Удар акинака

Разговоры и беседы

В Зимнем дворце стояла тишина. Лакеи мелькали в коридорах, словно привидения, а придворные вообще старались как можно реже выходить из своих комнат. Нынешний государь такой непредсказуемый. Тихий и вежливый, но если вдруг… Князя Хилкова престарелого не пожалел — в Сибирь работать отправил, а Шауфуса вообще едва в Петропавловку не засадил. И всего лишь за то, что Великий Сибирский путь не на полную пропускную способность работает, вопреки победным докладам министерства путей сообщения. Слухи ходят, что его величество по отношению к министру изволил применить такие эпитеты, что слышавший этот разговор лакей едва в обморок не упал. Говорят, от пьяных извозчиков и матросов и то таких ругательств не услышишь. Потом, надо признать, смягчился, извинился и даже уволил от должности с пенсионом.

Но кто его знает. Тот раз мягко решил, а иной раз возьмет, да как Иван Грозный или Петр Первый на плаху и отправит. Так что лучше переждать грозу подальше от Михаила Сурового. Разъяренного на этот раз одновременно поступившими сообщениями о фактически проигранном морском бое под Порт-Муравьевом и отступлении армейского отряда от Сеула. Армейцев, надо признать, царь ругал меньше. Все-таки корпоративная солидарность. К тому же соотношение сил — кавалерийская бригада против пехотной дивизии, никаких шансов на победу русского оружия не оставлял. И если бы не потеря батареи новейших трехдюймовок, большей частью доставших японцам целехонькими, никто бы этот бой за поражение и не считал.

С флотом же было намного сложнее. Николай Николаевич возмущался безнаказанной высадкой японцев на материк. И представитель при штабе наместника капитан первого ранга Кладо уговорил великого князя разрешить выход в море для ударов по воинским перевозкам. Планировалось, что к берегам Кореи подойдут одновременно и крейсера Иессена, и броненосцы с крейсерами Витгефта. Однако последний что-то не так рассчитал и задержался с выходом в море. В результате японцы, словно зная об этой задержке, эскадрами броненосных крейсеров и скоростных броненосцев перехватили отряд Иессена, вынужденного после перестрелки спешно уходить на юг, к Гуаму. А потом успели вернуть скоростные броненосцы к основным силам и устроить бой с вышедшим в море и ушедшим далеко от базы отрядом Витгефта.

Ожесточенная перестрелка между шестеркой японских броненосных кораблей и тройкой броненосцев и броненосным крейсером Витгефта ожидаемо закончилась поражением русской эскадры. Потеряв потопленным броненосец «Иоанн Златоуст» и бронепалубный крейсер «Боярин» и погибшего в бою адмирала Витгефта. В свою очередь, утопив, по полученным донесениям броненосец «Хацусе», два бронепалубных крейсера. Причем у императора были подозрения, что морячки просто преувеличили японские потери. Потом эскадра с трудом вернулась в гавань, где оба уцелевших броненосца и броненосный крейсер «Баян» сразу стали в очередь на ремонт.

— Скажи мне, Сима, как такое могло произойти? Я же им доверял, а они…, — наедине с любимой женой «суровый» Михаил мог позволить себе расслабиться. — Тот же Сахаров с Куропаткиным уверяли меня, что наших войск которые уже там сосредоточены, хватит чтобы разбить все остальные армии. Причем одновременно. И железнодорожники заверяли, что в любой момент готовы перевезти сколько будет необходимо дополнительных сил. И вдруг, когда японцы напали, выясняется, что железная дорога во многих местах до сих пор однопутная. Куда пропали деньги, выделенные на ее улучшение — никто не может сказать. А войск оказалось намного меньше, чем необходимо, и перебросить подкрепления быстро невозможно. И приходится мне просить старого, ушедшего на покой князя Хилкова заняться наведением порядка на дороге… Про флот и говорить не хочется. Неожиданно выясняется, что у японцев есть не просто флот, а хорошо вооруженный мало уступающими нашим по качеству английскими кораблями. По количеству судов вообще сильнейший в Тихом Океане. Черт знает, куда все это время смотрели все наши разведчики, штабы и дипломаты… Верить никому нельзя, — искренне удивлялся молодой император.

