Удар акинака

На суше и на море

Скучно быть иностранным наблюдателем при воюющем вроде бы флоте, все силы которого составляют шесть малых миноносцев и канонерская лодка, гордо именуемая крейсером. С такими силами рискованно выходить в море против противника имеющего, как минимум, четверку боеспособных броненосцев и парочку крейсеров, не считая канонерских лодок и миноносцев. Тем более, что и противник не спешит показаться ввиду берегов, а миноносцы далеко в море выходить не рискуют.

Пробовали уже, когда турки прислали пару броненосцев обстрелять болгарские позиции в районе мыса Игнеада. Затем броненосцы демонстративно прошли мимо Варны, а на следующий день обстреляли позиции болгарской артиллерии в Галата-Бурну, выпустив почти полности снарядов главного калибра. Болгарские миноносцы «Храбрый» и «Летящий» вышли в море и пытались атаковать турецкие корабли, но, похоже, турки этой атаки даже не заметили. Потом был рейд турок вдоль берегов всей страны, когда броненосец, крейсер и несколько канонерских лодок и миноносцев обстреляли позиции береговой артиллерии в Варне и батареи Галата-Бурну, а также порты Каварна, Бургас и берег у мыса Калиакрия. Снарядами противнкиа были разбиты склады и часть причалов, уничтожен маяк на мысе Эмина между Бургасом и Варной. а также перерезан телеграфный кабель между Варной и Севастополем.

Но главное — турки убедились, что они господствуют на море и могут беспрепятственно предпринимать любые действия. «Храбрый» и «Летящий» вновь выходили в море, пока остальные болгарские миноносцы стояли в гавани. Для обороны морского побережья на случай турецкого десанта пришлось снимать даже часть войск с фронта. Болгары установили несколько новых береговых батарей, спешно укрепляя оборону Варны, своей единственной военно-морской базы. После чего в действиях на море наступило затишье.

У болгар командира «Подвижной обороны» капитан-лейтенанта Ковачева заменил капитаном второго ранга Дмитро Добревым, участником Второй русско-японской войны. Ранее Добрев командовал крейсером «Надежда». Но своей неуживчивостью, принципиальностью и пророссийской позицией нажил себе много врагов и за два года до войны был уволен в отставку. Но даже смена командования пока ничего не изменила. Миноносцы отстаивались в порту, хотя имелись сведения, что турки перевозят морем из Констанцы в Константинополь военные грузы.

Вот и приходилось капитану первого ранга князю Трубецкому сидеть на берегу, попивая местные вина и придумывая самому себе развлечения. Вроде разговоров с командиром миноносца «Дерзкий» старшим мичманом Георгием Куповым, обучавшемся в свое время в России и хорошо владеющим русским языком. Сегодня они обсуждали атаку на броненосец «Королева Марагарита».

— … Совершенно не похоже на обычные нерешительные действия турок, — глотнув местного кисловатого вина, Георгий блаженно зажмурился.

— Османы еще не совсем испортились и могут нас удивить, — не согласился с ним Владимир, скорее из необходимости поддержать разговор. — Во всяком случае, на море они до сих пор действовали активно.

— Не думаю, ваша светлость, — снова возразил Георгий. — Смотрите, как они пассивно действовали в Триполитании. Да и сейчас буквально разбегаются перед нашей армией. А на море… легко быть храбрым, воюя против нашего маленького флота и имея такое превосходство в силах.

— Однако у Лозенграда они все же пытались дать бой. Да и Адрианополь держится и вроде сдаваться не собирается. Атака «Муавенет-и-Миллие» тоже может служить примером, что все не так просто, как вы считаете. Есть еще у турок храбрецы и герои…

— Посмотрим, ваша светлость, — не стал спорить Георгий. — Вот падет Адрианополь и увидим…

Между тем пока ход войны на суше во многом подтверждал точку зрения Купова.

