает наилучшим решением для сохранения мира и стабильности, — последние слова германского дипломата вызвали в зале настоящий ажиотаж.

Даже старавшийся казаться невозмутимым великий князь Александр Михайлович взволнованно что-то спрашивал и одновременно пытался объяснить сидящему рядом Генриху Прусскому. Делегации же англичан и, особенно, французов, а также американцев, напоминали бандерлогов из «Книги Джунглей» Киплинга, делящих один банан на всю стаю. Даже председатель не сразу смог опомниться и начать наводить порядок после столь неожиданного заявления германского дипломата. Но с помощью громкого голоса и ударов молотка ему это удалось. После чего он объявил получасовой перерыв в заседаниях, чтобы делегации могли провести обсуждение выдвинутого германскими дипломатами предложения.

Дольше всех, как ни странно, обсуждение шло в апартаментах русской делегации. Поскольку такого не ожидал никто. Дипломаты сдержанно спорили, описывая выгоды и недостатки принятия и отказа от этого внезапного «подарка». При этом все неосознанно косились на сидящего рядом с главой делегации «военно-морского эксперта при российской делегации» адмирала и великого князя Александра. Который, если присмотреться, фактически являлся личным представителем самого императора на этом конгрессе. Вот только сам великий князь молчал и держал на лице маску светского человека, вынужденно, но с деланным интересом, выслушивающего ту чушь, что рассказывают ему гости. Спор мог бы длится и дольше, но время поджимало. В результате Сементовский-Курилло прямо обратился к великому князю Александру, заявив, что по его мнению, более всего в Корее заинтересован флот, арендующий там порт. Великий князь раздумывал недолго. — Полагаю, господа, империи нашей приобретение нового вассального королевства выгодно, — не теряя времени заявил он. — Как ввиду получения новых портов для флота, так и для расширения сферы нашего влияния на Дальнем Востоке и на берегах Тихого океана. — В результате единогласно решено было голосовать за принятие германского предложения.

Сразу после перерыва Джон Ридл объявил голосование по предложению Германии. Сразу проголосовали «против», что совершенно ни удивительно, японцы. Американская делегация объявила, что воздерживается от голосования. Французы воздержались тоже. Для них, стремящихся к реваншу и возвращению Эльзаса и Лотарингии, Россия нужна была как противовес Германии и ее союзникам в Европе. Именно поэтому они своим голосованием показали свое недовольство отвлечением России от европейского направления на Азию. Но так, чтобы не поссориться с русскими окончательно. Также понятно, что за принятие предложения голосовали русская и германская делегация. Вслед за ними «за» проголосовали австрийцы и итальянцы. Но настоящей сенсацией стало голосование англичан. Они голосовали последними и неожиданно поддержали немцев и русских. Таким образом, Корея большинством голосов представителей великих держав признавалась протекторатом Российской империи.

Сообщение об этом попало на борт «Алмаза» и в столицы европейских государств практически одновременно. Надо заметить, что на крейсере эта новость восприняли спокойно и в кают-компании практически не обсуждали. Только Чистяков заметил, что после такой новости, в Портсмут лучше ездить пореже.

— Англичане, господа, явно будут недовольны. Возможно все…

— Так они же сами согласились отдать Корею нам, — удивился мичман Соболевский.

Чистяков посмотрел на него, как учитель на гимназиста и ответил менторским тоном.

— Именно поэтому и следует ждать от них неприятностей…

В Сан-Суси кайзер Вильгельм, выслушав новость, преподнесенную ему канцлером Бюловым, радостно покрутил ус своей правой рукой.

— Что же, Бернгард, все идет по плану. По Моему плану… Не так ли?

— Да, ваше величество, — только и смог ответить канцлер. Который был против этой авантюры, задуманной лично кайзером с целью отвлечь внимание и ресурсы России на восток. Сам же канцлер полагал, что такая поддержка русских амбиций лишь еще больше обострит англо-германские отношения. При этом русско — германские отношения вряд ли смогут стать лучше, та как русские в любом случае не простят германской поддержки, оказанной австрийцам в боснийском вопросе.

В Санкт-Петербурге новость о протекторате вызвала ликование публики и простого народа. И резкое неприятие у части высшего света, недовольной переориентацией политики России в дальневосточном направлении. В салонах, придерживавшихся антигерманской и профранцузской ориентации поговаривали, что портсмутский подарок отличается от берлинского только тем, что теперь дарят германцы «троянского коня». Имелось ввиду, что Корея сильно разорена войной и не имеет никакой особой ценности для русской торговли и промышленности. Для флота и армии, рассуждали эти «салонные стратеги» вполне достаточно имеющихся в аренде портов. И вообще, разгромленная Япония и явно теряющий свои силы Китай не столь важны для российских интересов, как европейские страны. В прогерманских салонах считали, что предложением превратить Корею в российского вассала кайзер приносит своеобразное извинение за предательское поведение Бисмарка на Берлинском конгрессе.

— Уверяю вас, господа, — заявил в салоне графини Клейнмихель граф Александр Адлерберг, — в скором будущем мы станем свидетелями разрыва противоестественного союза двуглавого самодержавного орла России и красного галльского петуха, горланящего республиканскую «Марсельезу». Его императорское величество Михаил и кайзер Вильгельм обязательно встретятся и как два самодержавных монарха миролюбиво и по-братски разрешат все накопившиеся между нашими державами противоречия.