— Мне — можно, — ласково улыбнулась императрица, которую даже новая беременность нисколько не портила. — Ты же проверял своих солдат и субалтерн-офицеров, которыми командовал? Почему сейчас удивляешься?

— Так то — солдаты, они… Они как дети, только взрослее, — печально усмехнулся в ответ Михаил. — А это же государственные мужи, почтенные и солидные, по возрасту меня превосходящие… мудрые старцы.

— Мудрость не всегда приходит с возрастом, — погладив мужа по волосам, словно маленького ребенка, философски заметила Виктория. После чего отошла к маленькому поставцу в углу кабинета, открыла его и собственноручно налила в небольшую рюмку «столового вина номер двадцать один». Вернулась к сидящему и мрачно смотрящему прямо перед собой императору, поставила перед ним рюмку. Михаил молча взял ее, выпил одним глотком, выдохнул и рассмеялся.

— Спасибо, Сима, милая. Мне только рюмочки и не хватало. Теперь снова за работу. Ах, Сима, Сима. Как бы мне хотелось оставаться просто великим князем…

— На все воля господа нашего, — серьезно ответила Виктория. — Так что ты думаешь делать? НикНика менять?

— Зачем? Он пока вполне справляется. Генералов оплошавших поменяет сам, я ему полномочия дал. Но флот из его командования надо изымать. И на флот настоящего боевого адмирала ставить. Я бы Иессена поставил, но против правил службы получится. Начнутся интриги против «выскочки» вместо боевой работы, да и НикНик его задавит своим авторитетом. Поэтому, пожалуй, отправлю туда Рожественского. Начальник морского главного штаба, авторитетный адмирал. С НикНиком в хороших отношениях, но командовать собой не даст.

— А эскадру усиления кому поручишь?

— Думаю Макарову, все же основой эскадры его броненосцы и крейсера будут.

— Погоди, милый. Ты говорил, что лучше Макарова в особенностях службы на севере никто не разбирается? — спросила вдруг императрица.

— Так и есть, — согласился царь.

— Теперь подумай — мы его с Северного флота уберем, а если вдруг наш дорогой дядя Джорджи в войну вступит, кто будет этим флотом командовать? Нет уж, милый, оставь своего Макарова на месте. Да и командующего Балтийским флотом снимать не стоит — пусть тоже готовится.

— Хорошие идеи, — согласился Михаил. — Небогатова и Макарова оставляем… А вот кого тогда послать? Дубасова бы послал, но он неважно себя чувствует последнее время… Идея. Сандро послать… Звание соответствует, Черноморский флот и без него переживет.

— А почему бы и нет? Яхту свою ты в боевой состав передал, — не преминула слегка упрекнуть мужа Виктория, — вот пусть он ее и забирает.

— Сима, не начиная снова, — нахмурился Михаил, но увидев, что жена откровенно смеется, заулыбался в ответ. — Шуточки у тебя, принцесса…

— Ты смотришь в эти минуты… как это по-русски? Вспомнила. Грозно, — объяснила Виктория.

Вообще, у Михаила Александровича яхта уже была — «Зарница», небольшая, чуть больше двухсот тонн водоизмещением, не слишком скоростная, купленная у герцога Лейхтенбергского семь лет назад. Царь считал, что ему вполне достаточно. Но придворные уверяли, что императору необходимо что-то более престижное. Вот и появилась у его величества яхта-крейсер «Алмаз». Которую он и передал в состав идущей на подкрепление Тихоокеанского флота эскадры…