Первой на территорию Турции вторглась черногорская армия. Черногорцы быстро разбили приграничные заслоны турок, потерявших в этих боях две дивизии. Затем подошли к главному городу Северной Албании Шкодеру[64], в котором были сосредоточены основные и самые крупные турецкие силы, и начали его осаду. Через неделю после начала осады на турецкую территорию вторглись войска остальных стран Балканского союза. Греческая армия, под командованим принца Констанина, начала войну с наступления вглубь Турции одновременно с остальными союзниками. Пройдя с боем из Фессалии в Македонию, греки, по последним известиям газет, освободили город Козани. Основные силы сербской армии действовали в Македонии. Разбив крупные турецкие силы в двухдневном бою у Куманова, сербы заняли Скопье, Велес и Призрен. На долю болгарской армии выпала наиболее трудная задача. Ей противостояла крупная турецкая группировка, сосредоточенная в Восточной Фракии и прикрывавшая Стамбульское направление.

Отразив первый натиск болгар, турки перешли в контрнаступление. В ожесточенном встречном сражении у Лозенграда болгарская армия нанесла туркам сокрушительное поражение и обратила их в бегство. После поражения под Кирк-Килисе командовавший турками Махмуд Мухтар-паша, по сообщениям французских и германских газет, полученных Трубецким, телеграфировал в Константинополь: «Это не войска, а сволочь! Солдаты думают лишь о том, как бы скорее добраться до Стамбула, куда их влечет запах константинопольских кухонь. С такими войсками успешно обороняться невозможно…»

Преследуя отступавшие турецкие войска, болгары осадили Адрианополь. В котором оборонялся сумевший наконец навести порядок в войсках, а также получивший подкрепления тот же самый Махмуд Мухтар-паша. Так что оптимизм болгарского мичмана можно было легко понять. Вспомнив все это, Владимир повторил, скорее из упрямства, чем из веры в свои собственные утверждения.

— Поглядим, как будет с Адрианополем.

— У вас есть возможность увидеть это своими глазами, — вдруг предложил Купов.

— Как это? — удивился Трубецкой. — Что-то я не помню, чтобы к осаде этой крепости привлекался флот.

— На днях туда прибывает русский добровольческий авиационный отряд. Мне мой родственник сообщил об этом. У нас пока никаких действий не намечается, а вы можете поговорить с капитаном Добревым и съездить на позиции. Посмотрите на аэропланы и их применение в бою, вы же военный наблюдатель. А заодно и на турок поглядите.

— Мысль вы мне подали интересную, — задумался Трубецкой. А подумав, согласился, что посмотреть на авиацию на войне было бы весьма познавательно. Не хочется только покидать Варну надолго.

Дмитро Добрев встретил князя приветливо и сразу сообщил ему, что собирается на следующий день вечером выходить в море.

— Получены сведения о выходе очередного конвоя турков к Констанце. Мы попытаемся его перехватить. Пойдете с нами?

— Конечно, — сразу согласился Трубецкой. — Если вы не против, то на борту «Дерзкого».

— Тогда готовьтесь, — закончил разговор Добрев.

Вечером следующего дня, прямо перед выходом отряда в море, поднялся шторм. Маленькие кораблики кидало так, что временами мутило даже Трубецкого. Но шестерка миноносцев упорно пробиралась к мысу Тузла, неподалеку от которого проходил основной маршрут турецких судов, идущих в Румынию. Корабли несколько часов крейсировали в море, несмотря на штормовую погоду, но так никого и не нашли. При этом из-за неправильно прочитанных сигналов столкнулись между собой «Шумный» и «Храбрый». Пришлось возвращаться в порт. Огорченный Добрев, встретивший Трубецкого на следующий день возле штаба, рассказал, стараясь не повышать голоса и не материться, что он был против покупки «этого дерьма» у французов, предлагая купить русские эсминцы. Но как всегда победили политики.

— … Что же, будем сражаться с тем оружием, что имеем, — закончил он. И спросил. — Не передумали ехать к авиаторам?

— Пока не собираюсь, — честно ответил Трубецкой. — Думаю, нам еще предстоят дела на море.

Пока моряки безрезультатно пытались противостоять туркам на море, а османы хотели взять реванш за поражения в Средиземноморье, армия болгар отразила еще одну попытку контрнаступления турок и отбросила их к укрепленным Чаталджинским позициям, прикрывающим уже непосредственно подходы к европейской части Константинополя-Стамбула.

Пока шло ожесточенное сражение на этих позициях, турки решили рассчитаться хотя бы с болгарским флотом. Для набега на Варну выделили отряд в составе крейсера «Гамидие», минного крейсера «Пейк-и-Шевкет» и двух эсминцев, под руководством молодого и энергичного командира крейсера юзбаши Хуссейна Рауф-бея.