В Лондоне, в Сен-Джеймском клубе, в котором собирались дипломаты и знаменитые писатели, два дипломата — посол Британии в Нидерландах и один из постоянных заместителей министра иностранных дел, обсуждали эту новость, сидя у камина с бокалами кларета.

— Джордж, я вас уверяю, что сэр Уильям Тиррел поступил совершенно правильно. Перед Форин-Оффисом стоит задача противодействовать стремлениям прогермански ориентированных кругов в России порвать отношения с нашим новым союзником — Францией. Ради этой цели можно поступиться даже Кореей. Все равно, от наших товаров ни корейцы, ни русские не смогут отказаться, — сэр Эдуард поднял бокал, полюбовался игрой света в напитке и сделал небольшой глоток. — Вас, мой друг, планируют перевести из Голландии в Россию, поэтому вы должны скорее войти в курс всех дел, относящихся к нашим отношениям с этой страной…

— О нет, — притворно огорчился сэр Джордж Бьюкенен, — из тихой и цивилизованной Гааги в эту дикую варварскую страну! Моя жена не простит мне этого назначения.

— Не стоит так переживать, Джордж, — усмехнулся Эдуард Грей. — Как говорят, Санкт-Петербург, если не считать климата, вполне европейский город. Причем очень красивый и с развитой светской жизнью. Да и карьерные соображения…

— Но чем вызвано мое повышение в должности[48]? — прямо спросил Джордж.

— Только не говорите мне, что вы разорвали дружбу с бывшим первым секретарем посольства. Этим, как его, — Грей сделал вид, что забыл имя.

— Серж Сазонофф, — подсказал Бьюкенен.

— Вот именно, с ним, — подтвердил Грей. — По нашим данным, его планируют перевести из Ватикана в Санкт-Петербург и назначить заместителем министра иностранных дел. По нашим оценкам, это должно помочь вам в вашей деятельности в столице России. И запомните — вы должны сделать все, чтобы Россия в предстоящем неминуемом столкновении с Германией была на нашей стороне…

Новость о вассалитете Кореи продержалась на первых страницах газет всего несколько дней, сменившись очередной сенсацией с заседания Портсмутской конференции. Россия отказалась от получения денежных репараций с разгромленной Японии, но потребовала возмещения понесенных Кореей вследствие вторжения японской армии убытков. Кроме того, русские требовали передачи их флоту всех броненосных кораблей, для возмещения потерь. По приведенным в статьях расчетам, эти требования в денежном выражении оказывались намного больше, чем возможные репарации. В большинстве статей отмечалось, что теперь Японии никогда не подняться выше уровня третьеразрядной азиатской страны наподобие Сиама. Даже Китай, несмотря на всю его слабость, по сравнению с нынешней Японией выглядел предпочтительней.

А конференция между тем продолжалась, выбрасывая на страницы газет все новые и новые сенсации. Дипломаты непрерывно работали языками, а моряки на стоящих на рейде кораблях боролись со скукой. Анжу сумел несколько раз съездить в Портсмут. Где, в полном соответствии с предсказаниями Чистякова встречал недружелюбное отношение низших слоев и подчеркнуто вежливое и высокомерное отношение со стороны офицеров и городской полиции. В результате он посоветовал жене уехать в Россию, в Ориенбаум. Где ее должны были встретить его родители, желающие поближе познакомиться с женой сына.

«Алмаз» простоял у берегов Англии до самого последнего дня конференции, а после ее окончания отправился в Кронштадт с российской делегацией на борту. Рейс прошел без всяких происшествий. По прибытию в Россию Анжу получил трехмесячный отпуск и отправился с женой и родителями на юг, в имение, купленное на его имя.

В отличие от русской делегации, японскую встретили не столь мирно. Японская пропаганда, задолго до начала войны оказавшаяся под контролем ультра-патриотов и расписывавшая неотвратимость победы и реванша за «позорную войну Оцу», старательно умалчивала о серьезных поражениях армии и флота. В результате итоги войны оказались для многих, даже информированных людей, весьма неожиданными. Первые же сообщения об условиях, на которых был подписан Портсмутский мир, вызвали в Японии шквал протеста. В течение нескольких дней антиправительственное движение против мирного договора охватило большую часть Японии. Народные митинги, выступления и демонстрации протеста проходили во всех районах страны. Дошло даже до открытого восстания в Токио, получившего позднее наименование «Хибия дзикэн (Инцидент в Хибия)».

Лидерами ультра-патриотических организаций сразу по прибытии в Токио делегации организовали митинг по вопросу мир, на котором прозвучала резкая критика политики правительства и требования убить всех дипломатов, нанесших принятием этого договора «оскорбление японскому народу». Власти предприняли попытку запретить митинг, принимавший явно антиправительственный характер. Возникшая потасовка с полицией стремительно переросла в общегородской бунт. Восставшие громили полицейские будки и участки, резиденции членов кабинета министров, жгли христианские церкви и трамвайные составы. Убили поавшего в руки восставших секретаря делегации в Портсмуте.

Беспорядки привели к тому, что власть в городе на несколько дней фактически перестала существовать. В результате в Токио было объявлено чрезвычайное положение. В город ввели части императорской гвардии, которые наводили порядок штыками и стрелковым огнем. Однако окончательно спокойствие было восстановлено лишь через несколько недель…