Кают-компания «Алмаза» сразу показывала всем гостям, что корабль этот, хотя и числится в списках флота крейсером второго ранга, на самом деле является яхтой его императорского величества. Помещение, обставленное кожаной мягкой мебелью, зеркала, персидские ковры, рояль фирмы «Стенвей» и шахматные столики с выложенными на столешнице клетками из эбенового дерева и слоновой кости — роскошь, недоступная обычным боевым кораблям. Впрочем, эта роскошь нисколько не мешала превращению корабля, при необходимости, в крейсер третьего ранга. Небронированный, но весьма кусачий, вооруженный, при необходимости, тройкой стодвадцатимиллиметровок, полудюжиной семидесятипятимиллиметровок и тройкой пушек Гочкиса, способный догнать большинство торговых пароходов. Конечно, если вдруг поступит приказ. Пока же приказ не появился и «Алмаз» продолжает находиться в статусе императорской яхты. Вот только императору сейчас не до путешествий по морям и потому стоит яхта-крейсер на рейде Кронштадта. А команда занимается привычными морскими делами под привычный же звон судового колокола, отбивающего склянки. А свободные от вахты офицеры, как обычно, проводят досуг в кают-компании.

Вот и сейчас в кают-компании сидели за шахматами лейтенант Николай Саблин-второй и мичман Михаил Поггеполь, за роялем негромко наигрывал мелодию популярного романса «Утро туманное» мичман Соболевский. А сидящий в углу, у журнального столика лейтенант, князь Белосельский-Белозерский, читал газеты. Со стороны было заметно, что с каждой прочитанной газетой, которую он нервным движением откладывал в сторону, настроение князя портилось все больше и больше. Расположившийся за обеденным столом и пивший чай коллежский асессор Булатов, судовой врач, наблюдая за все более мрачневшим лицом князя, не выдержал и негромко попросил:

— Эспер Константинович, не читали бы вы перед завтраком свежих газет. От чтения плохих новостей аппетит пропадает, а потом из-за этого здоровье портится…

— Так ведь других новостей нет, одни дурные, — громко ответил Белосельский-Белозерский. По случайному совпадению к этому моменту Соболевский отыграл последние аккорды и в наступившей тишине реплику князя услышали все. Даже шахматисты отвлеклись от игры, подходившей, надо заметить к проигрышному для лейтенанта Саблина эндшпилю.

— Что-то вы слишком близко все к сердцу принимаете, Эспер Константинович, — вступил в разговор Саблин, радуясь возможности прервать проигрышную партию. — Напали на нас япошки, ну и что? Побьем в конце концов, не первый раз воюем. Петра Ивановича можете расспросить, он вам расскажет, как мы их в прошлый раз раскатали.

— Не стоит кивать на прошлое, — возразил Белосельский-Белозерский. — Тогда нас поддерживали французы и германцы, а англичане не вмешивались. Теперь посмотрите сегодняшние новости. По всем раскладам же настоящий канун Крымской войны напоминает. Англичане японцам корабли поставили, команды обучили и активно их поддерживают. Французы…

— Французы — наши союзники…, — перебил князя Саблин.

— Но если внимательно почитать газеты и послушать, о чем говорят в Морском Собрании о последних новостях от наших дипломатов оттуда? — ответил вопросом Эспер. — Французы первыми заявили, что наши союзные отношения относятся только к Европе. А еще, напомню, поддержали англичан, когда те начали протестовать против действий наших крейсеров-купцов в Красном море. Так что французикам мы нужны только для войны против германцев, остальное их не интересует.

— А что вы скажете о германцах, Эспер Константинович? — заинтересовался разговором Поггеполь. Саблин удовлетворенно ухмыльнулся, осторожно снимая фигуры, одну за другой, с доски. Теперь можно будет утверждать, что игра шла к ничьей и только князь со своими пророчествами этому помешал.

— Германцы? А что германцы? Вспомните Берлинский конгресс или поведение Пруссии во время Крымской. Договор у нас оборонительный и вступать в войну на нашей стороне их не обязывает. А нейтралитет всегда можно истолковать в нужном ключе. Поэтому германцы будут делать то, что им выгодно и так, как им захочется. Может быть и будут нам немного помогать, из-за Сасебо. А могут как-то договориться с японцами и получить с них что-нибудь взамен сеттльмента[7] и военно-морской базы…

— Например, Вей-Хай-Вей. Он как раз на материке и недалеко от Цинь-Дао, — предложил Поггеполь. — А Сасебо передадут англичанам. А уже те могут и переуступить права японцам. Особенно если союз с Японией бриттам так важен…

— Если так рассуждать, — заметил Саблин, — то наши неудачи на море можно считать положительным фактором. В Крымскую англичане с французами вмешались после нашей победы в Синопском сражении. А сейчас у них и предлога для вмешательства нет. Японцы пока сами справляются…

— Захотят — и без предлога вмешаются, — не согласился Белосельский-Белозерский.