Дмитро Добрев в Варне о выходе отряда Рауф-бея не знал, но зато получил от агентуры в Константинополе сведения, что ночью в Констанцу отправится конвой из двух крупных судов под охраной минного крейсера. И конечно же, Добрев решил этот конвой перехватить, тем более что погоду на эту ночь обещали благоприятную. Действительно, этой ночью светила полная луна, а над спокойной гладью моря висела легкая дымка, затрудняя вражеским наблюдателям обнаружение маленьких низкосидящих миноносцев.

Капитан Добрев вновь поднял свой вымпел на «Летящем», за флагманом в строю кильватера двигались «Смелый», «Строгий» и «Дерзкий». На мостике последнего вместе с командиром старшим мичманом Куповым, стоял и князь Трубецкой. Выйдя полдвенадцатого ночи из порта, миноносцы обошли выставленное недавно оборонительное минное заграждение и двинулись на восток-юго-восток. Через час милях наблюдатели обнаружили впереди силуэт большого, явно военного, корабля, двигавшегося на север с высокой скоростью. Добрев приказал миноносцам атаковать корабль, считая, что кроме турок здесь оказаться больше некому.

Как выяснилось позднее, это оказался крейсер «Хамидие». Дело в том, что на подходе к Варне эсминец «Ярхисар» был направлен Рауф-беем в патрулирование побережья к северу от Варны. Обстреливать же порт направились к берегу «Пейк-и-Шевкет», имевший стопятимиллиметровые орудия главного калибра и эсминец «Гайрет-и-Ватание», вооруженный семидесятипятимиллиметровками. Флагманский крейсер должен был осуществлять прикрытие отряда. Болгарские миноносцы, как оказалось, проскочили мористее, не заметив минный крейсер и эсминец, и оставив этот отряд турок у себя за кормой.

Миноносцы сближались с вражеским кораблем на полном ходу, выключив навигационные огни. Отчего турки заметили их только когда шедший головным «Летящий» выпустил торпеду из поворотного аппарата, развернутого на левый борт. Только после этого турки открыли огонь. Первая торпеда прошла мимо. «Летящий» отвернул вправо, чтобы выйти из-под огня, развернуться и атаковать противника с другого борта. Строй миноносцев рассыпался. Теперь каждый атаковал самостоятельно, учитывая отданный еще на берегу приказ подходить к противнику как можно ближе. «Смелый» сумел приблизиться на полтора — два кабельтова, но тоже промахнулся. А конструкция французского поворотного аппарата, в котором торпедные трубы смотрели в разные стороны, не позволила выпустить вторую торпеду. К тому же миноносец накрыло осколками от разорвавшегося рядом шестидюймового снаряда.

Пытаясь увернуться от вражеского огня, рулевой сделал слишком резкий поворот вправо. В результате этого на «Смелом» заклинило руль, и корабль ушел в циркуляцию. В это время, подойдя всего на кабельтов к турецкому кораблю, торпеду выпустил «Строгий». Из-за нервного напряжения боцман сделал это немного раньше положенного, по команде: «Товсь», а не «Пли», и торпеда прошла перед крейсером. Двигаясь на большой скорости, миноносец разминулся с противником, при этом болгарские моряки даже успели всадить в борт крейсера один сорокасемимиллиметровый снаряд.

Чтобы избежать торпедных попаданий, командир «Гамидие» приказал повернуть влево, навстречу противнику. В результате этого маневра крейсер едва не протаранил шедший концевым «Дерзкий». Миноносец успел отвернуть влево. И с расстояния не более чем в кабельтов попытался выпустить торпеду из аппарата, развернутого вправо прямо по траверзу. Однако аппарат дал осечку. Выстрелить торпедой удалось только со второй попытки, когда между кораблями оставалось около сотни метров. Торпеда угодила в правый борт османского крейсера ниже ватерлинии. Экипажу Купова повезло, будь расстояние еще меньше, взрыватель торпеды просто не успела бы взвестись. Но сейчас торпеда исправно сработала. Взрыв торпеды вызвал восторг на болгарском миноносце. Матросы, оторвавшись от своих занятий, прыгали по палубе и кричали: «Ура!». Поэтому никто не заметил несущийся навстречу «Строгий», развернувшийся после атаки влево и теперь пытавшийся догнать противника.