— Поддержу вас, — вмешался в разговор Соболевский. — Только замечу специально для Николая Павловича, что это не японцы справляются, а наши командиры… с его императорским высочеством господином наместником, запретившим выход эскадр в море и послушным исполнителем его Вильгельмом Карловичем ни один Того или Камимура не сравнится…

— А вы в своих словах уверены, Сергей Иванович?! — громко и зло спросил Саблин. — Не преувеличиваете?!

— Не одному Эсперу Константиновичу доступно высокое искусство чтения газет, — отшутился Соболевский.

— Господа…, — только и успел сказать внимательно слушавший разговор Булатов, как в кают-компанию вошли старший офицер яхты Анжу в сопровождении старшего артиллерийского офицера, лейтенанта Молчанова.

— О чем спор, господа офицеры? — спросил Анжу.

— О войне говорим, Петр Иванович, — ответил Белосельский-Белозерский.

— А чего о ней спорить? — удивился Анжу. — Наше дело, господа офицеры, стрелять и помирать. А когда, где и за что — господа начальники скажут…

— Ну, нам-то точно ни стрелять, ни помирать не придется, — проворчал Саблин.

— А вот тут вы не правы, Николай Павлович, — улыбнулся Анжу. — Господа офицеры, довожу до вашего сведения, что только что получена телеграмма от его императорского величества. Наша яхта поступает в распоряжение управляющего морским министерством в качестве крейсера второго ранга. Поэтому сразу после обеда господам офицерам проверить свои заведования и подготовить все к перевооружению, — Петр повернулся к Молчанову — Павел Павлович, на вас ляжет основная нагрузка. Поэтому, — он осмотрелся, — мичман Поггеполь временно подчиняется вам в помощь. Вопросы?

Все дружно промолчали, потому что понимали — на основной вопрос: «Почему вдруг император предал яхту в боевой состав флота?», — старший офицер ответить не смог бы при всем своем желании. Тем более, что приказ в любом случае надлежало выполнять.

И на корабле начался аврал. Как заметил командир однажды, выслушивая очередной доклад Анжу о неурядицах со снабжением и работами:

— Круглое носим, квадратное катаем…

Как выяснилось, в морском министерстве старый состав вооружения сочли слишком слабым и теперь на крейсере срочно подкрепляли палубу и переоборудовали часть кают и трюмные помещения. Теперь «грозный» небронированный «крейсер второго ранга» должен был нести целых шесть стодвадцатимиллиметровок и две малокалиберные скорострелки Гочкиса.

Одновременно с «Алмазом» на Балтике готовили в поход броненосные крейсера «Адмирал Спиридов», «Адмирал Чичагов», «Адмирал Лазарев». Кроме того, с Северного флота забирали броненосцы «Пересвет» и «Ослябю» и броненосный крейсер «Юрий Долгорукий». К ним должен был присоединиться по пути броненосец «Сисой Великий». С учетом четверки вспомогательных крейсеров-купцов и пары небронированных крейсеров второго ранга эскадра явно готовилась для ведения чисто крейсерской войны.

О том же, кто будет командовать этой экспедицией слухи ходили самые противоречивые почти до выхода «Алмаза» из кронштадтской гавани. И только в день перед выходом они узнали, что командовать будет великий князь Александр Михайлович. Мнение в кают-компании разделились. Как специалиста, Александра Михайловича уважали все. Тем более, что почти у каждого офицера имелась издаваемая им книга по составам военных флотов. Но каким он будет командующим, не знал никто. То что он командовал Черноморским флотом в мирное время, еще не значило, что он справится с эскадрой в бою, утверждали одни. В их числе оказались и лейтенант Саблин, и мичман Соболевский. Другие, включая Анжу, считали, что Александр Михайлович себя еще покажет.