Лишь в последний момент князь Трубецкой успел обнаружить накатывающийся на миноносец кораблик и крикнуть стоявшему у руля командиру. Старшему мичману Купову удалось отвернуть, поэтому корабли лишь задели друг друга бортами. В результате на «Дерзком» разбило левую шлюпку, а на «Строгом» помяло левый борт. Куда большей неприятностью стало то, что на последнем от удара случилось короткое замыкание, из-за чего сигнальный фонарь вспыхнул непрерывным белым светом. Приняв это за сигнал командира отряда к сбору, «Дерзкий» развернулся и вслед за «Строгим» пошел на север.

Тем временем флагманский «Летящий» оказался сильно мористее. Капитан Добрев пытался повторить атаку и также включил непрерывный белый свет для сбора своих кораблей, однако привлек этим лишь внимание турецких наблюдателей и артиллерийский огонь с борта «Гамидие». Желая выйти из-под обстрела, Добрев выключил огни и двинулся к северу. Через полчаса впередсмотрящий увидел шедший навстречу небольшой корабль. Добрев приказал вновь включить огни. Но это, как оказалось, им навстречу двигался турецкий эсминец «Ярхисар», который сразу начал стрелять из носовойшестидесятипятимиллиметровой и двух бортовых сорокасемимиллиметровых орудий. Правда, комендоры эсминца отличались таким профессионализмом, что в «Летящий» не попал ни один снаряд. К тому же на свет и выстрелы явился и «Смелый», успевший исправить рулевое управление. Впрочем, попав под вражеский огонь, он развернулся и ушел в Варну. На турецком миноносце посчитали, что ведут бой сразу с тремя миноносцами болгар и постарались поскорее отвернуть в сторону от болгарского миноносца.

После этого столкновения «Летящий», маневрируя в том же районе, пытался найти другие миноносцы. Но обнаружил их только около четырех часов утра, когда турецкие корабли уже ушли. К восьми утра все болгарские миноносцы вернулись в Варну.

А между тем на турецком крейсере шла упорная борьба за живучесть. Взрыв торпеды на передней половине корпуса между носовым котельным отделением и погребом главного калибра образовал огромную пробоину. В результате затопило носовые погреба, а также угольные ямы и переднее котельное отделение. Однако экипаж работал на удивление споро и слаженно. Крен на правый борт был парирован контрзатоплением отсеков по левому борту, хотя в результате нос корабля погрузился в воду вплоть до основания бакового орудия. Крейсер сохранил ход, хотя скорость упала до жалких пяти узлов. Экипаж крейсера работал на удивление быстро и слаженно. Крен на правый борт был парирован контрзатоплением отсеков по левому борту, хотя в результате нос корабля погрузился в воду вплоть до основания бакового орудия. Крейсер сохранил ход, хотя скорость упала до пяти узлов. При этом артиллерийские расчеты «Гамидие» продолжали стрелять по отходящим миноносцам, прекратив его лишь в когда силуэты болгарских корабликов исчезли из вида. К этому времени крейсер выпрямился на ровном киле и начал отход к Босфору.

В это время появились «Ярхисар» и «Гайрет-и-Ватание» и пристроились рядом, чтобы при необходимости снять с крейсера команду. Получив сообщение, что опасности больше нет, они с остались патрулировать у берега до рассвета. В подвенадцатого броненосец «Тургут-Рейс» встретил поврежденный крейсер и сопровождал его до Босфора. Затем из Босфора был выслан спасательный буксир «Интибах», купленный в Англии накануне войны. В результате «Гамидие» на буксире у «Интибаха» вошел в бухту Золотой Рог и встал на якорь в военной гавани. Повреждения крейсера оказались не тяжелыми, для их устранения хватило пяти — шести недель, и скоро корабль вышел в новый боевой поход. Турки считали, что получили торпеду со «Строгого», однако болгары позднее отыскали выброшенные на берег невзорвавшиеся торпеды, и подтвердилось, что не хватает торпеды именно с «Дерзкого».

О том, что в атаке участвовал и русский военный наблюдатель никто обычно не вспоминал, кроме самого Трубецкого и Дмитро Добрева…